• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

Мономаховичи так сели в Южной Руси. В Киеве вокняжился Ингвар Ярославович. Этот князь сидел в Киеве ранее, в 1202 г. Мстислав Романович сел в Вышгороде. Скоро Ингвар Ярославович уехал в Луцк, а в Киеве сел Мстислав Романович.

Мирные предложения Мстислава Ярослав Всеволодович отверг и отправил в Новгород сто новгородских мужей изгнать Мстислава. Сам же тем временем по всем зимним путям от Новгорода лес «засекоша».

Между тем сотня новгородцев, благополучно вернувшись в свой город, и не помышляла изгонять Мстислава. Ярослав Всеволодович с досады собрал оставшихся в Торжке новгородцев на поле за городом, заковал их и разослал по городам своей волости в заключение.

Были и такие в Новгороде, кто предпочел с женами и детьми бежать к Ярославу Всеволодовичу. Их звали «Владислав Завидиц, Гаврила Игоревич, Гюрьгий Ольксиниц, Гаврилц Милятиниц».

В помощь Мстиславу Мстиславовичу из Ливонии приехал младший брат Владимир Мстиславович. У этого князя не все гладко складывалось в данной ему тестем Дитрихом (братом рижского епископа Альберта) области. Она располагалась между Ригой и Вендином (совр. Валмиера) и именовалась Идумеей. Рыцари выразили Владимиру неудовольствие в отношении его правления, и князь покинул Ливонию. Спустя несколько месяцев князь Владимир с супругой и детьми возвратился в Идумею и водворился в замке Метимня. И вновь обозначились противоречия между князем и орденом. Священник Алобрант, недовольный чрезмерным корыстолюбием Владимира, заметил ему, что едва ли, обирая население, можно утвердить христианство. Владимир ответил Алобранту, что заставит разделить с ним его собственные богатства. С тем Владимир Мстиславович вернулся под стяг своего брата Мстислава.

1 марта (1217 г.) Мстислав Мстиславович выступил против Ярослава Всеволодовича (своего зятя). Пройдя по еще земерзшему озеру Селигер, князь вступил в свою волость, в Торопец. Вперед, вниз по Волге, Мстислав выслал новгородцев «въ зажитая» (на заготовку фуража), прося при этом не притеснять населения, так как земли те граничили со Смоленским княжеством и находились в зависимости от него.

Тем временем город Ржев, тянувшийся к Смоленску, осадил десятитысячный отряд во главе со Святославом Всеволодовичем. Гарнизон Ржева насчитывал сотню воинов, а командовал ими посадник Ярун.

Мстислав с Владимиром, имея пятьсот воинов, поспешили к Ржеву, и осада с города была снята.

Далее Мстислав подошел к стоявшему ниже по Волге, невдалеке от Ржева, городу Зубцову, уже не принадлежавшему Смоленску, и взял его. Затем Мстислав овладел долиной реки Вазуза (правый приток верхней Волги). К устью Вазузы из Смоленска подошел двоюродный брат Мстислава Владимир Рюрикович. Смоленские князья, встав на реке Холохольне (левый приток Волги у г. Старица), послали в Торжок к Ярославу «о миру». Ответ Ярослава гласил: «Мира не хощу; пошли есте, пойдите же».

Князья стали спускаться вниз по Волге, завоевывая села чужой волости. Владимира Рюриковича на совете князья решили отправить к Новому Торгу, а сами собрались подступить к Переяславлю-Залесскому. Идти со всеми силами к Новому Торгу не стали, так как волость та была новгородской и могла пострадать. А где находится Ярослав Всеволодович, никто не знал.

К северу от Переяславля-Залесского расположен Ростов. Сидевший в городе Константин Всеволодович был недругом своим младшим братьям, в том числе и Ярославу. Поэтому с Константином стремились объединить силы смоленские князья.

За Тверью отряд во главе с ржевским посадником Яруном столкнулся с сотней воинов из стражи Ярослава Всеволодовича. Стало известно, что Ярослав от Нового Торга пришел в Тверь и «ездяху въ зажитие не боящеся».

Мстислав с полками от Твери двинулся вниз по Волге, сжигая принадлежавшие неприятелю «Шешю, Дубну и Кснятинъ и все Поволжье». А в Ростов к Константину послали боярина Владимира Мстиславовича «Волода».

Из Ростова от Константина к Мстиславу Мстиславовичу приехал «Еремей» с пятью сотнями ратников. Встреча была теплой, с взаимными поклонами и изъявлениями любви. В Ростов послали Всеволода Мстиславовича, приходившегося Константину шурином.

Подступив к Переяславлю-Залесскому, встали на «Городищи». Смоляне и новгородцы по дороге «возы пометавше» и шли на конях. Лед на реках изломала весна, а лесные полевые дороги превратились в потоки, замешанные на мерзлой глине и пористом потемневшем снеге.

Послали в Ростов еще одного князя — Владимира Мстиславовича. Видно, смоленские князья поторапливали Константина Всеволодовича. Под Переяславлем-Залесским схватили одного горожанина и допросили его. Выяснили, что Ярослава Всеволодовича в городе нет. Он ушел на соединение с братом Юрием, сидевшим во Владимире-на-Клязьме.

Из Торжка Ярослав Всеволодович вышел, ведя с собой «старейшие мужи» новгородские и молодых «изборомъ». Кроме того, Ярослав повел «новоторжцы вси», а в Переяславле Залесском «скопи волость свою всю». Еще раньше в Торжок братья прислали Ярославу в помощь «Михаила Борисовича воеводу с полкомъ». Не теряли весной времени даром и Юрий и Святослав Всеволодовичи с братией. К их суздальским и владимирским полкам подошли «Муромцы и Бродницы», приехали воины из Городца-на-Волге. Согнали бояре народ из «поселей и до пяшецъ».

(«Бродницы» принимали участие в борьбе Долгорукого и Ольговичей с потомками Мстислава I Владимировича в 1145 г.)

Наконец, силы неприятелей сошлись в широком суздальском ополье по оба берега реки Кзы, невдалеке от Юрьева-Польского. У князя Юрия Всеволодовича над полками взвилось семнадцать стягов. Его воинов ободряли звуки, издаваемые сорока трубами и сорока бубнами. Воины Ярослава Всеволодовича стояли под тринадцатью стягами, но в рядах их находилось шестьдесят труб и бубнов.

Мстислав Мстиславович послал к Юрию Всеволодовичу сотского Лариона на переговоры. Тот заявил о приверженности к миру, но потребовал, чтобы Новгороду были возвращены волости Торжок и Волок Ламский и были отпущены насильно удерживаемые новгородцы. Юрий не мог принять предложений, и даже не из-за упрямства брата Ярослава, но из-за спора за обладание Владимиром-на-Клязьме со старшим братом Константином Всеволодовичем. Не изъявил стремления к миру и Ярослав.

Не имело успеха и второе посольство, отправленное Мстиславом Мстиславовичем к Юрию и Ярославу.

Вскоре Всеволодовичи с боярами сели в шатер пировать и стали беседовать о происходящем. Нашелся один мудрый боярин по имени Творимир (по Никоновской летописи Андрей Станиславович), предупредивший Всеволодовичей о силе Мстислава и о превратностях военного решения споров. Только последовать тем советам никто не пожелал. Напротив, Всеволодовичи дали указания своим воинам: «Человека кто иметь живаго, тотъ самъ будетъ убить». Тех неприятелей, кто сумеет ускользнуть с поля сражения, Всеволодовичи велели «вешати или распинати». А чтобы воины вовсе отбросили смущение, добавили: «Аще и золотомъ шито оплечье будет, то убей, да не оставимъ ни единаго живаго». Не забыли князья пообещать ратникам добычу «вамъ же будуть брони, кони и порты», пояснив, что сам пришел им «товаръ въ руки». Но оказался товар сильно горяч.

