• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

Остановиться и ответить на выстрелы было бы безумием: Горман знал, что его успели бы застрелить, прежде чем он вылез бы из повозки. И так было почти чудом, что и он, и его лошади ушли невредимыми. По всей вероятности, его внезапная остановка у озера смутила стрелявших. Почему они ограничились только двумя выстрелами? Этого Горман не мог себе объяснить.

«Очевидно, испугались, что я их узнаю, если промахнутся снова», — подумал он, подбирая вожжи и переводя испуганных лошадей на ровную рысь. Нападение из-за угла возмутило его. Если бы Негр был оседлан, Горман вряд ли отказал бы себе в удовольствии вернуться к ущелью и завязать перестрелку с напавшими на него. Оглянувшись на утесы, ярко освещенные солнцем, он уже не мог различить ущелья, но ему показалось, что клубочки пыли внезапно появились на горизонте и растаяли в воздухе. Кто бы ни были его враги — они скрылись.

Была уже половина пятого, когда Горман подъехал к сараям и загонам фермы Марсдена.

На всем лежала печать благоустройства и зажиточности. Деревья окружали дом, кусты акаций тянулись вдоль изгороди, маленький ручеек весело журчал через двор. Ферма казалась прохладным и тенистым оазисом в этой раскаленной пустыне. Чутьем скотовода Горман знал, что позади фермы лежат широкие пастбища. Да, Джим Марсден знал свое дело. Рука опытного хозяина была видна повсюду. Загоны и заборы в полной исправности, постройки заново выкрашены, дворы чисты и трава подстрижена. И половина всего этого могла бы принадлежать ему, Горману, если б он только захотел. Его отказ тогда вызвал первую ссору между друзьями.

Горман был прирожденный бродяга, а Марсден всегда вздыхал о домашнем очаге и семейном уюте. Расчетливый и хладнокровный, но в то же время сентиментальный и увлекающийся — странные сочетания уживались в Джиме Марсдене.

Было еще слишком рано, ковбои не вернулись с пастбища. Кто-то кричал с загона, выгоняя непослушную лошадь. Китаец-повар вышел из кухни, бросил сбежавшимся цыплятам остатки пищи, прищурился на Гормана и нараспев крикнул:

— Хо-ла!

На этот крик откуда-то появился ковбой и направился к Горману, ступая кривыми ногами и придерживая болтавшийся у пояса револьвер. Красное, обветренное лицо его под широким сомбреро выражало явное подозрение. Другой ковбой вышел из загона и сел на забор, держа руки у бедер.

— Горман, — сказал коротко приезжий, и слово это произвело нужное впечатление. Подозрение исчезло с лиц ковбоев, словно снятая маска. Сидящий на заборе слез и взял лошадей под уздцы. Китаец-повар, очевидно, тоже удовлетворенный, вернулся в кухню.

— Хозяин говорил, что ожидает вас со дня на день, — сказал кривоногий. — Он будет рад узнать, что вы приехали. Невесело лежать, словно лягушка, привязанная за ногу. Конечно, каждый из нас с удовольствием расквитался бы за него, но он думает, что дело это касается его лично. Понятно, ему виднее, сам не ребенок. Однако думается, что ваш приезд как раз вовремя… Меня зовут Лоу, я здесь управляющий. А это — Джаксон. Он присмотрит за лошадьми.

— Прекрасно. У меня тут кое-что для Джима — лед, фрукты, устрицы.

— Я скажу китайцу, это у него не пропадет.

— Как Джим?

— Разбита кость в плече. Хочет лечиться сам, но, по-моему, будут осложнения.

Лоу ушел на кухню к китайцу. Горман повернулся к Джаксону. Молодой ковбой с целой копной светлых волос, чисто выбритый, с искрой юмора в голубых глазах ему понравился.

— Кому это пришло в голову бросить камушек через вашу покрышку, — заметил он, усмехаясь.

— И даже два камушка. Один прошел через покрышку, а другой попал в лед. — Горман показал своему собеседнику поднятую им со ступеньки расплющенную пулю. Джаксон внимательно ее осмотрел и тихонько присвистнул.

