Гербы, девизы и военный клич

Происхождение гербов. Происхождение гербов как символических знаков, по которым можно распознавать во время боя вождя, племя, народ, скрывается в глубокой древности. Они были не выдумкой тщеславия, а справедливым возмездием или чествованием личных заслуг. Независимо от этого ими искони отличались отдельные лица, колена, города, царства и народы, как один от другого, так и благородные от неблагородных, знатные от незнатных.[13] Но чаще всего они служили сборными пунктами разбитых, рассеянных войск, приметами распознавать своих. В те времена, когда еще не были придуманы мундиры и когда вооружение скрывало даже лица, без подобных отличий противники и предводители со своими воинами легко могли перемешаться на поле брани или на многолюдных ристалищах. Поэтому в древности такие отличительные знаки были в большом ходу. Египтяне, народ во всем таинственный, испещряли храмы, дворцы и памятники иероглифами. В египетском стане на берегу Нила и потом на Иордане евреи распознавали свои двенадцать колен по условным знакам. Ассирийцы изображали на своих знаменах голубя, потому что птица эта на их языке называлась именем Семирамиды. Золотой орел помещался на щитах мидян и персов; на монетах афинян была сова, а на монетах карфагенян — конская голова.

Тысячи символических знаков находим мы в эти героические времена. Эсхилл украшает ими щиты семи вождей, сражающихся под Фивами. «Каждый из семи героев предводительствовал особым отрядом и отличался своим щитом. Тидей носил на своем щите такую эмблему: вычеканенное небо, усеянное звездами, между которыми выделялось блеском одно светило. Второй вождь, Капаней, имел на щите изображение обнаженного человека, несшего в руках горящий факел с девизом: „Сожгу город“. У третьего на щите вооруженный воин взлезает по лестнице на неприятельскую башню и в девизе объявляет, что сам Марс его не сдвинет. Четвертый вооружен щитом, на котором Тифон изрыгает из огненной пасти черный дым, а вокруг изображены переплетенные змеи. У пятого сфинкс держит под когтями Кадма. Шестой исполнен мудрости и не имеет на своем щите никакой эмблемы: он не хочет выдавать себя за храбреца, он хочет быть им. Седьмой, наконец, обороняется щитом, на котором женщина ведет воина, вычеканенного из золота; она умеряет его шаги и говорит в девизе: „Я сама справедливость, возвращу ему его отечество и наследие предков“.[14] Валерий щедро раздает эмблемы аргонавтам; Гомер так размножает их на оружии своих героев, что по свидетельству многих авторов, геральдика возникла во время осады Трои. Римляне также придумывали множество эмблем и символов; их легионы, изобретали множество знаков, значков, signa. На колоннах Трояна и Антонина и на Триумфальной арке, поставленной в честь Мария близ города Орангия, видны и до сих пор воины, доспехи которых испещрены какими-то особенными штрихами и фигурами.»

Но из этого еще не следует, что в древности известны были гербы. Военные знаки, употреблявшиеся как значки или простые украшения, не были постоянным отличием знатного происхождения, наследием, жалуемым тому или другому роду. Гербы, рассматриваемые с этой нравственной и политической точки зрения, — учреждение новейших времен, которое не восходит далее крестовых походов.[17] В самом деле, рыцари, возвращавшиеся из Азии, стали дорожить заслуженными отличиями, стоившими им большого самопожертвования. В свидетельство своей славы они воздвигали на самых высоких башнях, донжонах и над главными воротами своих замков те хоругви и знамена, под которыми сражались. Эти красноречивые знаки рыцарской чести и личной доблести отцов заботливо хранились в семействах. Дамы, постоянные поклонницы храбрости, вышивали такие достославные и выразительные символы на мебели, платьях и одеяниях мужей и братьев. Их ваяли на оградах, рисовали на потолках и стенах, изображали на щитах, могильных памятниках, их освящали в церквях, они были украшением торжеств, они были на одеяниях оруженосцев, пажей, слуг, воинов и всех лиц рыцарского дома. Эти различные знамения достопамятных рыцарских деяний образовали особый иероглифический язык. Крест простой, двойной, обвитый, зубчатый, зазубренный, изрубленный, якорный, из цветков красовался повсюду в различных видах и был символом той святой цели, для которой предпринимались крестовые походы. Палма напоминала Идумию, арка — взятый или защищенный мост, башня — завоеванный замок, шлем — вооружение грозного врага, звезда — бой ночью, меч — обыкновенную битву, полумесяц — низложение страшного мусульманина; пика, повязка, ограда, две полосы углом — взятые и разрушенные преграды; лев, тигр — неукротимую храбрость; орел — высокую доблесть. Вот где происхождение всей системы гербов.[18]