Всеволодовичи загодя поделили Русь, ибо сомнений в исходе предстоящей битвы у них не было. Киев решили дать Ольговичам, Ростов Юрий Всеволодович брал себе, а Новгород отдавал брату Ярославу. Смоленск прочили меньшой братии. Вспомнили и о далеком Галиче, да решили управиться с ним позже, как бог даст. Написали Всеволодовичи грамоту, закреплявшую раздел.

Наконец, Всеволодовичи велели младшему Святославу сообщить неприятелю о месте сражения. Это было широкое поле над речкой Липицей.

Мстислав Мстиславович со своими силами ночью под пенье труб выступил из лагеря и стал на месте, называемом «Юрьева гора». А через ручей «Тунегъ» Юрий и Ярослав Всеволодовичи с полками заняли гору «Авдова». Место было защищено «плетенемъ и насовано колья». Воины Всеволодовичей ночь простояли за щитами, с тревогой прислушиваясь к реву труб Мстислава.

Неприятели снеслись с гонцами. Мстислав предложил Юрию выйти из укрытия и сразиться в поле либо помириться.

Юрий ни того, ни другого не желал, но пригласил Мстислава поступить к нему самому, говоря: «Пойдите убо чрезъ болонье и чрезъ дебрь сию».

Мстислав пустил к укреплениям неприятеля молодежь. Сражались до вечера, но победы ни одна из сторон не добилась. На рассвете следующего дня Мстислав решил выступить к Владимиру-на-Клязьме, да Константин Всеволодович отговорил, сославшись на то, что неприятель в тылу весьма опасен. Тогда Мстислав начал готовиться к серьезному сражению и вместе с братом, новгородцами и псковичами занял центр. По крыльям стали Константин Всеволодович и Владимир Рюрикович Смоленский.

Новгородцы слезли с коней и заявили Мстиславу, что, как отцы их бились на «Кулачьске» (р. Колакша), так и они сразятся. Слезли с коней и смоляне. Их воевода Ивор «въ дебри» потерял своего коня.

Началось сражение. Смешались дебри, колья, плетень, люди, копья, щиты, княжеские стяги. Слышны были удары металла о металл и глухое уханье воинов. Скоро стали слышны стоны раненых и хрип умирающих. Страшная битва начала собирать кровавую жатву.

Князь Мстислав имел в руке топор с «проворозою» (с петлей) и трижды верхом проехал полки Всеволодовичей «секущи людье». Следом за Мстиславом прорубался его брат Владимир. В помощь Мстиславу от Константина Всеволодовича подошел витязь «Александр Поповичь» (по Никоновской летописи). Мстислав против того возразил, да Попович ответил князю: «Егда убо ты глава убиенъ будеши, камо дети». С Поповичем в сраженье вступили его слуга Тороп, Добрыня Резанич Златый Пояс и Нефедий Дикун.

Ярослав Всеволодович в битве стоял с бродниками, муромцами и с воинами из Городца-на-Волге, сражаясь с полком Владимира Рюриковича Смоленского. И бились они на одном крыле. В центре Мстиславу Мстиславовичу, новгородцам и псковичам противостоял Юрий Всеволодович. Меньшие Всеволодовичи на противоположном крыле дрались со старшим братом Константином Всеволодовичем и его ростовской дружиной.

В сражении наступил перелом. Полк Юрия Всеволодовича не выдержал удара обозленных зимней голодовкой, сбросивших сапоги новгородцев. Строй дрогнул, и воины побежали. Увидев, что центр бежит, воины Ярослава Всеволодовича «вергше кии (копья, дубины), а инии топоры», смешали ряды, отступили назад и побежали. Тут подсекли стяг Ярослава. Подоспел Ивор со смолянами и подсек второй стяг Ярослава.

Если у новгородцев в битве интерес был не в корысти, а в мести за изуверскую хлебную блокаду и они гнали неприятеля сколько могли, то смоляне кинулись на «товаръ» бежавших, «одираху мертвыя».

В оцепеневшем от ужаса городе Юрьеве-Польском народ слышал крики множества раненых. Многие из бежавших утонули в реке (Липице).

Мстислав Мстиславович потерял в сражении пятьсот пятьдесят воинов «кроме пешцевъ» (по Воскресенской летописи лишь пятеро убитых, что маловероятно). У Всеволодовичей погибло семнадцать тысяч двести воинов «кроме пешцевъ» (выходит дело, всадников).

Среди новгородцев называют павшими «Дмитра Плесковичина, Антона котелника, Ивана Прибышиниця опоньника, а в загоне Иванка Поповиця, Сьмьюна Петриловиця, Тьрьскаго данника». Особенно Мстислав оплакивал «сильных зело Иева Поповича и слугу его Нестора, вельми храбрыхъ».

Ярослав Всеволодович в одиночестве примчался в Переяславль-Залесский на пятом коне. Четыре коня под князем пали. В городе Ярослав похватал новгородцев и смолян «иже бяху зашли гостьбою» (купцов) и, приказав бросить их в погреба и гридницу, «издуши ихъ», сто пятьдесят душ, а смолян пятнадцать человек «не изомроша».

Юрий Всеволодович примчался к стенам Владимира-на-Клязьме в полдень несчастного дня сражения (или следующего после 21 апреля) на четвертом коне также в одиночестве. Князь был в одной сорочке и выбросил из-под седла «войлочный подклад».

Горожане решили, что это гонец с вестью о победе, да скоро услышали голос князя, кричавшего, чтобы укрепляли город. К ночи к воротам города стали подходить и подъезжать раненые и невредимые воины, бросившие по пути оружие. Наутро следующего дня Юрий Всеволодович собрал горожан и начал их призывать к обороне Владимира. Горожане ответили, что ни сил, ни оружия не имеют.

Мстислав Мстиславович сутки простоял на Липицком поле и сделал это нарочно, щадя бежавших. Спустя два дня стяг Мстислава увидели со стен Владимира-на-Клязьме. В наступившей ночи новгородцы и смоляне увидели, что в городе занялось зарево пожара. Новгородцы собрались ворваться в город, Мстислав, зная, что это означает, не пустил. Не пустил в город смолян и их князь Владимир Рюрикович.

На третий день Юрий Всеволодович с двумя юными сыновьями приехал в лагерь Мстислава и сдался на его милость.

Во Владимире-на-Клязьме сел старший в Большом Гнезде Константин Всеволодович. Князя встретили духовенство и горожане, и Константин одарил их чем мог. А Юрий, коря брата Ярослава в своих несчастьях, сел с княгиней в ладью и водами Клязьмы поплыл в Городец-на-Волге. Тот город еще называли Радилов. Последовал за князем на Волгу и епископ Симеон, первый владыка созданной Юрием в 1215 г. епархии Владимирской и Суздальской.

Осенью 1217 г. Константин вернул из Городца Юрия, дал ему Суздаль и, водя ко кресту, одарил дарами. 11 сентября 1217 г. Юрий Всеволодович въехал в ворота Суздаля. Константин провозгласил Юрия своим преемником и надеялся, что Юрий не обидит его собственных детей.

Из Владимира-на-Клязьме Мстислав Мстиславович пошел к Переяславлю-Залесскому. В пятницу на третью неделю после пасхи князь стал на берегу Плещеева озера. А во вторник на четвертой после пасхи недели из Переяславля вышел Ярослав Всеволодович и «удари челомъ» Константину. Мстислав близко к городу не подошел, но забрал от Ярослава свою дочь. Ярослав просил княгиню оставить, но Мстислав увез ее в Новгород, да еще освободил всех задержанных ранее новгородцев.

Из Новгорода деятельный, мужественный Мстислав поехал в Киев. В Новгороде остались его сын Василий и дочь, супруга Ярослава Всеволодовича. В Южную Русь Мстислав взял «Гюргия Иванковиця, Сбыслова Степаниця, Ольку Путиловиця».

Зимой 1217–1218 гг. Владимир Мстиславович Псковский пошел походом в хорошо ему знакомую Ливонию. Пока Мстиславовичи бились с потомками Долгорукого на Липицком поле, литовцы завоевали села в Шелоньской пятине Новгорода, а германские рыцари укрепились в Оденпе.

