• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

Святой Престол и дела Орденские (к вопросу об избрании Павла I Великим Магистром). Мальтийский уклон в Российской политике. Захват Мальты Англией. Поворот к Франции. Убийство Павла I

Отречение фон Гомпеша без утверждения папы с канонической точки зрения нельзя считать законным. Это отречение было ратифицировано Святым Престолом только в 1802 г. — уже post factum.

Довольно сложная ситуация, сложившаяся с папой Пием VI, наложила свой отпечаток на его действия в отношении событий, происходивших в Ордене. Вот что об этом писал К. Туманов:

"Находясь в изгнании во Флоренции со 2 июня 1798 г. до 18 апреля 1799 г., папа Пий VI, с одной стороны, был под угрозой революционной Франции, и он пал ее жертвой 29 августа 1799 г., и, с другой стороны, уверенный в помощи Российского Императора, единственного государя, который был в состоянии противостоять нажиму революции, и который, кроме того, управлял миллионами католиков. Этот же Император постоянно намекал на свой скрытый католицизм, и после того как папе было официально передано, что 14/25 декабря 1798 г. он был избран Великим Магистром, испрашивал у папы только одно: чтобы он был признан Великим Магистром Мальты.

Несмотря на столь важную и столь крайнюю политическую необходимость, Великий Понтифик ответил на пожелание, выраженное Российским Императором, однозначно: "не можем" ("non possumus"). Была сделана только одна уступка с тем, чтобы удовлетворить честолюбию Павла I: Святой Престол воздержался от официального протеста, что было подтверждено серией документов" [120].

Туманов, получивший доступ к архивам Ватикана, провел анализ папской переписки этого периода. Эти документы отражают три главных пункта: 1) смещение Великого Магистра фон Гомпеша; 2) вопрос о присвоении звания Великого Магистра Павлу I и 3) возможность стабилизации ситуации в Ордене.

Аргументы, выдвинутые Святым Престолом, были сгруппированы К. Тумановым к следующим пяти предложениям:

а) только Приорство имеет право смещать Великого Магистра, особенно если это базируется на обвинении в недостатке доказательств;

б) расследование такого обвинения является прерогативой Святого Престола;

в) никакое смещение Великого Магистра не имеет значения без утверждения Верховного Понтифика;

г) некатолики не могут находиться во главе Католического религиозного ордена;

д) однако, принимая во внимание обстоятельства, акты, касающиеся этого дела, хотя и не имеющие силы de jure, в некоторых случаях могут быть приняты de facto.

Мы процитируем некоторые из этих документов, располагая их согласно классификации К. Туманова (цитирование, обозначенное курсивом, дано по 14a[121]):

Собор св. Кассиана вблизи Флоренции, 17 октября 1798 г. Послание папы Пия VI бальи Литта, в котором утверждается: "…Российское Приорство в единственном числе декларировало свою позицию против него (Гомпеша); этого недостаточно для смещения кого бы то ни было с должности Великого Магистра. Суждения со стороны других "языков" следует обождать".

Флоренция, 20 октября 1798 г. Письмо, написанное по распоряжению папы Пия VI Монсеньером Одескальчи, действующему государственному Секретарю, Монсеньеру Литта, нунцию в Санкт-Петербурге, в котором говорится, что "видя полную деградацию Великого Магистра Мальты, что можно было заключить, и что было подготовлено языком (sic!) или Приорством Российским. Его Святейшество следовал поведению, согласно которому, имея большую проницательность, можно узнать все, что предполагается сделать, и что таким образом ничто из этого не может воплотиться в практику. На деле, соображения ортодоксальности диктовали необходимость того, чтобы мнения остальных "языков" были бы известны…"

Тем временем в Санкт-Петербурге дела в Ордене шли своим чередом. 10 декабря 1798 г. Павел I издает Указ о создании второго Великого Приорства Российского, в котором говорилось: "…признали Мы за благо установить, и чрез сие Императорскою Нашею властию установляем новое заведение Ордена святого Иоанна Иерусалимского в пользу благородного дворянства Империи Всероссийской".

По сути, этим Указом создавалось Великое Приорство Российское для православных. То, что идея эта была не нова и обсуждалась в придворных кругах в самых разнообразных вариантах еще в 1798 г., видно из письма графа Литты к Монсеньеру Одескальчи 29 декабря 1798 г. (2 января 1799 г.), в котором сообщается:

"Что касается вопроса об основании некатолического и независимого от Святого Престола Ордена. Вопрос об утверждении Российского Императора в качестве главы некатолического Ордена и учреждения независимого от католического Приорства в России в качестве части Иерусалимского Ордена, то этот вопрос можно считать решенным. Что же касается возвращения Ордена в его резиденцию на Мальте, то это возможно только при условии, что сношения будут поддерживаться только с Российским Орденом, в чьем распоряжении и будет находиться казна и который останется единственным представителем Иерусалимского Ордена".

Монсеньер Одескальчи в ответном письме к Монсеньеру Литта от 16 марта 1799 г. отреагировал на это так: "…Я устраняюсь от дискуссии относительно основания Командорств из схизматиков, учреждения, которое, быть может, станет предметом обсуждения Вашего Превосходительства, но при этом никогда утверждено не будет".

Единоличное решение Павла I о создании Приорства для православных как неотъемлемой части Суверенного Ордена не было признано и утверждено папой. Как, впрочем, и все другие решения Павла I как Великого Магистра Ордена. Известно, что сам Павел I, а после его смерти и его сын Александр I, по дипломатическим каналам оказывали давление на папу, с тем, чтобы получить признание Павла I Великим Магистром и утвердить все акты, подписанные им в этом качестве. Причем в качестве аргумента фигурировало и восстановление дипломатических отношений со Святым Престолом. Однако папа Пий VI, а позже и папа Пий VII не попались на этот шантаж. Это подтверждает и приведенный ниже Меморандум папы.

