• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

Француженка Камилла Ле-Дантю спустя пять лет после восстания декабристов получила право называться декабристкой!

Одна из самых романтических историй, связанных с заточением героев 14 декабря, — это судьба ротмистра Василия Ивашева, сына знаменитого генерала П. Ивашева, начальника штаба генералиссимуса Суворова…

Молодой декабрист Ивашев был осужден на 20 лет каторги в Сибири. Он не может свыкнуться с заточением в Петровском заводе. Три года терпит обиды, живет в тесной камере, мерзнет от холода, копает руду, его охраняют солдаты как опасного преступника. Он находится в одной камере с декабристами Мухановым и Завалишиным. Они вместе делят все невзгоды. Но Василий Ивашев непримирим. У него буйная голова, гордый и независимый характер.

Ивашев решает бежать.

Он связывается с каким-то уголовным каторжником, который начинает его убеждать, что бежать совсем нетрудно. Он уже приготовил в ближайшем лесу укрытие с запасом продуктов. Предлагает декабристу вывести его из тюрьмы, сопровождать до подземного укрытия в лесу и затем на лодке по Амуру бежать в Китай.

Этот план был настолько авантюристским и опасным, что его товарищи решительно воспротивились побегу. Муханов рассказал Басаргину о планах Ивашева, просил поговорить с ним, разубедить его.

Басаргин пользовался большим уважением и авторитетом у сосланных на каторгу декабристов. Но даже он не смог повлиять на молодого Ивашева! Басаргин твердил, что доверяться уголовнику очень опасно. Тот может предать его, чтобы получить вознаграждение от властей, или просто убить в лесу с целью ограбления. У Ивашева было 1500 рублей, которые его отец через верных людей прислал ему в Сибирь…

Много дней и ночей товарищи Ивашева спорили, просили его отказаться от этой глупости. Но он отвечал им, что предпочитает погибнуть, но погибнуть на свободе! Он говорил, что не может больше терпеть унизительное рабское положение, в котором находится. Мечтает побыть на свободе хотя бы несколько часов.

Назначен день побега. Уголовный каторжник подпилил деревянную ограду тюрьмы.

И тогда решительно и твердо вмешался Басаргин. Он пришел к своему младшему товарищу и заявил, что побег не является его чисто «личным делом». Любой такой план следует обсудить с товарищами-декабристами, чтобы уяснить все детали и возможные неожиданности. Но для этого необходимо время. И он попросил Ивашера отложить побег на неделю.

— А если я не согласен откладывать побег? — спросил Ивашев.

— Если ты не согласен, — с жаром воскликнул Басаргин, — ты заставишь меня из любви к тебе сделать то, чего я сам гнушаюсь. Сразу же попрошу встречи с комендантом и расскажу ему обо всем. Ты меня хорошо знаешь и поверишь, что я это сделаю по убеждению, что это единственный способ спасти тебя.

Муханов и другие декабристы, знавшие о намерении Ивашева, поддержали Басаргина.

Ивашев обещал подождать неделю.

И спустя всего лишь три дня после этого разговора, когда у Ивашева и Басаргина снова разгорелся спор о побеге, появился унтер-офицер и сообщил Ивашеву, что его вызывает комендант Лепарский.

Ивашев с ужасом взглянул на своего товарища. У него вспыхнуло подозрение, что раскрыт план его побега. Подозрение пало на Басаргина.

Басаргин спокойно выдержал этот взгляд младшего товарища. Ивашев покраснел и проговорил:

— Прости меня, дружище Басаргин, за минутное подозрение. Но что все-таки это может означать? Зачем меня вызывает генерал? Ничего не понимаю.

Прошло два часа, а Ивашев все еще не возвращался. Это были минуты большой тревоги и опасения. Декабристы думали, что план побега раскрыт.

Поздно вечером Ивашев вернулся к своим товарищам. Он был сильно взволнован. Друзья попросили его успокоиться и рассказать обо всем спокойно.

Оказывается, что генерал Лепарский вызывал его, чтобы показать ему два письма. Их прислала коменданту его мать. В них были копии переписки между его матерью и матерью француженки Камиллы Ле-Дантю.