Владимир Мстиславович привел под замковую гору Оденпе около двадцати тысяч воинов. Среди его союзников была и чудь (эсты), терпевшая от рыцарей притеснения. Оденпе был взят в осаду, и скоро сидевшие в нем люди стали терпеть сильные лишения из-за недостатка воды и пищи. В реку под замковой горой осаждавшие бросали тела погибших, дабы из нее нельзя было брать воду.

В один из тех дней рыцари совершили вылазку и добрались до обозов Владимира Мстиславовича, но скоро с уроном вынуждены были вернуться в замок.

Наконец орден в лице сидевшего в замке магистра Вольквина запросил у Владимира мира. Князь получил в заложники своего тестя Дитриха (брата епископа Риги), хотел увезти его в Псков, да не дали новгородцы и отвели его в свой город. Так оно было вернее.

Рыцарей выпустили из Оденпе, отобрав у них семьсот лошадей.

Скоро из Киева в новгородские земли возвратился Мстислав Мстиславович. Дела требовали вмешательства князя. Мстислав заковал «Станимира Дьрновиця съ сыномъ Нездилою». В 1218 г. Мстислав посетил Торжок и схватил там «Борислава Некуришница». Русский север умиротворился, мздоимцы и разбойники притихли и до времени затаились.

Но тут случилось несчастье. Господь отнял у Мстислава единственного сына Василия. Из Торжка в Новгород юношу привезли мертвым и упокоили в св. Софии, в головах у деда Мстислава Ростиславовича Храброго.

В Новгороде Мстислав Мстиславович объявил о своем намерении ехать в Южную Русь освобождать от иноплеменников Галич. И просил князь похоронить его в св. Софии. Новгородцы горевали, но удержать князя не смогли.

Мы же, прежде чем описывать дела Западной Руси, коснемся еще одного события 1217 г., происходившего в рязанских землях.

Выпущенные на свободу после кончины Всеволода Юрьевича рязанские князья мирно ужиться не сумели.

Глеб и Константин Всеволодовичи задумали уничтожить братьев. Съехались рязанские князья на «Исадех» (у Рязани есть село Исады) на «порядь».

Глеб Владимирович стал звать братию в свой шатер на пир. Князья Изяслав Владимирович, Кир-Михаил Всеволодович Пронский, Ростислав Святославович, Роман Игоревич, Святослав и Глеб с боярами и слугами без боязни в шатер пришли. На страшный пир опоздал лишь один из приглашенных князей рязанских, Ингвар Игоревич.

Глеб Владимирович в стоявшем неподалеку шатре «в польстници» скрыл своих слуг, половцев и одного из дядьев во всеоружии.

Как только начали князья с боярами пить и веселиться, Глеб Владимирович выхватил меч и с сидевшими в засаде порубил всех приглашенных.

Случилось это злодеяние 20 июня 1217 г.

Однако вновь вернемся к событиям, происходившим в Западной Руси. После того как в очередной раз вдова Романа, устрашенная боярами, с сыном Даниилом бежала из Галича в Венгрию, а второго сына Василия с боярином Мирославом отправила в Белз, в дела Западной Руси вмешался польский князь Лешко.

Этот князь подошел к Белзу и посадил в том городе своего тестя Александра Всеволодовича (двоюродного брата Даниила и Василия). Василий уехал из Белза в Каменец. За ним последовали все бояре, еще помнившие эпоху Романа Мстиславовича и с интересом наблюдавшие черты могучего князя в его подраставших сыновьях.

Галич удерживал Мстислав Ярославович Немый (двоюродный брат Романа Мстиславовича).

А при дворе Андрея Венгерского находился хорошо нам знакомый честолюбивый боярин Володислав. Этот боярин сумел убедить короля в выгодах взаимной дружбы и был отпущен из заточения. Более того, когда Андрей выступил с войском в поход, дабы изгнать из Галича Мстислава Ярославовича Немого, боярин Володислав был отправлен вперед. Видно, Андрей либо исполнился доверием к Володиславу, либо имел на него виды, как на возможного наместника, способного умиротворить Галицию и удержать ее под венгерским влиянием. И случилось непредвиденное. Когда Андрей остановился в монастыре «Лелесове», Венгрию охватило восстание. Противные королю феодалы убили супругу Андрея Гертруду. Шурин короля едва спасся. В то время в Венгрии «мнозии немци избити быша». Тут уж Андрею было не до похода на Галич. А боярин Володислав поехал к Галичу, из которого, узнав о походе венгров, бежал Мстислав Ярославович Немый.

Вдова Романа, видя, что в Галиче сел Володислав, и потеряв надежду на венгерскую помощь, с Даниилом поехала в Польшу. Андрей дал на это свое разрешение, а Лешко принял княгиню с великой почестью. В Польше княгиня пробыла недолго и вскоре с Даниилом уехала в Каменец к сыну Василию. В том городе Романовну «бояре вси сретоша и с великою радостью».

Все те события происходили до 1214 г. Лешко Польский взял из Каменца Даниила, из Владимира-Волынского Александра Всеволодовича, а из Белза Всеволода (Ярославовича) с их боярами и воинами и двинулся к Галичу. В походе Лешко, смотря на многочисленных бояр, окружавших юного Даниила и некогда служивших его отцу, понял, на кого в Западной Руси следует делать ставку.

Боярин Володислав оставил в Галиче своих братьев «Ярополкоу и Яволодоу», сам же с венграми, чехами и галичанами подошел на реку «Бобръкоу». Там его ожидал Лешко. Началось сражение. От Даниила Романовича на рать устремились «Мирослав и Дьмьян». От князя Мстислава Ярославовича Немого (также примкнувшего к Лешку Польскому), пришедшего из Пересопницы, в сражение пошли «Глебъ Зеремеевичь и Пркопьичя Юрья». Дрались жестоко, но в конце концов «одолеша Ляхове и Роусь». Боярин Володислав, потеряв множество воинов, бежал. Лешко не сумел завладеть Галичем, и дабы поход его не был напрасным, а казна не оскудела, пошел воевать вокруг галицких городов «Теребовля и около Моклекова и Збыража и Быковенъ». Позаботился Лешко и о юных Данииле и Васильке. Им добыли города «Тихомль и Перемиль», отняв у Александра Всеволодовича. Но Александр (недаром он был тестем Лешка) продолжал удерживать одну из двух главных жемчужин Западной Руси — Владимир-Волынский. Даниил и Василий не переставали вспоминать о городе, некогда принадлежавшем их отцу, но вернуть его не имели сил, ибо были очень молоды. Когда Андрей Венгерский оправился от восстания и смут в собственном королевстве, он решил вернуться к активной политике в Галиции и выступил против Лешка Польского.

Лешко отправил к Андрею послов «Лесътича и Пакослава воеводоу». Предложения поляков Андрею были таковы: не «лепо» боярину Володиславу сидеть за князя в Галиче и не лучше ли выдать дочь Лешка за сына венгерского короля, за Коломана, и их посадить в Галич? Андрею предложение понравилось. Он встретился с Лешком в «Зъпиши», и там повенчали польскую принцесу и венгерского принца.

Боярин Володислав в Галиче был схвачен, заточен и вскоре умер, лишний раз доказав своим несчастным примером сомнительные преимущества служения иностранцам, пусть и в собственных интересах. Более того, саму память о Володиславе возненавидели в его собственном отечестве. Боярин «нашедъ зло племени своемоу и детемъ своимъ княжения деля». Русские князья, от которых бояре весьма зависели, если не сказать более, «не призряхоу детии его». Это значит, что потомков Володислава оставили без земли и без службы.

Так в 1214 г. в Галиче водворился венгерский принц Коломан с юной полькой Саломеей (есть свидетельство, что Саломее при венчании не было и трех лет). Но скоро союзники поссорились. Андрей отнял у Лешка доставшийся полякам ранее (по согласию) Перемышль.