20 января 1799 г. Пий VI направил нунцию Литте особую памятную записку (Меморандум), секретную по своему содержанию. Касаясь решения рыцарей о снятии Гомпеша, папа отмечал [122]:

"…Следовало не только полностью доказать предъявленные Великому Магистру обвинения, но также, прежде чем приступать к лишению его сана, необходимо было предъявить значительное количество доказательств его вины, а также иметь зрелость суждений и, кроме всего прочего, надо было получить согласие представителей всех "языков". Та поспешность, с которой Российское Великое Приорство приступило к действию, которое может быть только совершаться по решению Апостольского Престола, не могла не удивить Его Святейшество… Следует отметить, что благородная решимость постоять за честь и достоинство Ордена вселила слишком большое усердие в души рыцарей, составляющих Российское Великое Приорство, и они, не удовлетворившись смещением настоящего Великого Магистра и не дождавшись ответа Его Святейшества, провозгласили нового Великого Магистра.

Подобное быстрое развитие событий не могло не опечалить душу Его Святейшества. Он убежден, что Его Величество Император Всероссийский, оказывая свое высочайшее покровительство Иерусалимскому Ордену и удовлетворяя просьбу рыцарей, составляющих Российское Великое Приорство, не имел в своих чистых помыслах ничего, кроме намерений защитить их права, подтвердить их полномочия и возродить былую мощь Ордена. С другой стороны, Его Святейшество не может забыть о правах принадлежащих Апостольскому Престолу на монашеские ордена, правах, возлагающих на него ответственность перед всем миром и в том числе перед членами Ордена, перед правителями государств, в которых находятся его члены — ответственность за любое действие, ущемляющее права Святого Престола, или противное Уставу самого Ордена. Итак, будучи не в состоянии одобрить или, по меньшей мере, обойти молчанием все действия, совершаемые Российским Великим Приорством, Его Святейшество вынужден напомнить членам, его составляющим, о необходимости их подчинения Святому Престолу, от которого они зависят, согласно Уставу, а также настоятельно им указать, насколько они уклонились от Устава Ордена, как в случае с провозглашением Великим Магистром Его Императорского Величества… Они не должны также забывать о декрете Григория XIII от 1589 г., по которому было установлено, что впредь только Святому Престолу будет принадлежать право решать судьбу Великого Магистра Ордена, сколь бы тяжелы не были его поступки, и что по этому поводу не может быть никакой обиды… Исходя из этих соображений, Его Святейшество должен был бы передать священную истину своему высокому окружению, если бы он санкционировал акции, предпринятые недавно Великим Приорством Российским".

Так как почта перлюстрировалась, содержание этого письма стало известно Канцлеру Безбородко, который доложил о нем Императору.

Разгневанный Павел I лишил бальи Литта звания лейтенанта Великого Магистра, и графу было предписано покинуть столицу [123].

Флоренция, 9 февраля 1799 г. Письмо, написанное по распоряжению папы Пия VI от Монсеньера Одескальчи Великому Магистру фон Гомпешу, в котором утверждается, что Его Святейшество "командировал меня, чтобы рассказать Вам о его горе и поставить в известность о его распоряжении в настоящее время, что он заверяет Вас, что, несмотря на заверения, сделанные Великим Приорством Российским, Его Святейшество никогда не согласится утвердить любые решения, которые, шли бы вразрез с конституцией Иерусалимского Ордена или содержали бы посягательства на исключительные права Святого Престола".

Флоренция. 16 марта 1799 г. Письмо, написанное по распоряжению папы Пия VI от Монсеньера Одескальчи Монсеньеру Литта, в котором утверждается, что "Ваше Превосходительство легко может представить себе, сколь удивлен был Его Святейшество, когда он узнал… что распущенность и деградация Великого Магистра Гомпеша (sic!) была превзойдена прокламацией самого Всероссийского Императора в качестве Великого Магистра Ордена. Не могу сказать, что Его Святейшество был сильно потрясен этими новостями, результаты которых были попраны, раз и навсегда, Апостолическими постановлениями, которые резервируют для Святого Престола исключительно право определения, кто именно будет Великим Магистром, и конституция Ордена определяет точную и неизменную процедуру его выбора, правил, которые может изменить только папа". (Л. Литта уже не получит этого письма).

Флоренция. 18 марта 1799 г. Письмо, написанное по распоряжению папы Пия VI от Монсеньера Одескальчи Великому Магистру фон Гомпешу, в котором говорится, что папа "никогда не подтвердит своим авторитетом Понтифика никакой акт, направленный на то, чтобы изменить, хотя бы немного, Установления и Правила Ордена".

Проходит два года. Орден переживает в России свой кратковременный расцвет. И хотя провозглашение Императора Павла I Великим Магистром противоречило Конституции и Каноническому Праву Католической Церкви, оно было принято многими Великими Приорствами и большинством дворов Европы.

Необходимо вновь и вновь подчеркнуть, что "мальтийская политика" Павла I не только не всегда была понятна его современникам, но ее неверно трактуют до сих пор. Вот почему мы обращаем внимание на следующий малоизвестный факт. Сын Павла I Николай I, будучи уже Императором, тоже никак не мог уяснить, почему его отец, будучи русским православным царем, был провозглашен в Санкт-Петербурге Гроссмейстером католического ордена, зависимого от Святого Престола в Риме. Его вопросы продолжались до тех пор, пока известный русский дипломат барон Брюннов не объяснил ему истинное значение происшедшего: Император Павел надеялся собрать под знамена Мальтийского Ордена все живые силы старой Европы, материальные и моральные, военные и религиозные, чтобы повсюду противопоставить социальный порядок и христианскую цивилизацию, против идей разрушения, порожденных Французской революцией [124].

Рим, 9 марта 1801 г. Директива, написанная по распоряжению папы Пия VII (который сменил умершего Пия VI) от Конклава кардиналов к фра Бенвенутти, аудиторе при нунциатуре в Санкт-Петербурге:

"Следует принять в качестве неизменного принципа, что Святой Отец не может до определенного времени, пока дела не будут приведены в порядок, признать в лице государя другого вероисповедания достоинство, которое подразумевает долг и авторитет как духовный, так и преходящий; что эта власть может быть дарована в соответствии с правилами Ордена Рыцарям, принявшим обет целомудрия, бедности и послушания, в качестве представляющего и направляющего религиозный Орден, полностью подчиненный власти Римского Понтифика, по отношению к которому все члены данного Ордена обязаны полным послушанием. Легко представить себе, какой скандал мог бы разразиться для всей Церкви, если бы папа признал, попирая все условия, главой этого Ордена Государя, который сам не признает Его Святейшество в качестве Верховного Пастыря Церкви и Викария Иисуса Христа, отделенного от Него причастием…"

Рим, 9 марта 1801 г. Письмо папы Пия VII Императору Павлу I, которое сопровождает послание, санкционирующее существование иезуитов в России в ответ на Императорский запрос. В письме папа отказался присвоить Императору титул Великого Магистра.

