Глава 12. Гордые рыцари Храма

Ни один духовно-рыцарский орден не окружен такой тайной, не вызывает столь противоречивых оценок, как орден тамплиеров. Яркая судьба, таинственность, окружавшая деятельность и обряды тамплиеров, наконец, их страшная смерть на кострах, зажженных французским королем Филиппом Красивым — все это привлекало большое внимание многих историков и писателей. Гордым рыцарям в белых плащах с красным крестом на груди посвящено необозримое количество книг. На страницах этих произведений тамплиеры то предстают перед нами суровыми Христовыми воинами без страха и упрека, то лицемерными и спесивыми, деспотами, как у Вальтера Скотта в «Айвенго», то наглыми ростовщиками, опутавшими своими щупальцами всю Европу, а то и злодеями-идолопоклонниками, осквернителями всего святого. Каковы же они, подлинные рыцари Храма? Почему столько сомнений, столько легенд окружает этих загадочных воинов-монахов? Да и можно ли в этом сонме противоречий, версий и догадок увидеть их истинное лицо? Попробуем обратиться к истокам и, возможно, это позволит слегка приподнять завесу тайны, окружающую тамплиеров.

Первым автором, который упоминает орден тамплиеров, является Вильгельм Тирский, в последней четверти XII века написавший историю крестоносных государств на Востоке. Согласно этому автору, орден «бедных рыцарей Христа и Храма Соломона» был основан в 1118 году группой из девяти рыцарей, во главе с Гуго де Пайеном, вассалом графа Шампанского. Мы немногое знаем об этих девяти отцах-основателях. Известны их имена, приведенные тем же Вильгельмом Тирским, мы знаем, что большинство из них, если не все, принадлежали к среднему дворянству французской провинции Шампань, а один из «девятки» — Ан-дре де Монбар — приходился родным дядей одному из знаменитейших церковных деятелей того времени — Бернару Клервоскому, которого католическая церковь впоследствии причислила к лику святых. Святой Бер-нар еще сыграет свою роль в истории ордена тамплиеров, но обо всем по порядку.

Существует версия, и она уже высказывалась в предыдущей главе, что первоначально девятеро будущих тамплиеров входили в монашеский орден госпитальеров Святого Иоанна. Это весьма вероятно, если учитывать исключительную набожность членов «девятки» (реализовать которую в известных тогда формах рыцари-дворяне могли только в рамках госпитальерс-кого братства) и сопоставить обеты и клятвы, принятые тамплиерами, с такими же клятвами иоаннитов. В пользу этой «раскольнической» версии, хотя и косвенно, говорит и почти непримиримая вражда между двумя крупнейшими католическими орденами, вражда, которую трудно объяснить простым соперничеством на путях служения Господу.

Как бы то ни было, около 1118 года в Иерусалимском королевстве произошло не слишком заметное для современников событие (оно даже не было отмечено в официальной хронике того времени, принадлежащей перу официального историка королевства Фульхерия Шартрского). Однако последствия его и для крестоносного движения, и для всей средневековой истории оказались исключительно важными. 1118 год вообще особый в истории крестоносцев. Две смерти крупнейших деятелей крестового движения выделяют его в череде довольно однообразных лет, непрерывных войн и повторяющихся событий. Весной 1118 года умирает основоположник и бессменный руководитель иоаннитского монашеского братства французский рыцарь Жерар Том.

Почти тут же вслед за ним сходит в могилу король Иерусалимский Балдуин I —участник Первого крестового похода и основатель династии королей-крестоносцев. Совпадение, безусловно, случайное, но для истории «бедных братьев во Христе» оно имело знаковый характер.