Польский воевода Пакослав за хлопоты на дипломатической ниве получил от монархов город «Любечевъ», и до него венграм дела не было. Перемышль, напротив, был подобен узлу, стягивавшему торговые нити Восточной и Центральной Европы воедино, и был слишком лакомым куском, чтобы не соблазнить Андрея.

Тем временем Даниил и Василько подрастали, и Лешко вывел из Владимира-Волынского своего тестя Александра Всеволодовича и дал столицу Волыни сыновьям Романа. Так советовал Лешку и благоволивший к Романовичам воевода Пакослав.

Когда Лешко узнал, что Перемышль более ему не принадлежит, он «сжалися о срамоте своей» и отправил гонца к Мстиславу Мстиславовичу в Новгород, приглашая князя в Галич.

Были причины к смущению и у галичан. Венгры галицкого «епископа и Попы изгна изъ церъкви, а свои Попы приведе Латыньские на службу». В 1214 г. Коломан обменялся посланиями с папой Иннокентием III, заверяя того, что галичане не прочь стать под руку святого престола, но просят сохранить служение на славянском языке и не отменять обрядов древних. Гонение на православное духовенство началось после того, как епископ краковский Кадлубек (по иным данным гранский или стригонский архиепископ) обвенчал в Галиче Коломана и Саломею.

В 1219 г. Мстислав Мстиславович выступил из Киева к Галичу. В Киеве сидел Владимир Рюрикович. Этот двоюродный брат Мстислава вполне мог сопровождать князя до Галича.

Когда о походе стало известно в Галиче, из города от сидевшего в нем боярина Судислава во Владимир-Волынский к Даниилу Романовичу отправили гонца, приглашая князя занять Галич. Даниил мудро воздержался от этого шага.

Скоро из ворот галицкого детинца, погоняя лошадь, выехал печально известный венгерский сановник «Бенедиктъ Лысы» с боярином «Соудславомъ». А галичане уже высматривали стяги русского князя Мстислава Мстиславовича. Думаю мало радости было в тот день у венгерских и польских чиновников.

В Галич к Мстиславу из Владимира-Волынского приехал Даниил и взял у князя замуж дочь Анну. Впоследствии Анна Мстиславовна родила Даниилу много детей.

Даниил Романович пожаловался Мстиславу на Лешка, говоря, что он держит его вотчину. Мстислав помощи не дал, и Даниил с братом Василием сам поехал в города, некогда принадлежавшие отцу «Берестий, и Оугровескъ, и Верещинъ и Столпъ Комовъ, и всю Оукраиноу» (то есть Украину Волыни). Лешко, считавший, что дети Романа ему многим обязаны, узнав о том, страшно разгневался на Даниила.

Весной 1220 г. поляки стали воевать по берегам верховий Западного Буга. Даниил против поляков выслал «Гаврила Доушиловича. и Семена Олоцевича Василка Гавриловича». Вероятно, это были старые бояре Романа Мстиславовича, никого на свете давно не боявшиеся. Бились с поляками до «Соухои Дорогви». У волынян пал один воин «Климъ Хрьстиничь». Крест его, вероятно каменный, был установлен на «Соухои Дорогви». Поляков весной многих побили и гнали до реки «Вепря».

Лешко решил бороться не с Даниилом, а с Мстиславом и не собственными силами. Лешко отправил послов в Венгрию к Андрею, призывая короля выступить к Галичу. Уговаривать Андрея не пришлось, тем более, что Лешко от доли в Галиции отказывался в пользу своего зятя принца Коломана, изгнанного Мстиславом.

Осенью 1220 г. силы Лешка с полками венгров объединились под Перемышлем. Сидевший в городе тысяцкий «Яронови» бежал. Мстислав послал навстречу неприятелю к «Городкоу» бояр «Дмитра Мирослава Михалка Глебовича». В Городце сидели люди галицкого боярина Судислава, и город от Мстислава отвернулся.

К Городцу подступил Дмитр-Мирослав и завязал с горожанами сражение. Скоро подошли поляки и венгры, и Дмитр бежал от Городца. Под стенами Городца из лука был застрелен «Василь дьякъ рекомыи Молза». Убили и «Михалка же Скоулоу». Боярину отсекли голову «на Щиреце» и сняли с тела три золотые цепи. Голову Михалка принесли Коломану.

Венгры и поляки в 1220 г. не могли представить, что Галиция может ускользнуть из их рук, и глумились над русскими, как над беглыми рабами.

Мстислав в эту пору стоял на «Зоубрьи» (река Зубря течет от Львова к Днестру). Сюда примчался растерявший людей Дмитр. Выслушав боярина, Мстислав понял, что сил для борьбы недостаточно, и попросил Даниила и Александра Всеволодовичей закрыться в Галиче. Даниил сел в детинце Галича, а Александр не решился, видимо, понимая, что Галич принадлежать ему никогда не будет.

В это время вдова Романа приняла монашеский постриг, видимо, стремясь защитить юного сына Даниила.

Вскоре венгерские и польские полки подошли к Галичу. Стали биться на «Кровавомъ бродоу». Выпал снег. Брод русь оставила, и Коломан двинулся на Мстислава за «Рогожиноу». Отступая, Мстислав послал в Галич, веля сказать Даниилу, чтоб город оставил. Даниил выехал из Галича с «Дмитромъ» тысяцким и с «Глебомъ Зеремеевичемь и со Мирославемъ». Когда Даниил стоял против «Толмачю», его нагнал «неверный Витовичь Володиславъ» (уж не сын ли покойного Володислава?). У боярина отобрали коня, а самого прогнали.

Шедшего от Галича к Владимиру-Волынскому Даниила преследовал неприятель. Иногда по целому дню приходилось биться, а подчас и устремляться «на бегъ». Однажды ночью Даниил и его боярин «Глеб Зеремеевичь» сражались до рассвета и схватили «Яньца».

Утром князя нагнал «Глебъ Васильевичь». Даниил развернулся и погнал того боярина «дале поприща». Ушел Глеб лишь «борзости ради коньское».

Когда Даниил пришел «Оноуть», люди князя сильно страдали от голода. Ехать из Галича пришлось спешно и без обоза. Неожиданно на глаза князя и его дружины попали груженные провизией «вози», шедшие к «Плавоу». Возы захватили, и люди наелись. Скоро отряд Даниила подошел к берегу Днестра ниже «Коучелемина». Стали думать, как переправляться на другой берег реки. Поздняя осень 1220 г. остудила воду, и возможность перейти реку вброд казалась маловероятной.

Люди Даниила увидели плывущие по Днестру ладьи. Плыли ладьи из устья Днепра из «Олешья», с торга, где некогда процветал греческий город Ольвия. Ладьи остановили и переправились на них через Днестр, вволю насытившись «рыбъ и вина».

Даниил встретился со своим тестем Мстиславом. Князь, выслушав рассказ о походе зятя, похвалил юношу и, расчувствовавшись, преподнес Даниилу среди прочих даров «конь свои борзый сивый». Расставаясь, Мстислав сказал Даниилу, чтобы шел во Владимир-Волынский. А Мстислав собрался ехать за половцами «мьстиве сорома» венграм и полякам.

В 1221 г. Волынь и тяготевшие к ней земли в верховьях Немана (г. Гродно и пр.) установили дипломатические отношения с все более крепшей и сохранявшей язычество Литвой. К вдове Романа и ее сыновьям Даниилу и Василию литовские князья прислали послов для заключения мира.

Западнорусский летописец привел имена литовских князей первой четверти XIII в.: «Живинъ боудъ, Давъятъ, Довъспроункъ, брат его Мидогъ, брат Довъяловъ, Виликаиль». А вот «Жемотьскыи кнзя Ерьдивилъ, Выкыить, Роушковичевъ, Кинтибоуть, Вонибоут, Боутовить, Вижеикъ, и снъ его Вишлии, Китении, Пликосова и се Боулевичи, Вишимоут».

Поляки не перестали беспокоить западные рубежи Волыни. Кончилось тем, что Волынь навела на Польшу литовцев, которые немало повоевали за Западным Бугом.

