ВЛАСИК

Особое место в семье И. В. Сталина занимал генерал Н. С. Власик. Он был не просто начальником охраны, под неусыпным оком которого находился весь сталинский дом. После смерти Н. С. Аллилуевой он был также воспитателем детей, организатором их досуга, хозяйственным и финансовым распорядителем.

В советской и зарубежной прессе с легкой руки Светланы Аллилуевой его нарекут Николаем Сергеевичем, грубым солдафоном, грубым и властным начальником охраны находившимся около Сталина с 1919 года. Так ли все это? Обратимся к некоторым архивным документам.

«Я, Власик Николай Сидорович, 1896 года рождения, уроженец деревни Бобыничи Слонимского района Барановичскои области, белорус, член КПСС с 1918 г., генерал-лейтенант — писал он в автобиографии. — Был награжден тремя орденами Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени, Кутузова I степени, медалями: „20 лет РККА“, „За оборону Москвы“, „За победу над Германией“, „В память 800-летия Москвы“, „30 лет Советской Армии и Флота“, имею почетное звание „Почетный чекист“, которое мне присваивалось дважды с вручением нагрудного знака.

В охране И. В. Сталина Н. С. Власик появился в 1931году. До этого служил в органах ВЧК-ОГПУ. Рекомендовал его на этот пост Менжинский. До 1932 года его роль была незаметна. По городу Сталин предпочитал передвигаться без охраны, а в Кремле и тем более.

Главное в его деятельности занимала охрана дачи. С 1934 года обслуга дачи начала меняться, а всех вновь принимаемых зачисляли в штат ОГПУ, а потом НКВД, присваивая воинские звания. Оставшись без жены, Сталин с помощью Власика стал налаживать свой быт. Дача в Зубалове была оставлена Сергею Яковлевичу Аллилуеву с женой где комендантом был Сергей Александрович Ефимов. Дача в Кунцеве, старинная усадьба по Дмитровскому шоссе — Липки, дачи в Рице, Крыму, на Валдае подчинялись вместе со штатом охраны, горничных, экономок и поваров Власику.

Больше всех в охране семьи Сталина продержались два человека — няня Светланы Бычкова и сам Власик. Остальные менялись. Почти шесть лет пробыла экономкой двоюродная сестра жены Л. П. Берия майор Александра Николаевна Накашидзе, которая ходила с детьми в театры, проверяла выполнение ими домашних заданий и докладывала об этом Власику. В школу и из нее детей возили на машине в сопровождении офицеров охраны, и распространялось это на всех — Якова, Василия и Светлану. Эту функцию выполняли И. И. Кривенко, М. Н. Климов и другие.

Занятая обслугой семьи Сталина, охрана жила хорошо, в званиях не задерживались, с продуктами и жильем проблем не было. Все это они получали, за редким исключением, быстро.

А. Н. Накашидзе после появления в Москве довольно скоро стала майором, перетащила к себе поближе мать, отца, сестру и двух братьев, получивших квартиры, дачи.

Все сотрудники охраны обеспечивались специальными продуктовыми пайками. Этот вопрос был санкционирован самим И. В. Сталиным и специальным решением Совета Министров.

На плечах Н. С. Власика лежали практически все бытовые проблемы главы государства. В 1941 году в связи с возможностью падения Москвы он был направлен в Куйбышев. На него был возложен контроль подготовки условий для переезда сюда правительства. Непосредственным же исполнителем был в Куйбышеве начальник главного строительного управления НКВД генерал Л. Б. Сафразьян.

Для И. В. Сталина в Куйбышеве было подготовлено большое здание обкома, несколько колоссальных бомбоубежищ и дач на берегу Волги, а для детей — особняк на Пионерской улице с двориком, где раньше располагался музей.

Везде Н. С. Власик сумел почти в точности воссоздать московскую обстановку, которую любил Сталин. Дети членов правительства обучались здесь в специальной школе.

В Куйбышеве родился и первый внук Сталина — Саша, сын Василия.

Дети и близкие смотрели фильмы, кинохронику прямо у себя дома, в коридоре, за что Власик удостоился похвалы. Сумел ли Власик стать для детей Сталина умелым опекуном и был ли он хорошим помощником последнего? Если судить по воспоминаниям детей и внуков, то нет.

15 декабря 1952 года он был арестован. В это время он занимал должность начальника Главного управления охраны Министерства государственной безопасности СССР. Суд состоялся 17 января 1955 года. Материалы судебного дела дают нам возможность понять жизнь, характер, личность, моральный облик Власика, должностных лиц его окружения и так называемых друзей.

Председательствующий: Подсудимый Власик, признаете вы виновным себя в предъявленном обвинении и понятно ли оно вам?

Власик: Обвинение мне понятно. Виновным себя признаю, но заявляю, что никакого умысла у меня в том, что я сделал, не было.

Председательствующий: С какого времени и по какое вы занимали должность начальника Главного управления охраны бывшего МГБ СССР?

Власик: С 1947 по 1952 год.

Председательствующий; Что входило в ваши служебные обязанности?

Власик: Обеспечение охраны руководителей партии и правительства.

Председательствующий: Значит, вам было оказано особое доверие Центральным Комитетом и правительством. Как вы оправдали это доверие?

Власик: Я принимал все меры для обеспечения этого.

Председательствующий: Стенберга вы знали?

Власик: Да, я его знал.

Председательствующий: Когда вы с ним познакомились?

Власик: Точно не помню, но это относится примерно к 1934—1935 годам. Я знал, что он работал по оформлению Красной площади к торжественным праздникам. Первое время наши встречи с ним были довольно редки.

Председательствующий: Вы в то время уже находились в охране правительства?

Власик: Да, я был прикомандирован к охране правительства с 1931 года.

Председательствующий: Как вы познакомились со Стенбергом?

Власик: В то время я ухаживал за одной девушкой. Фамилия ее Спирина. Это было после того, как я разошелся со своей женой. Спирина тогда проживала в квартире на одной лестничной клетке со Стенбергами. Однажды, когда я был у Спириной, туда зашла жена Стенберга, и нас с ней познакомили. Через некоторое время мы пошли к Стенбергам, где я познакомился с самим Стенбергом.

Председательствующий: Что сближало вас со Стенбергом?

Власик: Конечно, сближение было на почве совместных выпивок и знакомств с женщинами.

Председательствующий: Для этого у него была удобная квартира?

Власик: У него я бывал очень редко.

Председательствующий: Служебные разговоры вы в присутствии Стенберга вели?