Пий VII в своих письмах к фра Бартоломео Русполли и к фра Жану Баттисте Томмази настойчиво проводил одну и ту же мысль, что следует ясно различать два положения: что провозглашается "de jure" и существует "de facto". В соответствии с этим следует иметь в виду, что с точки зрения канонического права Католической церкви и Конституции Суверенного Ордена, Святой Престол никогда не признает законность избрания Великим Магистром Российского Императора Павла I, хотя он и обнаруживал такое свое желание в связи с историческими условиями 1798–1801 гг. — терпеть de facto то, что не было признано de jure. Таким образом, Святой Престол принял "решение молчания".

Итак, Император Павел I был Великим Магистром Суверенного Ордена святого Иоанна Иерусалимского "де факто". Происшедшие события следует рассматривать в следующем аспекте.

Большая группа рыцарей Ордена, собравшись на то историческое заседание Великого Приорства Российского и будучи недовольны действиями и поведением Великого Магистра фон Гомпеша, провозгласила Императора Великим Магистром Ордена. Почти все европейские правители это решение приняли и одобрили, никто из них не протестовал, папа публично не высказался. Ситуация была такова, что было необходимо как можно скорее решать проблему по сути выживания Ордена, его дальнейшего существования. Павел I решил ее так, как ему подсказывала его христианская совесть. Мы ни в коей мере не хотим оправдать Императора Павла I, да, он был честолюбив, но и не хотим считать его узурпатором. Он был в то время единственным, кто протянул руку помощи погибающему католическому Ордену. Что поделать, если рука эта принадлежала не католику, а православному.

Приведем ниже мнение старейшего историка Мальтийского ордена графа Мишеля де Пьерредона из его книги "Политическая история Суверенного Ордена святого Иоанна Иерусалимского":

"Мы должны от всего сердца воздать дань той роли, какую сыграл Император в то время, когда он держал под контролем бульшую часть Ордена, не открыв кредита для его памяти, которая имеет точное определение. И хотя его избрание произошло не по всем правилам, статутам и законам Ордена, оно было безоговорочно признано. С позиций самого Ордена следует сказать по правде, что, после падения Мальты, Орден нашел пристанище в Санкт-Петербурге с уцелевшими членами Ордена и, вне всякого сомнения, благодаря этому Орден избежал полного уничтожения. И за это Орден обязан ему благодарностью" [125].

После посещения папы Пия VII 24 января 1801 г. российский посол Лизакевич сообщил нижеследующее:

"Папа заявил, что он высоко ценит активность царя как по отношению к его подданным — католикам, так и в интересах Мальтийского Ордена. К тому же именно в этом отношении он был весьма доволен видеть Императора Павла в качестве гроссмейстера этого Ордена в особенности же потому, что уже давно он не признает в качестве гроссмейстера Фердинанда де Гомпеша; однако он считает необходимым в этой связи быть информированным более полно относительно намерений царя по данному вопросу. Вследствие этого он хотел бы, чтобы Император отправил к нему полномочного представителя, лучше всего русского, во всяком случае не итальянца, с тем, чтобы не вызвать подозрений со стороны Рима или Мадрида, которые уже и теперь ревниво наблюдают за всеми фактами и движениями в эту сторону" [126].

Активность Императора в этом вопросе затрагивала папу также персонально, ибо, если бы Павлу I удалось восстановить Орден святого Иоанна Иерусалимского на принадлежащем ему острове Мальта, то и сам папа был бы готов учредить свою резиденцию на Мальте под могучим покровительством Российского Императора [127].

*

Да, Павел I был 72-м Великим Магистром Суверенного Ордена святого Иоанна Иерусалимского "de facto", но то, что он сделал для Мальтийского ордена, для его дальнейшего процветания в мире, не способен был сделать в то время никто.

Так выглядят цели и задачи российской политики в Средиземноморье в изложении А.М. Станиславской:

"Мальта входила в тот круг объектов экспансии великих держав на Средиземноморье, который включал еще и Неаполитанское королевство, Албанию, Грецию, Ионические острова. Тому, кто хотел укрепиться на Средиземном море, Мальта была необходима.

Главными претендентами на обладание ею явились Франция и Англия. В русской политике Мальта была тесно связана с Ионическими островами. Установление протектората России над Ионическими островами привлекло внимание Павла к Мальте — в руках какой-либо другой державы она могла стать угрозой для русских интересов на островах.

Интерес Павла к Мальте объяснялся, однако, не только желанием сделать ее опорным пунктом русской экспансии на Средиземном море. В Мальтийской политике Павла была еще одна весьма характерная сторона: царь мечтал возродить мальтийский орден рыцарей святого Иоанна Иерусалимского для борьбы против революции и революционных идей.

"Решение сделаться мальтийским Гроссмейстером скрывало в себе честолюбивую, но высокую цель, которая могла бы оказаться весьма плодотворной, если бы она могла быть достигнута. Цель эта была — доставить русскому флоту надежную стоянку в Средиземном море и, кроме того, приобрести для России нравственную поддержку всего европейского дворянства, сильно заинтересованного сохранением целости Мальтийского ордена" — писал об этом проницательный и осведомленный граф А.И. Рибопьер.

В июне 1798 г. Франция захватила Мальту. Гроссмейстер Ордена Гомпеш 12 июня 1798 г. подписал акт капитуляции. Павел использовал свое влияние для того, чтобы противопоставить Франции высшие чины иоаннитов. Русский филиал Ордена в особых манифестах 15 августа 1798 г. и декларации 16 августа 1798 г. объявил о признании протектората Павла, об аннулировании Конвенции, заключенной Гомпешем с Бонапартом, и об отрешении от сана Гомпеша и других сановников ордена, заключивших акт капитуляции. Вслед за тем Россия объявила о своем протекторате над Орденом.

