• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

Приказ Государя армии и флоту. Прибытие Императора в Могилев. Письма Государя супруге об успехе русской армии. Цесаревич Алексей в Ставке. Жизнь в могилевском доме. Письма Императора Государыне. Инспекция Государем войск. Характер Наследника. Религиозность Императора. Прибытие Государыни с дочерьми в Могилев. Работа Императрицы во время войны. Ее поездка в Псков. Жизнь Царских дочерей во время войны и их работа. Болезнь Цесаревича. Выздоровление Наследника приписывается вмешательству Распутина. Морис Палеолог - о Государе. Уверенность Императора в окончательной победе. Кампания против И.Л. Горемыкина, председателя Совета Министров. Увольнение генерала В.Ф. Джунковского, противника Распутина. Увольнение А.Д. Самарина. Епископ Варнава и прославление Иоанна митрополита Тобольского. Перевод митрополита Владимира Петроградского, горячего противника Распутина, на Киевскую кафедру. Назначение архиепископа Питирима митрополитом Петроградским. Письма Императрицы Государю о назначении новых министров. Назначение А.Н. Хвостова министром Внутренних дел. Вмешательство Распутина в государственные дела. Вера Государыни в «святость» Распутина. Следователь Н.А. Соколов - о Распутине.

Принятие Государем Императором Николаем II на себя верховного командования было для союзников России неожиданностью, но в этом акте они усмотрели гарантию окончательного соединения Российской Империи, в лице ее Монарха, с судьбою Антанты. И это было важно для них, и именно в то время, когда они боялись, что Россия, ввиду тяжелого положения на фронте, может заключить сепаратный мир с Германией. Теперь же, с Государем во главе российской армии - этого произойти не могло.

Союзники также надеялись, что решение русского Императора быть Верховным Главнокомандующим возымеет большое моральное воздействие на российскую армию.332

За несколько дней до прибытия Государя в Ставку туда приехал его новый начальник Главного штаба, генерал М.В. Алексеев.

Государь прибыл в Могилев 5-го сентября и сразу же выпустил свой приказ по войскам:333

«ПРИКАЗ

АРМИИ И ФЛОТУ

23-го августа (ст. ст.) 1915 года

Сего числа я принял на себя предводительство всеми сухопутными и морскими вооруженными силами, находящимися на театре военных действий. С твердой верой в милость Божию и с непоколебимой уверенностью в конечной победе будем исполнять наш святой долг защиты Родины до конца и не посрамим земли Русской.»

Государь не сразу занял губернаторский дом, а поселился в своем поезде, в котором приехал из Петрограда. С Императором прибыла и его свита во главе с графом Фредериксом. В глаза всем бросилось отсутствие князя Орлова.

7-го сентября состоялся прощальный обед для отбывающего Великого князя Николая Николаевича и его генералов. Обед был приготовлен в царском поезде.334

Вагон-столовая этого поезда разделялся на две половины. В первой, обшитой зеленым шелком, был устроен салон,335 где приготовили закуску. Во второй части стоял обеденный стол, покрытый белой скатертью и уставленный серебряным сервизом.

Государь был по своему обыкновению одет в простую суконную рубаху защитного цвета, с полковничьими погонами с вензелями на них Императора Александра III. Рубаха была подпоясана ремнем, а на ногах Государя надеты высокие сапоги.

После обеда Император обошел всех отъезжающих из Ставки и тепло с ними попрощалс

Великий князь Николай Николаевич, как во время обеда, так и после, держался очень спокойно. Он казался разговорчивым и задавал много вопросов о Кавказе, куда назначалс

На следующий день Николай Николаевич отбыл на отдых на несколько дней в свое имение « Першино», а оттуда - на Кавказ.

С прибытием Императора в Ставку, фронт был разделен на три части, вместо двух, как это было раньше. Северным фронтом командовал генерал Рузский, Западным - генерал Эверт, Юго-Западным фронтом остался командовать генерал Иванов.336

Сразу же после обнародования по войскам приказа Императора о принятии на себя верховного командования, в Галиции русские одержали значительную победу. Об этом Государь сообщает своей супруге в письме от 25-го августа (ст. ст.) 1915 года.337

»… я получил через Алексеева телеграмму от Иванова, который докладывает, что сегодня наша 11-ая армия (Щербачева) в Галиции атаковала две германских дивизии (3-ю гвардейскую и 48-ю пехотную), в результате чего они захватили свыше 150 офицеров и 7000 рядовых, 30 орудий и много пулеметов.

И это случилось сразу же после того, как наши войска узнали, что я принял на себя Верховное Командование. Это действительно Божие благословение, и такое скорое!»

Своим начальником штаба, генералом Алексеевым, Государь был очень доволен. Он писал Императрице (письмо от 27/8/1915):338

» …Я не могу передать тебе как я доволен генералом Алексеевым. Какой он добросовестный, умный и скромный человек и какой он работник!…»

О положении на фронте Император сообщает супруге следующее:339

Могилев, 31/8/1915.

»… Теперь, несколько слов о военном положении. Оно выглядит угрожающим в направлении Двинска и Вильны; тяжелым - в центре к Барановичам, и хорошим - на юге (генерал Иванов), где наши успехи продолжаютс

Опасность лежит в страшно слабом состоянии наших полков, которые исчисляются из менее, чем четверти их нормальной силы; будет невозможным пополнить их раньше месяца, так как новобранцы не будут еще готовы, и, кроме того, у них очень мало винтовок, а сражения продолжаются и с ними и потери.

Но, несмотря на это, большие усилия прилагаются, чтобы подвести все возможные резервы из других частей к Двинску, чтобы отбросить там врага назад…»

В Царское Село Государь Император поехал в начале октября и привез с собой в Ставку Цесаревича Алексе Государь знал, что присутствие Наследника в Ставке возымеет положительное действие на солдат, а также, что и Цесаревич, как будущий монарх, получит там хорошую военную подготовку.

Пьер Жильяр пишет,340 что разлука с любимым сыном для Государыни была большим переживанием. Она раньше никогда не расставалась с ребенком, но она понимала, что Государь, находясь в отлучке от Семьи, чувствовал себя одиноким; понимала что Император желает показать Наследника своим войскам.

Когда Императрица провожала на вокзале Государя и Цесаревича, она просила Жильяра писать ей каждый день о сыне.

С Наследником ехали в Могилев: Пьер Жильяр, учитель английского языка Гиббс, преподаватель П.В. Петров и матрос Деревенько.