Власик: Отдельные служебные разговоры, которые мне приходилось вести по телефону в присутствии Стенберга, ничего ему не давали, так как обычно я вел их очень односложно, отвечая по телефону «да», «нет». Один раз был случай, когда я в присутствии Стенберга вынужден был разговаривать с одним из заместителей министра. Разговор этот касался вопроса устройства одного аэродрома. Я тогда сказал, что меня этот вопрос не касается, и предложил обратиться ему к начальнику ВВС.

Председательствующий: Оглашаю ваши показания, данные на предварительном следствии 11 февраля 1953 года:

«Должен признать, что я оказался настолько беспечным и политически недалеким человеком, что во время этих кутежей в присутствии Стенберга и его жены вел служебного характера разговоры с руководством МГБ, а также давал указания по службе своим подчиненным».

Вы подтверждаете эти свои показания?

Власик: Я подписал на следствии эти показания, но в них нет ни одного моего слова. Все это — формулировка следователя.

Я говорил на следствии, что не отрицаю фактов ведения мною во время выпивок со Стенбергом служебных разговоров по телефону, но заявлял, что понять из этих разговоров ничего нельзя было. Кроме того, прошу учесть, что Стенберг в течение многих лет работал по оформлению Красной площади и знал очень многое по вопросам работы органов МГБ.

Председательствующий: Вы заявляете, что в протоколе нет ваших слов. Это относится только к разбираемому нами эпизоду или ко всему делу в целом?

Власик: Нет, так это расценивать нельзя. То, что я не отрицаю своей вины в том, что мною велись разговоры служебного характера по телефону в присутствии Стенберга, это я заявлял и на следствии. Я также говорил, что в этих разговорах, возможно, затрагивались вопросы, которые могли быть знакомы Стенбергу, и он мог почерпнуть из них что-либо. Но следователь мои показания записывал своими словами, в несколько иной формулировке, чем та, которую я давал при допросах. Более того, следователи Родионов и Новиков не давали мне возможности вносить какие-либо исправления в записываемые ими протоколы.

Председательствующий: Был случай, когда вы в присутствии Стенберга разговаривали с главой правительств?

Власик: Да, такой случаи имел место. Правда, разговор сводился только к моим ответам на вопросы главы правительства, и Стенберг, кроме того, с кем я говорю, понять ничего из этого разговора не мог.

Председательствующий: Вы что же, называли главу правительства по имени, отчеству или по фамилии?

Власик: Во время разговора я называл его по фамилии.

Председательствующий: О чем был этот разговор?

Власик: Разговор шел о посылке, которую прислали главе правительства с Кавказа. Я эту посылку направил в лабораторию на анализ. Анализ требовал времени, и, естественно, посылка на некоторое время была задержана. Кто-то о получении посылки доложил ему. В результате этого он позвонил мне, стал спрашивать причины задержки передачи ему посылки, стал ругать меня за задержку и потребовал, чтобы посылка была немедленно передана ему. Я отвечал, что сейчас проверю, в каком положении дело, и доложу ему.

Председательствующий: Откуда велся этот разговор?

Власик: С моей загородной дачи.

Председательствующий: Вы сами звонили по телефону или вас вызвали к нему?

Власик: К телефону вызывали меня.

Председательствующий: Но вы могли, зная, с кем будет разговор, удалить Стенберга из комнаты.

Власик: Да, конечно, мог. И, кажется, даже я закрывал дверь в комнату, из которой вел разговор.

Председательствующий: Сколько раз вы предоставляли Стенбергу место в служебном самолете, принадлежащем Управлению охраны?

Власик: Кажется, два раза.

Председательствующий: Вы имели на это право?

Власик: Да, имел.

Председательствующий: Что, это предусматривалось какой-либо инструкцией, распоряжением или приказом?

Власик; Нет. Специальных указаний на этот счет не было. Но я считал возможным разрешить Стенбергу лететь в самолете, так как он отправлялся в рейс пустым. То же самое делал и Поскребышев, предоставляя право полета в этом самолете сотрудникам ЦК.

Председательствующий: А не значит ли это, что, в частности, у вас дружеские и приятельские отношения к Стенбергу взяли верх над служебным долгом?

Власик: Получается так.

Председательствующий: Вы выдавали пропуска для прохода на Красную площадь во время парадов своим друзьям и сожительницам?

Власик: Да, выдавал.

Председательствующий: Вы признаете, что это было злоупотреблением с вашей стороны служебным положением?

Власик: Тогда я этому не придавал особого значения. Сейчас же я расцениваю это как допущенное мною злоупотребление. Но прошу учесть, что давал я пропуска только лицам, которых хорошо знал.

Председательствующий: Но вами давался пропуск на Красную площадь некой Николаевой, которая была связана с иностранными журналистами?

Власик: Я только сейчас осознал, что совершил, давая ей пропуск, преступление, хотя тогда не придавал этому значения и считал, что ничего плохого произойти не может.

Председательствующий: Своей сожительнице Градусовой и ее мужу Шрагеру вы давали билеты на трибуны стадиона «Динамо»?

Власик: Давал.

Председательствующий: А куда именно?

Власик: Я не помню.

Председательствующий: Напоминаю вам, что, пользуясь данными вами билетами, они оказались на трибуне стадиона «Динамо» в секторе, где находились ответственные работники Центрального Комитета и Совета Министров. И вам потом звонили по этому поводу, выражая недоумение указанным фактом. Вы помните это?

Власик: Да, я помню этот факт. Но ничего плохого в результате таких моих действий случиться не могло.

Председательствующий: А вы имели право поступать так?

Власик: Теперь я понимаю, что не имел права и не должен был так поступать.

Председательствующий: Скажите, вы со Стенбергом и своими сожительницами бывали в ложах, предназначенных для охраны правительства, имеющихся в Большом театре и других?

Власик: Да, в Большом театре я был один или два раза. Вместе со мной там были Стенберг с женой и Градусова. Кроме того, мы были раза два или три в Театре Вахтангова, Театре оперетты и т. д.

Председательствующий: Вы объясняли им, что эти ложи предназначены для сотрудников охраны членов правительства?

Власик: Нет. Зная, кто я, они могли сами об этом догадаться.

Член суда Коваленко: Оглашаю выдержку из показаний Власика от 26 февраля 1954 года:

«Стенбергу и сожительницам не только не положено было быть в этих ложах, но и знать о них. Я же, потеряв всякое чувство бдительности, сам посещал с ними эти ложи и, больше того, совершая преступление, неоднократно давал указание пропускать в мое отсутствие Стенберга и сожительниц в ложи для секретарей ЦК».

Это правильно? Такие случаи были?

Власик: Да, были. Но должен сказать, что в таких местах, как Театр оперетты, Театр Вахтангова, цирк и т. п., члены правительства никогда не бывали.

Председательствующий: Вы демонстрировали Стенбергу и своим сожительницам снятые вами кинофильмы о главе правительства?