Великий магистр ордена Храма

Не сдерживаемые более духовным авторитетом вождя госпитальеров, Гуго де Пайен, Годфруа де Сент-Омер, Андре де Монбар с шестью своими сподвижниками предстают перед только что взошедшим на иерусалимский трон Балдуином II. Они предлагают молодому королю нечто доселе неслыханное в христианском мире: дать согласие на основание совершенно особенного монашеского объединения — братства монахов-воинов. Молодой король, не отягченный предрассудками предшественников, загорается необычной идеей и становится ярым ее сторонником. Вскоре девятка рыцарей перед лицом патриарха Иерусалимского дает привычные монашеские обеты бедности, послушания и целомудрия, но своей главной целью провозглашает не служение Богу в стенах монастыря, а защиту паломников на пути в Иерусалим и борьбу против неверных с оружием в руках. Патриарх дает свое пастырское благословение, а Балдуин II выделяет под нужды нового братства большое здание, расположенное на территории бывшего Иерусалимского храма. И, то ли по месту расположения, а может быть, и по другим тайным соображениям, новый орден к первоначальному «бедные братья: во Христе» добавляет «и рыцари Иерусалимского храма» (другой вариант — «рыцари Храма Соломонова») и под этим названием навсегда входит в историю. «Храм» по-французски — «temple», и рыцарей-монахов сразу начинают называть «тамплиерами», т. е. храмовниками.

Следующие девять лет истории нового ордена окутаны тайной. Вильгельм Тирский утверждает, что за эти годы в состав ордена не было принято ни одного нового члена. В то же время, есть сведения, что именно в эти годы в тамплиерское братство вступают два крупнейших феодала той эпохи — принц Фульк Анжуйский, впоследствии король Иерусалимский, а также граф Гуго Шампанский, вассалами которого были и Гуго де Пайен, и другие отцы-основатели ордена. Если верить этим сообщениям (а они все же не вполне достоверны), то в ордене сложилась довольно забавная ситуация. Ведь граф Шампанский являлся светским владыкой для патриархов новоиспеченного братства, в том числе и для уже объявленного великим магистром тамплиеров Гуго де Пайена. Но теперь сам граф поступал в подчинение, причем почти беспрекословное, к своему бывшему вассалу. Поистине, остается только сказать языком той эпохи, «неисповедимы пути Господни».

В 1127 году начинается второй, и очень важный этап в истории ордена рыцарей Храма. Гуго де Пайен, с несколькими своими соратниками из числа тех же девяти, выезжает из Палестины в Европу. Де Пайен не скрывает, что главная цель его поездки — вербовка новых членов в состав ордена. Как мы видим, до этого храмовники особой популярностью не пользовались. Вероятно, большую роль здесь сыграла конкуренция со стороны иоаннитов, блистательный руководитель которых, Раймунд дю Пюи, также сделал ставку на превращение госпитальерского братства в духовно-рыцарский орден. Тамплиерское будущее начинало становиться довольно туманным, если не бесперспективным.

На помощь «бедным Христовым братьям» снова пришел случай, точнее — случайное родство. Как уже упоминалось выше, один из пресловутой «девятки», Андре де Монбар, приходился дядей цистерцианскому монаху Бернару. Но к 1127 году этот еще молодой (род. в 1091 году) цистерцианец стал известен всему христиан-ско-католическому миру как «неистовый Бернар из Клерво». Его авторитет в Европе был, без преувеличения, огромным, а ставленник клервоского монаха восседал на папском престоле. С этим-то деятелем католической церкви и встретился, при посредничестве де Монбара, первый великий магистр тамплиеров Гуго де Пайен. Красноречие ли тамплиерского вождя, слезные ли просьбы кровного родственника, — что именно повлияло на решение будущего католического святого, мы не знаем. Но факт остается фактом: после встречи с де Пайеном Бернар Клервоский становится главным и самым активным сторонником тамплиерской идеи. Вскоре монах из Клерво пишет трактат «De laude novae тПйае»(«Хвала новому воинству»), в котором безудержное восхваление тамплиеров сочетается с уникальным даром убеждения, присущим Бернару,

Поддержка «клервоского затворника» для еще неоперившегося «храмового братства» оказалась манной небесной. Горячие призывы Гуго де Пайена, подкрепленные непререкаемым духовным авторитетом Берна-ра, были, наконец, услышаны христианской Европой. В 1128 году римский папа Гонорий II собирает церковный собор в Труа, вблизи от родных мест де Пайена, на котором официально утверждает новый католический орден и призывает рыцарей и крупных феодалов оказать всяческую помощь новому объединению.