Раз избранные, утвержденные и пожалованные государем, они не изменялись и делались неотъемлемой наследственной собственностью семейства и рода. Герольды обязаны были изучать эти отличия и особенно наблюдать за исполнением постановленных правил относительно целости и неизменности гербов, а знания, необходимые для отправления этой обязанности, составили геральдику, или, как говорят иногда, blason. Blason произошло от немецкого слова blasen — трубить, играть в рог. «За несколько дней до начала турнира щит рыцаря выставлялся для обсуждения и рассмотрения. Герольды под председательством свое-го старшины должны были разобрать герб критически, blasonner, и результатом этого разбора было или допущение рыцаря к турниру, или исключение его из участия в этом благородном занятии. Для выяснения решения по этому вопросу рыцарь на коне подъезжал к месту, где должен был происходить турнир, и трубным звуком звал к себе герольда (blasen). Если рыцарь удостаивался принятия, то он привешивал этот рог к шлему и вступал в ряды своих собратьев. От этого обряда и происходит слово blason, герб, l'art du blason и blasonner, слова, употребляемые и ныне, как технические».[14]

Для гербов на щитах употребляли: металлов два, красок или цветов пять и мехов два. Геральдические металлы — золото, цвет желтый, и серебро, цвет белый; цвета: голубой, зеленый, красный и черный, меха — горностаевый и беличий. Геральдика приписывает цветам особые названия. Так голубой называется лазурь, воздух, зеленый — синопль, яшма; красный — огонь и черный — земля. Некоторые авторы, кроме этого химического значения, присваивают металлам и цветам значение символическое. По их мнению, золото, желтый цвет — эмблема богатства, силы, верности, чистоты, постоянства; серебро — невинности, белизны, девственности; голубой цвет — величия, красоты, ясности; красный — храбрости, мужества, неустрашимости; зеленый — надежды, изобилия, свободы; черный — скромности, образованности, печали.

Гербовый щит или поле герба делилось горизонтальными, перпендикулярными и диагональными линиями на несколько отделений, в которых размещали краски и символы; они иногда соответствовали друг другу и были волнисты, с выемками, обрублены, связаны, переплетены, перевиты и т. д. Вне поля герба были другие фигуры, называвшиеся внешними украшениями. Их было три вида: украшения вверху, с боков и кругом.

Над гербом изображали короны, шапки, шлемы, бурелеты,[15] намет, нашлемник, иногда девиз или военный клич. Шлемы и шишаки рисовали или в профиль, или анфас, с опущенным, полуоткрытым или совсем поднятым забралом и, смотря по достоинству и древности происхождения, с большим или меньшим числом решеток на нем. Нашлемник составлял самую верхнюю часть украшения гербов, его можно было составлять из всякого рода фигур, цветов, перьев, животных, деревьев и пр. Общим обыкновением было также помещать девизы и клич над гербом.

По сторонам бывали изображения ангелов, людей, богов, чудовищ, львов, леопардов, единорогов, деревьев и других предметов; эти фигуры назывались щитодержателями. Кто не имел права помещать щитодержатели, тот украшал бока гербов какими-нибудь живописными и резными орнаментами. Орденские хоругви, знамена, мантии, жгутики также окружали щит герба. Кроме этих украшений были еще другие, присвоенные известным званиям и обозначавшие особенные достоинства.

Для объяснения герба прежде всего надо изучить фон, на котором выгравированы или нарисованы фигуры, а потом уже сами фигуры. В геральдике фон называется полем, а фигуры — знаками.

Поле герба всегда покрыто какими-нибудь металлами, цветами или мехами; затем следует главный знак; краски знаков те же, что и краска поля, за исключением лишь случая, когда нужен естественный цвет.

