• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

К тому времени, когда Владислав Гомулка был арестован полковником Святло, операция «Раскол» стала неуправляемой. В то время как прежде Даллес был способен контролировать ее ход, теперь, в 1950 году, бурный поток событий, вызванный операцией, подчинялся своим собственным законам.

Сам Даллес фактически к этому моменту был отстранен от руководства. ЦРУ стало настолько большим и важным учреждением, что человек извне, подобный Даллесу, больше не мог влиять, на него.

Про Филдов забыли. Никто не знал, живы они или умерли, никто об этом не заботился. Важно было лишь, что замысел блестящим образом оправдался. Жизнь внутри коммунистического блока чрезвычайно усложнилась, повсюду господствовали сталинисты, а народ страдал от невыносимых политических и экономических ограничений. Почти еженедельно поступали в Вашингтон сообщения о волнениях на предприятиях Восточной Европы. Контрреволюционная смута казалась неизбежной.

Если бы Даллес сам в тот критический период находился у руководства ЦРУ, он почти наверняка обнаружил бы важные ошибки в оценке обстановки. Будучи высокопрофессиональным специалистом своего дела, он понимал, какой риск заложен в любой разведывательной операции, над которой утерян контроль, а тем более управление. Наступило время, когда необходимо было заново рассмотреть все материалы операции «Раскол» с тем, чтобы решить: не приобрели ли порожденные ею события опасные масштабы. Но этого не было сделано.

Тем не менее с самого начала Даллес признавал первейшую необходимость того, чтобы постоянно не упускать из виду конечную цель (это было его главным отличием на протяжении всей деятельности как профессионала-разведчика, и уже одно это резко отличает Даллеса от его коллег-современников). Он также понимал, насколько велика опасность игры с таким вспыльчивым характером, как у Иосифа Сталина.

Совершенно очевидным становился и тот факт, что успех операции «Раскол» серьезно взволновал старого человека в Кремле. Ему казалось, что кругом кишели шпионы, саботажники и предатели. Он никому не мог больше верить. Враг находился у ворот, а война, по всей видимости, являлась неизбежной. В сентябре 1949 года весь мир узнал, что Сталин обладает атомной бомбой, а в ноябре миру стало известно, зачем она ему понадобилась. На сессии Коминформа в Варшаве американский империализм характеризовался как «международный заговор», что подтверждалось процессами Райка и Костова. Этот заговор необходимо было раздавить. Рассматривая заговор филдистов лишь как первый шаг, предпринятый американцами для отрыва России от ее новых европейских владений, Сталин поверил в то, что скоро должно произойти американское военное нападение. Единственное средство к спасению сателлитов состоит в том, чтобы изгнать американцев с европейского континента. В Ялте президент Рузвельт заверил его, что американцы будут находиться в Европе лишь в течение 18 месяцев после окончания Второй мировой войны. Но они все еще здесь, число их увеличивается, к тому же они стремятся к перевооружению Западной Германии, а также к созданию военного блока с союзниками России военного времени. Доктрину Трумэна Сталин рассматривал как недопустимое нарушение взятых обязательств, а «План Маршалла» – как попытку экономического порабощения европейских стран. Образование же НАТО он считал актом неприкрытой агрессии. Мало того, американцы искусно внедрили своих агентов типа Райка на самые высокие посты в государственном и партийном аппаратах внутри сталинских владений.

Неважно, как рассматривать все это – как бредовые идеи или как результат в какой-то степени оправданного раздражения лидера, надежды и амбиции которого оказались непонятыми его бывшими союзниками. Все это в то время не имело значения. Важно, что он был царем в России и ее владениях и что независимо от того, был он или не был тираном, необходимо принять во внимание его сложную натуру. Но это не было сделано, и операция «Раскол» должна была вывести его из себя.

Поскольку число предателей, арестованных его тайной полицией, все возрастало, Сталин стал готовить свое контрнаступление. Американцы должны быть изгнаны с европейского континента а если это означает третью мировую войну, то пусть так и будет.