Власик: Это имело место. Но я считал, что если эти фильмы снимались мною, то я имел право и показывать их. Теперь я понимаю, что этого я не должен был делать.

Председательствующий: Вы им показывали правительственную дачу на озере Рица?

Власик: Да, показывал издали. Но хочу, чтобы суд меня правильно понял. Ведь озеро Рица является местом, которое по указанию главы правительства было предоставлено тысячам людей, приезжавших туда на экскурсию. Мне специально было дано задание организовать порядок осмотра экскурсантами достопримечательностей этого места. В частности, было организовано катание на катерах, причем катера эти держали свой путь в непосредственной близости от расположения правительственных дач, и, конечно, все экскурсанты, во всяком случае большая их часть, знали, в каком месте находится правительственная дача.

Председательствующий: Но не все экскурсанты знали, какая именно дача принадлежит главе правительства, а вы об этом рассказали Стенбергу и своим сожительницам.

Власик: Ее местонахождение знали все экскурсанты, что подтверждается многочисленными агентурными материалами, имевшимися в то время у меня.

Председательствующий: Какие еще секретные сведения вы разглашали в разговорах со Стенбергом?

Власик: Никаких.

Председательствующий: Что вы рассказывали ему о пожаре на даче Ворошилова и о погибших там материалах?

Власик: Точно я об этом не помню, но разговор об этом имел место. Когда я однажды попросил у Стенберга лампочки для елки, то как-то попутно рассказал ему, какие бывают случаи при неосторожном обращении с электроосвещением елки.

Председательствующий: Вы рассказывали ему о том, что именно погибло при этом пожаре?

Власик: Возможно, что я сказал ему, что при пожаре на даче погибли ценные исторические фотодокументы.

Председательствующий: Вы имели право сообщать ему об этом?

Власик: Нет, конечно, не имел. Но я не придавал тогда этому значения.

Председательствующий: Вы говорили Стенбергу, что в 1941. году вы выезжали в Куйбышев для подготовки квартир членам правительства?

Власик: Стенберг тоже в тот период вернулся из Куйбышева, и разговор о моей поездке в Куйбышев у нас был, но что именно я ему говорил, не помню.

Председательствующий: Вы рассказывали Стенбергу, как однажды вам пришлось организовать обман одного из иностранных послов, который хотел проверить, находится ли тело Ленина в Мавзолее, для чего он принес к Мавзолею венок.

Власик: Точно не помню, но какой-то разговор об этом был.

Член суда Коваленко: Оглашаю показания подсудимого Власика от 18 февраля 1953 года:

«Секретные сведения я выбалтывал Стенбергу только из-за своей беспечности. Вот, например, в годы войны, когда тело Ленина было вывезено из Москвы, один из иностранных послов, решив проверить, находится ли оно в Москве, пришел возложить венок в Мавзолей. Об этом мне доложили по телефону на дачу, когда у меня находился Стенберг.

После разговора по телефону я рассказал Стенбергу об этом случае и сказал, что для обмана посла пришлось венок принять и выставить у Мавзолея почетный караул.

Были и другие подобные случаи, но я их не помню, потому что этим разговорам не придавал значения и считал Стенберга честным человеком».

Это правильные Ваши показания?

Власик: Я говорил следователю, что, возможно, был случай, когда мне звонили по телефону. Но присутствовал ли Стенберг во время разговора на эту тему, я не помню.

Председательствующий: Рассказывали ли вы Стенбергу об организации охраны во время Потсдамской конференции?

Власик: Нет. Об этом я ему не говорил. Когда я приехал из Потсдама, то Стенбергу мною был показан кинофильм, который я снял в Потсдаме во время конференции. Так как в этом кинофильме я был заснят в непосредственной близости от охраняемого, то он не мог не понять, что организацией охраны руководил я.

Председательствующий: Подсудимый Власик, скажите, вы раскрыли перед Стенбергом трех секретных агентов МГБ, — Николаеву, Гривову и Вязанцеву?

Власик: Я говорил ему о назойливом поведении Вязанцевой и при этом высказал мысль, что она, может быть, связана с милицией.

Председательствующий: Оглашаю показания свидетеля Стенберга от 22 октября 1953 года.

«От Власика мне лишь известно, что моя знакомая Гривова Галина Николаевна (работающая в тресте внешнего оформления Моссовета) является агентом органов МГБ, а также, что его сожительница Вязанцева Валентина (отчество не знаю) тоже сотрудничает с органами МГБ.

Больше о работе органов МГБ Власик мне ничего не рассказывал».

Вы подтверждаете эти показания?

Власик: Я говорил Стенбергу, что Вязанцева каждый день звонила мне по телефону и просила встретиться с ней. На основании этого и того, что она работала в какой-то продовольственной палатке, я сказал Стенбергу, что она «трепло» и, по всей вероятности, сотрудничает с уголовным розыском. Но о том, что она является секретным агентом МГБ, я Стенбергу не говорил, так как сам не знал об этом. Должен сказать, что Вязанцеву я знал еще маленькой девочкой.

Председательствующий: Вы показывали Стенбергу агентурное дело на него, которое велось в МГБ?

Власик: Это не совсем так. В 1952 году, после приезда из командировки с Кавказа, меня к себе вызвал зам. министра госбезопасности Рясной и дал агентурное дело на Стенберга. При этом он сказал, что в этом деле есть материал и на меня, в частности, о моих служебных разговорах по телефону. Рясной сказал, чтобы я ознакомился с этим делом и изъял из него то, что считал бы необходимым. Я со всем делом не знакомился. Прочитал я только справку — представление в ЦК на арест Стенберга и его жены. После этого я пошел к министру Игнатьеву и потребовал, чтобы он принял решение в отношении меня, Игнатьев мне сказал, чтобы я вызвал к себе Стенберта и предупредил его о необходимости прекращения всяких встреч с неподобающими людьми. Дело он приказал сдать в архив и в случае возникновения какого-либо разговора об этом ссылаться на его указания. Я вызвал Стенберга и сказал ему, что на него заведено дело. Потом показал ему фотографию одной женщины, имевшуюся в этом деле, и спросил, знает ли он ее. После этого я задал ему несколько вопросов, интересуясь его встречами с разными лицами, в том числе и встречей с одним иностранным корреспондентом. Стенберг ответил, что он с ним случайно встретился на Днепрогэсе и больше никогда не видел. Когда же я заявил ему, что в деле имеются материалы, свидетельствующие о том, что он с этим корреспондентом встречался в Москве, уже будучи со мной знакомым, Стенберг заплакал. Я спросил его то же самое и о Николаевой. Стенберг опять заплакал. После этого я повез Стенберга к себе на дачу. Там, чтобы успокоить его, я предложил ему выпить коньяку. Он согласился. Мы с ним выпили по одной-две рюмки и стали играть в бильярд.

