• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

Быстрое и почти беспрепятственное завоевание Северной Африки византийскими войсками под предводительством Велизария рассматривалось современниками как большой успех. Сторонники Рима и приверженцы ортодоксальной веры повсюду испытали величайшее удовлетворение от поражения еретиков-вандалов, тем более что эта победа, казалось, несла возможность восстановления Римской империи в ее прежнем величии. Император Юстиниан сплел лично себе триумфальный венок из успехов своего полководца и почувствовал себя великим повелителем позднеримской эпохи. Об этом свидетельствует не только принятие триумфальных имен Vandalicus, Alanicus и Africanus (Вандальский, Аланский, Африканский), связанное с временами расцвета политики римской экспансии, но и помещение на бронзовых воротах константинопольского дворца большой мозаики. На ней изображен сам император с Феодорой в окружении славословящего сената, принимающий знаки верности от победоносного военачальника и побежденного короля, в последний раз облаченного в пурпур. О триумфе красноречиво свидетельствует также большой золотой медальон [146] стоимостью 36 солидов, на котором изображен одетый в панцирь император с нимбом, крылатым шлемом и диадемой; император держит в правой руке копье, в то время как левое плечо прикрыто щитом. На оборотной стороне представлен сидящий верхом Юстиниан с нимбом, крылатым шлемом и диадемой, перед которым шествует крылатая Ника с пальмовой ветвью и трофеями. Надписи на передней и оборотной стороне гласят: D(omi)n(us) Iustinianus p(ater) p(atriae) Aug(ustus) – Salus et Gloria Romanorum ([Наш] господин Юстиниан, отец отечества [и] август – спасение и слава римлян). Хотя медальон и в изображении, и в надписи передает исключительно древние представления о победе и славе, не следует недооценивать его как исторический документ, ибо тем самым был дан формальный повод к прославлению императора. По сообщению позднего византийского писателя Кедрата, в честь Велизария и его победы над вандалами был также отчеканен особый медальон, славивший военачальника как «славу римлян».

Оборотная сторона торжеств и славословий по случаю победы проявилась прежде всего в трудностях, сразу же возникших при административном преобразовании Северной Африки. Мы, естественно, должны считаться со значительным попустительством поздневандальского управления страной, принявшим скорее всего катастрофические размеры из-за войны и постоянных берберских набегов. Взимание налогов было, несомненно, в очень плохом состоянии, и вследствие опустошений в городе и сельской местности – как и во время нашествия вандалов – дело дошло до повального бегства рабов и колонов, что повлекло за собой возникновение нехватки рабочей силы. Африканская префектура претория, наряду с Востоком и Иллирией теперь третья префектура империи, пыталась ускоренными темпами устранить эти неисправности. И это ей удалось, прежде всего под руководством Соломона, преемника Велизария, только при поддержке большого бюрократического аппарата, который затмил даже систему позднеримской эпохи [147]. Так, в подчинении у префекта претории находились десять бюро с 118-ю функционерами и к тому же девять корпораций вспомогательных служащих. Губернаторы провинций, состоявшие в ранге «consulares» и «praesides», равным образом располагали многочисленным персоналом. Однако в особенности больших денежных и людских затрат для прямого участия и для управления требовала оборона страны: во главе африканского войска стоял не comes (комит), как это было приблизительно до 432 г.; была предусмотрена более высокая должность «magister militum» (магистр милитум), которому подчинялось большое число «duces» (дуксов). Так как ввиду отдаленности Африки от Константинополя оборона страны с самого начала сталкивалась со значительными сложностями (мавританская угроза!), было создано большое регулярное войско, правда, по преимуществу с оборонительными задачами. Принцип глубоко эшелонированной обороны границ, ставший обычным прежде всего со времен Диоклетиана, был приспособлен Соломоном к новым африканским условиям. Наряду с портами Русгунией (Лаперуз), Цезареей (Шершель) и т. д. внутри страны были сильно укреплены – большей частью после подавления мавританского сопротивления – такие города, как Тубуны (Тобна), Ламбесис (Ламбез), Маскула (Кенхела) или Тамугади (Тимгад), причем весьма охотно использовались и прежние субструктуры. Исследования последних лет и десятилетий точнее определили или исследовали также укрепления Ситифиса (Сетиф), Тебесты (Тебесса), Аммедара (Хайдра) или Лимисы (Ксар Лемса). По различным причинам мавританское кольцо часто очень сильно сжималось; если надстраивали или встраивали что-либо в остатки прежних сооружений, тем самым экономились деньги и усилия. С другой стороны, мощные, но маленькие крепости с довольно незначительным числом обороняющихся тоже можно было удерживать с хорошими шансами на успех. Естественно, во время византийского строительства были разрушены многие здания большой историко-художественной ценности, а арабское нашествие с середины VII века вторично прошлось по еще сохранившимся памятникам зодчества, так что археологические остатки из античного времени на сегодняшний день остаются большой редкостью.