— Подобный камушек угодил и в меня, — заметил он, показывая шрам на правом ухе. — Стреляли в ущелье Филина? Вы их видели?

Горман похлопал по своим револьверам и сказал:

— Протирать не нужно.

Джаксон снова усмехнулся. Этот разговор, по-видимому, ему нравился.

— У меня вышло недоразумение с двумя парнями в трактире Кено. Они были не из самых вежливых, но достать револьверы не успели. По крайней мере тогда, в трактире. Может быть, позже они и пустили их в дело. Один был на сером коне, другой — на рыжем. Лошади отмечены — Круг «Д».

Джаксон нахмурился и кивнул головой.

— Того, кто был на сером, зовут Курчавый, а другого — Курносый Сим. Однако я бы не стал… — Он запнулся, небрежно опустил пулю в карман и подмигнул Горману на подходивших Лоу и китайца-повара. Горман решил про себя, что Джаксон из тех, на кого можно положиться. Напоив Негра и поставив его в загон, Горман спросил, как ему пройти к Джиму.

— Лучше всего, если вы сами о себе доложите, — сказал Лоу.

— А кто с ним?

— Никого, кроме Кармен.

Горман вопросительно посмотрел на говорившего, и в глазах его заметил блеснувший насмешливый огонек. Лоу ему определенно не нравился. Кто такая эта Кармен? Какая-нибудь хитрая мексиканка, воспользовавшаяся болезнью Джима, чтобы устроиться в его доме?

Подозрения его, однако, рассеялись, едва он открыл дверь в комнату больного и увидел Кармен, которая лет двадцать назад, быть может, и соответствовала своему имени, а теперь расплылась и сонно кивала головой, обмахивая веером своего пациента. Проснувшись, она с недоумением уставилась на Гормана, который отпустил ее кивком головы.

— Ты, Кармен, «vamos» (исчезни), понимаешь. — сказал он.

Повелительный тон произвел свое действие, и Кармен, не говоря ни слова, выплыла из комнаты. Горман подошел к кровати, на которой лежал его больной друг.

Длинное, худое тело Джима Марсдена едва намечалось под одеялом, угловатое, сложенное из костей и мускулов. Одна рука и плечо были грубо забинтованы. Давно не бритое лицо было зеленовато-желтого цвета, боль и слабость быстро согнали с него здоровый загар и румянец. Он казался тенью того человека, которого Горман знал раньше. Жалость к Джиму поднялась в душе Гормана, и он дал себе слово жестоко расправиться с тем негодяем, который так подло напал на его друга. Он нагнулся над кроватью, и Марсден открыл глаза. Голова его беспокойно заерзала на подушке, но в широких зрачках был бессмысленный, горячечный блеск.

— Мне это совсем не нравится, Лоу… Совсем не так, как я приказывал… Перестань раздуваться, словно пузырь… И сходи с потолка…

— Бредит, — пробормотал Горман. — И этот упрямый дурак еще не хотел послать за доктором… Нужно осмотреть его руку… Не бойся, Джим, я осторожно…

Больной сразу поддался влиянию его уверенного и спокойного голоса. Горман с осторожностью и даже нежностью, как женщину, поднял Марсдена, поправил его подушки и разбинтовал раненое плечо. Ткань вздулась вокруг маленькой ранки, но воспаления, по-видимому, не было. На спине, где пуля вышла, рана тоже выглядела вполне нормально. На столе у кровати он заметил жестянку с мазью. Это было снадобье из трав и корней, ароматное и целительное, рецепт которого Марсден узнал от индейцев. По-видимому, целебные свойства этой мази выполнили работу слишком скоро, и в зажившей ране, где-то внутри, осталось нагноение.

— Кусочек кости, должно быть, остался в теле, а рана зажила снаружи. Похоже, что внутри гной. Надо бы его вытянуть… Примочка из «джепи» как раз то, что нужно…

Он пощупал пульс больного. Как все ковбои, Горман знал медицину практически, и вряд ли доктор из Доги принес бы большую пользу его другу. Горман решил положиться на свои силы и позвать доктора лишь в том случае, если положение больного ухудшится.