Об этом деле я никогда никому не рассказывал. Когда же меня сняли с должности, я запечатал дело Стенберга в пакет и вернул Рясному, не изъяв из него ни одной бумажки.

Председательствующий: Оглашаю показания свидетеля Стенберга от 22 октября 1953 года:

«Когда я поздно вечером в конце апреля 1952 года явился по вызову Власика к нему на службу в здание МГБ СССР, он, предложив закурить, заявил мне: „Я тебя должен арестовать, ты шпион“. На мой вопрос, что это значит, Власик сказал, указывая на лежавшую перед ним на столе объемистую папку: „Вот здесь собраны все документы на тебя. Твоя жена, а также и Степанов тоже американские шпионы“. Далее Власик сообщил мне, что Николаева Ольга Сергеевна (Власик ее называл Лялькой) на допросе в МГБ показала о том, что будто бы я вместе с ней бывал в посольствах, а также с иностранцами посещал рестораны. Показания Николаевой мне зачитывал Власик, в них шла речь о каком-то Володе, с которым Николаева вместе с иностранцами бывала в ресторанах.

Перелистывая объемистую папку, Власик показал мне фотокопию документа о моем переходе в советское гражданство. При этом он спросил, был ли я шведским подданным. Я тут же напомнил Власику о том, что в свое время я подробно рассказал ему как о себе, так и о своих родителях. В частности, я сообщил тогда Власику, что до 1933 года являлся шведским подданным, что в 1922 году выезжал вместе с Камерным театром за границу, что мой отец уехал из Советского Союза в Швецию и там умер и т. д.

Просматривая на меня материалы, Власик показал мне фотокарточку Филипповой и спросил, кто она такая. Кроме того, в этом деле я видел еще ряд фотоснимков. Власик спрашивал также, были ли я и моя жена Стенберг Надежда Николаевна знакомы с американцем Лайонсом; был ли мой брат знаком с Ягодой, кто давал мне рекомендацию при вступлении в советское гражданство и т. д.

В заключение этого разговора Власик сообщил, что дело на меня он передает в другой отдел (Власик назвал этот отдел, но он не сохранился в моей памяти), и просил меня, чтобы о вызове к нему и содержании разговора я никому не говорил.

…Власик мне сказал, что «вас (имея в виду меня, мою жену, Надежду Николаевну, и Степанова) хотели арестовать, но мой парень вмешался в это дело и задержал ваш арест».

Показания свидетеля правильные?

Власик: Они не совсем точные. Я уже показал суду, как было все это в действительности.

Председательствующий: Но вы сказали Стенбергу, что только ваше вмешательство предотвратило арест его и его жены.

Власик: Нет, этого не было.

Председательствующий: Но, показывая Стенбергу материалы агентурного дела на него, вы тем самым раскрывали методы работы органов МГБ.

Власик: Тогда я этого не понимал и не учитывал всю важность проступка.

Председательствующий: Вы говорили Стенбергу, что готовится Потсдамская конференция до того, как это было известно всем официально?

Власик: Нет, этого не было.

Председательствующий: Подсудимый Власик, вы хранили у себя на квартире секретные документы?

Власик: Я собирался составить альбом, в котором в фотографиях и документах была бы отражена жизнь и деятельность Иосифа Виссарионовича Сталина, и поэтому у меня на квартире были кое-какие данные для этого. Кроме того, у меня обнаружены агентурная записка о работе Сочинского горотдела МВД и материалы, касающиеся организации охраны в Потсдаме. Я считал, что эти документы не представляют особой секретности, но, как сейчас вижу, часть из них я должен был сдать на хранение в МГБ. У меня они хранились запертыми в ящиках стола, а за тем, чтобы в ящики никто не лазил, следила жена.

Председательствующий: Подсудимый Власик, вам предъявляется топографическая карта Кавказа с грифом «секретно». Вы признаете, что не имели права хранить на квартире эту карту?

Власик: Тогда я не считал ее секретной.

Председательствующий: Вам предъявляется топографическая карта Потсдама с нанесенными на ней пунктами и системой охраны конференции. Могли вы такой документ держать у себя на квартире?

Власик: Да, не мог. Я забыл эту карту сдать после возвращения из Потсдама, и она находилась у меня в ящике стола.

Председательствующий: Предъявляю вам карту Подмосковья с грифом «секретно». Где вы ее хранили?

Власик: В ящике стола на моей квартире на улице Горького, там же, где были обнаружены и остальные документы.

Председательствующий: А где хранились агентурная записка о лицах, проживавших на Метростроевской улице, агентурная записка о работе Сочинского горотдела МВД, графики движения правительственных поездов?

Власик: Все это вместе хранилось в ящике письменного стола на моей квартире.

Председательствующий: Откуда вам известно, что эти документы не были предметом осмотра со стороны кого-либо?

Власик: Это исключено.

Председательствующий: Вы знакомы с заключением экспертизы по этим документам?

Власик: Да, знаком.

Председательствующий: Вы согласны с выводами экспертизы?

Власик: Да, сейчас я все это очень хорошо осознал.

Председательствующий: Покажите суду, как вы, используя свое служебное положение, обращали в свою пользу продукты с кухни главы правительства?

Власик: Я не хочу оправдываться в этом. Но мы были поставлены в такие условия, что иногда приходилось не считаться с затратами для того, чтобы обеспечить питание в определенное время. Каждый день мы ставились перед фактом изменения времени приема им пищи, и в связи с этим часть ранее приготовленных продуктов оставалась неиспользованной. Эти продукты нами реализовывались среди обслуживающего персонала. После того как среди сотрудников появились нездоровые разговоры вокруг этого, то я вынужден был ограничить круг лиц, пользовавшихся продуктами. Сейчас я понимаю, что, учитывая тяжелое время войны, я не должен был допускать такого использования этих продуктов.

Председательствующий: Но ведь ваше преступление заключается не только в этом? Вы же посылали на правительственную дачу автомашину за продуктами и коньяком для себя и своих сожительниц?

Власик: Да, такие случаи были. Но за эти продукты я иногда платил деньги. Правда, были случаи, что они доставлялись мне бесплатно.

Председательствующий: Это является воровством.

Власик: Нет, это злоупотребление своим положением. После того как я получил замечание от главы правительства, я прекратил это.

Председательствующий: С какого времени началось ваше морально-бытовое разложение?

Власик: В вопросах несения службы.я был всегда на месте. Выпивки и встречи с женщинами были за счет моего здоровья и в свободное время. Признаю, что женщин у меня было много.

Председательствующий: Глава правительства вас предупреждал о недопустимости такого поведения?

