• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

«Он чрезмерно любил свою семью».

(Мишле)

Наполеон распоряжался развлечениями в Фонтенбло на свой особый манер.

Открывая бал, он становился посредине зала, окидывал всех строгим взглядом и затем командовал отрывистым голосом, как будто бросая солдат в атаку;

— Ну, что ж… Развлекайтесь!

Конечно, атмосфера возникала натянутая. Несколько пар, повинуясь приказу, начинали прилежно танцевать, но в их фигурах выражались страх и смущение. Царило молчание, молодые девушки пунцовели от смущения, дамы выдавливали жалкие улыбки, мужчины, боясь привлечь к себе внимание императора, опускали глаза долу, музыканты, опасаясь сфальшивить, дрожали от страха.

Все это неимоверно раздражало императора.

— Что за унылая картина! Ведь я приказал им веселиться.

Однажды месье де Талейран возразил ему с улыбкой.

— Может быть, без приказа на то они были бы повеселее…

Двор так скучал в Фонтенбло, что приезд курьера из Парижа был главным событием дня. Бросались за письмами, расспрашивали кучеров, новости обсуждались до самого завтрака.

Однажды утром была получена ошеломляющая новость. Секретарь Фуше, прибывший из Парижа, рассказал, что молоденькая актриса из варьете м-ль Кюизо, называет месье Камбасере виновником своей беременности.

В замке все покатывались со смеху — никто не верил, что Верховный канцлер может проявить такую удаль в любовных делах.

Подшучивал над ним и Наполеон. Однажды, когда Камбасере извинялся за опоздание в Совет, ссылаясь на то, что его задержала дама, император, улыбаясь, сказал:

— Месье Верховный канцлер, следующий раз, если дама будет Вас задерживать, скажите ей: «Мадам, наденьте свою шляпку и удалитесь. Меня ждет император»

Новость целый день занимала всех придворных. Расспрашивали каждого, кто прибывал из Парижа. Оказалось, что Камбасере действительно сильно увлечен маленькой комедианткой, увиденной им на одном из спектаклей варьете в мужском костюме, в роли «студента, изучающего юридические науки».

Все эти слухи вызвали такие волнения, что м-м де Салль решила, «от имени всех куртизанок», послать кого-нибудь в Париж, чтобы расспросить самого канцлера.

Эмиссар вернулся на следующий вечер с ответом канцлера. Ответ, который привел в восторг весь двор, состоял из двух фраз:

«Приятной полнотой м-ль Кюизо обязана месье де Б., ее прежнему покровителю. Я познакомился с ней позже».

Острота была переведена иностранным послам в Фонтенбло и четырьмя депешами достигла четырех европейских столиц.

Императрица, которая любила вольные шутки, смеялась вместе со всеми. Рассказывают, что, забыв о всякой сдержанности, она хохотала, схватившись за бока, и падала от смеха на софу.

Жозефина не знала, что наслаждается последними моментами счастья и беззаботности.

Наполеон готовился к разводу. После рождения маленького Леона он знал, что Жозефина бесплодна и он должен взять другую жену, чтобы обеспечить своей династии наследника. Но он медлил, чувствуя себя еще не в силах отвергнуть эту креолку, которую он прежде так сильно любил, к которой, несмотря на ее измены, продолжал испытывать безмерную нежность. Кроме того, он боялся реакции Европы.

Чтобы не вызвать обвинений в жестокости, лучше всего было бы, если бы Жозефина согласилась на раз-7 вод добровольно. После смерти юного Наполеона, сына Гортензии, он как-то намекнул ей, что вынужден будет взять ^женщину, которая даст ему детей, и робко прибавил:

—В таком случае, Жозефина, ты могла бы помочь мне. Я рассчитываю на твое дружеское отношение, которое спасло бы меня от всех гнусных толков, которые вызовет этот вынужденный поступок. Ты возьмешь на себя инициативу развода, не правда ли? Войдешь в мое положение?

Но Жозефина не собиралась уступать; она ответила:

— Сир, власть принадлежит Вам, и Вы решите мою участь. Если Вы прикажете мне покинуть Тюильри, я повинуюсь мгновенно; но только если Вы выскажетесь самым определенным образом. Я Ваша жена, я коронована Вами в присутствии папы, от такого жребия не отказываются добровольно. Если Вы разведетесь со мной, вся Франция узнает, что этого захотели Вы, и она увидит и мою покорность, и мое великое горе.

Император, взволнованный этим ответом, не стал настаивать. Он прекратил разговоры о разводе, но испытывал глубокие волнения и, как свидетельствует м-ме Ремюза, «его раздирали противоречивые чувства и он нередко разражался слезами».