— Хорошо, что я захватил с собой лед, — пробормотал он, направляясь к окну.

Воздух в комнате был сперт и удушлив. Открывая окно, он заметил в верхнем стекле трещину, сделанную пулей. Комната, по-видимому, была одновременно конторой и спальней Марсдена. Старомодный письменный стол стоял у окна, и на нем в беспорядке были раскиданы счетоводные книги. В углу стоял металлический сейф, небольшой, но прочный. Ясно было, что покушение на Марсдена произошло в тот момент, когда он сидел у стола за книгами. Горман нагнулся, стараясь представить себе линию полета пули, и увидел через окно небольшой холм со скамейкой, откуда, по всей вероятности, и последовал выстрел. Густые кусты растения, известного под именем «испанского штыка», скрыли бы человека, даже если бы покушение произошло днем.

— Какой подлый выстрел, — заметил про себя Горман и, позвав Кармен, приказал ей приготовить ледяной компресс, а сам отправился искать траву «джепи», чтобы сделать из нее примочку. Вернувшись к больному, он нашел в комнате Лоу.

— Бывает и хуже, — сказал Горман. — Стреляли в него ночью, когда он сидел за столом, не так ли?

— Да. Пуля вышла начисто и ударилась в стену, вон там, где штукатурка отпала. Хозяин сам вытащил ее на следующее утро. Калибр тридцать три.

— Никто из вас не ответил на выстрел?

— Постреляли немного те, кто был поблизости. Другие уже улеглись или играли в карты. Мы прежде всего занялись хозяином и сразу не сообразили, откуда стреляли. Пока добрались до скамейки на холме, тот уже скрылся. Ночь была темная, хоть глаза выколи. Наутро нашли следы лошади, да они скоро потерялись в камнях. У хозяина было немало врагов. Рабочие, которых он рассчитал, ковбои. К тому же год назад он помог захватить пару железнодорожных бандитов. Те теперь в тюрьме, но у них, наверно, были друзья…

— Были у него неприятности с фермой Круг «Д»? — спросил Горман.

— Бывали…

— А Джаксону где прострелили ухо?

— Это из-за водопоя.

— В чем дело?

Лоу ясно выразил свое неудовольствие по поводу этого допроса.

— Слушайте, — сказал Горман, — Джим сделал меня хозяином фермы на время, пока он не станет на ноги. Понимаете? Вы оставайтесь управляющим, как и прежде, но я буду на месте Джима, потому что он слег, а мы — старые друзья. Ну, расскажите же мне об этом водопое.

— Это небольшой пруд, как раз на границе фермы Марсдена и Круга «Д». По карте он принадлежит Марсдену, но скот с другой фермы всегда им пользовался. По-видимому, между прежними владельцами ферм был своего рода договор, по которому водопой был общим. Вода там прекрасная, пруд не высыхает и в самую жаркую погоду. Все шло хорошо до тех пор, пока хозяин не поругался с мисс Декстер. Она, видите ли, хозяйка Круга «Д», управляет фермой с тех пор, как ее отец умер, и, нужно сказать, управляет прекрасно. Поссорились они с хозяином, и ни с того ни с сего он вдруг приказывает поставить новый забор поперек. Водопой оказался огороженным. Пока шли дожди, все было хорошо. Но пришла засуха, и речонка, что протекает по долине через обе фермы, пересохла… Джонс, один из наших ковбоев, донес как-то утром, что проволока в загородке перерезана и скот с фермы Круга «Д» в пруде. Джонс прогнал скот и исправил изгородь. Потом вдруг коровы с Круга «Д» стали дохнуть. Одни говорят — засуха, другие — ядовитая трава. Кто их знает…

— А в Круге «Д» есть еще вода, кроме той речонки, что в долине?

