• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

История России, изложенная в предыдущих главах, охватывает более тысячи лет. Постсоветский период – менее полутора десятилетий. Но все, что происходило в стране раньше, нас интересует не столько само по себе, сколько как предыстория того, что происходит на глазах наших современников при их участии либо безучастии. Возникновение и эволюция посткоммунистической государственности, равно как и проблемы, при этом обозначившиеся, задали нам углы зрения на дальнее и ближнее прошлое. В свою очередь, прошлое, будучи актуализированным, задает ретроспективные ракурсы для рассмотрения настоящего и содержащихся в нем перспектив развития.

Распад СССР и вычленение из него Российской Федерации как самостоятельного государства – это принципиально новое историческое начало и по отношению к советской эпохе, и в сравнении со всем тем, что происходило в стране на предшествовавших этапах. Узаконив право частной собственности и перейдя от плановой экономики к рыночной, ликвидировав воплощавшуюся во властной монополии КПСС политическую и идеологическую одно-полюсность и учредив выборный законодательный институт парламентского типа, формируемый на многопартийной основе, посткоммунистическая Россия восстанавливала преемственную связь с историческими тенденциями, которые наметились в России до-коммунистической. Эту связь призвано было символизировать, в частности, старое название нового отечественного парламента – Государственная дума. Но посткоммунистическая Россия, выступая наследницей России Романовых, существенно отличается и от последней. И дело не только в уменьшившихся размерах страны и утрате ею имперского статуса.

Российская Конституция, принятая в 1993 году, впервые в отечественной истории провозгласила первичность – по отношению к государству – человеческих прав и свобод, объявив их «высшей ценностью»¹ и признав их естественную, природную

¹ Конституция Российской Федерации М., 1999. С. 4.

обусловленность: «Основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения»². До этого права и свободы могли быть только дарованными «отеческой» властью – самодержавно-императорской или советско-коммунистической. Кроме того, они, тоже впервые, стали главным источником формирования власти и, соответственно, ее легитимации. Общенародные прямые выборы не только депутатов Государственной думы, но и главы государства означали юридически фиксированный разрыв с российской традицией властвования, предполагавшей приоритет государства над обществом и его правами и не предполагавшей поэтому зависимости высшего должностного лица от голосов избирателей. Но многовековая политическая традиция единовластия при этом почти не была поколеблена. Оно стало избираемым и перестало быть пожизненным. Но, оставив в прошлом старые формы, отечественное единовластие обрело новую.

Утратив опору в общих идеологических принципах - как религиозных, так и светских, оно сохранило ее в юридических полномочиях главы государства. Но Конституции 1993 года, под монопольным контролем президента России находится федеральная исполнительная власть и ее формирование, он обладает правом отклонять принимаемые парламентом законопроекты и значительными возможностями влиять на состав органов суда и прокуратуры³. Президент не представляет ни одну из трех ветвей власти, но в той или иной степени возвышается над каждой из них и всеми вместе в качестве четвертой ее ветви; именно он «определяет основные направления внутренней и внешней политики государства» и «является гарантом Конституции Российской Федерации, прав и свобод человека и гражданина»⁴. Это позволяет утверждать, что в постсоветской России воспроизведена властная модель, во многом схожая с той, которая существовала в стране в последнее досоветское десятилетие: полномочия российского президента близки к полномочиям российского самодержца в 1906-1917 годах. Однако сходство не есть тождество.

Во времена последнего Романова речь шла о соединении традиционного авторитарного политического идеала с идеалом либерально-демократическим в условиях, когда первый из них был

² Там же. С. 8.

³ Там же. С. 24-30.

⁴ Там же. С. 25.

укоренен в жизненном укладе большинства населения и соответствовавшей ему «отцовской» культурной матрице. Тогда сама попытка сочетания двух несочетаемых идеалов была проявлением социокультурного раскола российского общества. В постсоветской России нет уже ни этого уклада, ни этой матрицы, ни этого раскола. Следовательно, за внешней схожестью властных моделей скрывается несходство их политической и социокультурной природы. В думском самодержавии Николая II институциональное воплощение европейского либерально-демократического идеала осуществлялось на основе компромисса с авторитарной традицией. В посткоммунистической России возрождение этой традиции стало, наоборот, прямым следствием реализации европейского идеала, первоначально ей бескомпромиссно противопоставленного.