ГЛАВА 17

С.Д. Сазонов на докладе у Государ Прибытие Императора в Ставку и смена им министров. Письма Государыни супругу. А.Д. Самарин - обер-прокурор Святейшего Синода. Письмо Государя супруге. Императрица против Великого князя Николая Николаевича. Ее письма. Мистицизм Государыни. Ее советы Императору. Душевные страдания Государыни. Заседание Государственной Думы. Встреча М. Палеолога с А. Вырубовой и его впечатление. Решение Государя стать во главе российских войск. М.В. Родзянко старается отговорить Государя от этого шага. «Я знаю, пусть я погибну, но спасу Россию». Совет Министров высказывается против принятия Государем на себя верховного командовани Коллективное письмо Государю Совета Министров. Увольнение князя В. Орлова. Ф. Винберг - о принятии Государем на себя верховного командовани Роль Г. Распутина в увольнении Великого князя Николая Николаевича. «Я утопил Верховного!» Колдовство Распутина.


Когда в Москве прошли беспорядки и погромы магазинов и жилых домов, иностранцы взглянули на это, как на негодование русского народа, направленное не только против немцев, но и против союзников, которые не пришли на помощь русским в их трудном положении в Галиции.

В правящих же кругах России хорошо знали настроение народных масс и смотрели на московские события с еще более широкой точки зрени Военные неудачи и тот факт, что союзники не помогли русским - было одной стороной столь бурных проявлений народных настроений. Другой же стороной являлось сильное раздражение народа против внутреннего положения в стране. Доказательством этому была отвратительная демонстрация у ворот Марфо-Мариинской обители Великой княгини Елизаветы Феодоровны, а также и оскорбительные выкрики народа на Красной площади против Императрицы и проходимца - Распутина.

Генерал Данилов пишет,304 что события в Москве дали новый толчок тому течению, которое уже давно образовалось в среде Совета Министров, в среде его наиболее здравомыслящих членов. Это течение возглавлялось министром Земледелия А.В. Кривошеиным и поддерживалось министром Иностранных дел С.Д. Сазоновым.

Кривошеин составил подробный и обстоятельный доклад Государю, где говорил о необходимости правительству опереться на общественные силы.

С.Д. Сазонов знал,305 что как в народе, так и в Государственной Думе, возрастает возмущение против Военного министра Сухомлинова. Он попросил М. Палеолога одолжить ему письмо Сухомлинова - его ответ на запрос Военного департамента Франции в самом начале войны 1914 года. Франция тогда запрашивала Военного министра, нуждается ли русская армия в амуниции и хотела помочь в ее снабжении. Сухомлинов ответил, что Россия ни в чем не нуждается и вполне обеспечена амуницией на долгое время вперед.

Когда С.Д. Сазонов направился к Государю с докладом, он передал ему это письмо - ответ Сухомлинова.

Сазонов пишет, что он смотрел на лицо Императора, когда тот читал это письмо. Государь был поражен. Его лицо приняло мучительное выражение. Он ничего не знал о письме и всегда доверял Сухомлинову.

Вскоре после этого Сухомлинов был снят с поста Военного министра, и на его место назначен генерал А.А. Поливанов, что было встречено с большим удовлетворением в народных массах, а также и в Государственной Думе.

С.Д. Сазонов также неоднократно просил Государя снять обер-прокурора Сятейшего Синода Саблера и министра Внутренних дел Маклакова, указывая на их постоянные ошибки. Сазонов еще высказывался и против министра Юстиции И.Г. Щегловитого.

Вскоре Государь Император прибыл в Ставку и там, при поддержке Верховного Главнокомандующего Великого князя Николая Николаевича, сменил трех министров: министр Юстиции был заменен А.А. Хвостовым, министр Внутренних дел Маклаков должен был сдать свои дела князю Н.Б. Щербатову, а вместо Саблера обер-прокурором Святейшего Синода стал А.Д. Самарин, московский губернский Предводитель дворянства.

Генерал Данилов пишет,306 что, соглашаясь на эти назначения, Император поступался даже собственными симпатиями и симпатиями Императрицы. К примеру, Царская чета не любила генерала Поливанова за его близость к думским кругам; Самарин же представлялся лицом, готовым пойти на решительные меры по оздоровлению высшего церковного управления и по борьбе с распутинским влиянием.

Государыня Императрица была очень встревожена и в своих письмах Государю писала:307


Письмо №87 от 15/6/1915 г. (ст.ст.)