В основании геральдики следующее правило: если поле покрыто какой-нибудь краской или мехом, то знаки должны быть покрыты металлом, и наоборот, если поле покрыто металлом, то знак покрывается краской или мехом. Это правило излагается так: не должно класть металл на металл и краску на краску. Делать противное — значит совершенно извращать науку геральдики, потому что геральдика, говорит один из новейших писателей, есть обширнейший из всех языков, язык сильный и величественный, со своим синтаксисом, грамматикой и орфографией. Искусство геральдики состоит в уменье читать и писать на этом немом наречии. Несколько кратких и поверхностных заметок относительно чтения гербов могут дать о геральдическом языке некоторое понятие.[16]

В гербе верхняя часть называется главой (chef), а нижняя часть — подножием (la pointe). Помещаемое в гербе включает в себя: во-первых, всякое вооружение; во-вторых, каждое существо — от слона до муравья; в-третьих, все растения — от дуба до самого скромного полевого цветка; в-четвертых, все блестящее — от небесных светил до драгоценностей, скрытых в недрах земли; в-пятых, все баснословные и фантастические существа как напр. чудовища, грифы, фениксы, двуглавые орлы и т. п. Обыкновенно животные смотрят влево. На гербах рисуют также все символы религии; крест, как уже сказано, употребительнее других.

«Без прибавления даже иных эмблем, атрибутов, каждая часть щита уже составляет фигуру, которая и занимает одну треть щита. Точно так и по поперечному делению щита, его рассечению, образуется в его середине столб (le pal), занимающий также треть щита вдоль, а при встрече двух полос, разбивающих и рассекающих щит под прямым утлом, крест (la croix). Далее по диагональному разделению щита образуются полосы, перевязь влево (la bande), перевязь вправо (labarre), уменьшающиеся на пятой части щита при полном пересечении их крест накрест или Андреевский крест (la sautoir), при встрече под углом — шеврон или стропило (le chevron)».[19]

Читать гербы значит объяснять гербовые знаки. Для этого надо сперва назвать поле, потом знак и его цвет, употребляя следующую формулу: такой то род имеет, например, род Карла VI, короля французского, имеет лазурь с трехцветными золотыми лилиями. Это означает, что поле герба лазоревое и что знаки его желтые или золотые; род Монморанси имеет золото на кресте с расходящимися концами, на которых шестнадцать орлят без ног и клюва.

Происхождение некоторых гербов. Чтобы не путаться в лабиринте гербов, знатоки геральдики вынуждены были разделить гербы на несколько разрядов: гербы коронованных особ (armoiries de la souverainite), являющиеся одновременно гербами тех государств, которые этими лицами управляются; к гербам своих областей государи прибавляли нередко гербы тех стран, на которые они имели притязания, которыми предки их владели, и от которых, даже тогда, когда они. отторгнуты, не отказались еще вполне (armoiries de pretention); так английские короли долго употребляли герб Франции, разделенный на четыре части в верхней части по случаю притязаний на право царствования во Франции. В награду за подвиги, за особенные заслуги лицу, отличившемуся на каком-нибудь поприще, государи жаловали свой герб, или к прежним эмблемам, бывшим в гербе, добавляли новые, почетные; этой уступкой (armoiries de concession) объясняется, почему в гербах многих знатных французских фамилий видим лилии, а в русских — государственного орла. Гербы разных установлений западной Европы: архиепископств, епископств, капитулов, университетов, обществ, компаний и корпораций (arm. de communuate). Должностные лица, управлявшие областями, рыцарскими замками и т. п., прибавляли к своим фамильным гербам различные эмблемы как знак своего преимущества, своих прав и достоинства (arm. de patronage). Фамильные гербы, переходящие в роду по наследству, служат для отличия одного дома, одной фамилии от других (arm. de famille). Для обозначения родственных связей, в которые одна фамилия через брак или другим путем приходит с иным родом, в главный герб вставлялись дополнительные атрибуты (arm. d'alliance). Кроме перехода герба по прямой линии наследства, гербы могли быть присвоены лицу, или совершенно чужому, или не имеющему прав прямого наследства, и притом переходили к таким лицам или вполне, или соединялись с их первоначальным гербом (arm. de succession); на это всегда нужно было разрешение верховной власти. Лица, возведенные в дворянство за заслуги, не имея наследственного герба, избирали для себя эмблемы, которые напоминали бы тот род деятельности, то занятие, которым они стяжали себе это отличие (arm. de choix). Этого рода гербы по большей части так ясны, что по ним можно читать историю лица и его фамилии (armes parlantes). Так роды Stella, Sabis, Tresseols, Luna, Cressentini, имена которых напоминали собой названия небесных светил, носили солнце, звезды, луну на лазоревом поле. Род Leiris имел радугу, которая по сказаниям древности была шарфом Ириса.