Камилла Ле-Дантю с юных лет жила в доме генерала Ивашева и воспитывалась вместе с его дочерьми, сестрами ротмистра Василия Ивашева. Ее мать была их гувернанткой. Камилла была милой, изящной девочкой, но какой-то молчаливой и загадочной. Ивашев дружил с ней, писал ей стихи. Но потом уехал, и они вот уже семь лет не виделись.

Но все эти годы Камилла была страстно влюблена в него! Она знала, что это безнадежная любовь. Ведь она дочь гувернантки, уже и сама служит гувернанткой — правда, в другой, чужой семье. А Ивашев дворянин, аристократ. Между ними — непреодолимая преграда.

Камилла буквально заболела от любви. Болезнь прогрессировала, и мать Камиллы уже готова была к самому страшному. И тогда дочь призналась ей, что безнадежно любит Ивашева.

Мать Камиллы решает написать письмо родителям Ивашева и поведать им о любви дочери. Камилла призналась, что раскрыла свою любовь именно теперь, когда Ивашев каторжник, закован в цепи, и никто не может ее заподозрить, что она преследует какие-то корыстные цели. Единственно, на что она может сейчас рассчитывать, — на его согласие разделить с ней свою горькую судьбу. Девушка умоляла мать написать это письмо и сообщить, что вопреки всем светским правилам она, Камилла, просит руки Ивашева.

Семья генерала Ивашева была изумлена! В письме Ивашевы ответили, «что утешительно изумлены», высказали много теплых слов, благодарили Камиллу.

Мать Камиллы госпожа Ле-Дантю писала: «Я предлагаю вам приемную дочь с благородной и любящей душой. Я бы могла и от самого лучшего друга скрыть тайну дочери, если бы кто-то мог заподозрить, что я стремлюсь получить положение или богатство. Но она хочет только разделить с ним его оковы, осушить его слезы».

Семья Ивашева в письме в Сибирь просила генерала Лепарского поговорить с их сыном. Пусть он решит дальнейшую судьбу Камиллы и свою собственную жизнь…

Декабристы слушали сбивчивый рассказ своего друга, но глаза их уже блестели радостью. О бегстве сейчас не могло быть и речи. Они горячо советовали принять предложение. Расспрашивали его о Камилле.

Ивашев смущался, рассказывал сбивчиво. Он восторженно рисовал портрет девушки, которую помнил красавицей, гордой и несколько загадочной. Он вспомнил даже стихи, которые ей когда-то посвятил. Затем прочитал им отрывки из одного или двух писем сестры, в которых они его спрашивала, помнит ли он маленькую девочку Камиллу? Он отвечал ей, что помнит ее очень хорошо, но почему она задает ему такой странный вопрос?

Ивашев впал в другую крайность. Он начал терзаться, что не достоин девушки. Что он может предложить ей в Сибири? И имеет ли он право принять ее жертву? Может быть, ее чувство всего лишь романтическое увлечение, которое растает при первых же невзгодах, при первом грубом поступке конвоя, при первом звоне его оков?

Басаргин, Муханов и другие декабристы шутками старались рассеять сомнения и тревоги Ивашева. Они его любили и ценили. Все они рассказывают в своих воспоминаниях о его гордом характере, доброте, доверчивости. Этот благородный юноша стал жить только одной мечтой — доказать Камилле, что даже теперь, вдалеке, после семи лет разлуки, он ее помнит, уважает, любит.

На следующее утро он продиктовал свой ответ генералу Лепарскому — продиктовал потому, что не имел права писать.

Лепарский написал родителям: «Ваш сын принял предложение девушки Ле-Дантю с тем чувством изумления и благодарности, которое ее жертвенность и привязанность ему внушают… Но перед долгом своей совести он вас просит предупредить молодую девушку, чтобы она подумала о разлуке со своей нежной матерью, о своем слабом здоровье, которое будет подвергнуто новым опасностям в далеком пути. А также подумала бы о той жизни, которая ее ожидает и которая своим однообразием и печалью может стать для нее тягостной. Он просит ее видеть будущее в его истинном свете и надеется, что решение ее будет хорошо обдуманным. Он не может ни в чем другом ее уверить, кроме как в неизменной своей любви, в своем искреннем желании ее благополучия».