Власик: Да. В 1950 году он говорил мне, что я злоупотребляю отношениями с женщинами.

Член суда Коваленко: Саркисова вы знали?

Власик: Да, он был прикреплен к Берии в качестве охраны.

Член суда Рыбкин: Он рассказывал вам, что Берия развратничает?

Власик: Это ложь.

Член суда Рыбкин: Но вы же признавали факт, что вам сообщили однажды о том, что Саркисов выискивал на улицах подходящих женщин и затем возил их к Берии.

Власик: Да, я получил об этом агентурные материалы и передал их Абакумову. Абакумов взял на себя разговор с Саркисовым, а я от этого устранился, так как считал, что не мое дело вмешиваться в это, ибо все было связано с именем Берии.

Член суда Рыбкин: Вы показывали, что когда вам доложил Саркисов о разврате Берии, то вы заявили ему, что нечего вмешиваться в личную жизнь Берии, а надо охранять его. Это имело место?

Власик: Нет, это ложь. Ни Саркисов, ни Надарая мне об этом не докладывали. Саркисов однажды обратился ко мне с просьбой выделить ему автомашину для хозяйственных нужд, мотивируя это тем, что ему иногда приходится, выполняя задание Берии, использовать «хвостовую» машину. Для чего конкретно нужна была эта машина, мне неизвестно.

Член суда Рыбкин: Подсудимый Власик, как вы могли допустить огромный перерасход государственных средств по вашему управлению?

Власик: Должен сказать, что грамотность у меня сильно страдает. Все мое образование заключается в 3 классах сельскоприходской школы. В финансовых вопросах я ничего не понимал, и поэтому этим ведал мой заместитель. Он меня неоднократно заверял в том, что «все в порядке».

Должен также сказать, что каждое намечаемое нами мероприятие утверждалось в Совете Министров СССР и только после этого проводилось в жизнь.

Член суда Рыбкин: Что вы можете показать суду о пользовании сотрудниками управления охраны бесплатными пайками?

Власик: Этот вопрос мы неоднократно обсуждали, и после того, как глава правительства дал указание об улучшении материального положения сотрудников охраны, мы оставили его так, как он и был до этого. А ведь по этому поводу Совет Министров выносил специальное решение, и я, со своей стороны, считал такое положение правильным, так как работники охраны больше половины времени в неделю находились вне дома и лишать из-за этого их семьи пайков было бы нецелесообразным. Помню, что мною ставился вопрос о проведении ревизии 1-го отдела управления охраны. По указанию Меркулова комиссия под председательством Серова провела эту ревизию, но никаких злоупотреблений обнаружено не было.

Член суда Рыбкин: Как часто вами устраивались кутежи со знакомыми женщинами?

Власик: Никаких кутежей не было. Я всегда по службе был на месте.

Член суда Рыбкин: А стрельба во время кутежей имела место?

Власик: Такого случая не помню.

Член суда Рыбкин: Скажите, служебные разговоры по телефону в присутствии Стенберга вы вели со своей квартиры или с его?

Власик: Разговоры были как с моей квартиры, так и с его. Но Стенберга я считал надежным человеком, который многое знал о нашей работе.

Член суда Рыбкин: Оглашаю показания подсудимого Власика от 17 февраля 1953 года:

«В присутствии Стенберга из его квартиры я неоднократно вел служебные разговоры с дежурным по Главному управлению охраны, которые иногда касались передвижения членов правительства, а также помню, из квартиры Стенберга я разговаривал по телефону с заместителем министра госбезопасности о строительстве нового аэродрома в окрестностях города Москвы».

Власик: Это формулировка следователя. В своих служебных разговорах по телефону, имевших место в присутствии Стенберга, я очень ограничивал свои высказывания.

Член суда Коваленко: Эрмана вы знаете?

Власик: Да, знаю.

Член суда Коваленко: Какой вы с ним имели разговор о маршрутах движения и выездах охраняемого?

Власик: На эту тему я с ним не разговаривал. К тому же он сам старый чекист и без меня прекрасно знал все это.

Член суда Коваленко: Для какой цели вы хранили на квартире схему подъездных путей к даче «Ближняя».

Власик: Это не схема подъездных путей к даче, а схема внутренних путей дачи. Еще в период Отечественной войны глава правительства, гуляя по территории дачи, собственноручно внес в эту схему свои поправки. Поэтому я ее сохранил как исторический документ, а все дело заключалось в том, что при старом расположении выездных путей с дачи фары машины били на Поклонную гору и тем самым сразу же выдавался момент выезда автомашины.

Член суда Коваленко: Указания его были выполнены так, как об этом было указано в схеме?

Власик: Да, но еще раз заявляю, что все эти пути находились внутри дачи, за двумя заборами.

Член суда Коваленко: Щербакову вы знали?

Власик: Да, знал и был с ней в близкой связи.

Член суда Коваленко: Вы знали, что она имела связи с иностранцами?

Власик: Об этом я узнал позже.

Член суда Коваленко: Но и узнав это, продолжали с ней встречаться?

Власик: Да, продолжал.

Член суда Коваленко: Чем можно объяснить, что вы, состоя в партии с 1918 года, дошли до такой грязи как в служебных вопросах, так и в отношении морально-политического разложения?

Власик: Я затрудняюсь объяснить это чем-либо, но заявляю, что в служебных вопросах я всегда был на месте.

Член суда Коваленко: Чем вы объясните свой поступок, заключавшийся в том, что вы показали Стенбергу его агентурное дело?

Власик: Я действовал на основании указаний Игнатьева и, признаться, никакого особого значения этому не придавал.

Член суда Коваленко: Почему вы стали на путь расхищения трофейного имущества?

Власик: Теперь я понимаю, что все это принадлежало государству. Я не имел права обращать что-либо в свою пользу. Но тогда создалась такая обстановка… Приехал Берия, дал разрешение приобрести руководящему составу охраны кое-какие вещи. Мы составили список того, что нам было необходимо, заплатили деньги, получили эти вещи. В частности, мною было заплачено около 12 тысяч рублей. Признаюсь, что часть вещей я взял безвозмездно, в том числе пианино, рояль и т. д.

Председательствующий: Товарищ комендант, пригласите в зал свидетеля Иванскую.

Свидетель Иванская, покажите суду, что вам известно о Власике и по его делу?