В византийском преобразовании Северной Африки первостепенное место с самого начала заняла и ортодоксальная церковь [148]. Она частью автоматически, частью по своей воле оказалась в роли союзника новых политических властей. Ортодоксальная церковь получила обратно всю свою прежнюю недвижимость, если она уже не была восстановлена в правах на нее при Хильдерихе, и ей было предоставлено абсолютное преимущество перед другими религиозными общинами. Ариане, донатисты или иные еретики вследствие восстановления антиеретического законодательства были лишены почти что любой возможности противодействовать вновь занявшей господствующее положение ортодоксальной церкви. У иудеев теперь также были отняты все синагоги. Решения соборов этого времени, прежде всего акты карфагенского собора 535 г., проходившего под председательством нового митрополита Репарата, подтверждают серьезность намерений поставить церковную и моральную жизнь на твердый фундамент. Ущерб, нанесенный церковной организации правлением вандалов, был быстро преодолен, а общины, как и монастыри, по большей части получили возможность беспрепятственно развиваться дальше. Естественно, ортодоксальный мир в первые годы восточно-римского господства был настроен чрезвычайно провизантийски. Прежде всего почитался император Юстиниан, называвшийся освободителем церкви «из столетнего заключения». То, что тогда византийское влияние принималось охотно, проявляется прежде всего во внешнем убранстве зданий. Так, церковная архитектура и орнаментальное искусство обогащались восточными мотивами; в культовых сооружениях Мастера мозаики также «ориентировали» свои работы, отличавшиеся богатой полихромией, на византийские образцы и потому сближались с равеннским направлением.

Однако уже в ходе 40-х годов из-за спора о Трех главах, возникшего в результате стремления Юстиниана победить монофизитов, не отказываясь от халкидонского учения, дело дошло до серьезного разрыва. Так как папа Вигилий в 548 г. согласился с императором, наряду с другими областями от папы отреклась и Африка. Закаленная памятью о прежних периодах гонений, африканская церковь, догматика которой основывалась на примерах таких церковных авторитетов, как Киприан, Августин или Фульгенций, из-за своей несговорчивости вновь оказалась в положении преследуемой. Для современника этих событий, епископа Виктора из Тоннуты (ум. после 566 г.), Юстиниан опять был гонителем.