Захват французами Мальты, Ионических островов и ряда пунктов на Ионическом побережье резко изменил отношение России к Франции. Была достигнута договоренность о совместных действиях русского и турецкого флотов против Франции. 24 августа русская эскадра под командованием Ф.Ф. Ушакова [128] в составе 6 линейных кораблей и 6 фрегатов прошла Босфор. Осенью 1798 г. французские войска были выбиты с островов Цериго, Занте, Кефалонии, Святой Мавры; жители их вместе с русскими сражались против французов. 18–20 февраля 1799 г. остров Корфу был взят в результате ожесточенного штурма.

Не говоря уже о том, что фактически Мальта оставалась в руках Франции, и предстояло еще освободить ее от французов, соглашений Павла с орденом было далеко недостаточно для того, чтобы осуществить основную цель Павла закрепление в той или иной форме русского влияния на Мальте" [129].

Действительно, удар Бонапарта против Мальты немедленно вызвал противодействие: в Средиземном море появился русский и турецкий флот. Русским флотом командовал Ушаков. Россия и Турция объединились против революционной армии, присоединившись к знаменитой коалиции, состоявшей из Англии, Франции и Неаполитанского королевства обеих Сицилий.

Ушаков совместно с Турцией нанес поражение Бонапарту: он овладел Ионическими островами (прежде принадлежавшими Венеции), где была объявлена республика под турецким (на самом деле — русским) протекторатом; таким образом, русское влияние распространилось на Адриатику и Средиземное море. В следующем, 1799 г. Черногория обращается за помощью о протекторате к России; Россия приобретает, таким образом, плацдарм для своей Балканской политики. После взятия Ушаковым Ионических островов на повестку дня была поставлена Мальта, которую Император-Гроссмейстер Ордена имел намерение возвратить в собственность Ордена св. Иоанна.

Таким образом, очевидно, мальтийский вопрос стоял не изолированно, но находился в тесной связи со всей внешней политикой Павла, сосредоточенной вокруг Турции, Ближнего Востока и Средиземноморья.

"В 1798 г. между Россией и Англией было, казалось, достигнуто полное соглашение в мальтийском вопросе. В октябре 1798 г. статс-секретарь по иностранным делам В. Гренвиль заявил, что у Англии нет планов захвата Мальты. "Король отрекается за себя, — писал Гренвиль английскому посланнику в Петербурге Ч. Уитворту повторно в начале 1799 г., - от всякой мысли или желания удержать за собой остров Мальту как британское владение". Гренвиль дал понять, что в компенсацию Англия хотела бы получить Минорку, на что Павел и дал согласие.

18 декабря 1798 г. был заключен русско-английский союз. Союзный договор между Англией и Турцией был заключен одновременно с русско-турецким договором 25 декабря 1798 г.

Англия, Россия и Неаполь заключили еще одно соглашение о Мальте. 20 декабря 1798 г. — через день после подписания русско-неаполитанского договора — три державы договорились о порядке введения их гарнизонов на остров. Было условлено, что русский гарнизон займет главный город и порт Лавалетту и что верховная власть будет принадлежать военному совету, во главе которого будет стоять представитель русского командования. Соглашение это не было подписано и имело, видимо, характер вербальной конвенции. Однако в 1799 г. Англия и Россия считали ее официальным и обязательным для себя документом. Павел I был абсолютно убежден, что Англия согласилась на его планы относительно Мальты"[130].

Осенью 1798 г. три семидесятипушечных английских корабля под командованием Александра Белла начали блокаду Мальты, встав на якоря у Большой Гавани. Ранее Павел I приказал командующему российской средиземноморской эскадрой Ф.Ф. Ушакову "действовать вместе с турками и англичанами против французов, яко буйного народа, истребляющего в пределах своих веру и Богом установленные законы" [131].

22 сентября 1799 г. Павел I приказал Ушакову вернуться с эскадрой в Черное море. Об этом приказе Ушаков узнал 20 декабря 1799 г. в Мессине. Эскадра ушла домой, в Севастополь. 5 сентября 1800 г. французский гарнизон Мальты сдался англичанам. Александр Белл стал военным губернатором острова.

Русский военный деятель Д. Милютин писал в своей "Истории войны России с Францией в царствование Императора Павла I":

"В начале октября 1799 года Ушаков получил неожиданное предложение от лорда Нельсона предпринять соединенными силами осаду Валетты. Двор Палермский также подкреплял просьбу английского адмирала.

Ушаков долго был задержан в Неаполе починкою кораблей. Притом необходимо было, для предположенного предприятия, заготовить значительное количество продовольствия, в котором сами жители Мальты терпели крайнюю нужду. Противные ветры также препятствовали выступлению русской эскадры. Эскадра Ушакова отплыла из Неаполя 20 декабря, в числе семи кораблей, одного фрегата и восьми меньших судов; кроме 5000 человек экипажа на ней посажен был отряд генерал-майора князя Волконского из 2000 гренадер (сводные гвардейские батальоны Будберга, Пламенкова и Шенгелидзева, выделенные Суворовым после сражения при Нови), назначенный собственно для гарнизона Мальты. 22 декабря Ушаков прибыл к Мессину, и здесь только получил Высочайший рескрипт, которым Государь еще 25 октября повелевал всему Русскому флоту возвратиться в Черноморские порты, забрав с собой не только гренадерские батальоны князя Волконского, но и те войска, которые находились в Корфу.

Крепость Валетта держалась еще около восьми месяцев и сдалась только 23 августа 1800 г., когда гарнизону не оставалось уже никакого спасения от голодной смерти" [132].

О захвате Мальты Англией и о последующих событиях довольно подробно описано у А.М. Станиславской:

"К середине 1799 г. положение на Средиземном море коренным образом изменилось в пользу союзников. Франция потеряла Неаполь и Ионические острова. Мальта была блокирована англичанами. Египетская экспедиция Бонапарта потерпела неудачу, Северная Италия была в основном освобождена от французов.

Ф.Ф. Ушакову был дан приказ действовать совместно с английским флотом, начавшим блокаду Мальты. Павел распорядился также отправить на Мальту русский гарнизон в составе трех гренадерских батальонов и 300 артиллеристов с командиром князем Волконским, как это и было обусловлено русско-неаполитанским договором 18 декабря 1798 г.