Сейчас Сталин переходил в наступление. В Европе вооруженные силы Варшавского пакта готовились к военной оккупации Западной Германии. Причем часть сил намечалось выделить для захвата Бельгии, Франции и Англии в случае вмешательства какой-нибудь из этих стран. Самые опытные советские генералы и дипломаты говорили Сталину, что если он окажет достаточное давление, то американцы спокойно уйдут. Ни одно американское правительство не ввяжется в войну, чтобы защищать европейские города (хотя они могут напасть на Россию). Уже было подготовлено обращение к американцам. В нем говорилось о дружеских чувствах русских к американскому народу, но заявлялось, что эта дружба нарушена тем фактом, что американцы ежедневно наращивают вооружения на русских границах. Россия принесла столько жертв во время войны, и она полна решимости не допустить, чтобы они оказались напрасными. Русский народ имел право ожидать, что Германия будет нейтрализована, если бы это было сделано, мир во всем мире был бы обеспечен.

Американцам будет предоставлено 24 часа для того, чтобы они осознали, что не смогут остановить Красную Армию на ее пути в Западную Германию. Им будет дано 7 дней для того, чтобы эвакуироваться из Европы. Казалось, что Сталина не волнует мрачная перспектива атомной войны. Он был уверен: Россия сможет это пережить, а США – нет. Он полагал, что американский характер не сможет выдержать прямого удара по Нью-Йорку.

(Я сознаю противоречивость этого заявления, с которым многие историки не согласятся. Но после проведения ряда интервью с людьми, занимавшими в то время ответственные посты в генеральном штабе Варшавского Договора, у меня нет сомнения насчет того, что такой план существовал и Сталин в высшей степени серьезно отнесся к нему. Это был не пустой проект, лишь смерть Сталина предотвратила его осуществление.)

Первые залпы этой войны, которая так и не состоялась, прозвучали 25 июня 1950 года, когда северокорейские войска перешли границу Южной Кореи и начали то, что теперь известно как корейская война.

Американцы всегда рассматривали корейскую войну как чисто локальную попытку мирового коммунизма расширить сферу своего влияния. Но для русских эта война представляла собой нечто большее. Это был заранее спланированный удар, преследовавший двойную цель – испытать волю США к сопротивлению и отвлечь внимание от более важных сталинских планов в Европе.

Это было блестящим мероприятием – военным и дипломатическим. Лишь сейчас историки начинают понимать, что отсутствие русского представителя на дискуссии в ООН, в результате которой вооруженным силам США было позволено воевать под американским флагом в Северной Корее, отнюдь не было ужасной ошибкой, совершенной русскими политиками. Как раз наоборот. Если бы Россия присутствовала на этих дебатах (что она легко могла сделать), то она была бы вынуждена использовать право вето.

Если бы советский делегат Яков Малик присутствовал в Совете Безопасности при обсуждении первой резолюции, осуждающей эту агрессию, то советское вето могло бы быть использовано, чтобы не допустить ее принятия. Конечно, он мог не успеть прибыть туда вовремя, поскольку чрезвычайное заседание было созвано через 24 часа после нападения. К тому же Россия отозвала своего представителя из Совета Безопасности за 5 месяцев до этого по причине, что место Китая занимал гоминьдановец. Но советский представитель наверняка мог прибыть вовремя через 3 дня, ко второму голосованию, узаконившему военное вмешательство США. И бесспорно, что он мог прибыть вовремя к еще более позднему третьему голосованию, в результате которого было создано объединенное военное командование сил ООН. Но следует задать вопрос: действительно ли русские совершили какую-нибудь ошибку? Могли ли они не заметить столь важное положение Устава ООН, в создании которого они сами принимали участие? Неужели они забыли негативную силу права вето, которое они с таким постоянством и так эффективно использовали с момента основания Организации Объединенных Наций? У русских было достаточно времени, чтобы все обдумать – в противоположность американцам, которые, оказавшись перед лицом внезапного нападения, действовали исключительно эффективно. В Вашингтоне сейчас преобладает мнение, что русские вели очень умную игру. Они подготовили ловушку и наблюдали, как американцы в нее втягивались.

Если бы русские использовали вето, то американцы должны были бы вести борьбу в одиночку, а не под голубым флагом ООН. Если бы США сделали это, то из соображения престижа русские должны были вмешаться на стороне Кореи. Но Россия еще не была готова к этому. И поэтому русская стратегия состояла в том, чтобы выиграть как можно больше, не втягиваясь в непосредственную конфронтацию с вооруженными силами США.

