|
||||
|
Глава 18Нэб бежал впереди нас. Надо сказать, что это был очень умный пес, размерами не уступавший медведю-гризли, а формой головы напоминавший арканзасскую охотничью собаку. Мы ехали рассредоточившись и сохраняя молчание. Это была территория индейцев, и нам не хотелось, чтобы они нас заметили. Помнили мы и о том, что за нами гонятся Бастон и его дружки. От носилок, которые тащил за собой отец, оставался хорошо заметный след, и он, наверное, тоже опасался погони. Когда мы в конце концов добрались до того места, где он разбил лагерь, то сразу же поняли, почему он остановился именно здесь. Это было открытое место — всего несколько деревьев да чахлый кустарник, — зато отсюда можно держать под огнем всю округу. Конечно, поначалу мы не были уверены, что отец разбил лагерь именно здесь, но это место показалось нам самым подходящим. Между деревьями лежали камни, закопченные дымом костра. Мы спешились и, пока Тинкер обследовал окрестности, стали обсуждать сложившуюся ситуацию. И в этот самый момент Нел нашла могилу Пьера. Она вышла на полянку между деревьями и за небольшой рощицей, росшей на невысоком холмике, увидела могилу. На ней стоял крест, на котором было написано «Пьер Бонтам». Но второй могилы рядом не было. Увидев лошадей, отец ушел с этого места. Они паслись к югу от лагеря, и отец заметил их именно с этого холмика. Он не упоминал в дневнике, что похоронил Пьера, значит он вернулся сюда позже. Впрочем, Пьера мог похоронить и тот, кто его убил. А может быть, отец лежит в той же могиле? Однако мы с Оррином быстро отказались от этой мысли и решили обследовать месторасположение лагеря. За двадцать лет здесь побывало много народу, и, конечно, вряд ли мы что-нибудь обнаружим, если, конечно, отец не оставил нам какой-то особый знак. А может быть, нам удастся найти что-нибудь принадлежавшее отцу, что-то такое, что время не успело разрушить. Но мы ничего не нашли. — Телль, — сказал Оррин, — ты старше нас и лучше знал отца. Как ты думаешь, что бы он стал делать дальше? — Тот, кто убил Пьера, мог убить и его, — высказал предположение Тинкер. — Он мог лежать в засаде, неподалеку от лошадей, и, дождавшись, когда ваш отец подойдет к ним, убить его. Однако Иуда был с этим не согласен: — Конечно, так могло быть, но мне кажется, убийца мистера Бонтама привык действовать наверняка. Не забывайте, он ударил больного, беспомощного человека три раза — хотел увериться, что тот не выживет. Я думаю, он предпочел бы подождать, пока мистер Сэкетт уснет или по какой-то причине окажется в беспомощном положении. — Зная отца, — сказал я, — и прекрасно понимая, зачем он пошел в горы, я думаю, что когда он обзавелся лошадьми и избавился от забот о Пьере, то, скорее всего, вернулся назад, чтобы найти золото. — Я тоже так думаю, — заявила Нел. — Но это только мое предположение, — с сомнением в голосе добавил я. — Никто не знает, вернулся ли он на самом деле. — Я знаю, — повторила Нел. — Уверена, что он вернулся за золотом. — Почему? — спросил Оррин. — Я думаю, когда он нашел золото и решил вернуться домой, то вспомнил, что случилось с мистером Бонтамом, и пошел другой дорогой, — сказала девушка. — Но ведь в этих горах не так-то много дорог, — возразил Иуда. — А эта, несомненно, самая лучшая. — И самая опасная. Для Сэкеттов, выросших в горах, подходит любая дорога, — настаивала на своем Нел. — Я хочу вам кое-что рассказать. К востоку от Серебряного водопада, — начала она, — я нашла старую индейскую тропу. Она идет на юг по склону, у подножия которого протекает Кварцевый ручей. Когда я обосновалась на берегах этого ручья, чтобы искать там золото, то обследовала все окрестности — на всякий случай, если придется спасаться. Я проехала по этой тропе и увидела, куда она ведет. А ведет она как раз к источникам Пагоза, и от нее отходит тропа на юг, хотя я в этом и не уверена. Мне показалось, что эта тропа соединяется с той, что идет с юга по склону горы Хейстэк. Да, к словам Нел стоило прислушаться. Отец знал, что за ним охотятся, а если ему удалось разжиться золотишком, то опасность возрастала вдвойне. Он, естественно, старался держаться в стороне от главных троп и шел по таким местам, где можно было найти укрытие и откуда хорошо было видно, нет ли за ним погони. Я был уверен, что отец пошел на запад. Он пошел в этом направлении, потому что знал: на тропе, идущей на восток, его может ожидать засада. Люди в Сан-Луи могли проговориться, да и в округе всегда хватало тех, кто готов указать человеку ложную