Иванская: Кажется, в мае 1938 года мой знакомый сотрудник НКВД Окунев познакомил меня с Власиком. Помню, они заехали ко мне на автомашине, с ним была еще одна девушка, и все мы поехали на дачу к Власику. Не доехав до дачи, мы решили устроить пикник в лесу на поляне. Так началось знакомство с Власиком. Встречи наши продолжались до 1939 года. В 1939 году я вышла замуж. Периодически мне продолжал звонить Окунев. Он все время приглашал меня приехать на вечеринки к Власику. Я, конечно, отказывалась. В 1943 году эти приглашения были более настойчивыми, причем к Окуневу присоединились и просьбы самого Власика. Некоторое время я сопротивлялась их настояниям, но потом согласилась и несколько раз была на даче Власика и на квартире его на Гоголевском бульваре. Помню, тогда в компаниях был Стенберг, один раз был Максим Дормидонтович Михайлов и очень часто Окунев. Признаться, я не имела особого желания встречаться с Власиком и вообще быть в этой компании. Но Власик мне угрожал, говорил, что арестует меня и т. д., и я боялась этого. Один раз на квартире Власика на Гоголевском бульваре я была со своими подругами Коптевой и еще одной девушкой. Тогда там был какой-то художник, кажется, Герасимов.

Председательствующий: Чем сопровождались эти встречи и с какой целью вас приглашали?

Иванская: Я до сих пор не знаю, для чего он приглашал меня и других. Мне казалось, что Власик собирает компании только потому, что любит выпить и повеселиться.

Председательствующий: А какую цель преследовали вы, посещая эти вечеринки?

Иванская: Я на них ехала просто из-за страха перед Власиком.

На этих вечеринках мы сразу же, как только приезжали, садились за стол, пили вино и закусывали. Правда, со стороны Власика были поползновения в отношении меня как женщины. Но кончились они безрезультатно.

Председательствующий: На правительственной даче вы были с Власиком?

Иванская: Я затрудняюсь сказать, что это была за дача, на которой мы были. Она похожа была на маленький дом отдыха или санаторий. Там нас встретил какой-то грузин, управляющий этим зданием. Власик о нем нам тогда сказал, что это дядя Сталина. Было это еще до войны, в 1938 или 1939 году. Приехали мы туда вчетвером: Окунев, Власик, я и еще какая-то девушка. Кроме нас, там было несколько военных, в том числе два или три генерала. Девушка, бывшая с нами, начала выражать особую симпатию к одному из генералов. Это не понравилось Власику, и он, вынув наган, начал расстреливать бокалы, стоящие на столе. Был он уже навеселе.

Председательствующий: Сколько им было сделано выстрелов?

Иванская: Я точно не помню: один или два. Сразу же после стрельбы Власика все стали разъезжаться, причем Власик с этой девушкой сел в машину генерала, а я — в свободную машину Власика. Я уговорила шофера, и он отвез меня домой. Через несколько минут после моего приезда мне позвонил Власик и сделал упрек за то, что я покинула их.

Председательствующий: Скажите, а вы помните, где находилась эта дача, в каком районе?

Иванская: Я затрудняюсь сказать, где она находилась, но помню, что ехали мы вначале по Можайскому шоссе.

Председательствующий: Подсудимый Власик, у вас есть вопросы к свидетелю?

Власик: Нет. Я только не могу понять, почему свидетель показывает неправду.

Председательствующий: Скажите Власик, о какой даче идет речь в связи с вашей стрельбой?

Власик: Никакой стрельбы не было. Мы ездили с Окуневым, Иванской, Градусовой и Гулько на одно подсобное хозяйство, которым заведовал Окунев. Действительно, мы там выпили и закусили, но никакой стрельбы не было.

Председательствующий: Свидетель Иванская, вы настаиваете на своих показаниях?

Иванская: Да, я показывала правду.

Председательствующий: Подсудимый Власик, скажите, какой интерес свидетелю показывать суду неправду? Что, у вас были с ней неприязненные отношения?

Власик: Нет, неприязненных отношений у нас не было. После того как ее бросил Окунев, я жил с ней как с женщиной. И должен сказать, что чаще звонила она мне сама, чем я ей. Я знал ее отца, который работал в особой группе НКВД, и никогда у нас ссор с ней не было.

Председательствующий: В течение которого времени продолжалась ваша интимная связь с ней?

Власик: Довольно длительное время. Но встречи были очень редкими, примерно один-два раза в год.

Председательствующий: Свидетель Иванская, вы подтверждаете показания подсудимого Власика?

Иванская: Я не знаю, по какой причине Николай Сидорович говорит о якобы бывшей между нами интимной связи. Но если он и был способен на мужские подвиги, то это относилось к другим женщинам, а меня, по всей вероятности, он в этом использовал как ширму, так как все знали меня как дочь старого чекиста. Вообще должна сказать, что Власик по отношению к окружающим вел себя вызывающе. Например, когда я пыталась отказаться от встреч с ним, он угрожал арестом. А повара на своей даче он совершенно терроризировал. Разговаривал он с ним только с применением мата, причем не стеснялся присутствующих, в том числе и женщин.

Председательствующий: Свидетель Иванская, больше суд к вам вопросов не имеет. Вы свободны.

Товарищ комендант, пригласите в зал свидетеля Стенберга.

Свидетель Стенберг, покажите суду, что вам известно о Власике.

Стенберг: Познакомился я с Власиком примерно в 1936 году. До войны встречи наши были редки. Затем, с начала войны, встречи участились. Мы ездили к Власику на дачу, на его квартиру, выпивали там, играли на бильярде. Власик помогал мне в работе над портретами членов правительства.

Председательствующий: Во время этих встреч и выпивок были женщины, с которыми вы сожительствовали?

Стенберг: Женщины при этом были, но связи у нас с ними не было.

Председательствующий: Власик вел при вас служебные разговоры по телефону?

Стенберг: Отдельные разговоры были. Но Власик всегда при этом отвечал только «да», «нет».

Председательствующий: Что он вам рассказывал о пожаре на даче Ворошилова?

Стенберг: Власик говорил мне, что в результате неосторожного обращения с электроосвещением елки на даче Ворошилова был пожар, во время которого сгорел ценный фотоархив. Больше об этом он мне ничего не говорил.

Председательствующий: Говорил вам Власик, что он в 1941 году ездил в Куйбышев готовить квартиры для членов правительства?-

Стенберг: Я знал, что Власик ездил в Куйбышев, но для чего конкретно, мне не было известно. Он же рассказывал мне только, что ему пришлось там где-то вести борьбу с крысами.

Председательствующий: Оглашаю показания свидетеля Стенберга:

«В начале 1942 года Власик мне сообщил, что он ездил в Куйбышев готовить квартиры для членов правительства. При этом он сказал: „Вот город, ты не можешь себе представить, сколько там крыс. Это целая проблема — война с ними“.

Вы подтверждаете эти показания?

Стенберг. Да, в основном они правильные.

Председательствующий: Власик говорил вам, что пришлось однажды обманывать иностранного посла, который пытался узнать, находится ли тело В. И. Ленина в Москве?