Часто со своим двойным значением эти имена наполняли гербы намеками, двусмысленностями, аналогией и каламбурами; все это было наивно и мило, потому что злоупотребление игрой слов презиралось. В самом деле, не удовольствие ли видеть восхитительную простоту старых и благородных рыцарей, сотнями ран приобретавших право носить гербы: вместо того, чтоб придумать для удовлетворения гордости великолепное изображение своего подвига, они выбирали для гербов какую-нибудь загадку, шутку или веселую анаграмму, проскользнувшую в беседе у мирного очага. Так род Louvers имел в своем гербе головы волков; Larcher — стрелы; Vignole — серебряную виноградную лозу; Tour de Turenne — башню; Santeuil — аргуса; Montepezat — весы; Etang — рыб; Legendre — головы девушек с золотыми волосами; сеньор de Vaudray, владетель земель Vali, Vaux и Vaudray, имел девизом Vali, Vaux и Vaudray. Род Mailly выбрал колотушку, Martel de Bagneville — молот, и т. д.[20] Старики понимали такие символы. Delphes имел дельфина на своих монетах; Florus — цветок на своей печати; Voconius-Vitulus приказал вырезать на своей теленка, а Цезарь — слона, потому что на пуническом языке это четвероногое называлось цезарь.

Родос имел эмблемой розу, потому что по-гречески цветок этот называется родон.[21]

Но геральдические знаки происходят еще и от тысячи других причин. Иногда они служат обозначением заслуг и обязанностей: так магистры употребляли на своих гербах бархатные шапки и горностаев; рыцари, имевшие право распускать знамя — знамена; мундшенки — золотые кубки; оберегермейстеры и сокольничьи — охотничьи рога и хищных птиц. Знаки эти означали то залог ревностной сострадательности, то воспоминание путешествия к святым местам, то обет, то символы доблестей, талантов и удовольствий; две взаимно пожимающие руки — согласие и верность; якорь и столб — непоколебимую надежду; шар или хлеб — благотворительность; соты — церковные праздники и гостеприимство; два золотых крыла, распущенных на лазоревом поле, были на гербе Дориоля (Doriole), канцлера Франции, знаком возвышенных помыслов. Два журавля, держащие в клювах кольцо или миртовую ветку, вихри (вид голубя.), сердце, пронзенное стрелой, кольца, роза с шипами и без шипов, дерево, перевитое гибкими ветками плюща — были во французской геральдике оригинальными знаками нежности и любви.

Города заимствовали свои эмблемы от своих особенностей. Фрисландия, страна низменная, имела в гербе листья кувшинника (nuneghar) и волнистые повязки. Болонья, (Bologne), на водах которой много лебедей, приняла эту птицу знаком герба. Центр Парижа имеет форму корабля, поэтому в гербе его — корабль с распущенными парусами под небом, усеянным лилиями. Города Понт-а-Муссон (Pont-a-Mous-son) и Понт-Сент-Еспри (Pont-Saint-Esprit) имеют в гербах мосты; Тур — три башни.

Смуты и крестовые походы особенно увеличивали число эмблем гербов.

Большая часть гербов Италии получила начало в партиях Гвельфов и Гибелинов, а также в политических распрях, опустошавших надолго Флоренцию, Лукку и Пистойю.

Ненависть Йорков и Ланкастеров породила двух соперниц — белую и алую розы.

Сколько выдумано было во Франции различных цветов и кокард во времена потрясений, Лиги и Фронды.

Что касается крестовых походов, то они ввели все виды аллегорических знаков. Набожные путешествия воинов объясняют, почему в значительном числе гербов встречаются раковины, птицы без ног и клюва, золотые монеты и кресты. Раковины были украшением возвращавшихся морем богомольцев. Птицы без ног и клюва — перелетные птицы, как лучшее эмблематическое подобие рыцарей, которые часто возвращались из Палестины изувеченными; золотые монеты были в геральдике символами выкупа пленных и дани, наложенной христианами на неверных.