Это был окончательный перелом в пользу тамплиеров. В храмовники вступают десятками, орден растет как на дрожжах, и не только количественно. Обет бедности понуждает свежеиспеченных членов братства передавать все свое имущество во владение ордену. Организация храмовников начинает стремительно богатеть, и, когда в ИЗО году, всего через два года после собора в Труа, Гуго де Пайен, посчитав свою основную миссию выполненной, уезжает вновь в Святую Землю, его отъезд из Европы отличен от приезда, как небо от земли. В 1127 году он — никому не известный вожак группы монахов-раскольников. Спустя три года — великий магистр могущественного духовно-рыцарского союза, обладающего в Европе сотнями крупных феодальных владений, целой сетью командорств и немалыми денежными средствами.

В 1131 (по другим данным, в 1136) году основатель и великий магистр тамплиеров Гуго де Пайен умирает. Этот фанатичный католик и, в то же время, рыцарь без страха и упрека, уходит из жизни с сознанием хорошо исполненного долга. Орден рыцарей Храма живет и процветает, дело его жизни передано в надежные руки преемника Робера де Краона, а на престол королевства Иерусалимского в том же году восходит бывший тамплиер (пожертвовавший монашескими обетами ради светской власти) Фульк Анжуйский. «Бедные рыцари Христа и Храма Соломона» всего за несколько лет превратились в мощную силу, с которой вынуждены считаться и владетельные сеньоры, и даже короли.

Через восемь лет, в 1139 году новое положение ордена тамплиеров было окончательно подтверждено папой Иннокентием II (тоже, кстати, протеже клервос-кого монаха). Своим указом римский архиепископ утверждает экстерриториальность ордена, т. е. его неподчинение каким-либо светским властям, и делает храмовников подотчетными только непосредственно римскому папе. Так тамплиерское братство превращается по существу в «государство в государстве» с собственным королем в лице великого магистра, собственным судом (королевский суд теперь не мог осудить тамплиера даже за убийство), своими священниками и даже палачами. Единственным законом для членов тамплиерского союза становятся утвержденные папой орденские уставы. Эти уставы разрабатывались при непосредственном участии Бернара Клервоского, несли в себе магнетизм его личности и отражали всю ту эпоху фанатичной веры, неистовой борьбы и искреннего рыцарства. Наверное, есть смысл остановиться на них немного подробнее.

Устав и правила нового ордена, достаточно простые и строгие, весьма походили на правила цистерцианских монахов, неофициальным, но всеми признанным лидером которых являлся святой Бернар. Согласно этому внутреннему закону тамплиеры должны быть привержены бедности, целомудрию и послушанию. Они должны стричь волосы, но не брить бороду, которая являлась отличительной и легко узнаваемой чертой в ту эпоху, когда большинство мужчин-аристократов брились*. Все рыцари должны носить одежду — рясу или накидку — белого цвета (сервиенты или оруженосцы одевались в черное), которая станет потом знаменитым плащом, неотделимым от их имени и явно символичным: служитель Бога покидает жизнь мрачную, чтобы посвятить своему Создателю жизнь, полную чистоты и света.

В 1146 году, во время правления папы Евгения III, на белом плаще тамплиеров появляется красный крест с раздвоенными «лапчатыми» концами; во втором крестовом походе они участвуют под этим знаменитым и прославившимся знаком. Этот крест из алой материи, расположенный слева, над сердцем, папа утверждает в качестве герба, этот знак станет для них «щитом, чтобы они не обратились в бегство перед неверными». Впрочем, рыцари никогда не бежали и всегда показывали себя достойными своей репутации; гордыми до спеси, храбрыми до безрассудства, удивительно дисциплинированными, не находящими себе равных среди всех армий мира. Попав в плен, тамплиер не должен просить ни пощады, ни выкупа; ему разрешается отступать лишь в том случае, если число нападающих больше в три раза.