В октябре 1807 года Наполеон велел составить список европейских принцесс брачного возраста и подходящего для него положения. Получив список, он покачал головой: там было две баварских принцессы, две австрийских, две саксонских, одна испанская и одна португальская.

Он сразу вычеркнул двух последних, потому что на Испанию и Португалию у него были другие виды, и с досадой смотрел на оставшиеся малопривлекательные имена. Вдруг он решительным жестом разорвал листок и бросил его в корзину для бумаг.

— Я женюсь на сестре русского царя, — сказал он. — Это подкрепит договор, заключенный в Тильзите, этот брак даст мне и наследника, и возможность победить Англию.

В это время Жозефина, не сознавая нависшей над ней угрозы, продолжала резвиться с герцогом Мекленбургским-Шверинским.

Однажды вечером Фуше попросил Жозефину принять его немедленно, хотя она давно почти не общалась с ним.

Министр полиции вошел со своей обычной желчной улыбкой.

— Мадам, — сказал он, — настало время для поступка, который поможет рождению династии. Эта жертва нанесет рану Вашему сердцу, но Ваш долг объявить Сенату, что Вы хотите разойтись с императором.

Жозефина побледнела.

— Это он Вас послал?

— Нет, конечно, но моя преданность династии побудила меня говорить с Вами.

Императрица встала.

— С Вами я не веду никаких дел! Объясняться я буду с императором.

Как только Фуше удалился, Жозефина послала лакея за м-м Ремюза.

Та была категорична:

— Надо немедленно объясниться с императором.

Жозефина была на грани обморока.

— Я не в силах, — простонала она.

Во время Консулата она шпионила для Фуше за Бонапартом и получала от него по тысяче франков в день.

— Тогда я пойду сама, — возразила м-м Ремюза.

И, несмотря на поздний час, она отправилась к Наполеону. Жозефина, оставшись одна, залилась слезами. Она чувствовала, что на этот раз обречена.

Был час ночи, когда м-м Ремюза в ночном туалете вошла в покои императора.

Наполеон собирался лечь в кровать. Любопытство его было возбуждено:

— Пусть войдет! — приказал он, поспешно натянув штаны до колен, он не застегнул их как следует, и они болтались гармошкой; в таком виде он вышел к молодой женщине, пытаясь придать своей поступи царственность.

— Что у Вас за спешное дело? — спросил он.

М-м Ремюза, которая тоже пыталась изобразить непринужденную светскость, рассказала ему о визите Фуше.

— Этот дурак хочет заставить меня развестись с женой? Это безумие!

И придерживая штаны, которые едва не соскользнули в спешке, он побежал к императрице.

При виде рыдающей Жозефины он тоже заплакал, нежно утешал ее, обнимал и, наконец, стал так нежен, что м-м Ремюза вынуждена была удалиться на цыпочках.

На следующий день министр полиции получил грозное предписание не вмешиваться в дела не его компетенции, а «императорская чета», как называет ее Эрнест Лависс, прожила новый медовый месяц [56].

Все историки сходятся в том, что Наполеон обладал необычайной работоспособностью. Это качество позволяло ему заниматься одновременно мирным договором, этикетом Вестфальского двора, финансами Франции, вопросом о числе пуговиц на гусарской форме, положением французских актеров и организацией пожарного дела. Это же качество проявлялось и в его интимной жизни.

Возобновив визиты в спальню Жозефины, он по-прежнему испытывал нежность к Марии Валевской, ухаживал за м-м де Б., дарил интимные радости Гаццани и мимоходом опрокидывал на софу девушку из дворцовой обслуги, грудь которой показалась ему соблазнительной…

В конце октября такой особой, получавшей от императора мимолетные, но энергичные знаки внимания, была Фелисите Лонгрой. Он присвоил ей титул «дамы, объявляющей посетителей» при императрице. За то, что она охраняла дверь Жозефины и отворяла свою дверь императору, она получала ежемесячное жалованье 180000 франков в месяц.

Очень скромное, если учесть, что император проводил с ней утренние и послеполуденные часы, а иногда приходил к ней и ночью [57].

Эта активность в галантных делах не мешала Наполеону продолжать поиски супруги, более плодовитой, чем Жозефина.

В начале ноября ему вдруг вспомнилось, что у очаровательной принцессы Августы Баварской, жены Евгения Богарне, есть сестра Шарлотта. Он встал, походил из угла в угол в своем кабинете и решил, что если эта молодая особа так же хороша, как старшая сестра, то было бы приятно каждый вечер укладывать ее в постель.

— Сообщите в Милан вице-королю Евгению, королю, королеве и принцессе Шарлотте Баварской, что я отправляюсь туда немедленно, — приказал он адъютанту.