Получилось так, что Советы, цинично используя Северную Корею, смогли вовлечь США в войну в далекой стране, о которой американцы мало что знали. Россия, прикрываясь завесой этой войны, смогла сосредоточить свои войска, организовать крупные военные учения Варшавского Договора, создать новые виды оружия и дать их корейцам для испытания на поле боя. Причем все это было осуществлено под видом реакции на усиление международной напряженности, а не в порядке подготовки нападения на Западную Германию.

Хотя это может показаться чрезмерным упрощением, заявление о том, что операция «Раскол» косвенным образом вызвала корейскую войну, не является полностью неоправданным. Именно операция «Раскол» высекла искру – дала пишу для сталинской паранойи. Он нуждался в этой войне, потому что после ужасных политических последствий инсценированных процессов ему надо было дать какую-нибудь победу международному коммунизму. Ему надо было показать не только Западу, но и всем в своем собственном лагере, что он – а не американцы – олицетворяет собой будущее.

Хотя корейская война проходила в Азии, в действительности это был европейский конфликт. Корейские и китайские солдаты дрались в защиту европейских интересов. Конечно, солдаты войск ООН также гибли, но это носило преимущественно характер несчастных случаев. Отношения между Востоком и Западом стали такими тесными, что для того, чтобы разрядить невыносимое напряжение, обязательно должна была произойти война. Корея была для этого удобным местом. Ее преимуществом было то, что она находилась достаточно далеко от Европы и Америки, а это давало гарантию, что белых граждан фактически не будут убивать; ее удаленность обеспечивала и то, что никакое поражение одной из сторон не вызовет использования атомных бомб в западном полушарии для поддержания национального достоинства. Обе стороны подогревали амбиции своих союзников в Корее, русские к тому же убедили северян начать внезапное наступление. Сталин был не из тех, кто хорошо думает о своих товарищах. Если такие товарищи, как Райк, оказались предателями, то это не потому, что ими двигала какая-то идея, а в силу оппортунизма. Сталин чувствовал, что он должен показать, что является хозяином. И он выбрал маленькую слаборазвитую страну в Азии, чтобы поупражнять свои мускулы.

Если операция «Раскол» повлияла на возникновение войны, то и война оказала решающее влияние на судьбу операции. Нападение Северной Кореи 25 июня 1950 года застало правительство США врасплох. Хотя ЦРУ на протяжении некоторого времени докладывало о приведении северокорейских войск в состояние боевой готовности, оно не смогло предупредить об угрозе вторжения через 38-ю параллель. В широком плане та критика, которой немедленно подверглось ЦРУ, была несправедливой, поскольку оно в данном случае натолкнулось на генерала Дугласа Макартура, «подавлявшего» всякого, кто приносил плохие вести.

Но пока генерал Макартур занимал свой высокий пост, было немыслимо, чтобы он стал козлом отпущения. В результате способный и честный руководитель ЦРУ адмирал Хилленкётер был вынужден уйти в отставку, а вместо него был назначен генерал Беделл Смит. Став в октябре 1950 года директором ЦРУ, Смит первым делом поднял доклад об обстановке в Корее, составленный в 1949 году Даллесом и Джексоном и тогда же положенный под сукно президентом Трумэном. Затем он вызвал в Вашингтон обоих главных авторов доклада – Даллеса и Джексона и предложил им представить свои рекомендации. Это был один из самых важных моментов в карьере Даллеса: наконец у него в поле зрения оказалось его будущее наследство. Смит мудро перепоручил все вопросы разведки Даллесу, а сам сосредоточился на крайне необходимой внутренней реорганизации и, что было самым главным, на установлении новых взаимоотношений с Белым домом и Пентагоном, с тем чтобы они прислушивались к тому, что говорит ЦРУ. Даллес и Джексон, глубоко уважавшие Смита, предоставили ему возможность заняться этой важной проблемой, а сами окунулись в практическую работу. Даллес быстро обнаружил, что специалисты ЦРУ серьезно озабочены военной угрозой, но ни президент, ни конгресс до сих пор не хотели прислушаться к их предупреждениям. Руководство штаба НАТО в Европе просто не верило, что ЦРУ вообще способно добыть сколько-нибудь ценную разведывательную информацию. В самом деле, любые разговоры о коммунистической агрессии слишком уж смахивали на типично американские басни на тему «красные под кроватью», чтобы их принимать всерьез. Американское военное командование во главе с председателем Объединенного комитета начальников штабов генералом Омаром Брэдли рассматривало доклад ЦРУ о том, что, по мнению русских, американцы не станут воевать за целостность Европы, не как ценный разведывательный документ, а как прямое оскорбление достоинства американского народа.