Боевым знаменем рыцарей Храма был прославленный Босеан (старофранц. — «пегая лошадь») — черно-белое полотнище с вышитым на нем девизом «Не нам, не нам, но имени Твоему». Происхождение этого тамплиерского символа до конца не ясно. Скорее всего, по первоначальному замыслу эти цвета отражали боевое построение тамплиеров при конной атаке на врага: первую атакующую линию составляли тяжеловооруженные рыцари с белыми плащами поверх доспехов, во второй линии наступали оруженосцы в черном одеянии. Однако очень скоро в Босеане стали видеть другую символику — Свет и Тьма, находящиеся в непрерывной борьбе. Подобное религиозное учение уходит далеко в глубь веков. Мы не знаем, были ли тамплиеры сторонниками этого дуалистического мировоззрения, но впоследствии именно это двухцветное знамя позволит противникам ордена Храма обвинить Христовых братьев в манихейской ереси*.

Тамплиерский устав вводит также строгую организацию. Она во многом походила на устройство ордена иоаннитов, но имела и некоторые отличия. Высшая власть в ордене, законодательство, назначение высших должностных лиц, включая великого магистра, решение важнейших дел, касающихся всей тамплиерской общины, принадлежали генеральному капитулу. Он состоял из высших иерархов ордена и наиболее опытных и прославленных рыцарей и созывался лишь в особо важных случаях. Во главе ордена стоял великий магистр (гроссмейстер), подотчетный капитулу, но обладавший очень широкой самостоятельностью, например, в решении кадровых вопросов. Первым заместителем гроссмейстера (уместно назвать его вице-президентом) был великий сенешаль, обладавший более представительскими полномочиями, чем реальной властью.

* Манихейство (по имени пророка Мани) — сложная дуалистическая религия, взявшая многое от зороастризма (см. выше, в главе 3). В основе вероучения лежит непрерывная борьба сил Света против сил Тьмы. Материальный мир — порождение Тьмы, и лишь человеческая душа — осколок Света. Отсюда — стремление к самосовершенствованию, неприятие других религиозных систем и светской власти. Манихейство послужило основой многих ересей — в частности, альбигойской.

Функции трех других должностных лиц были строго разграничены. Великий маршал являлся военным министром и полководцем ордена. В период военных действий его власть не уступала власти великого магистра и ему подчинялись все рыцари и сервиенты. Великий прецептор был главным казначеем ордена, надзирал за всеми поселениями, имениями и фермами. Он же распоряжался военной добычей и держал в своих руках всю морскую торговлю тамплиеров. В общем, формально завхоз, а по существу премьер-министр при президенте. В обязанности великого комтура города Иерусалима входило выполнение первоначальной задачи ордена: вместе с десятью рыцарями, несшими черно-белое орденское знамя, он должен был сопровождать паломников и снабжать их необходимыми припасами и лошадьми.

Будучи по своему составу многонациональным образованием, орден рыцарей Храма, по примеру иоан-нитских «языков», делился на несколько великих ком-турств или провинций (от восьми до десяти, по разным источникам). Каждая провинция управлялась комту-ром, первым из которых по рангу являлся упомянутый великий комтур города Иерусалима. Все высшие орденские должности в провинциях дублировались, но уже без добавления слова «великий».

Члены ордена тамплиеров делились на рыцарей, капелланов (священников) и служащих братьев или servientes. Последние подразделялись на оруженосцев, сопровождавших рыцарей в походах, и ремесленников. Сервиенты имели своих собственных должностных лиц, которые, однако, подчинялись верховным иерархам ордена из числа рыцарей. К четвертому классу относились светские члены ордена. Они состояли из мужчин и женщин, не давших полного монашеского обета, но выполнявших все орденские предписания или большую их часть.

Согласно данным обетам, тамплиеры не имели никакой личной собственности и должны были жить совместно, в монастырях или общежитиях. Впрочем, это правило не было чересчур строгим, хотя очень часто практиковались совместные трапезы и другие мероприятия. Многие храмовники проживали в орденских замках и, по существу, мало чем отличались от обычных дворян того времени. Естественно, что постоянное участие в походах и войнах тоже не слишком способствовало формальному выполнению всех предписаний ордена.