Не доезжая до Ставки, на станции Режица, Государь пожелал произвести смотр войскам, прибывшим с фронта.

Несмотря на тяжелые потери, которые понесли в боях эти части, они проходили перед Императором церемониальным маршем с «восторгом» - как выражается Жильяр. Солдаты теперь видели перед собой не только своего Царя, нового Верховного Главнокомандующего, но и Наследника престола.

После парада Император подошел к воинам и стал с ними разговаривать. За отцом, не отставая, следовал Цесаревич Алексей. Он слушал с большим вниманием все, о чем рассказывали Государю солдаты, боялся пропустить и слово. От большой сосредоточенности вся фигура Наследника даже вытягивалась.

По мере удаления Государя от рядов солдат, среди них слышался разговор. Они обменивались мнением о Наследнике. Особенно их умиляло то, что мальчик был одет в простую солдатскую форму.

В Могилеве Император жил в губернаторском дворце, где занимал две большие комнаты, из которых одна была рабочим его кабинетом, а вторая - спальней.

Наследник поселился в комнате отца. Для него поставили походную кровать рядом с кроватью Императора.

Каждое утро в половине десятого Государь ехал в Главный штаб, где оставался до часу дня, а Цесаревич в это время занимался с Пьером Жильяром в кабинете отца. Затем следовал завтрак в большом зале губернаторского дома, где собиралось до тридцати человек.

Протопресвитер Георгий Шавельский, который всегда присутствовал на царских завтраках и обедах, пишет,341 что он всегда с чрезвычайным вниманием следил глазами за Государем. Он так хорошо его изучил, что потом, спустя много лет, мог себе представить облик Императора во всех его деталях. Протопресвитер даже мог припомнить каждую морщинку на лице Государя, мог слышать его голос и видеть его приветливые глаза.

Во время завтраков и обедов не могло ускользнуть от внимания отца Георгия отношение Императора к напиткам. Государь во время еды выпивал только одну или две рюмки водки или один-два стакана вина.

Отец Георгий никогда не видел Императора подвыпившим, или сколько-нибудь выведенным алкоголем из нормального состояни

После завтрака Государь работал в своем кабинете, а часа в три он вместе с Наследником и Жильяром ехал в автомобиле за город, где все трое совершали прогулку пешком.

По возвращении, Государь опять садился работать, а Наследник готовил здесь же свои уроки к следующему дню.

О жизни Цесаревича Алексея в Могилеве Император писал своей супруге:342

Могилев, 6/10/1915.

»… Его (Наследника) присутствие дает свет и жизнь всем нам, включая и иностранцев.

Очень уютно спать рядом с ним. Я молюсь с ним каждый вечер… Он был очень рад смотру войск; он шел за мной и стоял все время, пока мимо маршировали войска, что было замечательным…

Жизнь здесь протекает как обычно. Алексей завтракал в его комнате вместе с г-ом Жильяром только в первый день, но потом он очень просил позволить ему завтракать со всеми нами. Он сидит с левой стороны от меня, и ведет себя хорошо, но иногда становится слишком веселым и шумным, особенно, когда я разговариваю с другими в гостиной. Но, во всяком случае, это приятно присутствующим и заставляет их улыбатьс..

Я удивлен тем, как он хочет и может много ходить, не жалуясь на усталость! Спит он хорошо, и я тоже, несмотря на яркий свет лампадки. Просыпается он рано утром, около 7-8, садится на кровать и начинает со мной тихо разговаривать… «

Могилев, 7/10/1915.

»…я пошел в садик, где Алексей маршировал и громко пел, - Деревенько (матрос) шел по другой дорожке и насвистывал… Его левая рука немного болит, потому, что он вчера копался в песке на берегу реки, но он не обращает на это внимания и очень веселый. После завтрака он всегда отдыхает около получаса, а Жильяр читает ему в то время, как я пишу… Это удивительно - как он перестал быть застенчивым! Он всегда идет за мной, когда я приветствую собравшихся, и стоит не двигаясь во время нашей закуски… «

П. Жильяр пишет, что жизнь в могилевском дворце протекала в сердечной обстановке и отличалась простотой. Когда Государь сидел в своем кабинете за письменным столом и работал, тут же Жильяр занимался с Цесаревичем Алексеем.

Однажды, это было в октябре, когда Болгария напала на Сербию - Император сидя за своим столом, обернулся к Жильяру с пером в руке и поделился с ним своими мыслями:343

«Если кто-нибудь сказал бы мне, что я когда-нибудь подпишу объявление войны Болгарии, я назвал бы его безумцем… Однако, сегодня это случилось. Но я подписываю против своего желания потому, что имею доказательство, что народ болгарский был обманут своим королем и австрийскими партизанами, и что в большинстве он остался привязан к России. Племенное чувство скоро пробудится в нем, и он поймет свое заблуждение, но это будет слишком поздно».

В конце октября Государь с Наследником поехал в направлении фронта, где в городе Ровно генерал Брусилов имел свой Главный штаб. Оттуда Император вместе с генералом отправился к ожидающим войскам. Государя сопровождала эскадрилья аэропланов. Наследнику все это было очень интересно видеть.

Император С Цесаревичем пешком прошли по линии фронта войск, после чего все части проходили церемониальным маршем перед Государем. Здесь же Император вручил Георгиевские кресты особо отличившимся воинам.

На обратном пути, уже ночью, Государь, узнав, что недалеко находится перевязочный пункт, пожелал отправиться с Цесаревичем туда.

В густом лесу стоял небольшой дом, служивший перевязочным пунктом. Он освещался только огнями факелов. Войдя в этот лазарет, Император обошел всех раненых, беседуя с каждым.

Один из солдат, которого только-что принесли после перевязки, не веря своим глазам, что перед ним стоит сам русский Царь, своей здоровой рукой стал ощупывать одежду Императора, чтобы убедиться, что это действительно Государь, а не галлюцинаци

Цесаревич следовал позади отца. Он был очень чувствительным мальчиком и стоны раненых огорчали его.344

По дороге обратно в Ставку, Государь приказал остановить поезд в Богдановке, где были собраны отряды генерала Щербачева. Посетив их, Император поехал к Печерскому полку, который находился в пяти километрах от первых траншей линии фронта, и куда мог достигать огонь неприятельских батарей. Потом Государь с Цасеревичем направился в автомобиле к армии генерала Лечицкого, находившейся приблизительно в двадцати пяти километрах.