Мальтийские планы Павла разбились, встретившись с упорным сопротивлением Англии, которая стремилась к гегемонии на Средиземном море.

В конце декабря 1799 г. эскадра Ушакова двинулась из Неаполя к Мальте. Русские корабли везли три гренадерских батальона князя Волконского, которые должны были занять остров после освобождения его от французов. Но к этому времени уже начался отход Павла от коалиции; Павел приказал Ушакову вернуться на Корфу.

Англичане решили не допустить вступления русских сил на Мальту. Адмиралу Нельсону и английскому посланнику в Неаполе лорду У. Гамильтону удалось добиться от короля Фердинанда (неаполитанский король считался сюзереном Мальты) обязательства никогда не отдавать Мальту какой-либо иностранной державе без согласия на то Англии.

25 августа 1800 г. Мальта была занята англичанами; резкое же ухудшение отношений между Россией и Англией последовало еще в феврале-апреле того же года. Завладев Мальтой, англичане по приказу статс-секретаря по военным делам Генри Дандаса подняли один лишь британский флаг, что должно было символизировать безраздельное и абсолютное господство Англии на Мальте. Дандас распорядился при этом воспрепятствовать попыткам русских ввести на Мальту гарнизон и поднять свой флаг.

Основных русских сил к этому времени на Средиземном море уже не было. По приказу Павла эскадра Ушакова 6 июля покинула Корфу. Русские сухопутные войска и военные корабли 26 октября 1800 г. вошли в севастопольский порт.

Во второй половине 1800 г. последовал разрыв отношений Англии и России и Мальта была одним из поводов к этому. 23 октября были вторично наложены секвестр и эмбарго на английские суда. В тот же день Растопчин обратился ко всем членам дипломатического корпуса в Петербурге с нотой, обвинявшей Англию в том, что она нарушила конвенцию 20 декабря 1798 г. о Мальте. 19 ноября английским судам был закрыт доступ в русские порты, был запрещен вывоз в Англию абсолютно необходимых для английского кораблестроения материалов (naval stores), были приостановлены платежи английским купцам.

Около 200 английских судов, находившихся в русских портах, было задержано; команды их были высланы во внутренние губернии России. Когда экипаж двух английских кораблей, стоявших в Нарве, оказал сопротивление русским войскам и, потопив русское судно, ушел в море, Павел приказал сжечь остальные находившиеся в Нарве английские суда.

16 августа 1800 г. Россия выступила с декларацией, в которой резко осудила английский морской разбой и призвала Данию, Швецию и Пруссию возобновить вооруженный нейтралитет 1780 г. 4 декабря 1800 г. Россия заключила морскую конвенцию о возобновлении вооруженного нейтралитета одновременно с Данией и Швецией, Пруссия закрыла порты, расположенные в устье рек Эльбы и Везера для английских товаров и оккупировала Ганновер.

Образование "Северной Лиги" (так современники именовали блок держав, заключивших конвенции о вооруженном нейтралитете) было для Англии тяжелым ударом. Кризис второй коалиции дал толчок к сближению России с Францией" [133].

События в последние месяцы XVIII и первые месяцы нового XIX века резко меняют ситуацию в Европе. Военный переворот, совершенный Наполеоном Бонапартом 19 брюмера 1799 г., ставит точку на деятелях Французской Революции. Кровь, залившая Францию, бездарное правительство Директории, обессиленная республика — вот что досталось первому консулу. И он прекрасно понимал, что войну продолжать больше нет сил. Мир, только мир, любой ценой. Уже 25 декабря были отправлены послания Англии и Австрии с предложениями начать мирные переговоры. Но… Бонапарт не был Бонапартом, если бы одновременно не готовил в тайне войска. Подготовка к войне шла полным ходом, и уже летом 1800 г. произошло знаменитое сражение при Маренго. Побежденная Австрия запросила мира, который и был заключен в феврале 1801 г.

Но еще раньше перед Наполеоном не раз вставал вопрос о союзнике Франции в ее борьбе с Англией. К этому времени престиж России на международной арене небывало возрос, причиной чему были блестящие победы Суворова в Италии. И первым, кто понял значение России в мировой политике, был Бонапарт. В январе 1800 г. он произнес "Франция может иметь союзницей только Россию!" В это же время он пишет Талейрану: "Мы не требуем от прусского короля ни армии, ни союза, мы просим его оказать лишь одну услугу — примирить нас с Россией…"

Известный советский историк А.З. Манфред писал:

"Бонапарт тогда еще, по-видимому, не знал, что Павел I в то же самое время приходил к сходным мыслям. На донесении от 28 января 1800 г. Крюденера, русского посланника в Берлине, сообщавшего о французском зондаже, Павел собственноручно написал: "Что касается сближения с Францией, то я бы ничего лучшего не желал, как видеть ее прибегающей ко мне, в особенности как противовесу Австрии…" [134]

Павел столь же болезненно относился и к Австрии, и к Англии, что не осталось тайной для английского посла Уитворта. "Император в полном смысле слова не в своем уме" — писал он. И хотя, как отметил А.З. Манфред, в поведении российского самодержца "было действительно немало удивительных поступков и черт, вызвавших смущение, страх и даже ужас его современников, но в рассматриваемом вопросе император как раз проявил здравый смысл. Он обнаружил так много здравого смысла, что даже потребовал от английского правительства отозвать Уитворта…" [135]

Но высказанные в начале года пожелания о сближении с Францией на какое-то время остались висеть в воздухе. Вице-канцлер Н.П. Панин, имевший большое влияние на Императора, считал, что сотрудничество возможно только с "законной" династией.

Однако события 1800 г. заставляют Павла по-новому отнестись к молодому правителю. Разгром Австрии, установление порядка и законности во Франции, способствует изменению позиций русского императора. "Он делает дела, и с ним можно иметь дело", — говорит он о Наполеоне.

Видимо, прав был Рене Савари, один из самых близких к Наполеону людей, утверждавший, что Павел, объявивший войну анархистской власти, не имел больше основания вести ее против правительства, провозгласившего уважение к порядку [136].