Стенберг: Насколько я помню, Власик однажды в присутствии меня давал кому-то указания выставить почетный караул у Мавзолея. После разговора по телефону он пояснил мне, для чего это было нужно. Было это или на даче, или на квартире у Власика.

Председательствующий: Об организации охраны Потсдамской конференции вам Власик рассказывал?

Стенберг: Много времени спустя после Потсдамской конференции Власик рассказывал мне, что ему пришлось ехать в Потсдам и наводить там «порядок». При этом он рассказывал подробности, в частности, что пришлось привозить туда полностью все продукты, чтобы не пользоваться продуктами местного производства. У местного населения, как говорил он, покупался только живой скот.

Председательствующий: Какие кинофильмы о членах правительства показывал вам Власик?

Стенберг: Я видел, в частности, кинофильмы о Потсдамской конференции, о Сталине и членах правительства, о прилете Василия с сестрой к Сталину.

Председательствующий: Кто, кроме вас, присутствовал при просмотре этих кинофильмов?

Стенберг: Насколько я помню, был один военный, его звали все «дядя Саша», из женщин были Анерина и Кономарева. С Анериной Власика познакомил я в 1945 году, а Кономарева была известна ему ранее. Я лично с Кономаревой сожительствовал.

Председательствующий: Дачу главы правительства на озере Рица вам Власик показывал?

Стенберг: Когда мы были на озере Рица, Власик, снимая нас на кинопленку во время прогулки, показал мне место расположения дачи Сталина.

Председательствующий: Скажите, вам не казалось странным такое поведение Власика? Имел он право показывать вам-место расположения дачи Сталина, кинофильмы о нем и о членах правительства?

Стенберг: В этих фильмах ничего плохого не было.

Председательствующий: Но вы же знаете порядок разрешения таких фильмов к просмотру?

Стенберг: Я тогда не придавал этому особого значения.

Председательствующий: Сколько раз Власик предоставлял вам возможность полетов в служебном самолете?

Стенберг: Три раза. Первый раз, когда я летел на курорт на Кавказ, второй раз из Сочи в Москву, тогда Власик достал мне билет на одну конференцию и, чтобы я мог успеть на нее, разрешил полет в служебном самолете. Через два дня, когда кончилась конференция, я с разрешения Власика вылетел этим же самолетом обратно в Сочи.

Председательствующий: Называл вам Власик фамилии Николаевой, Вязанцевой и Гривовой как секретных агентов МГБ?

Стенберг: Власик говорил, что Николаева и Вязанцева являются осведомителями и сообщают в МГБ различные сведения. В отношении Гривовой он говорил, что постольку, поскольку она является членом партии, то она обязана это делать сама, по своей инициативе.

Председательствующий: Оглашаю показания свидетеля Стенберга от 22 октября 1953 года:

«От Власика мне лишь известно, что моя знакомая Гривова Галина Николаевна (работающая в тресте внешнего оформления Моссовета) является агентом органов МГБ, а также, что его сожительница Вязанцева Валентина (отчества не знаю) тоже сотрудничает с органами МГБ».

Вы подтверждаете эти показания?

Стенберг: Возможно, я, давая такие показания, высказал свои выводы.

Председательствующий: Расскажите суду, как обстояло дело с ознакомлением вас с агентурным делом, которое велось в МГБ.

Стенберг: Помню, Власик вызвал меня по телефону к себе. Когда я явился в его служебный кабинет, в здании МГБ, он заявил мне, что должен меня арестовать. Я ответил, что если надо, так пожалуйста. После этого он, показав мне какой-то том, сказал, что на меня имеется очень много материалов, в частности, что я с Николаевой шлялся по иностранным посольствам и встречался с иностранными корреспондентами.

Председательствующий: Он говорил вам, что ваш и вашей жены арест предотвращен благодаря его вмешательству?

Стенберг: Да, через некоторое время после указанного мною выше разговора Власик говорил мне и моей жене, что наш арест предотвращен только вмешательством его, Власика, и одного его «парня».

Председательствующий: Скажите, Власик показывал вам материалы этого агентурного дела?

Стенберг: Он спрашивал меня о моих отдельных знакомых и при этом, показывая фотокарточку Филипповой, спросил, кто она. Затем он спросил меня, когда я перешел в советское подданство. Я ему на все ответил.

Председательствующий: А с какой целью в это дело была помещена фотография Филипповой?

Стенберг: Я не знаю.

Председательствующий: Какие еще документы из этого дела он вам читал?

Стенберг: Никаких.

Председательствующий: Вы верили Власику, что его вмешательство предотвратило ваш арест?

Стенберг: Откровенно говоря, нет. Я больше расценивал это как его желание похвалиться своим «могуществом».

Председательствующий: Скажите, много было женщин, с которыми Власик сожительствовал?

Стенберг: Я затрудняюсь сказать, со сколькими женщинами он сожительствовал, ибо часто бывало так, что во время наших встреч у него на даче он с той или иной женщиной удалялся в другие комнаты. Но что он там делал, мне неизвестно.


Председательствующий: Оглашаю выдержку из ваших собственных показаний.

«Должен сказать, что Власик — морально разложившийся человек. Он сожительствовал со многими женщинами, в частности, с Николаевой, Вязанцевой, Мокукиной, Ломтионовой, Спириной, Вещицкой, Градусовой, Америной, Верой Г…

Я полагаю, что Власик также сожительствовал со Щербаковой, с сестрами Городнивыми, Людой, Адой, Соней, Кругловой, Сергеевой и ее сестрой и другими, имена которых я не помню.

Поддерживая со мной товарищеские отношения, Власик спаивал меня и мою жену и сожительствовал с ней, о чем сам Власик впоследствии цинично рассказывал мне».

Вы подтверждаете эти показания?

Стенберг: Да. Про некоторых из них Власик мне сам рассказывал, а в отношении других я догадывался сам.

Председательствующий: Кудоярова вы знали?

Стенберг: Да, знал. Я помню, что Спирина как-то рассказывала моей жене, что сестра Кудоярова замужем за каким-то американским денежным «королем», и когда Кудояров ездил за границу в командировку, то сестра к границе высылала для него голубой экспресс. Однажды я Кудоярова видел на даче у Власика.

Член суда Коваленко: Власик предупреждал вас, чтобы вы никому не рассказывали о случае, когда он вызывал вас к себе в МГБ?

Стенберг: Да, такой факт был.

Председательствующий: Подсудимый Власик, у вас есть вопросы к свидетелю?

Власик: Вопросов не имею.

Председательствующий: Свидетель Стенберг, вы свободны.

Член суда Коваленко: Подсудимый Власик, покажите суду о вашем знакомстве с Кудояровым.