»…наш Друг (Распутин - Л.М.) к которому Аня (Вырубова - Л.М.) ездила прощаться, очень хотел знать, что правда, как будто бы также Самарин вместо Саблера, которого лучше не менять, прежде чем найти очень хорошего, чтобы заменить его; конечно, Самарин пойдет против нашего Друга и будет заступаться за епископов, которых мы не любим - он такой настоящий «москвич» и так узок… по поводу Самарина я гораздо более огорчена, я просто в отчаянии. Это именно один из … ханжеской клики Эллы (Вел. княгини Елизаветы Феодоровны - Л.М.), близкий друг Софии Ивановны Тютчевой.308 У меня есть серьезные основания не любить этого епископа Трифона,309 так как он всегда говорил и теперь говорит в армии против нашего Друга - теперь у нас опять начнутся истории против нашего Друга и все пойдет дурно. Я от всей глубины сердца и души надеюсь, что он (Самарин - Л.М.) не примет назначения - это бы означало влияние Эллы… И он против нас, раз он против Гр. (Григория)…»


Письмо №88 от 16/6/1915

»… На сердце такая тяжесть и такая грусть. Я всегда вспоминаю, что говорит наш Друг, и как часто мы не обращаем достаточного внимания на его слова.

Он был против твоей поездки в Ставку, потому что там тебя обхаживают и заставляют тебя делать вещи, которых лучше было не делать… Ты видишь, у меня абсолютно нет доверия к Николаше (Великий князь Николай Николаевич - Л.М.) - я знаю, что он далеко не умен и, так как он пошел против человека, посланного Богом (Распутина - Л.М.), его дела не могут быть угодны Богу, и его мнение не может быть правильно. Когда Гр. (Григорий) вчера слышал в городе, перед отъездом, что Самарин назначен, уже тогда вся публика это знала, он был в полном отчаянии, так как он в последний вечер, здесь проведенный, умолял тебя не менять Саблера сейчас и говорил, что скоро, может быть, найдется настоящий человек, а не московская банда, которая опутает нас, как паутина. Враги нашего Друга - наши собственные враги, и Щербатов, я уверена, будет с ними заодно… Я теперь вижу, почему Гр (Григорий) не хотел, чтобы ты туда ездил. Здесь я могла бы тебе помочь. Моего влияния боятся, Григорий так сказал, и Воейкова также, потому что они знают, что у меня упорная воля, и что я лучше других вижу их насквозь и помогу тебе быть твердым… Если только он (Самарин) примет назначение, Николаша постарается его обойти и восстановить против нашего Друга. Это его тактика! Умоляю тебя, при первой встрече с С. (Самариным), когда ты его увидишь, говори с ним очень твердо. Сделай это, дорогой мой, во имя России, над Россией не будет благословения, если ее повелитель допустит, чтобы человек, посланный Богом на помощь нам (Распутин - Л.М.), подвергался преследованиям…»


Из писем Государыни видно, что она была буквально околдована Распутиным и видела в нем Божьего посланца, а не темную силу, какой он был на самом деле. Императрице казалось, что этот «Божий человек» ночами молится за Государя, и не допускала даже и мысли о том, что он все ночи проводит в кутежах и любовных наслаждениях.

Распутин не хотел, чтобы Император ехал в Ставку. Он чувствовал, что там произойдут изменения в составе кабинета министров, чего он так боялся, а боялся он за свое будущее.

Протопресвитер Георгий Шавельский думает, что в удалении нежелательных министров сыграл большую роль Великий князь Николай Николаевич и князь В.Н. Орлов, который выдвинул кандидатуру Самарина на пост обер-прокурора Святейшего Синода.

Во время своего пребывания в Ставке, Государь созвал туда весь новый состав Совета Министров, с намерением координировать работу фронта с работой министров тыла.

Перед совещанием, в воскресенье 27-го июня, состоялось торжественное богослужение в походной церкви, устроенной в деревянном бараке. Генерал Данилов вспоминает, что тогда стоял прекрасный день, ярко блистало солнце, и у всех настроение было приподнятое; хотелось надеяться, что настанет лучшее будущее, и что застой уже закончился, и что все пойдет к лучшему с прибытием новых сил.

В переполненной церкви вдохновенно служил протопресвитер Георгий Шавельский вместе с несколькими военными священниками и иеромонахами, которые привезли из своих монастырей особо чтимые иконы. Среди них была одна, которая находилась среди русских войск во время Бородинского сражени Проникновенно пел небольшой мужской хор.

На левом клиросе стояли рядом Государь Император и Великий князь Николай Николаевич. Было умилительно видеть, как они оба усердно молились и клали поклоны.