Новое руководство ЦРУ немедленно разглядело, что, хотя война в Корее занимает главное место на газетных страницах, основные проблемы по-прежнему связаны с Европой. Оно поняло: Корея является прикрытием для сталинских планов в Европе. Даллес, лишь только он переступил порог ЦРУ, сразу же поднял все дела по операции «Раскол». Крайне сложное международное положение требовало срочного решения, и операция «Раскол», которая после гибели Костова в конце 1949 года отошла на второй план, стала единственным имевшимся в наличии средством, которое ЦРУ могло с выгодой использовать.

Не считая, что операция «Раскол» угрожает рикошетировать по самим американцам, не беспокоясь о том, что до сих пор имеется мало признаков назревания предсказанной им народной революции в восточноевропейских странах, Даллес почти ясно видел, что Сталина можно вынудить отсрочить свои планы вторжения, если убедить его в том, что он не может положиться на своих союзников.

Между тем моральное состояние населения Восточной Европы крайне ухудшилось. Производство продукции уменьшалось. Люди выполняли свои повседневные обязанности в состоянии молчаливого недовольства. Ни одно правительство не пользовалось популярностью. Ни один партийный деятель или министр не мог рассчитывать на народную поддержку. С каждым днем перед Сталиным вставало все больше проблем в деле сохранения единого фронта против «империалистов». И Даллес считал своим долгом способствовать увеличению этих трудностей. Более того, Даллес не сомневался, что однажды произойдет взрыв. Руководимые ЦРУ вашингтонские лоббисты уже готовили почву для того, что впоследствии стало известно как поправка Керстена (поправка к закону о вооруженных силах 1952 г.). На территории Германии должны быть созданы, обучены и размещены специальные части, полностью укомплектованные лицами восточноевропейского происхождения: эти части должны были прийти на помощь повстанческим движениям за «железным занавесом», профессионально оказать поддержку восставшим и помочь восстановить демократию после контрреволюции. В ее скором наступлении Даллес был уверен.

То были жаркие дни. Даже несмотря на то, что атомная война все еще представлялась как реальная возможность, несмотря на то, что вторжение русских в Западную Европу казалось вероятным, такие американцы, как Даллес, по-видимому, прониклись новым чувством уверенности: насколько они могли предвидеть, коммунизм будет отвергнут повсюду, где имеется свободный выбор. Там же, где он существует, он может господствовать лишь при помощи тайной полиции.

Но предстояло сделать еще большее. Россия все еще была способна развязать мировую войну, Сталин все еще был способен навлечь на Европу ядерное опустошение. Борьбу с противником следует вести с еще большей энергией. Поэтому план операции «Раскол» следует теперь пересмотреть и продумать все до мелочей: цели должны быть выбраны более тщательно, задача должна быть определена более четко.

Из всех стран Восточной Европы только Чехословакии удалось избежать сталинской ярости в ее полном объеме. А между тем там уже назревало возмущение. Привыкшее к демократии западного типа, чешское население чувствовало себя неуютно в строгих рамках, установленных коммунистическими хозяевами. Если повернуть внимание Сталина в сторону Чехословакии, то у него не будет времени или охоты заниматься авантюрами в других местах. Стоит вывести чехов на улицы для выступления против коммунистических правителей, как за ними последует вся остальная Восточная Европа.

Обосновавшись в своем новом кабинете в Вашингтоне, Аллен Даллес собрал своих людей и спланировал с ними новый этап операции «Раскол»: цель – Чехословакия. То было возвещение очередной кровавой бани.