Тем временем сидевший в Белзе Александр Всеволодович принял сторону Лешка, своего зятя, и помирился с венграми. Даниилу и Василию можно было надеяться только на Мстислава Мстиславовича. В 1221 г. Мстислав выступил в новый поход на Галич. Навстречу Мстиславу вышел венгерский воевода «Филя древле пригордци», надеявшийся «обяти землю, потребите море». С Филей шли венгры, поляки и некоторые из галицких бояр: Соудислав (тесть Фили), Лазарь и иные. Многие из галичей разбежались. Остался в Галиче Коломан.

Одновременно выступил Лешко Польский к «Щекаревоу» на Даниила Романовича, тем самым «бороня» (мешая) идти на помощь Мстиславу.

К Щекареву подъехал и брат Лешка Конрад, владевший Мазовией (провинция на северо-востоке Польши). Мазовецкий князь имел с Волынью общую границу и, обеспокоенный набегами литовцев, постарался помирить Лешка с Даниилом. Конрад, зная намерение брата, отсоветовал Даниилу ехать в стан к Лешку и, кто знает, быть может, тем спас жизнь юному и еще простосердечному князю.

Утром на «каноунъ стой Бци» полки Мстислава вступили в сражение с венграми и поляками. С Мстиславом подошли половцы, «и быс брань тяжка». Наконец венгры и поляки дрогнули и побежали. Начались преследование и избиение. Прегордый воевода Филя был схвачен «паробкомъ Добрынинымъ».

Мстислав подъехал к Галичу и копьем ударил в ворота города. С Коломаном закрылись «Иванъ Лекинъ и Дмитръ». Оборонявшиеся по веревкам забрались на закомары собора пресвятой Богородицы и оставили лошадей под стенами храма.

Собор заранее превратили в крепость. На его крыше был «градъ сътворенъ». С крыши собора оборонявшиеся метали камни и стреляли из луков. Но жажда сделала свое дело.

В Галич к Мстиславу с малой дружиной приехал Даниил с «Демьяномь тысячкымъ». Пока князья целовались и поздравляли друг друга, повсюду в Галиции били венгров и поляков. Многих из иноплеменников перетопили в реках, а иных «смерды избьени».

К Мстиславу привели боярина «Соудислава», тестя Фили. Видимо, галицкое боярство вслед за западнорусскими князьями стало рано завязывать брачные узы со знатью Центральной Европы. Князь Мстислав был мудр и зря кровь лить не любил. Боярин, поняв, что казнить его не станут, обнял ноги князя, «обещая работе быти емоу». Мстислав словам поверил и дал «Соудиславу» город «Звенигородъ».

В руки Мстислава попал и Коломан. Андрей отправил к Мстиславу придворного Яроша, дабы он уговорил князя отпустить Коломана и иных венгерских пленников, пригрозив войной. Мстислав угрозу проигнорировал. Но в дело вмешались галицкие бояре. Они не хотели видеть в Галиче ни Мстислава, ни Даниила. Боярам более по нраву были венгры. Глебу Зеремеевичу и знакомому нам «Соудиславу» удалось убедить Мстислава, что, передай он Галич Даниилу, не видать ему (Мстиславу) Галиции во веки веков. Совсем другое дело, по мнению бояр, венгры. Будет Мстиславу нужно — он их вмиг выгонит. Простые галичане хотели иметь князем Даниила, только их никто не спрашивал.

Дело кончилось тем, что Мстислав отдал одну из дочерей за сына Андрея Венгерского, также носившего имя Андрей. А так как жених и невеста были уж очень молоды, свадьбу с 1221 г. решили отложить до 1224 г. Именно в 1224 г. в Галиче должен был водвориться венгерский принц, бывший зятем Мстислава. Но вместо этого произошла новая война, и речь об этом впереди. А пока Мстислав отдал венгерскому принцу Перемышль, отобрав город у Лешка.

Сидевший в Белзе Александр Всеволодович до событий 1221 г. принял сторону Андрея, Лешка и сидевшего в Галиче Фили. После изгнания венгров из Галича и набегов литовцев на Польшу Лешко заключил мир с Даниилом и Васильком Романовичами и с их послами и боярами «Дръжиславомъ Абрамовичемъ и Творианомъ Вътиховичемъ». А Даниил и Василий помирились с «Демьяномъ тысяцькымъ». В результате Лешко от союза с Александром Всеволодовичем отрекся.

В одну из субботних ночей 1221 г. Даниил и Василий не оставили вокруг Белза «камень на камени». В том году Александр заключил мир с Даниилом Романовичем.

Между 1221 г. и 1223 г. Даниил основал и отстроил город Холм, к западу от верховий Западного Буга. В городе Даниил основал епископию и поставил во главе ее владыку Асафа, ранее возглавлявшего кафедру во Владимире-Волынском. На Волыни Даниил поставил епископом Ивана «от клироса» каменного собора пресвятой Богородицы.

Взяв верх в споре князей Большого Гнезда (1217 г.), старший из братьев Константин Всеволодович в дела соседей не вмешивался, а стремился более обустроить свои земли.

В мае 1218 г. во Владимире-на-Клязьме «на торговищи» князь заложил каменный храм в честь «Въздвиженье» креста честного. 14 сентября 1218 г. церковь была «свершена» и освящена. Следует подивиться быстроте и искусству русских мастеров, за один сезон возводивших каменный храм. Имели мастера лишь веревки-ужи, лошадей с возами, да собственные головы и руки. В 1218 г. у Юрия Всеволодовича, сидевшего в Суздале, родился сын. В 1218 г. во Владимир-на-Клязьме из занятой крестоносцами Византии приехал полоцкий епископ с множеством христианских святынь. Князь Константин привезенные святыни установил в монастыре Вознесения против Золотых ворот и, отпев в Успенском соборе заутреню, с сыновьями, боярами и духовенством пошел крестным ходом от выстроенного отцом храма св. Димитрия через весь город с пением и молитвами.

В Ростове 25 августа 1218 г. епископ Кирилл освятил церковь во имя св. Бориса и Глеба. При этом присутствовали князь Константин с сыновьями Васильком, Всеволодом и Владимиром со всеми боярами. После службы устроили пир, и князь роздал милостыню.

В 1218 г. во Владимир-на-Клязьме из половецкого плена вернулся упоминавшийся ранее Владимир Всеволодович. Князю дали город Стародуб-на-Клязьме.

Константин был молод, тридцати лет от роду, но, видимо, хворал и, предчувствуя скорую кончину, заранее позаботился об уделах сыновей. Василька князь посадил в Ростов, а Всеволода — в Ярославль. Старшинство Константин завещал Юрию, шедшему вторым по рождению. Константин надеялся, что Юрий, помня проявленное к нему великодушие, не обидит племянников.

2 февраля 1218 г. Константин Всеволодович скончался. Во Владимир-на-Клязьме съехались Юрий, Ярослав и младшая братия «и плакоша по нем вельим акы по оци».

Константина положили в Успенском соборе. Княгиня его над гробом постриглась в монахини с именем Агафья. Монахиня ненадолго пережила супруга и 24 января 1220 г. была погребена в церкви пресвятой Богородицы в Ростове.

Во Владимире-на-Клязьме сел Юрий Всеволодович. Князь продолжил церковное строительство, и в 1219 г. в одном из столичных монастырей епископом Симеоном была освящена церковь в честь пресвятой Богородицы.

В 1219 г. продолжилось кровавое разбирательство среди рязанских князей. Глеб Владимирович, перебивший в Исадах братьев, был вынужден бежать в степь, ибо поступок его на Руси прощен не был. В Старой Рязани сел отсутствовавший на кровавом пиру Ингвар Игоревич, племянник Глеба.

Глеб Владимирович привел в рязанские земли половцев. Из Старой Рязани выступил Ингвар с уцелевшей братией и в сражении одолел Глеба. Перебили множество половцев, а Глеб едва «оутече». Более на Руси Глеб Владимирович не появлялся.

В 1219 г. у Ярослава Всеволодовича родился первенец, нареченный Федором.