Пьер Жильяр пишет, что на обратном пути их застигла уже ночь. Туман стал застилать поля, и они сбились с пути. Пришлось довольно долго искать железнодорожную станцию, где стоял императорский поезд. И только поздно ночью поезд с Государем направился к Могилеву.

Император вынес из смотра всех полков отрадное впечатление. Он видел солдат на линии огня, видел их бодрость духа и их воодушевление.

В ноябре Государь с сыном поехал в Ревель, где осматривал флотилию подводных лодок, а оттуда - в Ригу на смотр Сибирских стрелков, покрывших себя славой в боях.

Через несколько дней Император проследовал в Тирасполь, где произвел смотр войскам генерала Щербачева. Там же Государь пожелал посмотреть, сколько бойцов этих войск прослужило там с момента начала войны. Был отдан приказ - поднять руки тем, кто служил с начала военных действий. Над тысячами солдатских голов поднялось только несколько рук. Это произвело грустное впечатление на Цесаревича Алексе Его детская душа тогда особенно почувствовала все ужасы войны.

Через день состоялся смотр славной Кавказской дивизии, где находились и Кубанские и Терские казаки.

Пьер Жильяр, который везде сопутствовал Цесаревичу Алексею, пишет,345 что при обратном следовании Государя к поезду, Кавказская дивизия, провожая Монарха, рассыпалась по двум сторонам дороги и пустилась в галоп, взбираясь на бугры и лихо беря препятстви Эта грозная лавина представляла собой грандиозное и устрашающее зрелище.

Государь писал Императрице:346

Могилев, 12/11/1915.

»… Да, слава Богу, наша поездка прошла и закончилась превосходно! Целая радуга впечатлений! Только, увы, погода не была приветливой. Мы надеялись немного погреться, но юг встретил нас холодом с пронизывающим ветром. Единственный солнечный день был в Одессе. Там нас встретили Кирилл, Борис и Щербачев. Улицы были полны молодыми солдатами, кадетами, студентами военных школ и народом. Это напомнило мне мой визит туда весной, но теперь со мной было наше Сокровище (Алексей). Он сидел с серьезным лицом, все время отдавая честь. Через шум толпы и крики «ура», я слышал женские голоса, которые восклицали: «Наследник - ангел, хорошенький мальчик!» Это так трогательно! Он (Алексей) слышал их также и в ответ им улыбалс..»

О характере Наследника Алексея рассказывает протопресвитер Георгий Шавельский в своей книге. Он приводит следующий случай.347

В алтаре штабной церкви прислуживал гимназист Шура Котович, очень скромный и воспитанный мальчик. Цесаревичу Алексею он понравился, и он, стоя на клиросе, во время богослужений, стал делать ему знаки, чтобы привлечь его внимание. Шура, находясь в алтаре, мог только почтительно смущатьс

Как-то сидя за завтраком, Цесаревич спросил отца Георгия о Шуре, кто он и бывает ли он в саду. Протопресвитер Шавельский ответил, что Шура каждый день несколько раз проходит через сад, когда идет в школу и тогда заходит в церковь, а когда возвращается обратно домой, то тоже идет в церковь.

Наследник удивился, что Шура каждый день бывает в церкви, и спросил священника, чем занимается дома Шура. Отец Георгий сказал, что мальчик учит уроки и ухаживает за больной матерью, и предложил Цесаревичу познакомить его с ним.

«Хорошо, - как-то нерешительно сказал Наследник, а потом, помолчав минутку, прибавил - а, может быть, ему нужно быть около больной матери?»

Отец Георгий смотрел на Цесаревича и любовался его чистой, неподдельной скорбью, которая в это время отражалась на его прекрасном личике.

При штабе был храм, и Государь Император с Наследником посещали богослужения во все праздничные и воскресные дни и накануне их. Пропуски Государем церковных служб были чрезвычайно редки и вызывались уважительными причинами.

Протопресвитер Георгий Шавельский не раз слышал от Императора следующие слова:348

«Как-то тяжело бывает на душе, когда не сходишь в праздник в церковь».

Штабная церковь была в прежнем семинарском храме, который раньше служил кафедральным собором Могилева и располагался недалеко от губернаторского дома. Ризница этого храма, благодаря щедрым пожертвованиям московских и петербургских купцов, была богаче даже ризницы царскосельского Феодоровского собора. Храм отличался прекрасным резонансом и акустикой, но лучшим украгаением этой церкви был замечательный хор и прекрасный голос диакона Н.А. Сперанского. Хор состоял всего из 16-ти человек, но это все были отборные певцы из придворной капеллы и петербургских соборов. Хор, как пишет отец Шавельский, поражал не только своею мощностью и музыкальностью, но и захватывал молящихся своей проникновенностью и духовностью.

Государь любил церковное пение, но был в этом отношении консерватором. Он любил слушать то, к чему привыкло его ухо с детства. Это были песнопения композиторов Бортнянского, Турчанинова, Львова. Произведения новых композиторов в присутствии Императора всегда исполнялись с опаской, рискуя получить от него замечание или выражение неудовольстви

Отец Георгий описывает такой случай:

После одного богослужения Государь спросил протопресвитера:

«Какую это херувимскую сегодня пели? Я никогда ее не слышал». Отец Георгий:

«Регент Носков сказал мне, что она несколько раз исполнялась капеллою в Вашей церкви».

Государь:

«Ничего подобного! А чья это херувимская?» «Носкова» - ответил Шавельский. Император добродушно сказал:

«Ну, теперь понятно! Чтобы провести свое творение, он неверно доложил Вам».

От времени до времени церковный хор Ставки давал концерты в зале женского Епархиального училища Могилева. На этих концертах исполнялись не только песнопения духовного содержания, но и песни светских композиторов. Билеты на эти концерты быстро расходились и почти всегда не хватало мест для всех желающих. Государь и его свита посещали эти концерты регулярно. Однажды Император, по причине занятости, не смог прибыть на концерт, но узнав, что большая часть прибыли от концерта идет в пользу раненых, прислал 2 тысячи рублей.

В октябре месяце в Могилев прибыла Государыня с дочерьми. Красивая, величественная, но всегда со скорбным лицом, Императрица с Великими княжнами появлялась в столовой во время завтраков. Обедала же Царская Семья всегда отдельно. Жила Государыня с дочерьми в своем поезде.