Но крест, изображавшийся на одеянии иерусалимских поклонников как символ той святой цели, для которой предпринимался поход, вошел в значительное число героев, чтобы служить воспоминанием об этих религиозных странствиях.[22]

Девизы и военный клич. Нам остается сказать о легендах или девизах и военном кличе, которые помещались на гербах независимо от других знаков. Девизы — памятники мужества, вежливости и великодушия — становились для потомства храбрецов постоянными уроками; они были, так сказать, сокращениями рифмованных рассказов, которые сочинялись странствующими из замка в замок трубадурами, певшими их под аккомпанемент арфы, лиры и других инструментов менестрелей; они тождественны, так сказать, с духом рыцарства.[23] Часто это бывали аксиома, пословица, наивное суждение, аналогия знаков герба, согласная с наклонностями и вкусами рыцаря. Слава и любовь также создали множество этих девизов.

Почти все девизы получали новую силу от эмблем, к которым они относились. Рисовали пустой колчан и ставили к нему девизом: Hoerent in corde sagitoe — его стрелы в моем сердце; бутон розы: меньше показываясь, становится прекраснее; ласточку, перелетающую моря; чтоб найти солнце, покидаю отечество; раковину, обращенную к солнцу: красота ее нисходит с небес; горностая с такими словами: Malo mori quarn foedari — лучше умереть, чем опозориться (это девиз Франциска I, герцога Бретани); бутон подсолнечника: лучам моей звезды открою сердце свое; гранатовое дерево в цвету: каждый год новый венец; раненного и спящего под бальзамовым деревом льва, на которого капает целебный сок: Me lacryma sanat — его слезы меня исцеляют; льва, скованного пастухом: покорен и страшен; смотрящего на солнце орла: один он достоин моего благоговения.[24]

«Девиз помещается под щитом и служит или воспоминанием о славных деяниях лица, или побуждением к ним. В девизе заключается плоть и дух, или вернее, идея и мысль герба. Девиз часто бывает аллегорический, и потому есть девизы, состоящие из одной только буквы. Главное их достоинство заключалось в смысле, который можно было придать девизу. Рыцарские девизы, обязанные своим происхождением событиям из жизни того лица, которое их приняло, нашли себе не одного истолкователя в западной Европе, и, действительно, эта наука могла занимать ум, потому что давала ему пищу: необходимо было знать историю лица, его рода, времени, чтобы разгадать какой-нибудь девиз, краткий и выразительный. Только с XV столетия девиз стал фразой общепонятной, афоризмом в похвалу красоте и добродетели.

Представители благородного семейства, всегда старшие в своем роду, носили над гербом так называемые cri de guerre или cri d'armes, т. е. выражение, которое на войне рыцарь употреблял для возбуждения воинов к бою и победе и для отличия себя от других рыцарей. Понятно поэтому правило: le cri suit la banniere, т. е. военный сигнал там, где знамя. Оно было средоточием военной силы, центром, к которому стремились войска, знаком, за которым следили они сердцем и глазами. Этих военных cris бесчисленное множество и начало их кроется в глубокой древности. Мы приведем более известные, ставшие историческими. Готфрид Бульонский шел в крестовые походы, говоря: Due le veut, и это убеждение руководило им и его войском. Короли французские, считавшие Св. Дионисия своим патроном, идя на войну, повторяли: Montjoie et Saint Denis; у Монморанси: Dieu aide au premier Baron Chretien; у Бурбонов: Bourbon Notre-dame или Esperance; у королей английских: Saint George, позднее Dieu et mon droit».[25]

Людовик XVIII, пожаловав М. de Seze, защитника несчастного Людовика XVI, в пэры с княжеским титулом, для герба назначил ему башни Тампля и шестнадцать лилий, — остроумный и трогательный намек, напоминающий одновременно и имя мужественного защитника, и тюрьму, и имя его царственного клиента.

Примечания:

М. de lаs Саsеs, Atlas Hist.

Chateaubriand, Etudes historiques.

Лакиер, Русская геральдика.

Бурелет (le bourelet) — жгутик из ткани, набитый шерстью и налагаемый на шлем. Он окрашивался теми же красками, как щит, и в гербах простых дворян назывался fresque, torque, tortil)

M. Granier de Cassagnac, Revue de Paris, 9 Septembre 1838.

Marchangy, Gaule poetique.

Lacepede, History de l'Europe.

Лакиер, Русская геральдика.

Granier de Cassagnac

Marchangy, Gaule poetique. Le P. Menestrier, Origine des annoiries.

Marchangy, Gaule poetique.

Lacepede, History de l'Europe.

Le P. Menestrier, Traite sur l'art des devises. Marchangy, Gaule poetique.

Лакиер, Русская геральдика.

Оглавление