Непросто у Владимирской Руси складывались отношения с Волжской Булгарией. В 1219 г. булгары овладели городом Устюг Великий, стоящим над рекой Сухоной при устье реки Юг. Пытались булгары, но без успеха, захватить и Унжу, городок на реке Унжа (приток Волги). Возможно, набеги булгар на богатые пушниной районы севера толкнули Всеволодовичей на поход 1220 г. Юрий Всеволодович в поход отправил брата Святослава и дал ему свой полк с воеводой Еремеем Глебовичем. Из Переяславля-Залесского выступили полки Ярослава. В Ростов к Васильку Константиновичу Юрий послал сказать, чтобы он выставил полк. В поход шли муромские князья Святослав Давидович и Всеволод Юрьевич. С берегов Сухоны, от Устюга Великого к Каме двинулись пострадавшие от набега устюжане.

Силы князей объединились при устье Оки. Воины пребывали «въ насадехъ и въ лодияхъ». Стали спускаться вниз по Волге. На «Исадехъ», напротив города булгар «Ошелъ», вышли на берег.

15 июня 1220 г. Святослав Всеволодович снарядил полки. Сам с муромскими князьями стал в центре, ростовцев поставил справа, переяславцев слева. Полки пошли от берега через лес на поле. Тут стояли конные булгары со своим князем. Булгары пустили по стреле и умчались. Святослав подошел к городу. Булгары стали биться из-за «заткания» на валу. Русь подожгла деревянные укрепления города, но, оказавшись в дыму, отступила от вала. Город «Ошелъ» был взят и сожжен.

Когда Святослав с полками вернулся к людям, началась буря с дождем. Ветер был так силен, что угрожал судам. Святослав отвел ладьи за речной остов, в «заветрие», и войско «облеже» на ночь. Утром полки сели по ладьям и, ударив веслами, пошли вверх по Волге. Тем временем к «Исадамъ» стали подходить булгары. Святослав, увидев неприятеля, велел своим воинам облачиться в брони и стяги «наволочите». Музыканты взялись за бубны, трубы и сопели (сурны). Булгары шли берегом Волги вслед за ладьями.

При устье Камы (значит, «Ошелъ» стоял ниже устья Камы) Святослав остановился и скоро увидел подходивших водами и берегами Камы устюжан, боярина Воислава Добрынича и ростовцев с большим полоном.

До Городца-на-Волге Святослав Всеволодович шел в ладьях. Далее князь поехал «конехъ». Юрий вышел встречать брата к Боголюбову на реку «Сурамлъ». Святослав преподнес Юрию дары и поехал в свой город Юрьев-Польский.

А в Киеве 19 августа 1220 г. скончался митрополит Матфей.

1 августа 1218 г. в Новгород из Смоленска приехал Святослав Мстиславович, двоюродный племянник Святослава Мстиславовича. Князь не умел приспособиться к норову новгородцев, и стихия народных волнений расходилась не на шутку.

Началось с того, что зимой из Новгорода побежал некий «Матей Душильцевиць», связав при этом некоего «Моисения Бириць Ябедниць». В этом усмотрели нарушение закона. Бежавшего догнали, и посадник «Твьрдиславъ» выдал Матея на суд Святославу Мстиславовичу на Городище. Ревностное исполение закона посадником вызвало неудовольствие у новгородцев. Ночью зазвонили у св. Николы Ониполовици. Заволновались жители Неревского конца. Заходили горожане «копяче людье на Твьрдислава». Утром 27 января 1219 г., узнав о волнении в Новгороде, князь отпустил Матея. Только пользы не было: «Ониполовици изодетии въ бръняхъ» и «Неревляне» выступили во всеоружии. Навстречу им шел посадник Твердислав с «Людинемъ концемъ и съ Прусы».

У городских ворот началась сеча. Люди Твердислава побежали, переметав за собой мост. «Ониполовици» переехали реку в ладьях и начали преследовать бежавших. Тогда «убиша мужъ прусъ, а концянъ» (жителя Людина конца). Убили «Ивана Душильцевиця», брата Матея. В Неревском конце побили «Кснятина Прокопииниця» и шестерых иных мужей. С обеих сторон было много раненых.

Когда волнения улеглись, Святослав Мстиславович на вече уведомил новгородцев, что отстраняет посадника Твердислава. Тут горожане вступились за посадника, которого ранее едва не убили. Скоро князь понял, что логика в данном случае не поможет и следует полагаться на интуицию.

Скоро князь уехал в Южную Русь. На его место в Городище под Новгородом приехал младший брат Всеволод Мстиславович. Дело в том, что в Киеве сидел Мстислав Романович, и именно его детей новгородцы считали необходимым держать у себя князьями.

Княжение Всеволода Мстиславовича также нельзя назвать спокойным. Зимой 1219 г. «Семьюнъ Еминъ» с новгородцами пошел в «Тоймокары» (окрестности рек нижней и верхней Тоймы, созвучно и названию города Тотьма). Дорогу новгородцам перегродили ладьи Юрия и Ярослава Всеволодовичей.

«Семьюнъ Емин» вернулся на Волхов в ладьях и раскинул под Новгородом шатры. А в городе распространился слух, что посадник Твердислав и княжеский тысяцкий Якун тайно снеслись с Юрием и Ярославом и уведомили князей, дабы они не пустили через свои земли (район Белого озера и Вологды) на Северную Двину новгородцев. Горожане переизбрали посадника.

Зимой 1219 г. Всеволод Мстиславович с новгородцами ходил в поход в Прибалтику, к «Пертуеву» (быть может, Пярну). В сражении с германцами, литвой и либью (ливами) новгородцы одержали победу.

Вскоре после похода на Пертуев новгородцы восстановили в должности посадника Твердислава.

В 1220 г. Всеволод Мстиславович по своим делам ездил в Смоленск. Зимой князь из Смоленска приехал в Торжок, и тут Всеволод прогневался на посадника Твердислава «безъ вины». В Новгороде за Твердислава вступились «Прусъ и Людинъ Конець и Загородци» и выставили пять полков. Князь решил избежать кровопролития и послал к горожанам владыку Митрофана. Он и помирил Всеволода с Твердиславом.

С епископами в Новгороде также не все было просто. В 1218 г. в Новгород из Владимира-на-Клязьме пришел ранее изгнанный архиепископ Митрофан. Посадили Митрофана к «св. Богородици Благовещению». Да только в Новгороде был собственный архиепископ Антоний. Его в 1219 г. горожане проводили в «Тържъкъ», а Митрофана посадили на двор архиепископа. Это не могло понравиться владыке Антонию, и он вернулся в Новгород и сел в церкви св. Спаса в Нередицах.

Тяжбу разрешил киевский митрополит. Митрофана оставили в Новгороде, а Антония отправили в Перемышль, на запад Руси.

В 1220 г. посадник Твердислав занемог. Посадничество передали «Иванко Дмитровицю». Твердислав, проболев семь недель, тайно от родных ушел к св. Богородице в «Аркажь» монастырь. 8 февраля 1221 г. Твердислав постригся. В то же время приняла постриг и супруга Твердислава у св. Варвары.

В 1222 г. (в 1221 г. по Лаврентьевской летописи) новгородцы послали владыку Митрофана (смена владык служила прелюдией к смене княжеских фамилий) и посадника Иванка Димитровича во Владимир-на-Клязьме к Юрию Всеволодовичу.

Юрий дал Новгороду восьмилетнего сына Всеволода и отпустил послов с дарами на Волхов. Так Новгород переориентировался с Киева и Смоленска на ростово-суздальских соседей, чинивших немало трудностей если не в Новом Торге, как прежде, то на Белом озере и на Сухоне. Кроме того, Новгород не мог не замечать роста мощи Ливонии, и противостояние рыцарям требовало наличия сильного союзника.

В летний поход 1222 г. на Ливонию новгородцев и псковичей повел Святослав Всеволодович, организатор похода на булгар. Была опустошена долина реки Аа, разрушены латинские храмы и монастыри.