Сэр Самуил Хор вспоминает,349 что он по долгу своей службы иногда приезжал в царскую Ставку и встречался там с Государем. Он пишет, что атмосфера в могилевском дворце была всегда домашней и уютной.

Когда он первый раз приехал туда, то удивился простоте дома и простоте обстановки. В гостиной он встретил Цесаревича Алексея, который, прячась за картами, играл в прятки со своими сестрами и воспитателем. Завтрак в могилевском доме проходил очень непринужденно, как в семейном кругу. Великие княжны, после монотонности и замкнутости Царского Села, были рады приехать сюда и пожить совершенно новой жизнью.

Разговор за столом, а потом и в саду, велся самый легкий и обыденный. Император с Императрицей обходили гостей и с каждым из них приветливо разговаривали. Цесаревич, изумительно красивый ребенок, каких когда-либо встречал сэр Самуил, смеялся и шутил с сестрами и молодыми князьями. Даже Государыня, вообще молчаливая, какой ее всегда знал весь мир, здесь свободно вела разговор и чувствовала себя очень спокойно. Она показывала Сэру Самуилу цветы, которые росли в саду могилевского дома, и рассказывала о них. Самуил Хор пишет, что он никогда не встречал более любящую и более дружную семью, какой была Царская Семь

Императрица Александра Феодоровна очень много работала. Только за период 1914-1915 года она посетила больше городов и различных мест, чем это сделала за всю свою жизнь в России до войны.350

Когда она ездила с инспекцией госпиталей или других учреждений, то делала это без предупреждений во избежание специальных встреч, а главное, она хотела видеть положение на месте, без прикрас. Но Государыня была и обидчивой и подозрительной. Однажды, когда ее не узнали в форме сестры милосердия, она почувствовала себя уязвленной и решила, что это интрига против нее, что это было допущено намеренно.

В каждом госпитале, который навещала Императрица, она обращала особое внимание на тяжело раненых и подолгу оставалась у их постелей.

Обычно, после инспекций госпиталей, Государыня возвращалась в свой поезд до того измученной, что падала на первый же стул и не имела сил с него подняться, чтобы пройти в свой вагон. Но здесь же, сидя на этом стуле, она принималась рассматривать многочисленные прошения на ее имя, и это продолжалось до тех пор, пока ее дочери не уговаривали ее идти отдыхать.

К сожалению, Императрица проявляла непринужденность и сердечность только в небольшом, знакомом ей кругу. В чужой же обстановке она терялась, замыкалась в себе и проявляла холодность. Об этом рассказывает в своей книге племянница и воспитанница Великой княгини Елизаветы Феодоровны - Мария Павловна.351

В ноябре 1915 года Государыня приехала в г. Псков, чтобы произвести инспекцию военного госпиталя, которым заведовала Мария Павловна. Императрица хотела приехать туда неожиданно, но в больнице узнали об этом накануне и встречать Государыню на вокзал поехала Мария Павловна. Увидя ее, Императрица была удивлена. В госпитале ее встречал медицинский персонал и учащиеся приходской школы. С Государыней прибыли две ее старшие дочери - Ольга и Татьяна, и Анна Вырубова. Все они были одеты одинаково: в форму сестер милосерди

Раненые, предупрежденные о приезде Императрицы, были смущены и находились в замешательстве, видя четырех сестер милосерди Они не могли распознать - кто же среди них Царица?352 Лица большинства солдат выражали удивление и разочарование. Они не представляли себе, что Государыня может появиться в одежде сестры милосерди Они хотели ее видеть одетой так, как подобает императрице Российской.

Государыня хорошо говорила по-русски, почти без акцента. Она обошла в каждой палате каждого раненого и подолгу с ними разговаривала.

Мария Павловна, которая шла за Императрицей, особенно не вникала в ее слова, которые были везде почти одинаковы, а смотрела на выражение лиц раненых воинов.

Несмотря на слова Государыни, исполненные симпатии и сердечности, в выражении ее лица и во всем ее облике отсутствовало что-то, и это препятствовало ее сближению с ранеными. Казалось, что они не понимают Царицу, что ее слова остаются для них далекими и загадочными. Все они следили за ней глазами, полными недоумения и даже страха.

Мария Павловна пишет, что она много раз присутствовала, когда Государь Император навещал госпитали. Она говорит, что когда он только появлялся в палате, все сразу же ощущали величие и важность этого момента. Несмотря на свой невысокий рост, Государь всегда казался выше всех присутствующих. Он переходил от одной кровати к другой с изумительным достоинством. Его глаза излучали теплоту и свет. И уже после нескольких секунд разговора с ранеными, их лица теряли выражение напряженности и беспокойства, и вместо этого у них появлялось выражение восхищения и радости. Казалось, что какая-то загадочная связь устанавливалась между Государем и ранеными, с которыми он говорил; казалось, что новая жизненная сила вливалась в них. Мария Павловна часто наблюдала, как раненые, после разговора с Императором, закрывали глаза, чтобы подольше задержать в своем сознании образ Монарха и то блаженное состояние, которое они только-что испытали.

Государыня Императрица, после инспекции госпиталя Марии Павловны, поехала в другие военные госпитали Пскова, а потом навестила и комитет Красного Креста.

В Пскове был большой Кадетский корпус. Старшие кадеты, двадцатилетние молодые люди, только-что окончившие эту школу, должны были отправляться на фронт. Директор корпуса просил Марию Павловну устроить так, чтобы кадеты могли увидеть Императрицу, и устроит!» это было нетрудно ввиду того, что корпус был расположен на пути обратного следования Государыни к вокзалу.

В ответ на просьбу Марии Павловны остановиться у здания корпуса, Государыня наотрез отказалась, мотивируя это тем, что она приехала в Псков, чтобы только осмотреть военные госпитали, но не школы. В этом проявились крайняя застенчивость Императрицы и ее упорство.

Чтобы не обидеть кадет, Мария Павловна предложила директору корпуса выстроить их на улице по пути следования Государыни. Она надеялась, что Императрица при виде их остановится и скажет несколько приветливых слов.

При приближении кареты Государыни, послышались звуки кадетского оркестра. Императрица была удивлена и раздражена, но отказалась остановиться и выйти из экипажа. К счастью, кучер сам замедлил экипаж, и ей пришлось несколько раз кивнуть головой в знак приветстви Ее лицо все покраснело от волнени

После отъезда Государыни, Мария Павловна от усталости едва держалась на ногах и должна была прилечь на некоторое врем Она удивлялась, как Императрица, при своем слабом здоровье, могла выдержать такой длинный и напряженный день.