дорогу, а затем обчистить его. Отец однажды зимовал в местах, лежащих к западу отсюда, и ему там понравилось. Люди, охотившиеся за ним, вряд ли бы догадались, что он ушел на запад, и отцу удалось бы вывезти золото и самому спастись. Впрочем, ему все равно нужно было быть предельно осторожным, ведь когда везешь золото, держи ухо востро. По моему разумению, нам следовало теперь ехать в Шалако, обследовать его окрестности и поговорить с ютами — может быть, им что-нибудь известно. Никто не пройдет через их территорию незамеченным. Юты наверняка знают, что произошло в горах, хранящих сокровище, — весь вопрос в том, захотят ли они рассказать об этом. Итак, мы двинулись на запад, в сторону Шалако, и хотя дорога вниз вытрясла из нас всю душу, мы не сбавляли скорости. Незадолго до этого наши кузены Флэган и Галлоуэй обосновались в окрестностях этого города, и мы рассчитывали встретиться с ними, а потом заняться расспросами. Галлоуэй отличался общительным нравом и легко заводил друзей, и мы надеялись, что среди них окажутся и индейцы. Мы, Сэкетты, всю свою жизнь сталкивались с индейцами. Мы воевали с ними, жили с ними в одних лагерях, охотились вместе с ними, рассказывали друг другу свои истории, спали в их жилищах и снова воевали. Бывали времена, когда мы были с ними в дружбе — тут все зависело от племени и от их настроения. Наш отец тоже подолгу жил с индейцами и находил, что их образ жизни гораздо лучше нашего. В горах Теннесси и Северной Каролины у нас было много друзей среди индейцев племени чероки, шауни и чикасо. Они жили своей жизнью, а мы — своей, и, когда белые сгоняли их с насиженных мест, они поступали точно так же, как индейцы со своими предшественниками. Белые забирали у индейцев землю, которая была им нужна. Индейцев было слишком мало для такой огромной страны, и белые вытесняли их точно так же, как они в свое время вытесняли других. Так поступали и будут поступать все народы во все времена. Там, далеко в Европе, кельты вытеснили пиктов, но потом пришли саксы и вытеснили кельтов, но и их самих постигла та же участь — норманны вторглись на их территорию и захватили ее. И так происходит по всему миру. Через пять дней мы въехали в заштатный городишко, который жители называли гордо город Анимас. В нем было целых двадцать или даже двадцать пять домов самых различных типов. Мы подъехали к салуну Швенка и Уилла, который одновременно служил и магазином. Судя по его внешнему виду, этот салун только что открылся, но от посетителей не было отбою. Солнце только что перевалило за полдень, а в баре уже было шесть человек. Тинкер и Иуда повели лошадей на реку, чтобы напоить, Нел увязалась за ними, а мы с Оррином решили послушать, о чем говорят в баре, и попробовать что-нибудь разузнать. Когда мы вошли, двое кивнули нам, и один из мужчин сказал: — Здравствуйте. Остальные просто посмотрели на нас, а потом занялись своими делами. Посетители разговаривали мало, они обменивались замечаниями по поводу строительства в их городе железной дороги, но мне показалось, что это произойдет еще очень не скоро. Бармен подошел к нам, и мы заказали ржаную водку. Он окинул нас испытующим взглядом, и, надо сказать, взгляд этот был довольно пронзительным. — Путешествуете? — спросил бармен. — Вроде того. — У вас здесь прекрасные места, — заметил Оррин, — просто замечательные. Чем занимается народ? — Добычей руд. Скотоводством. Вы ковбой? — Нет, юрист, — ответил Оррин. — Но я работал со скотом. И много здесь владельцев ранчо? — Есть несколько ранчо к западу и югу отсюда. Некоторые из них процветают. А на реке Ла-Плата обосновались новые люди, которые пригнали сюда стадо. Их зовут Сэкетты. — Слыхал о них, — сказал Оррин. — Есть еще и другие Сэкетты. Первым поселился здесь Сет Сэкетт. Он приехал с людьми Бейкера. — Это хорошие люди, можно не сомневаться, — заявил я. — Самые лучшие в наших краях, — подтвердил бармен. Это был проницательный человек, хорошо знающий людей. — Неплохо бы вам, ребята, поселиться здесь. — Мы, наверное, съездим и повидаем этих Сэкеттов. Тех, что остановились на берегах Ла-Платы. — Если вы поедете к ним, — сказал бармен, — советую ехать с миром. Они, конечно, хорошие парни, но сумеют постоять за себя, если кто захочет причинить им зло. Они устроили ранчо недалеко от этого нового городишки Шалако, или как там его. Пригнали с собой скот, но из того, что я слышал, строиться пока не начинали. Мы выпили водку и заказали кофе. Из окна нам было видно, что Тинкер вернулся и ждет нас возле