У города Кес Святослав объединился с литовцами. Привел литовцев сын Владимира Мстиславовича Псковского Ярослав. Кес осадили, но взять не смогли.

Латыши, стремясь отомстить за опустошения, стали разбойничать вокруг Пскова. Осенью псковичи выступили в землю латышей и повоевали ее. Наконец германцы с ливью и латышами подступили к Новгороду и, разграбив предместья, церкви и спалив несколько сел, отступили восвояси.

Зимой 1221–1222 гг. чудь (эсты) дважды вторгалась в Ижорскую область. В те годы за земли современной Эстонии вели жестокую борьбу Германия, Дания и Швеция.

В 1218–1219 гг. на горе, высящейся над Таллинским заливом, датским королем Вальдемаром II была основана крепость Ревель. Стоявший в том месте замок Линданиссе был разрушен. Вскоре Ревелю пришлось отражать приступ эстов.

В 1220 г. в Эстонии высадился шведский король Иоанн. В замке Леале, в месте, называемом Роталией, Иоанн оставил гарнизон и покинул Эстонию. Эти события не понравились Риге.

Эсты разбили шведов и взяли приступом датскую крепость на Эзеле, восстала едва ли не вся Прибалтика, и гнев ее обратился против германских рыцарей. Эсты и латыши стали убивать и изгонять не просто рыцарей, купцов и духовенство, но они стали повергать христианство, видя в нем олицетворение силы, их порабощавшей.

В 1222 г. (или в 1223 г.) юный Всеволод Юрьевич ночью тайно покинул княжескую резиденцию под Новгородом и уехал к отцу во Владимир-на-Клязьме. Новгородцы, забыв прежние обиды, прислали посольство к Ярославу Всеволодовичу в Переяславль-Залесский, приглашая на княжение.

Юрий Всеволодович в 1222 г. был занят в Суздале перестройкой каменного храма, выстроенного Владимиром Мономахом и епископом Ефремом. У здания обрушился верх, и Юрий практически отстраивал храм заново.

Ранее, в 1221 г., при устье Оки Юрий заложил Нижний Новгород, главную твердыню Руси на средней Волге.

Водворившись в знакомой резиденции на Городище, Ярослав Всеволодович быстро понял, что звали его на Волхов неспроста. Под Торопцом воевала литва. Ярослав с новгородцами преследовал литву до Усвята, да не догнал.

В 1220 г. литовцы доходили аж до Черниговской волости. Мстиславу Святославовичу, брату Всеволода Чермного, удалось литву догнать, побить, а полон отнять. Но эти вторжения были лишь провозвестием грядущего усиления Литвы и ее влияния на земли Западной и Южной Руси.

В 1223 г. Ярослав Всеволодович выступил в поход к Ревелю. Русские называли город Колыванью. Ярослав вел двадцать тысяч воинов. Эсты ожидали прихода русских, ибо сами их о том просили, и стали выдавать Ярославу сидевших в чудских землях германцев. Ворота городов Юрьев и Одение перед русскими распахнулись. Ярослав собрался идти на Ригу, да был от того отговорен, и выступил к Ревелю на датчан. Новгородцы, хотя и воевали с Германией в Прибалтике, с ней же и торговали.

Под Феллином глазам Ярослава предстали ранее оставленные в городе новгородцы, повешенные германцами. Ярослав повоевал область вокруг Феллина, и от гнева князя пострадали ни в чем не повинные местные жители.

Четыре недели Ярослав держал город Ревель в осаде. Датчане защищались мужественно. Наконец осаду сняли, и Ярослав с новгородцами вернулся на берега Волхова, отягощенный добычей.

В том же 1223 г. Ярослав Всеволодович с княгиней (дочерью Мстислава Мстиславовича) и детьми уехал из Новгорода в Переяславль-Залесский. Новгородцы просили князя остаться, только Ярослав не мог мириться с сидением на Городище и ожиданием вестей с веча. Князь стремился наследовать отцу и деду.

Новгородцы попросили у Юрия Всеволодовича хорошо им знакомого отрока Всеволода, и Юрий позволил увезти сына в городище под Волховом.

В 1224 г. новгородские бояре уступили город Юрьев (Тарту) князю Вячку, изгнанному орденом из города Кукенойсе в низовьях Западной Двины.

Вячко имел две сотни воинов и не только удерживал Юрьев, но и контролировал значительную территорию к западу от Чудского озера, не пуская в нее орден.

Рижский епископ Альберт собрал какие мог силы и выступил с ними к Юрьеву. Город осадили. Новгород не помог, и Юрьев пал. Вячко погиб вместе со своей дружиной. Жизнь сохранили одному суздальскому боярину. Ему дали коня, и он возвестил в Новгороде о падении Юрьева. Новгородцы выступили к Юрьеву и в ту пору стояли у Пскова. Город Юрьев был сожжен, и восстанавливать его новгородцы не стали.

В 1224 г. посадник города Старой Русы Федор выехал навстречу совершавшим набег на новгородские земли литовцам.

В завязавшемся сражении литовцы одолели и, убив «Домажира Търлиниця» с сыном и «Богшю», остальных разогнали по лесу.

В 1223 г. Русь впервые столкнулась с монголами, иначе именуемыми татарами. (Заметим, что отождествление двух народов не совсем правильно.) Это событие ознаменовало завершение эпохи сравнительного благоденствия восточных славян, и в дальнейшем им ежегодно пришлось отстаивать свои земли не только от монголов и татар на востоке и юге, но одновременно от германцев, литвы, поляков и венгров на западе. Судьба отпустила восточным славянам несколько столетий на то, чтобы как следует усесться на Русской равнине, и, начиная со второй четверти XIII в., стала испытывать их на прочность. В итоге Русь выстояла и вышла победительницей из всех единоборств, но достались ей победы большой кровью, горем, слезами, унижением и столетиями жесточайшей борьбы.

В первой четверти XIII в. на Центральную, Среднюю и Переднюю Азию из глубины Евразийского континента накатилась очередная волна восточных кочевников, стоявшая в общем ряду с нашествиями гуннов (IV–V вв.), авар-обров (VI–VIII вв.), булгар, печенегов, половцев (VII–XII вв.). Это было новое извержение тюркского мира, шедшее из самого его чрева и ломавшее не только родственные тюркские государственые образования, но захлестнувшее мир восточных славян и смешавшее его в огне, крови и слезах подобно смерчу.

Известное дравнерусскому летописцу имя новых азиатских завоевателей таумены (Лаврентьевская летопись) — татары, туркмены, тюрки или турки указывает на этническую природу народа. Удар, пришедшийся по Восточной Европе в первой половине XIII в., был страшен, но Русь устояла и в конечном итоге одолела татар.

Во многом русские были обязяны предшествующим столетиям созидательного труда дедов славян, заложивших прочную материальную и духовную основу бытия не только в лесостепях Восточной Европы, но и на ее севере, в лесной полосе, малодоступной для татарских всадников. В XIV–XV вв. сила татаро-монгольского мира Евразии стала убывать, и русские стали продвигаться на восток, имея конечной целью побережье Тихого океана.

Весть о приближении к Руси татар принесли половцы (куманы). Татары гнали половцев до мест в левобережном поднепровье «идеже зовется валъ Половечскыи» (змиев вал). Это были юго-восточные рубежи Руси. О татарах или монголах на Руси «никтоже добре ясно не весть кто суть и отколе изидоша и что языкъ ихъ и которого племени» (Лаврентьевская летопись — 1223 г.).

К 1223 г. Чингисхан владел едва ли не половиной Евразийского континента. Рассказ половцев о татарах заставил русских князей собраться на совет в Киеве. Половецкий хан «Юрыии Кончакович», бывший старшим среди своей знати, обратился к русским князьям с такой речью: «Мы ныне исечени быхомъ а вы наоутрее исечени боудете».