"После длительных колебаний, — пишет Манфред, — Павел приходит к заключению, что государственные стратегические интересы России должны быть поставлены выше отвлеченных принципов легитимизма".

Начинаются поиски путей сближения, которые две великие державы ищут одновременно" [137].

Начались переговоры с Францией. Приведем цитаты из донесений русских посланников на переговорах, относящихся к Мальтийскому вопросу.

Из письма министра Растопчина уполномоченному на переговорах с Бонапартом вице-канцлеру Колычеву от 15 января 1801 г.: "…В трактовании вашем о возвращении Мальты Государю домогайтесь упорно, дабы Франция обязалась не заключать с Англией иначе мира, как поместя в договорах своих особенный пункт о возвращении Мальты Его Императорскому Величеству, яко Великому Магистру Державного Ордена святого Иоанна Иерусалимского".

Донесение посла Моркова в Санкт-Петербург из Парижа 1 октября 1801 г. (уже после смерти Павла I): "По поводу статьи о Мальте, в предварительных условиях мира с Англией министр Талейран, руководившийся властолюбивыми намерениями своими или своего начальника, высказал мне мысль — разрушить все крепости этого острова и устроить там всеобщую больницу; так он выразился, воображая, что тамошнего учреждения уже не существует и не может более существовать. Я сообщил ему, что Ваше Императорское Величество имеете на это совсем противоположный взгляд: Вы желаете возвратить этот остров его первоначальному учреждению и уже сделали некоторые соответствующие распоряжения" [138].

Амьенский мирный договор 1802 г. между Францией и ее союзниками, с одной стороны, и Англией, Испанией и Батавской республикой, с другой стороны, завершил распад антифранцузской коалиции.

По этому договору стороны освобождали некоторые территории, занятые во время войны (Англия должна была в обязательном порядке вывести свой гарнизон и покинуть остров Мальту, который должен быть возвращен Ордену св. Иоанна), и прекращали ведение военных действий.

Оценивая результаты Амьенского договора, многие исследователи отмечают, что Англия отказалась от Мальты, "чтобы не покинуть ее никогда". Не подкрепленное должной силовой поддержкой и достаточной настойчивостью со стороны России, это положение так и осталось фикцией на бумаге.

Передышка по Амьенскому договору длилась недолго. Отказ Англии очистить Мальту послужил поводом к разрыву Амьенского договора. В мае 1803 г. война между Францией и Англией вспыхнула вновь.

Ночью с 11 на 12 марта 1801 г. император Павел I был убит заговорщиками. По иронии судьбы убийство произошло в Михайловском замке-крепости [139], построенном мнительным Павлом как раз для того, чтобы избежать насильственной смерти.

С.Ф. Платонов в своих "Лекциях о русской истории" пишет: "В первом периоде заговора самую видную роль играл вице-канцлер Никита Петрович Панин (племянник Никиты Ивановича Панина, воспитателя Павла I). В дружбе с английским послом Витвортом и Зубовыми он создал круг заговорщиков, имевших целью ввиду душевной болезни Павла создать регентство и вручить его Александру, убедив Павла лечиться. В эти планы, как кажется, Панин вовлек и самого Александра, который никогда не мог этого простить Панину, считая его начальным виновником смерти отца. Раньше чем заговорщики приготовились действовать, император Павел начал гнать Панина и осенью 1800 г. выслал его в подмосковную деревню. Дело замедлилось, но ненадолго".

Руководили заговором граф Пален, братья Зубовы и генерал Бенигсген. Многие из заговорщиков перед выступлением были изрядно пьяны (не для слабых нервов — поднять руку на Помазанника Божия).

Охранявшие замок караульные из Преображенского полка предали Павла, а верные Императору рыцари находились далеко — в Гатчине.

Пройдя лабиринтами коридоров и зал замка (которые были прекрасно известны графу Палену), заговорщики оказались у дверей покоев Императора. Охрана у спальни пыталась оказать сопротивление, но была быстро подавлена превосходящим числом нападавших. Ворвавшись к Императору, заговорщики предъявили ему указ об его аресте, якобы подписанный Александром. Всегда помнивший о судьбе своего несчастного отца и всю жизнь боявшийся заговоров, перед лицом смерти Павел повел себя на удивление достойно. Перед заговорщиками стоял не запуганный человек, но рыцарь — Мальтийский Гроссмейстер. Последними его словами были: "Властью, данной мне Богом, приказываю…" Договорить он не успел — последовал удар сбоку тяжелой табакеркой в висок. Мешая друг другу, заговорщики бросились на Императора, один из них сзади набросил на шею белый офицерский шарф, сдавил — все было кончено [140].

Трудно удержаться от сравнения двух Императоров, сменившихся в начале XIX в. на Российском престоле — блестящего комбинатора, человека с живым умом, увлеченного рыцарскими традициями и собирающего под свои знамена цвет европейской аристократии, каким был Павел, и его сына, последовательно пресекшего все начинания своего отца.

При Павле Россия и Франция, как великие державы, устремились друг к другу. На Бонапарта же при личных встречах Александр произвел тяжелое впечатление. Антипатии Александра к Бонапарту выросли до того, что Александр постоянно повторял: "Наполеон или я, я или Наполеон, но вместе мы не можем царствовать".

Выиграв войну 1812–1814 г., Россия проиграла на Венском конгрессе (октябрь 1814 г. — май 1815 г.) переговоры, на котором союзники делили плоды своей победы. Делегацию России в Вене возглавлял сам Александр (кстати, по Венскому (1815) договору Мальту получила Англия, так и не выведшая свой гарнизон, что она обязана была сделать по Амьенскому соглашению).

Существует несколько версий причин и обстоятельств убийства Павла I.

По одной из них — во всем виноваты Англия и масоны (среди заговорщиков были и члены одной из английских масонских лож Петербурга). Но увлечение масонством было достаточно широко распространено среди российского дворянства в те и последующие годы, и этот факт можно рассматривать как случайный. Участие на первом этапе заговора английского посла Уитворта показывает заинтересованность Англии в отрешении Павла от власти, но никакого руководства английским правительством английскими ложами в Санкт-Петербурге не было.