Вообще, «бедные Христовы воины» принимали самое активное участие в крестоносном движении; но, уже начиная с середины XII века, в военно-политической деятельности тамплиеров становится заметной тенденция, суть которой можно выразить, перефразируя известную сентенцию: «Что хорошо для ордена Храма, то хорошо для Святой Земли и католической церкви». Огромные богатства, неожиданно свалившиеся на орден, его резко возросшая мощь вскружили голову и вождям храмовников, и простым тамплиерам. Погоня за богатством (и это' несмотря на обет бедности, даваемый каждым тамплиером), улучшение материального положения ордена стали самодовлеющей идеей для очень многих рыцарей Храма.

Показателен в этой связи эпизод, произошедший при осаде Аскалона крестоносцами в 1153 году. Христианским воинам удалось обрушить часть стены, и они тут же бросились в пролом, уже торжествуя победу. Впереди всех были тамплиеры, и когда часть их проникла в город, они заградили путь остальным, чтобы одним завладеть богатой добычей. Однако опомнившиеся мусульмане, поняв, что врагов очень мало, перешли в контратаку. В завязавшемся бою погибли все сорок прорвавшихся в Аскалон храмовников, и в их числе сам великий магистр Бернар де Трамбле. Уныние от этого поражения в «Христовом воинстве» было так велико, что только увещевания священников заставили крестоносцев продолжить осаду и, в конце концов, взять город.

Своекорыстие тамплиеров, в конечном итоге, сыграло роковую роль и в судьбе Иерусалимского королевства. После смерти малолетнего короля Балдуина V великий магистр тамплиеров Жерар де Ридефор решил «половить рыбку в мутной воде», и поддержал претензии на трон узурпатора Гвидо Лузиньянского, презрев клятву, данную им отцу покойного короля. Действия Ридефора поставили христианскую общину в Святой Земле на грань междоусобной войны и, что еще хуже, спровоцировали военное вмешательство мусульман, во главе с султаном Саладином. «Лев ислама» великолепно воспользовался расколом среди христиан, и, в роковой для христианства битве при Хаттине, наголову разгромил крестоносное воинство, следствием чего стало падение Иерусалима*.

Не следует, однако, думать, что вмешательство тамплиеров в боевые действия всегда носило только негативный характер. Сотни рыцарей Храма покрыли славой и себя, и орден в многочисленных битвах с сарацинами. Подсчитано, что за время крестовых походов двадцать тысяч рыцарей-тамплиеров пало на полях сражений. Храмовники блестяще выполняли и другую важную военную функцию — защиту крепостей. И все же, все же...

Во второй половине XII века тамплиеры окончательно сформировались в могучую, никому не подчиняющуюся силу, располагающую огромными материальными средствами, лучшей в мире по боевым качествам армией, сотнями крепостей и замков и тысячами феодальных земельных владений в Святой Земле и в Европе. В период наивысшего расцвета орден насчитывал более десяти тысяч рыцарских держаний, а его годовой доход превышал сто двенадцать миллионов франков — сумму, сопоставимую с доходами крупнейших европейских государств. О богатстве ордена складывались легенды, которые нередко подтверждались фактами: например, в 1194 году тамплиеры уплатили Ричарду Львиное Сердце за завоеванный им Кипр небывалую по тем временам сумму в сто тысяч золотых безантов. Даже катастрофа 1187 года при Хаттине почти не поколебала мощь ордена. Но находящееся на вершине могущества братство храмовников подстерегала другая беда — духовное перерождение.

Уже с конца XII века по Европе гуляют две поговорки, очень показательные в плане этой нравственной метаморфозы: «горд как храмовник» и «пьет как тамплиер». Весьма симптоматичные выражения, не правда ли? История сохранила до нас слова короля-рыцаря Ричарда I Львиное Сердце (кстати, симпатизировавшего храмовникам), сказанные им перед смертью: «Я оставляю скупость цистерцианским монахам, роскошь — ордену нищенствующих братьев, а гордость — тамплиерам». Контекст этого предложения прекрасно дает понять, что под гордостью имелась в виду именно гордыня, заносчивость и пренебрежение по отношению к другим. Бриан де Буагильбер, умный, но заносчивый и наглый, выдающийся боец, но с тщеславной и мелкой душой — вот блистательный портрет типичного тамплиера той эпохи, созданный гениальной фантазией Вальтера Скотта.

Всячески стремясь увеличить свое влияние, «бедные братья во Христе» не гнушались и ростовщичеством, занятием, презренным для любого рыцаря. Так, тамплиеры под солидные проценты ссужали деньги обедневшим монархам, превращаясь в банкиров почти всех европейских королевских домов и даже некоторых мусульманских властителей. Филиалы ордена по всей Европе и на Ближнем Востоке осуществляли выдачу денег в кредит купцам, постепенно попадающим в зависимость от храмовников. Таким образом, «бедные Христовы воины» стали крупнейшими ростовщиками своей эпохи, а парижский орденский дом превратился в центр европейских финансов. У тамплиеров была сложная система финансового делопроизводства: бухгалтерские книги, документы приходно-расходной от-, четности и др. Рыцари Храма первыми ввели в обращение банковские чеки, какими до сих пор пользуются в мире.

Используя свое финансовое могущество, вожди храмовников быстро превратили орден во влиятельную политическую силу на международной арене. В Европе и Святой Земле тамплиеры действовали, зачастую, как посредники между королями и владетельными феодалами. Почти на всех политических уровнях храмовники могли действовать как третейские судьи, по существу, выполняя функции верховных арбитров, и часто короли вынуждены были признавать их авторитет.

Безмерные богатства храмовников, их чрезмерная независимость и гордыня возбуждали зависть и неприязнь у крупнейших европейских монархов, ревниво относящихся к своей власти. Но до тех пор, пока шла священная война в Палестине, тамплиеры, прикрытые авторитетом папы, были неуязвимы, и даже сами позволяли себе грозить королям. Когда в 1252 году английский король Генрих III осмелился угрожать ордену конфискацией, между ним и великим магистром тамплиеров состоялся очень примечательный разговор. Обращаясь к верховному иерарху храмовников, король был довольно резок:

— Вы, тамплиеры, пользуетесь большими свободами и привилегиями и располагаете таким крупными владениями, что ваша надменность и гордыня не знают удержу. Но то, что было когда-то так непродуманно вам дано, может быть мудро и отобрано. То, что было слишком быстро уступлено, может быть возвращено назад.

Великий магистр отвечал:

— Что вы сказали, о король? Было бы лучше, если бы ваши уста не произносили таких недружественных и неумных слов. Пока вы творите справедливость, вы будете править. Если же вы нарушите наши права, то вряд ли останетесь королем.

Как же дорого заплатили тамплиеры за эту заносчивую фразу всего через полвека! Многое бы отдал последний великий магистр ордена Храма, чтобы эти слова никогда не были произнесены. Но... «поднявший меч от меча и погибнет», ибо многие сильные мира сего очень хорошо запомнили последнюю фразу великого магистра, а некоторые уже готовили удар.

В конце XIII века резко изменилась ситуация в Святой Земле. Победоносные воины ислама брали одну христианскую твердыню за другой и, наконец, в 1291 году пал последний оплот крестоносцев на Востоке — крепость Акра, в которой находилась штаб-квартира ордена тамплиеров. Оставшиеся в живых храмовники бежали, как и иоанниты, на Кипр, но, в отличие от своих заклятых друзей-соперников, они избрали себе другую дорогу — дорогу, которая привела их к гибели.

После окончательного провала попыток освободить Святую Землю путем организации нового крестового похода, оба главных католических ордена встали перед выбором — как жить дальше. В 1306 году рыцари-иоанниты все свои силы бросили на завоевание острова Родос и после затяжных сражений добились успеха, превратившись в родосских рыцарей. Тамплиеры во главе с великим магистром Жаком де Моле переселяются во Францию — христианскую страну — под крыло французского короля Филиппа IV Красивого, многим обязанного храмовникам, и человека с очень хорошей памятью. Но, как в годы основания ордена все случайности шли только на пользу тамплиерам, так теперь все решения и действия рыцарей Храма только приближали и усугубляли роковой конец. Но об этом — в другой главе.

Оглавление