Камилла ответила восторженным письмом. Она писала, что отправляется в Сибирь не ради жертвы, а как счастливейшая девушка на земле. Она написала и письмо к императору: «Ваше Величество! Сердце мое преисполнено верной, глубокой, непоколебимой любовью на всю жизнь к несчастному, осужденному по закону, к сыну генерала Ивашева. Я его люблю с детства. Жизнь его мне настолько дорога, что я поклялась разделить его участь. Мать моя согласна на этот брак, и родители несчастного молодого человека, которые знают о чувствах моего сердца, со своей стороны не видят препятствий, чтобы исполнилось мое желание».

23 сентября 1830 года император разрешил ей выехать в Сибирь. Но в то время вспыхнула эпидемия холеры, и многие губернии оказались закрытыми. В Сибирь Камилла отправилась почти год спустя, в 1831 году.

Декабристка Мария Николаевна Волконская написала письмо Камилле. Это было письмо к незнакомой девушке, которая уже завоевала любовь всех декабристов красотой своего чувства. Волконская писала: «Поистине, пристанищем вашим будет одна камера, жильем вашим — тюрьма. Но вы сможете радоваться счастью, которое принесете.

Здесь вы встретите человека, который посвятит вам всю свою жизнь и докажет вам, что и он может любить… Кроме того, вы встретите здесь и подругу, которая уже отсюда испытывает к вам самое живое участие».

Путь Камиллы Ле-Дантю в Сибирь отличался от того, который преодолели другие женщины-декабристки. Даже ее соотечественница Полина Гебль отправлялась к своему любимому Анненкову, будучи уже связанной с ним рожденною в любви их дочерью. 20-летняя Камилла же отправлялась к человеку, которого любила, в сущности, как ребенка и с которым к тому же не виделась целых семь лет. Она страшно боялась предстоящей первой встречи, того, что может ему не понравиться, что болезнь унесла ее прежнюю красоту и миловидность.

В Сибири ее встретила Мария Волконская. Пригласила жить в своем доме. В доме Волконской Камилла встретилась с Ивашевым. При этой встрече оба были крайне взволнованны. Увидев его, Камилла потеряла сознание. Но Ивашев был счастлив! Он держал ее в своих объятиях. А когда она пришла в себя, оба радостно улыбались друг другу. Спустя неделю состоялась их свадьба.

Все любили Камиллу. Поэт Александр Одоевский посвятил ей стихи, которые завершались в духе народной песни:

С другом любо и в тюрьме, — В душе мыслит красна девица: Свет он мне в могильной тьме… Встань, неси меня, метелица, Занеси в ею тюрьму, Пусть, как птичка домовитая, Прилечу и я к нему, Притаюсь, людьми забытая.

Целых 10 лет генерал П. Ивашев добивался разрешения императора посетить сына. Он был уверен, что Николай I не откажет в такой небольшой просьбе боевому соратнику генералиссимуса Суворова. Он уже купил экипаж в дорогу, мебель для хозяйства молодых супругов, колясочку для внучки, родившейся в Сибири…

Но Николай I был властелином, не уважавшим старых солдат. Он сказал свое царское «нет».

В 1836 году, через 11 лет после восстания, истек срок каторжных работ Ивашева. Его отправили на поселение в Туринск Тобольской губернии. Впервые оттуда Ивашев смог написать письмо своим родителям.

Старый генерал ответил ему: «Сколько благодарных слез пролили, когда читали твое письмо, первое написанное твоей рукой, через 11 лет!»

«Это была почти наша встреча, — написала его сестра

М. Языкова. — Мне казалось, что слышу голос твой, что слышу, как ты мне говоришь».

До конца дней своих Ивашевы так и не смогли увидеться с сыном. Бенкендорф их предупредил:

— Если кто из родственников указанных преступников без разрешения отправится в тот край, то будет немедленно изгнан местными властями.