По другой версии, жесткость Павла по отношению к дворянству, приглашение ко двору большого числа иностранцев — все это вызывало озлобление российского дворянства. Более того, многие заговорщики имели личные мотивы особой неприязни к Императору, поэтому в их интересах было приведение ко власти более покладистого монарха. Целью заговорщиков было отречение Павла от власти, но столкнувшись с его твердостью, они поняли, что назад дороги нет. (События в покоях Императора развивались слишком импульсивно: и сам Павел был очень нервный, и выпито было много, и шарф был наброшен, чтобы он замолчал…)

О том, что в убийстве замешан сын, будущий Император Александр, и заговорщики действовали с его ведома, или, как минимум, с его молчаливого одобрения, имеется много свидетельств. С молчаливого согласия Екатерины был убит Петр III, а заговорщики впоследствии были осыпаны милостями Императрицы, узурпировавшей Престол у собственного сына. Видимо, на подобную безнаказанность рассчитывали заговорщики и на этот раз.

"В момент смерти Павла два его старших сына — Александр и Константин находились в Михайловском замке под домашним арестом и ждали грозы от отца, не ведая, за что. О движении против отца Александр знал, но он и мысли не допускал о возможности кровавой развязки. Поэтому, когда Пален сообщил ему, придя из спальни Павла, о происшедшем, Александр впал в обморок и потом обнаружил сильнейшее отчаяние. Пален не был в силах убедить Александра "начать царствовать" и, говорят, только окриком привел его в себя. Положение Александра было очень тяжело: он чувствовал, что, зная и попуская умыслы на власть отца, он рисковал подпасть обвинению и в том, что случилось", — пишет Платонов.

Фактом остается то, что никто из заговорщиков не был наказан. Только некоторых из них отправили в недолгую ссылку, большинство же из них вскоре вновь появились при дворе. Следствие по делу об убийстве не проводилось более того, оно даже не было начато.

Не это ли раскаяние в двойном смертном грехе — цареубийства и отцеубийства стало причиной таинственной "смерти" Александра I. Загадка так называемой "Таганрогской мистификации" [141] и появления старца Федора Кузьмича до сих пор остается неразгаданной тайной русской истории.

Примечания:

1

Крестовые походы — войны западноевропейских феодалов, проводившиеся в 1096–1270 гг. по почину католической церкви под лозунгом освобождения христианских святынь в Палестине из под власти мусульман. Участники Крестовых походов — крестоносцы — обычно нашивали на одежду знак креста, символизировавший их благочестивые намерения (отсюда и название самих войн — "Крестовые походы"). За 175 лет состоялось 8 больших Крестовых походов на Восток и множество сравнительно мелких завоевательных предприятий [77]. I крестовый поход состоялся в 1097 г., II — в 1147 г., III — в 1189 г. и IV — в 1204 г. Известны также V Крестовый поход 1217–1221 гг., VI — 1228–1229 гг., VII — 1248–1254 гг. и VIII — 1270 г. [47]

12

Военно-духовные (или духовно-рыцарские) ордена отличались от монашеских орденов, таких как августинцы, бенедиктинцы, францисканцы и пр. тем, что помимо обычных монашеских обетов — бедности, послушания и целомудрия, принимали еще обет борьбы с неверными. Старейший из духовно-рыцарских орденов — Орден иоаннитов, реально начавший свою деятельность около 1070 г., и преобразованный в духовно-рыцарский в собственном смысле слова в 1120 г. Великим Магистром Раймондом де Пюи. К военно-духовным орденам относились также тамплиеры, тевтонцы и три испанских ордена времен реконкисты (отвоевания Пиренейского полуострова у мавров).

13

Карсавин Л.П. Монашество в средние века. М., 1912.

14

Тамплиеры или храмовники (полное название — "Бедные рыцари Христа и Соломонова храма") — духовно-рыцарский орден, основанный в Палестине в 1118(19?) г. Название получил по резиденции ордена, находившейся в месте, где по преданию стоял храм (фр. temple) Соломона в Иерусалиме. Орден тамплиеров был одной из богатейших и влиятельнейших организаций не только в Иерусалимском королевстве, но и в Европе. Расформирован в 1312 г. (об этом см. сноску во 2-й главе.)

120

The Grand Sovereign Dynastic Hospitaller Order of Saint John Knights of Malta. Книга выпущена в количестве 500 нумерованных экземпляров без указания места и года издания.

121

Sherbowitz-Wetzor O. de, Toumanoff C. The Order of Malta and the Russian Empire*. Rome, 1969.

122

Sherbowitz-Wetzor O. de, Toumanoff C. The Order of Malta and the Russian Empire*. Rome, 1969.

123

В статье Г. Вилинбахова так описан этот эпизод: "Он (Император) разгневался так, что поручил губернатору Петербурга графу Палену отправить в ссылку с лишением чина лейтенанта графа Джулио Литту, а нунция выслать из столицы — что граф Пален и сделал в свойственной ему манере. 17 марта он пригласил графа Джулио Литту к себе в канцелярию и предложил ему стаканчик лафита. Это явилось прелюдией к объявлению о высочайшей опале, о чем хорошо знали в Петербурге. Его брата выслали немного позже — 28 апреля того же года" [51].

124

Антошевский И.К. Державный Орден Святого Иоанна Иерусалимского, именуемый Мальтийским в России. СПб., 1914.

125

Pierredon de Michel. Histoire politique de l’Ordre souverain de Saint-Jean de Jerusalem (Ordre de Malte) de 1789 a 1955. 2nd ed. I and II. Paris, 1956, 1963.

126

Амара-Пуанье М. Посол Его Святейшества. Деятельность Томмазо Ареццо, апостольского нунция в Санкт-Петербурге в царствование Александра I. СПб: «Глаголъ», 1996.