Отказывая себе и своим дочерям в каких-либо удовольствиях, Государыня требовала этого и от других. Узнав, что Мария Павловна иногда по воскресным дням ходит на лыжах с кадетами военной школы, запретила ей этим заниматьс Она сказала, что являясь заведующей госпиталем, Мария Павловна должна забыть все свои интересы и всецело отдаться долгу - служению ближним.

Сэр Самуил Хор пишет,353 что в военное время блестящая светская жизнь Санкт-Петербурга остановилась. Шли без перерыва лишь постановки русского балета Мариинского театра. Билеты туда достать было почти невозможно. Абоненты держали свои места и ревниво оберегали их, передавая только из рук в руки, а иногда и по завещанию, своим наследникам. Как заметил Самуил Хор, императорская ложа Мариинского театра во время войны всегда была пуста. Перед началом спектакля и в антрактах лучи от электрического света театральных люстр падали на пустую императорскую ложу, освещая только солдат государевой охраны, стоявших на карауле. Правила же театра строго соблюдались: все офицеры в формах во время антрактов не имели права садиться, а должны были стоять, как бы в присутствии Императора, или кого-то из членов его Семьи. Все это создавало грустное настроение. Чувствовалось отсутствие контакта между Монархом и его подданными.

Сэр Самуил наблюдал, как во время представлений публика живо реагировала на каждое движение танцоров и горячо все это обсуждала в антрактах. И неудивительно, что сэр Самуил подметил это, ведь русские - это известные балетоманы, известные любители и ценители искусства.

Царским дочерям, конечно, очень хотелось бывать на представлениях знаменитого Мариинского театра, но это им не позволялось матерью-Царицей.

Со стороны казалось, что молодые Великие княжны не чувствовали суровости их жизни и не стремились к увеселениям, хотя это было бы естественным в их годы. Единственным их развлечением были редкие концерты, которые устраивались в госпиталях для раненых, а также небольшие приемы в доме Анны Вырубовой, где бывало как правило женское общество из поклонниц Распутина.

Великая княжна Татьяна в середине 1915 года стала заведовать комитетом помощи беженцам, наводнившим тогда со всех сторон Россию. На имя Татьяны Николаевны ежедневно поступало множество писем и прошений, которые она аккуратно рассматривала и делала заметки. Нередко в этом помогала ей Императрица.

Комитет помощи беженцам Великой княжны Татьяны занимался подыскиванием убежища для несчастных жителей западного края страны, которые бежали оттуда с приближением немцев. Их надо было где-то разместить, позаботиться о их питании и здравоохранении. Сначала деньги на это благое дело собирались от частных пожертвований, но позднее комитет стал получать от государства субсидию.

Великая княжна Ольга, уже с начала войны, работала в своем комитете помощи семьям военнослужащих. Контора этого комитета располагалась в Зимнем дворце.

Царевны Ольга и Татьяна старались всеми силами облегчить работу матери. Они сопровождали ее в поездках по госпиталям, и часто, после занятий в своих комитетах, спешили навестить многчисленные госпитали Петрограда - делали то, что входило в работу Государыни. Обе Великие княжны во время войны проявили себя большими труженицами, работая до предела своих юных сил.

В середине декабря 1915 года Цесаревич Алексей сильно простудилс В результате, вследствие кашля и чихания, у него из носа пошла кровь. Профессор Федоров, все время находившийся в Ставке при Цесаревиче, не мог остановить кровотечени

В это время Государь Император намеревался ехать с сыном на смотр российских войск, расположенных в направлении Галиции. Несмотря на болезнь Цесаревича, Государь решил не откладывать намеченной поездки. Поезд тронулся вместе с больным Наследником, но ночью состояние больного ухудшилось и у него поднялась температура. Профессор Федоров, дежуривший у постели больного, разбудил Императора и попросил его дать приказ повернуть поезд обратно в Могилев, где он мог бы в лучших условиях оказать помощь Наследнику. Приказ был отдан и поезд повернули в направлении Ставки, но утром состояние больного до того ухудшилось, что было решено везти его в Царское Село.

В Могилеве Государь все же провел около двух часов в штабе с генералом Алексеевым и только после этого поехал в Царское.

Пьер Жильяр пишет,354 что в пути Цесаревич несколько раз терял сознание, и Жильяр думал, что уже приближается конец. Но утром состояние больного немного улучшилось и кровотечение уменьшилось.

На вокзале Царского Села поезд встретила Императрица с дочерьми. Вид у Государыни был измученный.

Во дворце Наследнику была оказана медицинская помощь. Ему сделали прижигание ранки кровоточившего сосуда. Истечение крови прекратилось и он стал быстро поправлятьс Но Государыня выздоровление сына всецело приписала Распутину. Подробно об этом написано в книге Мориса Палеолога:355

Как только Императрица узнала о болезни сына, она сразу же вызвала Распутина. Изливая перед ним свою изболевшую душу, она молила его спасти ребенка. Тогда «старец» склонил голову, как-бы в размышлении. Потом, после короткого молчания, сказал с оттенком гордости в голосе:

«Слава Богу! Он дал мне опять жизнь твоего сына… « (пер. с англ.)

Когда Императрица встречала на вокзале больного сына, то у него уже было заметное улучшение. И Государыня тогда уверовала, что ее ребенка спас один Распутин.

Морис Палеолог при этом восклицает:

» Как же Императрица могла не поверить Распутину?»

Фрейлина Императрицы баронесса София Буксгевден пишет:356

«Доктора старались дать (Императрице) медицинское объяснение выздоровлению, но мать вообразила, что все их попытки были напрасны, а помог только Распутин.

Цесаревич поправлялся, и репутация «старца» - как человека обладающего божественной силой - стала еще выше, чем когда-либо». (пер. с англ.)

Наследник Алексей теперь находился вне опасности, и Государь оставался в Царском Селе недолго. Он спешил к своим войскам. Он видел, что его поездки на фронт имели удивительный успех.

Пьер Жильяр пишет, что не только войска, но и народ везде с энтузиазмом встречал Императора. При каждой остановке поезда к нему бежали толпы людей, чтобы увидеть его. Государь этому радовалс Он знал, что должен вызывать в армии и в народе чувство горячего патриотизма и чувство лойяльности к нему, как к Монарху.