В то время как ортодоксальная церковь все-таки относительно поздно оказалась в противостоянии с византийской администрацией, среди довольно значительной части провинциального населения оппозиционные течения возникли почти непосредственно вслед за завоеванием Северной Африки. Тогда же возобновились и набеги со стороны берберов и мавров. Активность и личные качества префекта претория Соломона [149] устранили множество кризисов, но и привели к возникновению новых трудностей. Сначала Соломон в 534 г. отбивал нападения князя Иауды, который в качестве правителя Авреса производил опустошительные набеги на Нумидию, и триполитанских кочевников на верблюдах, которые ворвались в Бизацену. Естественно, в результате такой «войны на два фронта» византийские контингенты распылялись; некоторые конные подразделения, находившиеся под началом гунна Эгана и фракийца Руфина, даже были полностью уничтожены. И все же вскоре Соломон возымел успех: в 535 г. он даже, как сообщают, уничтожил свыше 50 000 берберов, что звучит совершенно неправдоподобно, так что в данном случае следует учитывать античную или псевдоантичную традицию количественных преувеличений. Теперь византийский полководец смог очистить от наступающих кочевых племен среднюю полосу и наконец решил приступить к полному захвату массива Аврес, который в сущности не находился во власти Рима и в эпоху империи. Однако из-за ненадежности местных вспомогательных контингентов от этого плана пришлось отказаться, и вскоре префект был вынужден заняться другими, внутренними проблемами. В Северной Африке все больше и больше выкристаллизовывалось движение сопротивления, состоявшее из отбившихся от своих частей вандалов, ненадежных византийских солдат и провинциалов, обремененных тяжелой византийской налоговой системой. Берберы также легко вступали в это движение. По сообщению Прокопия [150], обострению напряжения способствовали доставшиеся византийским солдатам в качестве военной добычи вандальские женщины; часто они побуждали своих теперешних супругов заявлять свои притязания на их прежние владения в наделах вандалов (sortes Vandalorum), которые между тем были конфискованы в казну и в личную собственность императора. Объявленный между тем запрет на арианское богослужение вызвал много волнений и предоставил рассеянным по стране арианским священникам широкие возможности для антивизантийской агитации. Возможно, особенный толчок движению сообщили бежавшие из византийского плена вандалы. Среди них находился целый отряд, который Велизарий составил наряду с четырьмя другими подразделениями из плененных вандалов и направил на восток: по пути часть взбунтовалась и, одолев византийские корабельные команды, вернулась в Африку. На пасхальные торжества 536 г. (23 марта) в кафедральной церкви Карфагена было запланировано убийство Соломона, резкость которого особенно раздражала солдат. Префект вовремя узнал о готовящемся покушении и бежал на Сицилию, которую Велизарий к тому времени уже отнял у остготов. Опытный полководец тут же двинулся в Африку, чтобы уничтожить заговор.

Между тем под руководством Стоцы, бывшего византийского телохранителя, на равнине Булла Регия собралось по меньшей мере 8000 восставших, среди которых было множество вандалов. Стоца предпринял внезапное нападение на Карфаген, но получив известие о прибытии Велизария, спешно отошел назад. Полководец начал преследование и застиг мятежников под Мембресой (Меджез эль Баб в долине реки Баграды), где одержал легкую победу. Наряду с другой добычей в его руки попало множество вандальских женщин, считавшихся зачинщицами мятежа. главнокомандующим византийским войском в Африке стал затем двоюродный брат Юстиниана Герман, также успешно сражавшийся со Стоцей. Герман одержал у Горы Ватерес решающую победу над предводителем восставших, которому удалось бежать в Мавританию в сопровождении небольшого числа вандалов.

Когда Соломон в 539 г. вновь получил должность африканского главнокомандующего, он приказал выдворить из страны многих подстрекателей, среди них прежде всего вандалов и вандальских женщин. Затем военачальник сражался с маврами Анталы и погиб в битве при Колонии Киллитана (544 г.). Теперь Стоца, который тем временем женился на берберской принцессе, вновь начал действовать, набрав берберские, вандальские и римские войска. Ему противостоял способный византийский командующий Иоанн, сын Сисинниола; и все же войска Стоцы присоединились к нумидийскому командующему-узурпатору Гонтарису, который в марте 546 г. приказал убить нового главнокомандующего Ареовинда. И опять, казалось, дело восставших ожидает успех. Однако на праздничной трапезе Гонтарис был убит своей свитой, в том числе несколькими знатными вандалами. Его приверженцы, по большей части вандальского происхождения, выжили только потому, что прибегли к защите церкви, но все-таки были выдворены в Византию. Тем самым закончилось последнее достойное упоминания сопротивление в Северной Африке с участием вандалов. Остатки вандальского населения в области Магриба были, несомненно, крайне незначительны и растворились в ходе истории среди массы римских и берберских группировок. Маловероятно, что существующий еще и сегодня среди берберского населения светлокожий и долихоцефальный тип восходит к вандальскому или вообще германскому присутствию.