корраля. Он точил нож, сделанный собственными руками, — вполне вероятно, это был самый лучший нож на свете. — А вы давно уже здесь работаете? — спросил Оррин. — Нет, я только недавно открыл этот бар. Да в нашем городе все жители появились совсем недавно — кое-кто обосновался здесь в 1873 году, но город начал строиться не ранее 1876 года. Если собираетесь поездить по округе, глядите в оба и держите под рукой оружие. Юты пока еще не решили, как к нам относиться. Я заметил, что один из посетителей — невысокий человек с широкой грудью, напоминавшей бочонок, и широким приветливым лицом — смотрит на меня. Поймав мой взгляд, он сказал: — Уж если речь зашла о Сэкеттах, то я слыхал, что один из них несколько лет назад какое-то время жил здесь. И даже застолбил участок в Валлеситос. Лихо умел обращаться с оружием. — Неужели? — спросил я, не подавая вида, что речь идет обо мне. — Думаю, если не будешь вмешиваться в чужую жизнь, то и люди оставят тебя в покое. — И добавил: — Я вот что хотел спросить. Может, вы знаете кого-нибудь, кто жил здесь лет двадцать назад? Мне хотелось бы поговорить с ним или с ними. — Спросите Флэгана или Галлоуэя Сэкеттов. Они приехали сюда недавно, но на них работает один старый индеец, он живет здесь с тех пор, когда этих гор еще и в помине не было. Его зовут Пороховое Лицо. Мы допили кофе и вышли. Стояло приятное, теплое утро, в синем небе над нашими головами плыло несколько белых облачков — такое небо рисуют в книжках, когда хотят изобразить пейзаж, характерный для Дикого Запада. — Что-то меня беспокоит, а что — не пойму, — признался я Оррину. Он кивнул: — Да, мне тоже хочется поскорее уехать отсюда. — Незачем впутывать невинных людей в наши проблемы. — Тот мужчина в баре знал меня или думает, что знал. Мы стояли, осматривая улицу. Город Анимас был еще совсем маленьким, но он быстро рос, и, похоже, что в будущем бизнес здесь будет процветать — в окрестных горах есть золото, а в степи можно выращивать скот. К нам подошел Тинкер. — Сейчас сюда приехал один человек, он привязал лошадь у аптеки. Аптека Ньюмана, Честната и Стивенса располагалась неподалеку. Мы прошли мимо нее и, остановившись у кузницы братьев Неджелин, внимательно осмотрели привязанную лошадь. Отсюда нам хорошо было видно клеймо — три восьмерки. — Это клеймо Чарли Мак-Кера, — сказал я. — Что ты об этом думаешь? Оррин пожал плечами. — Давай лучше уедем отсюда. Мы вернулись к тому месту, где ждал нас Тинкер, и отправились на берег реки, к Нел и Иуде Присту. Сели на лошадей и двинулись прочь из этого города. Обернувшись назад, я увидел, как из аптеки вышел человек и посмотрел нам вслед. Спустя некоторое время мы остановились у Твин Батс и подождали в укрытии, не покажется ли погоня. Однако на дороге никого не было, и мы двинулись дальше, пустив лошадей шагом — дорога шла все время в гору. И хотя подъем был довольно пологий, мы решили беречь силы лошадей. Город Шалако расположен на плоской равнине у подножия гор Ла-Плата. Когда-то здесь проходила тропа, которая вела к каньону Ла-Плата, а дальше шла по берегу одноименной реки. В городе было всего несколько домов, и среди них салун. Зайдя в него, я увидел, что барменом здесь был великан Швед. Он тут же окинул меня оценивающим взглядом. Оррин и остальные вошли вслед за мной. Швед улыбнулся и двинулся мне навстречу. — Телль! Телль Сэкетт! Вот так встреча, черт возьми! Ребята говорили мне, рано или поздно ты здесь появишься, но я, честно говоря, не ожидал, что ты приедешь. Хочешь выпить? — Нам бы что-нибудь поесть, — сказал я. — Мы едем из Анимаса. — Я пододвинул стул и сел. — Знакомься, Оррин, это Швед Берглунд, самый лучший человек на свете. Они обменялись рукопожатиями, а потом, поздоровавшись с Иудой, Нел и Тинкером, Швед отправился на кухню, чтобы приготовить нам поесть. Я вытер пот со лба и кинул взгляд в открытую дверь. Улица города Шалако ничем не отличалась от улиц тысяч подобных городков — на ней стоял магазин и лавка, где продавалось снаряжение для старателей и всякая всячина, а рядом с лавкой располагалась платная конюшня. Взглянув на улицу во второй раз, я увидел, что у магазина остановились двое всадников, которые, судя по их внешнему виду, примчались издалека. Они спешились, один из них вошел магазин, а другой остался сторожить лошадей. Одна из лошадей стояла ко мне боком, и я увидел клеймо — это были три восьмерки. — Оррин, — сказал я. — Похоже, наши друзья пожаловали. |
|
||
Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх |
||||
|