Власик: Кудояров работал фотокорреспондентом еще впериод, когда я был прикреплен к охране главы правительства. Я видел его на съемках в Кремле, на Красной площади, слышал о нем отзывы как о прекрасном фотографе. Когда я приобрел себе фотоаппарат, то попросил его дать консультацию по фото. Он зашел ко мне на квартиру, показал, как обращаться с фотоаппаратом, как производить съемку. Затем я несколько раз был у него в фотолаборатории на улице Воровского. И только много времени спустя я узнал, что его сестра находится за границей и является женой какого-то американского миллиардера. Тогда же мне рассказали, что во время его командировки за границу сестра действительно присылала ему к границе голубой экспресс. В результате этого я сделал вывод, что Кудояров является сотрудником органов, и поэтому не придал всему особого значения.

Председательствующий: Вы слышали здесь показания свидетеля Стенберга, который заявил суду, что вы расшифровали перед ним Гривову, Николаеву и Вязанцеву как секретных агентов МГБ. Вы признаете это?

Власик: Нет. В отношении Гривовой и Николаевой это выдумки Стенберга. Что же касается Вязанцевой, то я говорил Стенбергу, что, возможно, она имеет связь с милицией. Кроме того, я предупреждал Стенберга, что Николаева имеет связи с иностранцами.

Член суда Коваленко: Подсудимый Власик, покажите суду, что из трофейного имущества вами было приобретено незаконным путем, без оплаты.

Власик: Насколько я помню, мною таким образом приобретены пианино, рояль, кажется, 3—4 ковра.

Член суда Коваленко: А часы, золотые кольца?

Власик: Ни одних часов я таким путем не приобрел, большую часть из них мне подарили. В отношении золотых колец я помню, что когда нами в одном месте был обнаружен ящичек с золотыми изделиями и драгоценностями, то жена обменяла одно кольцо, имевшееся у нее, на другое из этого ящичка.

Член суда Коваленко: Каким путем вами приобретены радиола и приемник?

Власик: Их мне прислал в подарок Василий Сталин. Но я их затем отдал на дачу «Ближняя».

Член суда Коваленко: А что вы можете сказать о имевшихся у вас четырнадцати фотоаппаратах и объективах к ним?

Власик: Большинство из них я получил по своей служебной деятельности. Один цейсовский аппарат я купил через Внешторг, еще один аппарат мне подарил Серов.

Член суда Коваленко: А откуда у вас аппарат с телеобъективом?

Власик: Этот фотоаппарат был сделан в отделе Палкина специально для меня. Он мне был необходим для съемок И. В. Сталина с дальних расстояний, так как последний всегда с большой неохотой разрешал производить фотосъемки.

Член суда Коваленко: А откуда у вас появился киноаппарат?

Власик: Киноаппарат мне прислали из Министерства кинематографии специально для съемок И. В. Сталина.

Член суда Коваленко: А что у вас за кварцевые аппараты были?

Власик: Кварцевые аппараты предназначались для подсвечивания во время фотокиносъемок.


Член суда Коваленко: Откуда у вас хрустальные вазы, бокалы и фарфоровая посуда в таком огромном количестве?

Власик: В частности, фарфоровый сервиз на 100 предметов был мною получен после Потсдамской конференции. Тогда было указание дать руководящему составу охраны по одному сервизу. При этом мне без моего ведома в ящик было положено несколько хрустальных ваз и бокалов. Я об этом не знал до момента вскрытия ящика в Москве. А потом оставил все это себе. Кроме того, когда был сделан заказ на посуду для дачи «Ближняя» и эта посуда впоследствии по некоторым причинам не могла быть использована по назначению, я купил один винный сервиз для себя. Все это, вместе взятое, и создало такое большое количество посуды у меня дома.

Председательствующий: Подсудимый Власик, у суда к вам больше вопросов нет. Чем вы можете дополнить судебное следствие?

Власик: Я показал все, что мог. Больше ничего к своим показаниям дополнить не могу. Хочу только сказать, что все, совершенное мною, я осознал только теперь, а раньше я не придавал этому никакого значения. Считал все это в порядке вещей.

Председательствующий: Объявляю судебное следствие по делу законченным.

Подсудимый Власик, вам предоставляется последнее слово. Что вы хотите сказать суду?

Власик: Граждане судьи! Я многое не понимал раньше и ничего, кроме охраны главы правительства, не видел и для выполнения этой обязанности ни с чем не считался. Прошу это учесть.

Решением суда Власик был лишен звания генерал-лейтенанта, подвергнут ссылке сроком на 10 лет. Но в соответствии с Указом Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 года об амнистии срок этот был ему сокращен до пяти лет, без поражения в правах. Он умер в Москве вскоре после невозвращения Светланы на Родину из Индии.

* * *

Время — суровый судья. И только оно выносит окончательный приговор эпохе и тем, кто стоял у вершины власти. И. В. Сталин как раз та фигура, которая является и олицетворением власти, и ее лидером. Время его правления стало уже историей, болезненной, и трагической, и вдохновенной, и устремленной вперед.

Обращаясь сегодня к судьбе его семьи, мы стремимся глубже проникнуть в события времени, понять их во всем противоречии, такими, какие они были. Никому не дано повернуть колесо истории по-другому, как никому не под силу перечеркнуть эту страницу в многовековой истории нашей многострадальной Родины.

Семья Сталина несет на себе противоречивую печать времени во всех его проявлениях. Самому Сталину не дано было стать счастливым главой семейства. Обе его жены очень рано ушли из жизни, по-разному, не сумев себя совместить с ним. Его старший сын, обделенный в жизни материнской лаской, не всегда понимаемый отцом, отторгнутый им с суровым клеймом изменника Родины и разделивший страшную судьбу миллионов соотечественников в плену, через десятилетия вернулся к нам из небытия олицетворением мужества и стойкости, оставаясь сыном своей земли, своего Отечества. Перед Василием Сталиным, казалось бы, были открыты все двери, любые его добрые помыслы могли бы найти реальное воплощение в жизни. Но нестойкость его характера, тень отца и еще больше его окружение так накрыли его, что, выйдя через восемь лет из тюрьмы, он уже не смог найти свое место в жизни.

Любимой дочери Сталина, Светлане, было дано получить прекрасное образование, стать матерью, но не дано счастья на Родине, несмотря на попытку вернуться.

В 1989 году из СССР были отправлены в США те ее вещи, которые когда-то были ею оставлены дома. И думается, теперь уже ее судьба определилась бесповоротно, хотя и здесь могут еще быть зигзаги, как и то, что сегодня нам доступно все, что она написала.

Живущим сегодня внукам Сталина дана реальная возможность участвовать в революционных событиях, открытых перестройкой, а нам уже без досужих домыслов и сплетен, на основе документов разбираться в интересующих нас вопросах.
 

Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх