• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

После смерти Б. Н. Ельцина прошло почти 8 лет. Восемь лет «свободная пресса», «патриоты» и «народные избранники» убеждают народ, что Ельцин жив, и что артист, играющий его роль это и есть Ельцин.

Мне пришлось в неофициальной беседе с депутатом А. И. Салием затронуть это вопрос, хорошо знакомый Александру Ивановичу. Тот подтвердил, что депутаты Госдумы прекрасно знают, что Ельцин умер. Более того. В Госдуму обращался экипаж самолета, который летом 1996 года вывозил из России в Германию цинковый гроб с телом некоего умершего. Возможно летчики и не обратили бы на этот чартерный рейс внимания, но в Германии самолет был посажен на военный аэродром и гроб встретили Наина Ельцина и тогдашний канцлер Германии Гельмут Коль. Это и привело летчиков к мысли, что покойником мог быть только Ельцин…

А 22 июля 2004 года газета «Коммерсант» в переводе Алены Михлашевской перепечатала из «The New York Times» статью С. Сестановича, которую «Коммерсант» назвал «ЦРУ сообщило, что президент России Борис Ельцин скончался»:

«Почти каждый, кто работал в правительстве, знает какую-нибудь историю, которая сейчас, в свете событий в Ираке, постоянно пересказывается, – о том, как принималось некое важное решение на основе информации, оказавшейся впоследствии неверной. Моя любимая история относится к августу 1998 года, когда всего за три дня до визита Билла Клинтона в Москву ЦРУ сообщило, что президент России Борис Ельцин скончался.

В 1998 году сообщение о смерти господина Ельцина было, естественно, не более сенсационным, чем в 2003 году информация о наличии у Ирака оружия массового уничтожения. Оно не противоречило тому, что мы знали о его здоровье и привычках, а также тщательно скрываемой истории его болезней. Не удивило никого и то, что об этом событии не было широко объявлено. Российский финансовый кризис, разразившийся за десять дней до этого, повлек за собой политический кризис, и мы предположили, что в Кремле сейчас вовсю идет закулисная борьба за право занять президентское кресло.

В последовавших мучительных телефонных переговорах правительственные органы придерживались своих привычных ролей. ЦРУ настаивало на достоверности своих источников, однако избегало давать какие-либо рекомендации. Представители Национального совета безопасности, зная, что господин Клинтон не испытывал большого желания ехать в Москву, хотели тут же отменить эти планы. Госдепартамент (в данном случае это был я) настаивал на том, что мы будем выглядеть очень странно, если отменим встречу из-за смерти Ельцина, а выяснится, что он не умер.

В конце концов мы решили, что либо российская сторона в течение 24 часов организует заместителю госсекретаря Строубу Тэлботту, который находился в Москве с подготовительным визитом, встречу с господином Ельциным, либо мы отменим запланированный саммит. Ничто другое нас бы не убедило: ни телефонный разговор, ни выступление по телевидению, ни заявление врачей. На следующий день господин Ельцин, крепкий и бодрый, приветствовал господина Тэлботта в своем кабинете, а спустя два дня в Москву вылетел Билл Клинтон.

После окончания визита я позвонил аналитику ЦРУ, который передал ложную информацию. Он извинялся довольно своеобразно. «Вы должны понять, – говорил он. – Прошлой весной мы прозевали индийские и пакистанские ядерные испытания. Мы прикладываем столько усилий к тому, чтобы ничего не упустить».

Уроки, которые можно извлечь из этого эпизода, такие же, какие дает нам ситуация с Ираком: секретные разведданные зачастую слишком недостоверны, чтобы на них можно было полагаться в принятии важных решений; если же информация подтверждает и без того существующие у нас представления или соответствует нашим планам, то ее проверяют очень поверхностно.

Однако этот «смертельный случай» с господином Ельциным в 1998 году содержит и еще один урок, который в нынешней ситуации, к сожалению, не учитывают. Что должны делать лица, определяющие политический курс, если у них есть не вполне достоверная информация по важному вопросу (а именно так и бывает практически всегда)? И тогда и сейчас этот вопрос решается путем перекладывания ответственности за поиск доказательств. Если бы нам тогда отказали во встрече с господином Ельциным, это вряд ли доказывало бы, что он умер. Но мы все равно отменили бы визит на высшем уровне. У нас не оставалось бы другого пути, но уже не из-за нашей плохой работы, а из-за нежелания российской стороны сотрудничать.

Объявление войны и отмена визита – абсолютно несравнимые вещи, но позиция администрации Буша по отношению к Саддаму Хусейну в преддверии войны соответствовала той же схеме: от него потребовали, чтобы он доказал, что американские разведданные неверны – чтобы ответственность за начало войны лежала на нем, а не на нас.

Вполне очевидно, что президент Буш и его советники не ожидали сотрудничества в этой проверке со стороны Саддама Хусейна, и даже если бы он пошел на это сотрудничество, они, возможно, по-прежнему стремились бы начать войну. Но даже если администрация по-иному подходила бы к решению других аспектов этой проблемы, все равно была бы необходимость подвергнуть Ирак какой-нибудь проверке. Споря об этой войне, мы должны признать, что выбранный администрацией тест для Саддама Хусейна был верным, но он его не прошел.

Когда Америка потребовала, чтобы Ирак последовал примеру Украины и Южной Африки, которые обратились к другим странам за помощью в демонтаже ядерного оружия, она требовала очень многого, но не без оснований. Правильный выбор теста должен был отражать тот факт, что Саддам Хусейн давно приобретал, использовал и скрывал такое оружие. Кроме того, его результаты должны были быть предельно ясными. Они должны были убедить сомневающихся как из числа сторонников, так и из числа противников войны, доказав или ее обоснованность, или надуманность призывов к ней.

Некоторые могут возразить, что такой подход лишал Саддама Хусейна презумпции невиновности. Но не администрация Буша изобрела этот подход. Когда в 1998 году Саддам Хусейн выслал из страны инспекторов ООН, президент Клинтон ответил ему многодневными бомбардировками не потому, что он знал, какое оружие было у Ирака, а потому, что Ирак своими действиями лишал нас возможности это выяснить.

Решение о начале войны практически никогда не основывается исключительно на том, что мы знаем или думаем, что знаем. Разведданные всегда спорны, и мы просто реагируем на действия другой стороны. Именно так мы и начали войну в Ираке. В следующий раз, когда перед нами встанет подобный вопрос, независимо от того, станет ли лучше работать наша разведка, мы почти наверняка поступим точно так же.

P.S. Stephen Sestanovich, – старший сотрудник совета по международным отношениям и профессор международной дипломатии Колумбийского университета. С 1997 по 2001 год был специальным советником госсекретаря США по взаимодействию со странами СНГ»

Давненько не было случая вспомнить о сдохшем Ельцине, но вот читатель прислал статью Сестановича и повод появился, поскольку это, по сути, первое подтверждение о двойниках Ельцина, полученное от официального представителя США. А такое подтверждение дорогого стоит.

Но сначала давайте поразмышляем над тем, зачем Сестанович написал эту статью. На Буша в США, да и на Блэра в Великобритании, обрушился шквал критики за то, что они нагло обманывают народ, выдавая свою брехню за разведданные. Сестанович написал явно заказную статью, имея целью доказать, что разведданные всегда бывают с ошибками, посему бедным президентам приходится руководствоваться иными соображениями. Вывод: Буш прав, что начал войну в Ираке, невзирая на то, что все сведения о наличии в Ираке оружия массового поражения оказались откровенной туфтой.

Однако для того, чтобы убедить читателя, что пользоваться ошибочными разведданными не особенность дебильного Буша, а присуще всем президентам США, Сестановичу нужно было привести конкретный пример, причем, безобидный. (Не станешь же рассказывать про «разведданные», на основании которых бомбили Сербию, вторглись в Афганистан и т. д.) И Сестанович решил, что случай с Ельциным наиболее подходящий для такого примера.

Сестанович безусловно знает, что смерть Ельцина и двойники, играющие его роль, – это государственная тайна США, но он, по его разумению, эту тайну и не выдает – ведь о том, что Ельцин умер еще в 1996 году, он не только молчит, но и уверяет, что в 1998 году Ельцин был жив и здоров, как бык, а о двойниках, исполняющих роль президента России, он даже не упоминает. Но случилось, как в анекдоте о глупом солдате, рассказанном, если мне не изменяет память, еще Швейком. Шпион спрашивает:

– Сколько солдат у вас в роте?

– Не скажу!

– А я тебе дам за каждого по сигарете.

– Ты что – хочешь, чтобы я тебе за 200 сигарет выдал военную тайну?!

Давайте обдумаем то, что мы узнали от этого, пусть и бывшего, но официального представителя администрации Клинтона.

Во-первых. Клинтон и его администрация твердо знали, что смерть Ельцина не будет сопровождаться официальным сообщением и в связи с этим узнать о ней можно будет только от Центрального разведывательного управления. Согласитесь, что такое признание должно иметь свое объяснение. Как это можно – президент умер, а все происходит так, как будто он жив?? Объяснение самого Сестановича, что в Кремле, похоже, шла борьба за власть, смехотворно – начиная со смерти Ельцина драка в Кремлевской камарилье не прекращалась: Коржаков против Чубайса с Лебедем, Березовский против Гусинского и т. д. и т. п. И при чем тут смерть Ельцина? То есть, Сестанович, сам того не понимая, официально подтвердил, что обязанности Ельцина исполняли двойники, поскольку только в этом единственном случае смерть президента возможно скрыть, а факт сокрытия использовать в борьбе за власть.

Во-вторых. Как вы узнаете, что человек жив? Понимаю, что вопрос довольно странный. Но тем не менее? То, что он жив, вы узнаете: если его увидите; если увидеть невозможно, то он может вам позвонить; в конце концов, если он лежит в больнице и недоступен, то подтверждением того, что он жив, может быть заявление врачей об этом. А вы посмотрите, что следует из рассказа Сестановича. Согласно мнению администрации США образца 1998 года:

– появление Ельцина в реальном масштабе времени на экранах телевизора не является подтверждением того, что Ельцин жив;

– личный разговор Ельцина с «другом Биллом» не является подтверждением того, что Ельцин жив;

– заявление врачей об отменном здоровье Ельцина не является подтверждением того, что Ельцин жив.

В 1998 году «Дуэль» в каждом номере писала, что Ельцин сдох, что вместо него двойники, а оппоненты нам отвечали, что мы сошли с ума, потому что Ельцин каждый день показывается в телевизоре, что он разговаривает с честнейшими людьми типа спикера Селезнева или Билла Клинтона, целуется с Наиной, что врачи непременно сообщат о любой его простуде. А то, что этот «ельцин» не похож на Ельцина, так это потому, что раньше он был больной, а теперь белый и пушистый. Так вот, пусть мои оппоненты прочтут показания члена администрации Клинтона, из которого следует, что и при мертвом Б. Н. Ельцине в России есть кому показаться в телевизоре, целовать Наину Ельцину и разговаривать с Селезневым.

Эти показания Сестановича, данные им добровольно и без принуждения, неопровержимо доказывают, что Билл Клинтон и его администрация прекрасно знали, что обязанности президента России исполняют двойники Ельцина. И так же ясно, что Сестанович рассказывает о реальном случае (встреча Клинтона с «ельциным» ведь действительно была), но он извратил мотивировку происходящего, чтобы не выдать гостайну о смерти Ельцина.

Вспомните дефолт августа 1998 года. В это время произошло резкое падение рубля с курса 6,2 до курса 23—25 рублей за доллар, а это разорило не только мелких вкладчиков России. Очень сильно пострадали и богатенькие буратины, как свои, так и импортные, имевшие на счетах рубли и российские ценные бумаги, в частности, облигации ГКО. И эти буратины начали давить на Кремлевскую камарилью. Но чем они могли ее запугать? Только тем, что они разоблачат аферу со смертью Ельцина и с заменой его двойниками. И сведения именно об этом шантаже ЦРУ передало Клинтону.

Представьте, что в этот момент Клинтон бы поехал на встречу с двойником, начал бы с ним целоваться и обниматься при журналистах, а газеты, получив деньги потерпевших от обесценивания рубля, в это время объявили бы, что лобызаемый Клинтоном «ельцин» – это двойник. И понятно, почему Национальный совет безопасности настаивал на отмене этой встречи и почему в Москву срочно выехал Тэлботт. «Ельцин» Тэлботту и даром не был нужен, Тэлботт давал приказы Кремлевской камарилье не допустить разглашения смерти настоящего Ельцина. И, если вы помните, камарилья эти приказы исполнила: неожиданно на один день курс рубля поднялся до 9 рублей за доллар, нужные люди «сбросили» рубли, а на следующий день курс снова упал до своей окончательной отметки в 26 рублей. Шантажистов удовлетворили, угроза разоблачения аферы миновала, и Клинтон приехал целоваться с одним из «ельциных».

Мне остается только выразить Сестановичу искреннюю признательность за его очень ценные показания по этому делу.

Тем более, что нам это и 200 сигарет не стоило.