— Да. Колодцы у хлевов. Ну, понятно, что падеж скота отношения не улучшил. Проволоку снова порезали. Кто-то из ковбоев Круга «Д» распустил слух в Доги, что мы хотим переморить весь скот на их ферме. Понятно, общественное мнение на стороне девушки. Хозяин обозлился еще больше. Поставил людей караулить водопой. Джаксону прострелили ухо. А он ранил своего противника в руку. Потом хозяина ранили. С тех пор как будто тише стало. К тому же опять пошли дожди.

— Так… Ну, я пойду пройдусь. Нужно собрать травы для примочек.

Очевидно, Лоу не поверил этому объяснению и подозрительно следил за Горманом, пока тот не скрылся из виду.

Таким образом, дело начинало понемногу проясняться. Между Марсденом и рыжеволосой девушкой произошла ссора. В том, что у красавицы был вспыльчивый и резкий характер, Горман не сомневался. Марсден, хотя вообще и был мягок с женщинами, мог вспылить из-за пустяка. С другой стороны, Горман не мог представить, чтобы девушка, подобная мисс Декстер, могла организовать такое низкое покушение.

Обдумывая все услышанное, Горман поднялся на холм, отыскивая типичные, длинные листья травы «джепи». Дойдя до скамейки, он остановился и внимательно осмотрел все вокруг. До фермы было шагов двести — триста, и освещенное окно в спальне Марсдена было прекрасной мишенью. На земле, около скамейки, были следы людей, и дерн был сорван на обрыве, возвышавшемся над скамейкой сажени на две. Очевидно, стрелявший спустился оттуда. Горман поднял патрон, лежавший на земле, и отметил про себя, что калибр его был тридцать три. Он также подобрал окурки четырех папирос и две обгорелые спички. Очевидно, прикуривали одну папиросу от другой. На спичках были видны буквы — «Эль-Па…». Горман перебрал в памяти папиросных фабрикантов, известных ему, заводские марки которых обыкновенно печатались на спичках, но не мог вспомнить ни одного, имя которого начиналось бы с этих букв.

Кинув еще один взгляд на окрестности, уже темневшие в наступающих сумерках, Горман собирался вернуться к больному, как вдруг заметил на дороге всадника, направлявшегося к ферме Марсдена быстрым галопом. Горман сбежал с холма в тот момент, когда всадник придержал лошадь перед Лоу, который вышел навстречу. Лицо Лоу выражало удивление; всадник оказался мисс Декстер. Она не обратила внимания на Гормана и заговорила, обращаясь к Лоу:

— Как здоровье Джима Марсдена? Я только сегодня услыхала, что он был ранен. Не могу ли я быть чем-либо полезна? Доктор у него, кажется, еще не был?

— Это очень любезно с вашей стороны, мисс Декстер, — ответил Лоу. — Кармен говорила, что он сейчас спит. Она все время с ним.

Девушка подняла голову. Глаза ее сверкнули:

— Кто эта Кармен?

Лоу замялся:

— Как вам сказать… Она живет здесь уже довольно давно… Она… Я полагаю, хозяин назвал бы ее своей экономкой.

Девушка подобрала вожжи и потрепала по шее свою лошадь. Слова Лоу, по-видимому, изменили ее намерения:

— Если за ним так хорошо смотрят, то, конечно, мои услуги излишни… Но вы не ответили на мой вопрос: как его здоровье?

Лоу указал на Гормана:

— Горман видел его последним.

Салли Декстер повернулась в седле и окинула Гормана с головы до ног пренебрежительным взглядом.

— Ну, — сказала она, — как же здоровье вашего хозяина, господин с двумя револьверами?

— Меня зовут Горман, мисс. И Джим Марсден мой друг.

— Вы носите два револьвера. У нас это признак профессионального телохранителя. Я полагаю, что мистер Марсден нанял вас.

Внезапно она пришпорила лошадь и умчалась галопом.

Горман посмотрел ей в след.

«Обидчивая, — подумал он, — порох да и только! Но как бы то ни было, вы сами сказали мне то, что я хотел знать, сударыня».