На следующее утро — 16 ноября — он отправился в Италию — один — решив, что Жозефина вряд ли захочет помогать ему в этом деле.

Путешествие было очень трудным, на пути к будущей супруге Наполеон встретился и немалыми опасностями.

Послушаем Рустана:

"Мы прибыли к подножью горы Ценис. Погода стояла ужасная. Император думал подняться в гору в карете, но через четверть часа налетела вьюга, ветер достиг необычайной силы, снежные хлопья ослепляли лошадей. Они встали, пришлось сделать остановку.

Вместе с маршалом Дюроком Наполеон в нетерпении покинул карету. Кареты свиты остались позади. Мы шли по дороге. Невдалеке виднелся небольшой сарай, но вьюга усилилась и император стал задыхаться от ветра. Маршал, более сильный, еще держался.

Я подхватил императора на руки и понес его, так что коски его сапог скребли землю. Я продвигался с большим трудом. Наконец мы достигли строения; там мы обнаружили крестьянина, продававшего водку прохожим.

Наполеон вошел и сел у камина, где горел скудный огонь. Его Величество сказал, обращаясь к маршалу:

— Ну что ж, Дюрок, Рустан, оказывается, сильный и храбрый малый.

Он повернулся ко мне и спросил:

— Ну, что будем делать, ты, молодчина?

— Мы дойдем, Сир, — ответил я, — монастырь недалеко.

Я стал искать в доме, из чего бы можно было бы сделать портшез. Я нашел в углу лестницу, потом какие-то обручи, которые привязал к ней толстыми веревками, постелил сверху свой плащ…"

Вот в таком экипаже Наполеон добрался до монастыря.

Прибыв в Милан, Наполеон испытал большое разочарование: принцесса Шарлотта оказалась дурнушкой.

Наполеон нашел деликатный предлог для отказа от своего проекта, заявив, что по размышлении он решил, что брак, в котором он станет свояком своего приемного сына, нашли бы странным.

Приветствовав государя Баварии, в душе очень расстроенный неудачей, он явился к своему брату Люсьену, который без согласия Наполеона вступил во второй брак с мадам Жобертон, разведенной женой подозрительного дельца.

Наполеон атаковал брата сразу:

— Разводись немедленно!

— Нет!

— Почему это?

— Потому что я люблю свою жену!

Тогда Наполеон разложил на столе карту Европы и сказал:

— Посмотри-ка на эту карту. Здесь и твоя часть, возьми ее. Она будет отличной, уверяю тебя. Я только что лишил трона короля Португалии — возьми этот трон. Ты получишь все, что захочешь, но ты должен развестись раньше, чем я.

Люсьен продолжал отказываться, разъяренный Наполеон начал угрожать:

— Я покорил Европу, что ж ты думаешь — я не справлюсь с тобой! Ты правишь в Риме благодаря мне, я распоряжусь выбросить тебя из Италии и из Европы!

— А если я все равно не уступлю?

— Я арестую тебя!

— А дальше что?

— Знаешь, лучше оставь этот тон, дерзость тебе не поможет!'

Император удалился, хлопнув дверью.

В прихожей он обратил внимание на очень красивую девушку лет пятнадцати — это была старшая дочь Люсьена Шарлотта, в семье называемая Лолотта.

Подумав, что не следует отдавать из семьи на сторону красавицу, он загорелся идеей жениться на ней. Фредерик Массон рассказывает нам об этом проекте серьезным спокойным тоном: "Она ведь созрела для замужества, эта Лолотта, которую он знал с пяти лет и водил за ручку по дворцовым покоям…

Это была дочь Люсьена от первого брака с Катериной Буайе, которую Наполеон любил как сестру, хотя, вступая в семью Бонапартов, она была просто дочерью трактирщика из Сен-Максимен-дю-Вар и не умела подписать свое имя. После развода Лолотта поступила под опеку Элизы и уехала из Франции с отцом и приемной матерью. Но может быть, она и сохранила в пятнадцать лет какие-то воспоминания о раннем детстве".

Излагая необычайный брачный проект Наполеона, достойный историк — всегда склонный извинять слабости великих людей — не моргнув глазом добавляет:

«Император, который был не так уж щедр на милости, в отношении членов своей семьи проявлял безграничную снисходительность, всю жизнь прощал своим братьям многочисленные провинности, и в данной ситуации примирение с Люсьеном казалось ему делом первостепенной важности. Он задумал влить в свое потомство кровь своей же семьи, таким образом, стать основателем династии полностью своего рода».

К счастью, этот рискованный проект не был осуществлен. И Наполеон, которого уже обвиняли в кровосмесительных. связях со своими сестрами, не женился на Лолотта и не основал свою династию, наградив ребенком собственную племянницу.