Совещались в Киеве весной 1223 г. Великий князь киевский Мстислав Романович, Мстислав Мстиславович, сидевший в Галиче, Мстислав Святославович, владевший Черниговом и Козельском, и «то бо беахоу старейшины в Роускои земли». Вокруг старейших Мономашевичей и Ольговичей сидели молодые князья: Даниил Романович, Михаил Всеволодович (сын Чермного), Всеволод Мстиславович (сын киевского князя). Запад Руси оставили стеречь сидевшего во Владимире-Волынском юного Василия Романовича.

Старейший из князей северо-восточных земель Юрий Всеволодович на съезде в Киеве отсутствовал, но о происходящем был уведомлен и отправил в Южную Русь племянника Василька Константиновича, сидевшего в Ростове.

К сражению на Калке Василько Константинович опоздал и, узнав о происшедшем, повернул в Ростов от Чернигова, крестясь на многочисленные в ту пору церкви.

Страх на половцев татары нагнали такой, что весной 1223 г. на Руси крестился великий хан половецкий «Басты».

В Киеве решили выступить походом в степь. В апреле 1223 г. под гору Заруб, к острову «Варяжьскомоу», к броду через Днепр, со всех концов Руси стали сходиться полки. Подошли киевляне, черниговцы, смоляне, куряне, трубчане и путивльцы (жители Курска, Трубчевска и Путивля), галичане и волыняне. Подошли к Зарубу и жители множества других городов Руси со своими князьями. К Зарубу приехали и половцы, два столетия терзавшие Русь и теперь стремившиеся найти у нее защиту.

К Зарубу пожаловали десять послов от татар. Они заверили русских князей в своей дружбе и утверждали, что единственно стремятся наказать половцев. Послы были перебиты.

Днепр полки перешли посуху, «яко же покрыта воде быти от множества людии». И шли те силы «коньми». А по Днестру в тысяче ладей спускались «выгонцы Галичкыя». Эта флотилия вошла в устье Днепра и поднялась его руслом до порогов, остановившись у острова «Хорьтице на бродоу оу Протолчи». Вели галичан «Домамеричь Юрьгии и Держикраи Володиславичъ».

К порогам подошли и шедшие от Заруба конные русские полки. Стала Русь у порогов на правом берегу Днепра, заслонившись от неведомого, но ужасного неприятеля рекой.

Навстречу татарам за Днепр поехал Даниил Романович с молодыми князьями и Юрием Домамеричем. Они первыми из русских и увидели татарскую конницу. Это было сочетание низкорослых и выносливых монгольских лошадей, лисьих малахаев, луков, колчанов со стрелами и смуглых широкоскулых лиц невысоких поджарых людей с раскосыми глазами.

Когда отряд Даниила Романовича вернулся в русский стан, Великий князь киевский Мстислав Романович стал расспрашивать о виденном. Юрий Домамерич сказал, что татары лучшие, нежели половцы, стрелки и «ратници соуть и добрая вой». Галицкий воевода был опытен, и оценка его была правильна. А молодые князья стремились сразиться с неприятелем.

На семнадцатый день похода к русским князьям на Днепр к Олешью вновь пожаловали татарские послы. Они заявили, что не желали Руси зла, но раз послы перебиты, пусть бог их рассудит. Этих послов князья отпустили невредимыми.

Русские полки перешли на левый берег Днепра и двинулись степями на восток, к побережью Азовского моря. Скоро русские столкнулись с татарскими стрелками. Татар опрокинули и погнали полем, избивая отставших. Воины завладели татарским скотом. Позже выяснилось, что татары нарочно заманили русских подальше в степь.

Поели восьмидневных переходов русские полки достигли берегов реки Калки. Навстречу русским к реке выехали татарские всадники. В завязавшемся бою были убиты «Иванъ Дмитреевичъ иная два с нимъ». Татары отошли от Калки, увлекая русских на другой берег реки.

Мстислав Мстиславович, герой битвы на Липицком поле 1217 г., велел Даниилу Романовичу с полками перейти Калку.

Следом сам Мстислав перешел реку.

Мстислав Мстиславович со стражей поехал вперед, и его взору предстал «полкъ Татарскыя». Это было конное азиатское воинство, перегородившее степь от севера до юга на несколько верст. Мстислав вернулся к своим полкам и велел войскам изготовиться к сражению.

Настал день 31 (30) мая 1223 г. (по ряду летописей 1224 г.). Позади передовых русских полков в стане на горе над рекой Калкой стял Великий киевский князь Мстислав Романович.

Мстислав Мстиславович не сообщил старшему двоюродному брату о том, что татары рядом и сражение начинается «зависти ради бе бо котора велика межю има».

Началось срежение. У русских вперед выехал молодой Даниил Романович. Было князю не более 23 лет (по летописи — 18 лет). За Даниилом последовали «Семьюнъ Олюевичь и Василько Гавриловичь». Даниила ранили, но он в пылу срежения этого не почувствовал. Ранили и Василька Гавриловича. На помощь Даниилу ринулся двоюродный дядя Мстислав Ярославович Немый. Этот князь очень любил отца Даниила Романа. А Роман после своей смерти поручил сына заботам Мстислава Немого.

Даниил Романович крепко дрался с татарами. Рядом с ним воевал Олег Святославович Курский. Битва час от часу становилась злее. Мстислав Романович и бывший с ним Мстислав Святославович Черниговский так и не успели в нее вступить, оставшись в тылу русских полков.

Татары были быстры, как ртуть. Они отступали и наступали практически одновременно, изматывая неприятеля.

Наконец русские дрогнули и побежали. Примчавшись к реке, Даниил Романович слез с коня и стал пить воду. И тут князь понял, что ранен.

Первым к Днепру приехал Мстислав Мстиславович. Переправившись на правый берег, князь велел сжечь, порубить или оттолкнуть ладьи, дабы они не послужили татарам.

Гнавшиеся до Днепра за русскими татары силами двух воевод обступили стоявшего на каменистой горе над Калкой Мстислава Романовича Киевского, так и не вступившего в битву. Князь окружил вершину горы телегами и бился с татарами три дня.

Среди татар были упоминавшиеся древнерусскими летописцами «Бродници». Их воевода «именем Плоскына» целовал крест к Мстиславу Романовичу, заверяя князя в том, что в случае сдачи русским будет сохранена жизнь.

Русские поверили — и напрасно. Одних киевлян в несчастном для Руси сражении погибло десять тысяч. Погибли на Калке Великий киевский князь Мстислав Романович, Мстислав Святославович Черниговский с сыном и семь иных князей. Среди них называют Изяслава (сына Ингвара Ярославовича Луцкого) и волынских князей Святослава Яновского и Святослава Шумского. Указывают и на Юрия Несвижского.

А Никоновская летопись сообщает: «Убиша Александра Поповича и слугу его Торопа и Добрыню Рязанича. Златаго пояса». Пало на Калке «боляръ и прочих вой много множство». Тела мертвых и раненых князей татары «подкладше подъ дъскы, а сами седоша обедати».

Татары дошли до Новгорода-Северского «Стополчьского», избивая выходивших из городов с крестами жителей, и повернули от берега Десны в степь, на полтора десятка лет исчезнув. И был «плачь и туга в Руси».

Катастрофа 1223 г. характеризовалась западнорусским составителем Ипатьевской летописи: «Быс победа на вси князи Роускыя. тако же не бывало никогда же». Но то была лишь прелюдия к грядущим бедствиям.

Во многом несчастный для Руси поход в степь 1223 г. напоминал воспетый древнерусской литературой поход Игоря Святославовича 1185 г. В 1223 г. Русь была предупреждена. Но могло ли это жестокое предупреждение что-то изменить?

Сама природа словно нарочно стала являть людям недобрые знаки. Летом 1223 г. в ростово-суздальских землях загорелись боры и торфяные болота. Дым от пожаров был столь густ, что люди не могли разглядеть друг друга, а птицы падали замертво.

В 1223 г. на западе небосклона явилась невидимая звезда и, провисев семь дней, испустила к востоку луч и погасла.

Но жизнь брала свое, и скоро раны, нанесенные Руси в сражении на Калке, начали зарубцовываться.