Пребывание в Ставке действовало на Государя благотворно. Он снова приобрел уверенность в себе и утерянное спокойствие. И он верил в окончательную победу русских.

Морис Палеолог посетил Императора в Царском Селе в октябре 1915 года. О своем впечатлении он пишет следующее:357

«Он (Император) выглядел хорошо. Выражение его лица было спокойным и уверенным. Это было то, чего я не видел у него уже давно. Мы сразу перешли к теме моего визита…

Потом наш разговор принял более личный характер. Я спросил Императора о его впечатлениях на фронте.

«Мои впечатления замечательные», - ответил он. «Я все более уверен в победе и полон энтузиазма более, чем когда-либо. Жизнь, которую я веду во главе моей армии - такая здоровая и успокоительная! Какой это замечательный солдат - русский! Я и не знаю, чего он может не сделать! И его решимость победить, и его уверенность в победе - изумительные!»

М. Палеолог:

«Я рад это слышать от Вас, так как задана, которая стоит перед нами - все еще огромная, и мы выиграем только путем непоколебимой твердости».

Сжав руки в кулаки и подняв их над головой, Император ответил:

«Я преисполнен непоколебимой твердости. Я никогда не прекращу войны, пока мы не достигнем полной победы». (Пер. с англ.)

Когда Государь Император стал Верховным Главнокомандующим, внутренними делами страны стала распоряжаться Императрица. Министры, особенно председатель Совета Министров И.Л. Горемыкин, стали ездить к ней с докладами.

На заседании Совета Министров И.Л. Горемыкин поднял вопрос о роспуске Государственной Думы.358 Министры не были согласны с этим, и только один министр Юстиции А.А. Хвостов поддержал председател Министры предлагали выработать условия компромисса, чтобы избежать роспуска Думы, но Горемыкин отверг всякие попытки к компромиссу и поехал к Государю в Ставку. Оттуда он привез готовый указ о перерыве занятий Думы.

Когда на вторичном собрании министров Горемыкин объявил об этом, министры возмутились, и против него начались резкие выпады. Тогда председатель покинул собрание и уехал, ни с кем не попрощавшись. В ответ на это министры решили корпоративно подать в отставку и поручили Поливанову и Щербатову ехать в Могилев, чтобы передать Императору их письменные заявления об отставке и сказать ему, что они служить с Горемыкиным не могут.

В те дни И.Л. Горемыкин почти ежедневно ездил к Императрице, где оба прислушивались к высказываниям Распутина. Жена Горемыкина стала открытой поклонницей «старца».

Когда Государь принял в Могилеве А.А. Поливанова и князя Щербатова, он взял привезенные ими прошения об отставке, разорвал их на куски и сказал:

«Это мальчишество. Я не принимаю вашей отставки, а Ивану Логиновичу (Горемыкину - Л.М.) я верю».

Императрица настолько верила в «святость» шарлатана-Распутина, что перед встречей Государя с министрами отправила ему письмо, где были следующие слова:359

Письмо №123 от 15/9/1915.

»… Не забудь опять подержать образок в твоей руке и несколько раз причесать волосы Его (Распутина - Л.М.) гребенкой перед заседанием министров…»

Горемыкин после «своей победы» почувствовал еще большую уверенность в себе. Указ о перерыве заседаний Государственной Думы он передал М.В. Родзянко.

Председатель Думы М.В. Родзянко пишет, что Горемыкин умышленно спешил с роспуском, чтобы не дать сговориться членам Думы, и чтобы в случае резких выступлений воспользоваться этим и совсем распустить Государственную Думу. Но этого не произошло. Члены Думы оказались на высоте положения и никаких провокационных выпадов с их стороны не было.

На Земских и Дворянских собраниях по всей стране стали выносить резолюции с просьбой к Императору назначить правительство, пользующееся доверием народа - «министерство доверия».

Дворянское собрание Москвы решило послать в Ставку к Государю выборных лиц для доклада, но Император их не принял.

М.В. Родзянко отправил в Могилев доклад Государю с просьбой убрать председателя Совета Министров И.Л. Горемыкина и прислушаться к голосу народа.

Но получилось все по-другому. Министры, пользовавшиеся доверием страны - были сняты. Началось падение верных слуг Государя и противников Распутина.

В сентябре 1915 года был уволен от должности Товарища Министра Внутренних дел и Командира Жандармов, друг молодости Императора - генерал В.Ф. Джунковский.

В книге сэра Бернарда Пареса написано,360 что генерал Джунковский следил за Распутиным, особенно в деле его вмешательства в политику. Беспредельно преданный Государю и Монархии, благородный генерал видел в Распутине большую опасность не только для России, но и для Императора и для всей династии Романовых.

Григорий Распутин ненавидел В.Ф. Джунковского. Он был злопамятным и мстительным человеком и не мог простить Джунковскому его правдивого доклада Императору о скандале в «Яре» в Москве.

Протопресвитер Георгий Шавельский пишет:361

«Увольнению Джунковского способствовала целая коалиция его врагов. Во главе их стоял Распутин с Вырубовой, которых подзадаривали б. министр Внутренних дел А.Н. Хвостов и сенатор С.П. Белецкий. С другой стороны и совсем по другим причинам против Джунковского интриговал В.Н. Воейков, считавший Джунковского, в виду исключительного расположения к нему Государя, одним из главных своих конкурентов при дворе. Весьма осведомленные в деле Джунковского люди, как его начальник штаба, ген. В.П. Никольский, категорически утверждали, что Воейков много способствовал падению Джунковского».

Под влиянием Распутина не выносила генерала В.Ф. Джунковского и Государыня Императрица. Это известно из ее писем Государю:362

Письмо №93 от 22/6/1915.

»… Об этом незачем знать Н. (Николаше) так же, как и моему врагу Джунк (овскому). Ах, дорогой мой, он нечестный человек, он показал эту гнусную грязную бумагу363 (направленную против нашего Друга), Дмитрию, который все повторил Павлу, а этот Але. Это такой грех. И будто бы ты сказал ему, что тебе надоели эти грязные истории, и что ты хочешь чтобы Его (Распутина ~ Л.М.) строго наказали… Ах, дорогой мой, когда, наконец, ты хватишь рукой по столу и накричишь на Джунк (овского) и на других, если они неправильно поступают. Тебя не боятс А должны боятьс Ты должен их напугать, иначе все садятся на нас верхом. Довольно, мой дорогой, не заставляй меня тратить попусту слова. Если Дж(унковский) при тебе, призови его, скажи ему, что ты знаешь (не называя имен), что он показал в городе эту бумагу и что ты приказываешь ему разорвать ее и не сметь говорить о Гр. (игории) так, как он говорит, и что он действует, как изменник, а не как верный подданный, который должен был бы заступаться за друзей своего Государя, как это делают во всех других странах..»

Вскоре после генерала Джунковского был уволен от должности и заменен А. Н. Волжиным обер-прокурор Святейшего Синода, верный Государю и стойкий противник Распутина, А.Д. Самарин.

Предлогом для увольнения Самарина послужило преждевременное прославление митрополита Иоанна Тобольского епископом Варнавой Тобольским, который произвел это самовольно, без предварительного согласия на то Святейшего Синода. Епископ Варнава был протеже Григория Распутина и, пользуясь этим, бывал в Царском Селе.

Епископа Варнаву вызвали в Святейший Синод и постановили прославление митрополита Иоанна считать недействительным, а епископа Варнаву временно устранили от управления епархией.

Но это постановление Святейшего Синода утверждено не было, а обер-прокурора Синода Самарина Государь уволил.364 Была назначена новая сессия Святейшего Синода, где предлагалось пересмотреть первоначальное решение и проявить снисходительность к епископу Варнаве.

В это время произошел перевод митрополита Владимира Петроградского, горячего противника Распутина, на Киевскую кафедру, а на его место был назначен экзарх Грузии архиепископ Питирим, которому покровительствовал Распутин. Протопресвитер Георгий Шавельский пишет:

«Перевод первенствующего члена Св. Синода Петроградского митрополита на Киевскую кафедру был фактом небывалым в истории русской Церкви. Его не могли понимать иначе, как опалу…»

Вскоре после А.Д. Самарина ушел с поста министра Внутренних дел князь Щербатов. Он говорил, что не может выдержать интриг; что при создавшейся обстановке, он не в состоянии работать.

Травля Н.Б. Щербатова началась после того, как он ослабил цензуру печати и в прессе стали появляться статьи о скандальном поведении Распутина.

Морис Палеолог пишет,365 что общественность хвалила Щербатова за ослабление цензуры, но все знали, что он уже недолго продержится на посту министра Внутренних дел.

В этот период времени Императрица в своих письмах супругу настоятельно просила об удалении нежелательных министров.366

Письмо №117 от 9/9/1915.

»… Я не могу повторить тебе всех бранных слов, которыми они обзывали нашего Друга. Прости меня, что я опять к тебе пристаю со всем этим, но это для того, чтобы показать тебе, что ты должен немедленно сменить С. (Самарина)…

Выгони всех, дай Горем(ыкину) новых министров, чтобы он с ними работал, и Бог благословит тебя и их работу… Я ему (Горемыкину) написала, чтобы он дал список, как ты просил, но он просит тебя подумать и о приемнике Сазонова, и о Щербатове… «

Письмо №119 от 11/9/1915.

»… Ты глава и покровитель церкви, а он (Самарин - Л.М.) старается подорвать тебя в глазах церкви. Сразу, любимый мой, выкипи его, а также Щербатова… Пожалуйста, возьми Хвостова на его место. Просмотрел ли ты его книгу? Он очень хочет меня повидать, смотрит на меня, как на ту, которая спасает положение, пока тебя нет (сказал об этом Андр(онникову), он хочет излить мне свою душу и сказать мне обо всех своих идеях. Он очень энергичен, никого не боится и безгранично предан тебе, а это главная вещь в эти дни… «

На место министра Внутренних дел князя Щербатова был назначен А.Н. Хвостов, бывший губернатор Нижнего Новгорода, племянник А.А. Хвостова, министра Юстиции.

Наблюдательный воспитатель Наследника Пьер Жильяр высказывает интересное мнение о роли Императрицы в государственной политике России, Он пишет,367 что Государыня вмешивалась в политику не в силу личного честолюбия и жажды власти, а потому, что хотела быть полезной своему супругу-Императору в его ответственной работе. Она считала, что помогает ему своими советами. К этой новой своей обязанности, которую она сама на себя наложила, Императрица относилась с той же горячностью, с той же энергией, но, увы, с тем же ослеплением, которые она проявила в борьбе за жизнь своего сына. Она думала, что Распутин - это избранник Божий, и что он своей сверхъестественной силой может принести пользу не только больному Наследнику, но и Императору и всей России.

П. Жильяр говорит:

»… Будучи ловким и хитрым человеком, Распутин решился давать политические советы с большой осторожностью. Он постоянно заботился о том, чтобы иметь точные сведения обо всем, что происходило при дворе, и об интимных чувствах Государя и Государыни. Его пророческие слова чаще всего подтверждали тайные желания Императрицы. Фактически, без сомнения, сама Императрица внушала ему «внушение», причем, ее собственные желания, проходившие через Распутина, приобретали в ее глазах авторитет и таинственную силу…

Очень осторожная, но в то же время очень самолюбивая, прежде всего жена и мать, Императрица считала себя счастливою только среди своих…

Однако, страдание надломило ее, и от нее осталась только тень. Она часто впадала в мистический экстаз, благодаря чему теряла правильное представление о вещах и людях. Ее вера в «святость» Распутина служит этому неопровержимым доказательством».

О влиянии Распутина на Государыню и о ее вере в него, как в «святого» человека, находим в книге следователя Н. Соколова.

Судебный следователь по особо важным делам Омского Окружного суда Николай Алексеевич Соколов несколько лет трудился над раскрытием адского злодеяния в Екатеринбурге - убийства Царской Семьи и их служащих. Его книга «Убийство Царской Семьи» вышла в 1925 году через несколько месяцев после его загадочной смерти в ноябре 1924 года. Книга Н.А. Соколова признана всем миром и является одним из авторитетных трудов по расследованию убийства Государя Императора Николая II и его Семьи.

Н.А. Соколов в своей книге уделяет много внимания Григорию Распутину. Он пишет:368

«Конечно не существовало внешне видимого участия Распутина в политической жизни страны. В такой форме его влияние не могло проявляться, так как, благодаря своим личным свойствам, он не мог открыто выступать на политическом фоне.

Но, оставаясь внешне скрытым, его влияние в действительности было огромно. Одно положение его около Государыни делало из него политическую фигуру, так как люди, узнав, каким положением пользуется Распутин, пошли к нему. Мало по малу он перестал быть явлением только частной жизни Семьи, и его политическая роль стала расти…

Лже-монархисты распутинского толка пытаются ныне утверждать, что Распутин «благотворно» влиял на здоровье Наследника. Неправда. Его болезнь никогда не проходила, не прошла, и он умер, будучи болен…

Лгать помогала Распутину сама болезнь Наследника. Она всегда была одна: он начинал страдать от травмы или ушиба, появлялась опухоль, твердела, появлялись параличи, мальчик испытывал сильные муки.

Около него был врач Деревенко. Наука делала свое дело, наступал кризис, опухоль рассасывалась, мальчику делалось легче.

Состояние матери понятно. Веря в Распутина, она в силу целого комплекса психо-патологических причин, весь результат благополучного исхода относила не к врачу, а к Распутину.

Но каким же образом на одной вере матери держался Распутин столько лет?

Ложь Распутина требовала помощников…

Во дворце был его раб - Анна Александровна Вырубова…»

Далее следователь Н. Соколов приводит слова Камер-юнгферы М.Ф. Занотти:369

«В конце концов, около Государыни было два человека, с которыми никто бороться не мог: Распутин и Вырубова. Больше для нее из посторонних никого не существовало».

Н. Соколов говорит:370

«Потом Распутин пошел дальше лжи. Став необходимостью для больной Императрицы, он уже грозил ей, настойчиво твердя: Наследник жив, пока я жив. По мере дальнейшего разрушения ее психики, он стал грозить более широко: моя смерть будет Вашей смертью».

Примечания:

3

Любовь Миллер «Святая Мученица Российская Великая княгиня Елизавета Феодоровна». Изд. «Посев», Германия, 1988, с.63.

33

Ian Vorres «The Last Grand-Duchess», Her Imperial Highness Grand Duchess Оlga Alexandrovna. Hutchinson of London, 1964, с 119.

34

Когда я жила в Маньчжурии, то девочкой не раз проезжала железнодорожные станции, как Ляоян и Телин, и видела из окна вагона кресты на могилах погибших в Русско-японскую войну. Меня всегда умиляло то, что могилки находились в порядке и были заботливо обсажены цветами. Это русское местное население смотрело за ними. Также и в городе Харбине, где я жила, нас, школьниц, не раз водили за город на военное кладбище Русско-японской войны. Там мы убирали могилы и выпалывали сорную траву. Потом духовенством служилась общая панихида у большого каменного памятника с крестом на братской могиле.

Это было время японского владычества в Маньчжурии. Японцы всегда относились с уважением к памяти погибших воинов. Они сохранили и в Порт-Артуре все русские памятники, редуты, траншеи, все знаки минувшей войны.

35

Описание «Кровавого воскресенья» составлено на основании статьи «Роковой день России», напечатанной в журнале «Вече» №1 за 1981, г., а также и по данным в книге Р. Масси «Николай и Александра».

36

Дневник Императора Николая II, с. 193.

37

Там же, с. 194.

332

Пьер Жильяр «Тринадцать лет при русском дворе», с. 121.

333

Игумен Серафим «Православный Царь Мученик «, с. 106.

334

Ю.Н. Данилов « Великий князь Николай Николаевич», сс 277,278.

335

В этом вагоне и произошло отречение Государя Императора от престола.

336

С.С. Ольденбург « Царствование Императора Николая II», с. 562.

337

The letters of the Tsar to the Tsaritsa, 1914-1917, с.72.

338

Там же, с. 74.

339

The letters of the Tsar to the Tsaritsa, 1914-1917, сс. 77, 78.

340

Пьер Жильяр «Тринадцать лет при русском дворе», сс. 127 -130.

341

О. Георгий Шавельский «Воспоминания последнего протопресвитера русской армии и флота «, том I, сс. 355,356.

342

The letters of the Tsar to the Tsaritsa, 1914-1917, сс. 95-97.

343

Пьер Жильяр «Тринадцать лет при русском дворе», с. 131.

344

Там же, сс. 131-133.

345

Пьер Жильяр «Тринадцать лет при русском дворе», с. 136.

346

The letters of the Tsar to the Tsaritsa, 1914-1917, с 108.

347

О. Георгий Шавельский «Воспоминания последнего протопресвитера русской армии и флота», том I, сс. 364,365.

348

Там же, сс. 356-358.

349

Sir Samuel Hoare «The Fourth Seal,» сс. 168-170, 349.

350

Baroness Sophie Buxhoeveden «The life and tragedy of Alexandra Feodorovna Empress of Russia», сс. 199-201.

351

Marie, Grand Duchess «Education of a Princess», сс. 193-197.

352

Государыня приезжала в одежде сестры милосердия по совету Распутина.

353

Sir Samuel Hoare «The Fourth Seal», сс. 82-84.

354

Пьер Жильяр «Тринадцать лет при русском дворе «, сс. 136-138.

355

Maurice Paleologue «An Ambassador's memoirs», том II, с. 135.

356

Baroness Sophie Buxhoeveden «The life and tragedy of Alexandra Feodorovna Empress of Russia», с 215.

357

Maurice Paleologue «An Ambassador's memoirs», том II, с. 89,90.

358

М. В. Родзянко «Крушение Империи», сс. 105-107.

359

Письма Императрицы Александры Феодоровны к Императору Николаю II, том I, с. 235.

360

Sir Bernard Pares «The Fall of the Russian Monarchy». Vintage Books, New York, 1961, с 225.

361

О. Георгий Шавельский «Воспоминания последнего протопресвитера русской армии и флота», том II, с. 23 (сноска).

362

Письма Императрицы Александры Феодоровны к Императору Николаю II, том I, сс. 146,147.

363

Протокол о скандале, учиненном Распутиным в «Вилла Родэ» на островах.

364

О. Георгий Шавельский «Воспоминания последнего протопресвитера русской армии и флота», том I, сс. 369-376.

365

Maurice Paleologue «An Ambassador's memoirs», том II, с. 61.

366

Письма Императрицы Александры Феодоровны к Императору Николаю II, том I, сс. 215,216,222,223.

367

Пьер Жильяр «Тринадцать лет при русском дворе», сс. 123-125.

368

Н. Соколов «Убийство Царской Семьи». Изд. «El Verbo Ruso». Буэнос-Айрес, 1978, сс. 71,75.

369

Н. Соколов «Убийство Царской Семьи», с. 76.

370

Там же, с. 77.