127

Аналогичное свидетельство приводит М. Морошкин: "Павел I вошел чрез своего посланника в Риме, Лизакевича, в переговоры с папой о желании своем принять на себя звание Великого Магистра Мальтийского ордена. Началась оживленная переписка между петербургским и римским дворами. Наш посланник Лизакевич шифрованной депешей передавал следующее о результатах своей аудиенции с папою: "Папа готов исполнить намерение Вашего Величества касательно Мальтийского ордена, но только хочет сначала узнать истинные намерения Ваши по этому предмету, и просит для переговоров по этому делу избрать лицо благоразумное, природного русского, а не чужестранца, а тем более не итальянца, дабы негоциацией не возбудить внимания венского и мадридского дворов, кои не перестанут папу беспокоить своими представлениями, — "Их министры уже бдительным оком примечают за всеми моими поступками. Мне весьма приятно иметь Его Императорское Величество Гроссмейстером Мальтийского ордена; во-первых, сей Орден тем наивяще прославился бы, и во-вторых, отныне сделался бы убежищем гонимых, и я бы сам ретировался в Мальту, когда сей остров возвращен будет Ордену, в случае гонения от французов где бы я жил спокойно под сильною защитой Всероссийского Императора, Мальтийского Гроссмейстера. Будьте благонадежны, что я превеличайшее желание имею распорядить сие дело в угодность Его Императорского Величества. Мое желание далее еще простирается, а именно: соединить греческую веру с католическою; для сего столь важного предмета, который вечно прославит и сделает бессмертным имя великого Павла I, я готов сам ехать в Петербург, изустно трактовать с Государем, коего характер основан на истине, правосудии и верности". Далее в депеше говорится, что папа не принял Гомпеша и не хотел признавать его за Гроссмейстера Мальтийского ордена, но не высылал его из своих владений из уважения к мадридскому двору, который его защищает, но он живет уединенно и не выдает себя за Гроссмейстера" [57].

128

Ушаков Федор Федорович (1745–1817) — выдающийся русский флотоводец. Участник русско-турецкой войны 1778–1791 гг. Одержал победы в морских сражениях у о. Фидониси (1788), в Керченском проливе и у Гаджибея (1789). С 1790 г. вице-адмирал и командующий Черноморским флотом. В 1798 г. морским штурмом взял Корфу, что решило судьбу Ионических островов. Воцарившийся Александр I отправил Ушакова, бывшего в зените славы, в отставку по требованию английских, австрийских и турецких дипломатов — как одно из условий воссоздания антифранцузской коалиции.

129

Станиславская А.М. Русско-английские отношения и проблемы Средиземноморья в 1798–1807 гг. М., 1962.

130

Станиславская А.М. Русско-английские отношения и проблемы Средиземноморья в 1798–1807 гг. М., 1962.

131

Милютин Д. История войны России с Францией. САБ, 1853.

132

Милютин Д. История войны России с Францией. САБ, 1853.

133

Станиславская А.М. Русско-английские отношения и проблемы Средиземноморья в 1798–1807 гг. М., 1962.

134

Манфред А.З. Наполеон Бонапарт. М., 1971.

135

Манфред А.З. Наполеон Бонапарт. М., 1971.

136

Манфред А.З. Наполеон Бонапарт. М., 1971.

137

Манфред А.З. Наполеон Бонапарт. М., 1971.

138

Оболенский Г. Павел I. Исторический роман. М.: «Московский рабочий», 1990.

139

Михайловский замок (арх. Винченце Бренна) — любимое архитектурное детище Павла I, был построен очень быстро (отделка началась уже в 1898 г., когда Павел принял сан Великого Магистра). Кроме функций одной из резиденций Императорской фамилии, должен был нести функции дворца-замка Великого Магистра Мальтийского ордена. Вокруг замка были вырыты рвы, построены подъемные мосты, на полубастионах стояли пушки. В оформлении фасадов использованы мальтийские кресты. Мальтийские кресты украшали также Большой и Мальтийский тронные залы.

140

"Руководство заговором перешло в руки петербургского военного губернатора графа Палена, любимца Павла, который повел его к определенному и решительному концу — к совершенному устранению Павла от престола какою бы то ни было ценою. Заговор окреп к весне 1801 г. В нем принимало участие петербургское офицерство, опиравшееся на солдатскую массу, пассивно шедшую за своим начальством. 11 марта 1801 г. заговорщики к полуночи проникли в новый дворец Павла, Михайловский замок, построенный на месте старого Летнего дворца. Из сорока или пятидесяти человек заговорщиков до комнат Павла дошло человек восемь, и в запальчивом объяснении с ними Павел был убит в отсутствии графа Палена. Неизвестно, насколько преднамеренно было совершено это грубое насилие, но рассказывали, что заговорщики имели смелость открыто величаться своим поступком в первые дни по кончине Павла" (С.Ф. Платонов "Русская история").

141

Уже в 1819 г. (за шесть лет до своей "смерти") на обеде после завершения маневров в Красном селе Александр I объявил своему младшему брату Великому князю Николаю Павловичу (будущему Императору Николаю I) о своем намерении отречься от престола в его пользу. "Мы были поражены как громом. В слезах, в рыданиях, мы молчали", — писал в своих воспоминаниях Николай I. Все возражения Александр отвергал, но пообещал, что у Николая будет "лет десять", чтобы подготовиться к царствованию. Ни у Александра I, ни у среднего брата — Великого князя Константина не было детей (у Николая уже был сын — будущий наследник Александр). В 1823 г. Александр издает Манифест, в котором объявляет наследником Престола своего брата Николая. 7 ноября 1824 г. в Петербурге случилось сильнейшее наводнение, подобное наводнению 1777 г. (в год рождения Александра), которое потрясенный Император посчитал за предзнаменование, предупреждение Свыше.

В 1825 г. во время пребывания в Таганроге при загадочных обстоятельствах Александр I умирает. В эту поездку Александр не взял своего лекаря. О своей болезни он объявил сам. Ранним утром 19 ноября дежуривший ночью у ворот караульный (три месяца подряд ежедневно видевший Императора и знавший его привычки) принял за Императора, выходящего на свою обычную раннюю прогулку, высокого человека, наглухо укутанного в плащ (была непогода). Через несколько часов в Петербург ушло сообщение о смерти Императора. Привезенный в закрытом гробу в Петербург труп был обезображен болезнью, и хотя по росту соответствовал покойному, узнать его было невозможно. Этот рассказ приводит внучатый племянник покойного Великий князь Александр Михайлович.

В привычке русского народа неверие в смерть своих монархов — история знает множество тому примеров. Может потому и возникла легенда о таинственном уходе Императора и узнавание его в появившемся через несколько лет в Сибири высоком старце Федоре Кузьмиче, "не помнящим родства", но с нехарактерной для простого люда речью.