А.Д. Самарин неохотно согласился быть обер-прокурором Святейшего Синода. Он сказал Государю:310

«Между Вами, Ваше Величество, и обер-прокурором в настоящее время существует средостение (Распутин), которое для меня делает невозможным исполнение по совести предлагаемой должности».

Император ответил, что желает, чтобы Самарин принял эту должность. Самарин согласилс Он не мог идти против воли Государ


Отец Георгий Шавельский, поговорив с Самариным, зашел к князю В. Орлову, и последний сообщил ему, что граф Фредерикс только что имел решительный разговор с Императором о Распутине и просил его удалить проходимца от двора. Государь обещал это исполнить.

Услышав такую радостную весть, отец Георгий поспешил к Верховному Главнокомандующему и рассказал ему все.

Николай Николаевич вскочил с места, бросиля к иконе Божией Матери, перекрестился и поцеловал ее, потом, неожиданно, лег на пол и сказал, смеясь:

«Хочется перекувырнуться от радости!»

Поднявшись, он взял шашку и быстро направился к Государю. Вернулся он минут через 15 и сказал присутствующим, что поблагодарил Императора в таких словах:

«Вы и не представляете, Ваше Величество, какое великое дело Вы решили сделать. Мы все любим Вас и готовы все сделать для Вас, но будем совершенно бессильны спасти Вас, если Вы сами не будете заботиться об этом».

Государь сделал вид, что не понял Великого князя и ответил: «Я сам рад, что уволил Саблера». Великий князь продолжал:

«С Государем можно работать: он поймет и согласится с разумными доводами. Но она… она всему виной…»

Государь в письме своей супруге, Императрице Александре Феодоровне, по поводу назначения Самарина на пост обер-прокурора Святейшего Синода, писал:311

Ставка 15/6/1915.

«Мое любимое, дорогое солнышко,

… Я говорил с Шавельским об организации в какой-то день по всей России Крестного хода.312 Он думает, что это очень хорошая идея, и предложил день 8-го июля (ст.ст.) - день явления иконы Божией Матери Казанской, который празднуется везде. Он посылает тебе свой глубокий поклон. Во время нашего разговора он упомянул Саблера, и сказал, что его необходимо заменить. Это замечательно, что все это понимают, и желают видеть чистого, благочестивого, с хорошими намерениями человека на его месте. Старый Горемыкин, и Кривошеий и Щербатов -все говорили мне то же самое и думают, что Самарин будет наилучшим человеком на этот пост. Я вспоминаю теперь, что около шести лет тому назад, Столыпин желал иметь его в своем Министерстве и говорил с ним с моего разрешения, но он отказалс Я позволил Горемыкину послать за ним (за Самариным - Л.М.) и предложить ему это назначение. Я знаю, что тебе это не понравится, потому что он москвич, но эти перемены должны быть произведены, и необходимо выбрать человека, имя которого известно всей нации, и кто всеми уважаем. Все смогут работать с таким человеком в Правительстве и все там будут единодушны, и это очевидно…»

На заседании Совета Министров под председательством Императора и при участии Великого князя Николая Николаевича и его близких сотрудников, было решено созвать в ближайшее время Государственную Думу. Так же Государь, в своем рескрипте на имя Горемыкина, говорил о созыве Особого Совещания, о призыве промышленности и общественных сил на общую борьбу с врагом.

Все в Ставке ликовали, но враги Верховного Главнокомандующего стали вести пересуды о растущем его влиянии. «Императрица все более настораживалась. Ей казалось, что намеренно убирали самых верных ее слуг…» - пишет отец Георгий Шавельский.

Государыня Императрица, как уже упоминалось, не любила Великого князя Николая Николаевича. И эта неприязнь к князю у нее усиливалась под влиянием Распутина. Об этом говорят ее письма:313


Письмо №35 от 22/1/1915.

»… Сидела с Аней (Вырубовой - Л.М. ), которая поправляетс Она просит меня сказать тебе то, что она позабыла сказать, когда была у тебя вчера, от имени нашего Друга (Распутина - Л.М. ): чтобы ты ни в каком случае не упомянул ни разу имени главнок. (Вел. кн. Николая Николаевича - Л.М. ) в Манифесте. Он должен быть обращен к народу исключительно от теб..»


Письмо №55 от 4/4/1915.

»….и если бы Николаша (Вел. кн. Николай Николаевич - Л.М.) что нибудь сказал Воейкову, как бы в форме жалобы, сейчас же положи этому конец и покажи, что ты хозяин… Хотя Н. (Николаша) так высоко поставлен, все же ты выше его. Нашего Друга, как и меня, одинаково поразило, что Н. составляет телеграммы, отвечает губернаторам и.т.д. в твоем стиле. Он должен быть проще, скромнее…»


Письмо №81 от 10/6/1915.

»… Поэтому наш Друг (Распутин -Л.М. ) боится твоего присутствия в Ставке, так как все приходят к тебе со своими объяснениями, и невольно ты им уступаешь, тогда как твое собственное чувство было как раз верно, но для них неподходяще. Вспомни, что ты долго царствовал и имеешь гораздо больше опыта, чем они. Н (Николаше) приходится думать только об армии и об успехе - ты несешь внутреннюю ответственность уже годами. Если он делает ошибки, -после войны он обратится в ничто, а тебе придется все опять исправлять. Нет, слушайся нашего Друга, верь Ему, у Него твой интерес и интерес России лежат близко к сердцу. Бог для чего же нибудь послал Его нам -только мы должны обращать больше внимания на то, что Он говорит. Его слова не легкомысленно сказаны. И очень важно, что мы имеем не только Его молитвы, но и Его совет…»


Письмо №82 от 11/6/1915.

»… Пожалуйста, мой ангел, заставь Н. (Николашу) смотреть твоими глазами. Не позволяй, чтобы кто либо из второго разряда был призван… пожалуйста, прислушивайся к Его совету (Распутина), когда Он высказывается так серьезно и не спит ночей из-за этого…»


Письмо №88 от 16/6/1915.

»… Говорил ли ты с Воейковым насчет Данилова, пожалуйста, сделай это - только не с… Орловым, который большой друг Н (Николаши) - они все время переписываются, когда ты здесь. В. (Воейков) это знает. Это не означает ничего хорошего. Он наверное негодует насчет посещения нашего дома Гр. (Григорием) и потому хочет отдалить тебя от него, увезти в Ставку. Если бы только они знали, как они вредят, вместо того, чтобы помогать тебе, все эти слепцы с их ненавистью к Гр. (Григорию)…»


Все письма Государыни Императрицы Александры Феодоровны своему Августейшему супругу, которые она писала с апреля 1914 года до конца 1916 года (всего ею было написано 404 письма), говорят о ее глубокой любви к Государю, к детям и к России. Она отдает всю себя заботам о своей Семье и раненым воинам. Страдания раненых она близко принимает к сердцу. Она часто ездит по разным городам, посещая госпитали. Она заботится о русских пленных в Германии, чтобы улучшить там их положение. Она возглавляет различные благотворительные комитеты. Государыня очень религиозна. Она каждый день, идя в свой лазарет работать или перед отъездом в другие места, идет в храм Знамения Божией Матери в Царском Селе, где ставит свечу и усердно молитс

Здесь хочется задать вопрос: какая из королев или императриц других стран когда-либо так работала для пользы своих ближних, как это делала наша Императрица? Большинство из них проводило время в развлечениях. А удовольствия для нашей Государыни не существовали. Она о них никогда и не думала.

О работе Императрицы Александры Феодоровны во время войны Ф. Винберг пишет:314

«Государын.. сама, насколько позволяло ее слабое, расшатанное здоровье, отдалась работе с той усидчивостью, вдумчивостью и щепетильной добросовестностью, которые вообще составляли отличительную особенность ее Величества и делали ее чужой и равнодушной среди мирской суеты светского угара, которым увлечено было большинство нашего петербургского общества, в клубах, театрах, на балах, обедах и ужинах, в пустых сплетнях и пересудах, а главным образом, в пошлом убивании времении за картами…»

Но отдавая честь громадным заслугам Государыни Императрицы, нельзя пройти мимо и ее недостатков. К примеру, мистицизм, который развился у нее до крайности.

Доказательством ее болезненного мистицизма являются некоторые ее письма:315


Письмо №88 от 16/6/1915.

»…. Я ненавижу быть в разлуке с тобой. Это для меня самое большое наказание, в такое время особенно. Наш первый Друг (Филипп) дал мне этот образ с колокольчиком, чтобы предупреждать меня насчет тех, которые неправедны, и чтобы не дать им приблизиться ко мне. Я его буду чувствовать и, таким образом, охраню тебя от них… Господь желает, чтобы твоя бедная женка тебе помогала. Гр. (Григорий) всегда так говорит и Mr. Ф. (Филипп) говорил также, и говорил, чтобы я тебя предупреждала вовремя, когда я знаю в чем дело. Ну, теперь я могу только молиться и страдать, и молить Бога, чтобы Он охранил тебя и руководил тобой… «


Письмо №117 от 19/9/1915.

»… Вчерашний мой образ от 1911 года с колокольчиком в самом деле помог мне почувствовать людей - сперва я не обращала достаточно внимания, не доверяла своему мнению. Но теперь я вижу, что образ и наш Друг (Распутин - Л.М.) помогли мне быстро узнавать людей. И колокольчик стал бы звонить, если бы они пришли с дурными намерениями и не позволил бы им подойти ко мне - вот Орлов, Джунк (Джунковский), Дрент (Дрентельн), которые так странно боятся меня, принадлежат к тем, за которыми надо особенно наблюдать…»


В этих письмах Императрица пишет о колокольчике, который оставил ей месье Филипп, шарлатан, оккультист, выдающий себя за «доктора душ» (см. главу 4-ю настоящей книги).

Почему духовники Государыни не объяснили ей, что пользоваться этим колокольчиком - идет вразрез с верованием нашей Православной Церкви, что это является грехом. Почему ей не было разъяснено, что ее «Друг», Григорий Распутин, не может являться духовным отцом и посланником Божиим, как думала Императрица? Почему ей не было сказано, что духовные отцы и настоящие старцы не живут семейной жизнью, как жил Распутин, а тем более - в распутстве; что они не напиваются допьяна, а живут в отдаленных монастырях, или в затворе, подальше от светского мира, от людей? Почему Государыне не сказали, что Распутин не имеет никакого права ни носить священнический наперсный крест, ни давать благословение. Впрочем, возможно, ей кто-то об этом и говорил, но она не придавала этому значения, уверенная в своей правоте.

Государыня Императрица пришла в Россию из чужой страны и из протестанства перешла в Православие. Она не могла знать всех правил и тонкостей нашего православного вероучени А по своему характеру Александра Феодоровна была властной и, вероятно, ее нелегко было переубедить в том, что она считала правильным.

Властность Государыни даже простиралась на Императора. По ее письмам видно, как она старалась диктовать Государю как и что ему делать.316


Письмо №55 от 4/4/1915.

»… Дорогой мой, будь решительней и уверенней в себе. Ты прекрасно знаешь, что следует делать, и, когда ты несогласен и правда ш твоей стороне, открыто выскажи свое мнение и заставь его перевесить чужие. Они должны лучше помнить, кто ты такой, и что им следует прежде всего обращаться к тебе. Твоя личность чарует каждого в отдельности, но я хочу, чтобы ты держал их в повиновении умом и опытом…»


Письмо №81 от 10/6/1915.

»… Если бы только ты мог бы быть строгим, мой дорогой, это так необходимо. Они должны слышать твой голос и видеть неудовольствие в твоих глазах. Они слишком привыкли к твоей мягкой, всепрощающей доброте.

Иногда даже тихо сказанное слово далеко доходит, но в такое время, какое мы сейчас переживаем, необходимо, чтобы послышался твой голос, громко звучащий протестом и упреком, когда они продолжают не повиноваться твоим приказаниям, когда они медлят в их выполнении. Они должны выучиться дрожать перед тобой. Ты помнишь, Мр. Ф. (Филипп) и Гр (Григорий) говорили то же самое. Ты должен просто приказать, чтобы то или другое было выполнено, не спрашивая, возможно ли это (ты ведь никогда не потребуешь ничего нелепого или безумного), - например, приказать, как во Франции, республике, чтобы те или другие заводы производили снаряды, патроны (если пушки или винтовки слишком сложная работа) - пусть большие заводы пошлют инструкторов. Там, где есть воля, там есть и способ осуществления, и они все должны понять, что ты настаиваешь на том, чтобы твое желание было быстро выполнено…»


Государь очень нежно и глубоко любил свою супругу. Повидимому, он и не замечал властного тона в ее письмах. Он иногда поддавался ее влиянию, но в важных вопросах у Императора была своя воля, свое решение.

Что касается Григория Распутина, вполне возможно, что он действовал на Государыню своим гипнозом, внушал ей то, что хотел. Своей гипнотической силой он успокаивал страдающего Цесаревича Алексея и морально страдающую мать - Императрицу. А что она душевно сильно страдала - это бесспорно. Об этом говорят ее письма:317


Письмо №89 от 17/6/1915.

»… Приходится переносить больше, чем сердце может вынести. Хотелось бы уснуть надолго….»


Письмо №94 от 22/6/1915.

»… Так иногда хотелось бы уснуть и проснуться тогда, когда все будет кончено - мир - внешний и внутренний - снова будет царствовать…»


Письмо №96 от 25/6/1915.

»… Боюсь, что я тебя сержу и волную моими письмами - но я одна в моих страданиях и тревоге и я не могу скрывать то, что считаю честным долгом сказать тебе…»


Письмо №98 ор 22/8/1915.

»…Я чувствую совершенное изнеможение и только с усилием держусь - пусть они не думают, что я падаю духом или боюсь -я уверена и спокойна…»


Письмо №124 от 16/9/1915.

»… Как хотелось бы вместе куда-нибудь улететь и обо всем забыть - по временам чувствуешь себя такой утомленной, мой дух бодр, но мне так противно все, что говорят…»


Письма Государыни Императрицы полны тревоги и нервозности. Она перескакивает с одной темы на другую. Чувствуется, как ее мысли летят. Она не может успокоитьс Одного министра предлагает заменить другим. Государыня мечетс Она ищет путей, чтобы помочь своему Царственному супругу; жаждет спасения России. Сколько моральных страданий она вынесла к концу своей жизни: заточение, издевательства стражи и, наконец, страшную смерть в подвале Ипатьевского дома. Палачи глумились над телами убитой Царской Семьи: раздели донага, рубили топорами, жгли огнем и лица разбили ударами прикладов, увезли в чащу леса и там бросили тела в яму, залив серной кислотой и засыпав землей. И вместо молитв над телами Царственных жертв раздавалась сатанинская брань изуверов-палачей…

Государыня Императрица несла свой крест смиренно, покоряясь во всем воле Божией. Теперь она прославлена вместе со всей Семьей Русской Православной Церковью за границей. Преклоним же колена и помолимся Ей и будем просить Ее молитв перед Богом о прощении русского народа, о спасении нашей Родины России.


Государь Император сдержал свое слово, данное в Ставке относительно Распутина. Он выслал его в Покровское.

Императрица была очень этим огорчена и обещала своему «Другу», что вернет его обратно после окончания заседаний Государственной Думы.

Распутин ответил обычной угрозой:318

«Помни, что я не нуждаюсь ни в Императоре ни в тебе. Если ты оставишь меня среди моих врагов - это меня не беспокоит. Я смогу с ними справитьс Демоны беспомощны предо мной… Но ни Император, ни ты ничего не сможете сделать без мен Если я не буду с вами, чтобы вас защищать, то скоро беда постигнет вашего сына!» (Пер. с англ.)

Немцы продолжали наступать быстрым темпом. Они стояли к северу от Ивангорода и угрожали Люблину.

Министр Иностранных дел Сазонов пришел к Морису Палеологу, очень встревоженный:319

«Ради Бога, заставьте ваше правительство дать нам винтовки! Разве можно ожидать, что наши солдаты будут воевать без винтовок?» (пер. с англ.)

Через несколько дней Сазонов получил через Палеолога ответ от французского правительства, что Франция не в состоянии помочь России.

Сазонов в отчаянии воскликнул, что этот отказ будет страшным ударом по русской армии.


Открытие Государственной Думы назначалось на 1-е августа 1915г., но уже за несколько дней до этого в Петроград стали съезжаться члены Думы. Отовсюду несся вопль русской души: «Россия в опасности!» Со всех концов страны и из всех слоев населения слышалась критика правительства, обвинения в коррупции и в немецком влиянии при дворе. Упоминалось имя Царицы и Распутина.320


31-го июля Государь Император присутствовал при спуске на воду крейсера «Бородино», построенного на верфи у реки Невы. Когда крейсер благополучно опустился на воду, лицо Государя осветилось радостью.

Народ восторженно встречал Императора. Он, проходя по верфи, останавливался и разговаривал с рабочими, пожимая им руки.321 Еще вчера, как пишет М. Палеолог, среди этих же самых рабочих наблюдалось революционное настроение, а сегодня, при виде Царя, эти люди мгновенно переменились. Они сейчас готовы были идти за ним хоть на смерть.

Заседание Государственной Думы прошло благополучно. Там все усилия были направлены к тому, чтобы создать крепкое большинство единомышленников. Удалось объединить несколько партий. Было решено, в виде пожелания, высказаться за создание ответственного министерства, и что должны быть призваны к власти люди, пользующиеся доверием страны.322

На следующий день, на закрытом заседании Думы, было вынесено решение привлечь к ответственности лиц, виновных в том, что русская армия не имела достаточно вооружени Был также принят закон об учреждении Особых Совещаний при министерствах: при Военном министре, при министрах Путей Сообщения, Торговли и Промышленности, Земледелия и при министре Внутренних дел. В этих Совещаниях должны были принять участие представители Думы и Государственного Совета, представители торговли и промышленности.

Через несколько дней Государь назначил Чрезвычайную Следственную комиссию для привлечения к ответственности лиц, виновных в тяжелом положении армии.


В середине августа Морис Палеолог был приглашен на обед в дом Великого князя Павла Александровича. Узнав об этом, Императрица послала туда Анну Вырубову, чтобы поговорить с Палеологом. Интересно описывает Палеолог эту встречу с Вырубовой.323

Пришла она на костылях, так как все еще не оправилась после железнодорожной катастрофы, где была тяжело ранена. Выглядела она располневшей и была одета как провинциалка.

После обеда Вырубова села рядом с Палеологом и сказала, что по поручению Императрицы хотела бы знать, что думает Палеолог о настоящем положении в России и о ее будущем.

Посол Франции ответил, что он верит в хорошее будущее потому, что недавно, по распоряжению Императора, было вынесено несколько исключительных постановлений и что доклады министров, прочитанные от имени Монарха на заседании Государственной Думы, вполне соответствуют его собственному мышлению.

Вырубова внимательно слушала и иногда повторяла слова Палеолога заикающимся и пониженным голосом, как будто хотела хорошо их запомнить. Сама она ничего не говорила, и Палеологу казалось что он разговаривает с фонографом.

Когда Вырубова уходила, М. Палеолог смотрел ей вслед: на ее густые волосы, узкую черепную коробку, толстую красную шею, влажную спину, на ее широкие бедра и громаду мясистого тела. Ему стало страшно при мысли, что такое посредственное существо, которое не имеет ни умственных ни физических достоинств - имеет влияние на судьбу России в такое ответственное врем

6-го августа пала Варшава, что явилось большим ударом для русских. Вскоре было потеряно Ковно.324 Одну крепость сдавали за другой. Россия теряла Польшу и все ее ресурсы.

Положение на фронте принимало размеры катастрофы, которая уже угрожала самой России.

Деревни страдали от постоянных поборов и реквизиций. На полях недоставало рабочих рук и лошадей. В городах жизнь вздорожала; начались беспорядки на железных дорогах из-за притока беженцев. Русское общество, такое неустойчивое, отличающееся крайностями, как в радости, так и в печали, высказывало самые мрачные предположения - так освещает положение в стране в середине 1915 года Пьер Жильяр.325 И в такое тяжелое время Государь Император решает стать во главе российских войск.

Императрица уже несколько месяцев побуждала Государя уволить Великого князя Николая Николаевича и занять его место. Но Государь все время противостоял ее настойчивым просьбам. Он знал о лойяльности к нему князя, верил в его военный талант и не хотел его обидеть. Теперь же, когда в руках немцев оказалась почти вся Польша и они шли к границам России, Император больше не колебалс

Пьер Жильяр записал интересный разговор с Государем, который имел место 16-го июля 1915 года. В этот день Жильяр гулял с Цесаревичем по парку Царского Села. Подошел Император. Сначала он рассказывал Наследнику о своем посещении Ставки, а потом обратился к Жильяру и сказал, что его очень угнетает пребывание в тылу; что здесь все, даже воздух, ослабляет энергию и парализует волю. Здесь заняты только интригами и везде разглашаются самые невероятные слухи. Здесь хитрят и преследуют свои корыстные цели, а там, на фронте - сражаются и умирают за свое отечество. На фронте стремятся к победе, все остальное там забыто и, несмотря на неудачи, все верят в скорые успехи. «Каждый человек, способный носить оружие, - сказал Император, - должен быть в армии». И что касается его, главы России, то он не может дождаться того момента, когда соединится со своими войсками.

Пьер Жильяр говорит, что Императрица сумела использовать пылкое желание Государя находиться в среде своей армии. Она смогла усыпить его беспокойство в отношении того, что ему придется оставить столицу - центр управления Россией. Государыня убеждала супруга удалить Николая Николаевича из Ставки, хотя Государь одно время думал оставить его при себе, как советника и помощника. Императрица, на основании «сведений», передаваемых ей Анной Вырубовой, была уверена, что Ставка является центром заговора, который имеет целью отделить ее от Императора и заточить в монастырь.

Жильяр пишет, что Государь уступил своей супруге только после того, когда уверился в том, что его обязанность, его долг - стать во главе российской армии. Он считал, что в это тяжелое время его присутствие вблизи фронта воодушевит воинов, которые пали духом из-за постоянных неудач, возвратит им уверенность и придаст им силы в борьбе с врагом.

О решении Государя взять на себя обязанности главнокомандующего М.В. Родзянко пишет,326 что вера в Великого князя Николая Николаевича стала колебатьс Нераспорядительность командного состава, отсутствие плана, безостановочное отступление наших войск - это доказывало бездарность начальника штаба генерала Янушкевича. Его давно надо было заменить генералом Алексеевым, который был начальником штаба у генерала Иванова во время нашего наступления в Галиции. Об этом имени говорили все, но Николай Николаевич не хотел расстаться с Янушкевичем.

Стали усиливаться слухи, что верховное главнокомандование хочет принять на себя сам Государь Император. Говорили также, что это является желанием Императрицы.

Родзянко утверждает, что в думских кругах и вообще в обществе удаление Великого князя считалось большой ошибкой. Все знали, что во время нахождения в Ставке Императора, внутренними делами станет распоряжаться Императрица. А против нее в народе, наряду с правдой, распространялись самые вздорные слухи.

М. В. Родзянко испросил у Государя аудиенцию и поехал к нему. Там он стал умолять Императора отказаться от мысли руководить войсками.

Между Родзянко и Государем произошел следующий разговор:

Государь:

«Я решил бесповоротно удалить Великого князя Николая Николаевича и стать самому во главе войск».

Родзянко:

» На кого Вы, Государь, поднимаете руку? Вы верховный судья, а если будут неудачи, кто будет Вас судить? Как можете Вы становиться в подобное положение и покидать столицу в такое время? Ведь, в случае неудач, опасность может угрожать и Вам, Государь, и всей династии».

Государь твердо заявил:

«Я знаю, пусть я погибну, но спасу Россию».

Министр Иностранных дел С.Д. Сазонов рассказывает,327 что Совет Министров сделал все возможное, чтобы убедить Государя не брать на себя верховного командовани 20-го августа 1915 г., на собрании министров, где присутствовал Император, все министры высказались за это: кто в более мягкой форме, кто в твердой.

О себе Сазонов пишет, что он говорил, что Высочайшее присутствие необходимо в центре страны - в столице; что функции главы государства - Императора - гораздо шире, чем функции верховного главнокомандующего. Они включают управление не только фронтом, но и тылом. Они охватывают всю систему национальной защиты, а также и военный флот. Тыл не может быть игнорирован за счет фронта, или наоборот. Ввиду этого, Сазонов просил Государя оставаться в центре администрации всего - в столице.

Сазонов также имел беседу с Государем наедине. Он ему говорил, что оставлять столицу - опасно; что это повлечет к усилению народного беспокойства и к усилению революционного брожения:

»… Я умолял его обратить внимание на факт, что его место не останется незанятым (во дворце), что, определенно, его займут лица, которые на это не имеют права, и это сделает положение в стране еще более сложным и запутанным, что повлечет за собой злоупотребления под прикрытием его (Императора) имени. Я не уточнял детали и не назвал имен, и в этом не было необходимости. Государь хорошо понял то, что не было сказано, и я видел, как неприятны были ему мои слова. Мне было больно сказать об опасной роли, которую Императрица начала играть с того времени, как Распутин стал обладателем ее воли и ума…» (пер. с англ.)

Совет Министров, за исключением председателя Горемыкина, который смотрел на все, как на пустяки, решил послать Государю коллективное письмо.

21-го августа министры, кроме Военного министра Поливанова, который не имел на это права, собрались на квартире у С.Д. Сазонова. Здесь А.Д. Самарин составил обращение к Императору следующего содержания:328

«Всемилостивейший Государь!

Не поставьте нам в вину наше смелое и откровенное обращение к Вам. - Поступить так нас обязывает верноподданнический долг, любовь к Родине и тревожное сознание грозного значения совершающихся ныне событий.

Вчера на заседании Совета Министров, под Вашим личным председательством, мы повергли перед Вами единодушную просьбу о том, чтобы Великий князь Николай Николаевич не был отстранен от участия в Верховном Командовании армией. Но мы опасаемся, что Вашему Императорскому Величеству не угодно было склониться на просьбу нашу и, смеем думать, всей верной Вам России.

Государь, еще раз осмеливаемся Вам высказать, что принятие Вами такого решения грозит, по нашему крайнему разумению, России, Вам и династии Вашей тяжелыми последствиями.

На том же заседании воочию сказалось коренное разномыслие между председателем Совета Министров и нами в оценке происходящих внутри страны событий и в установлении образа действий правительства.

Такое положение, во всякое время недопустимое, в настоящие дни гибельно.

Находясь в таких условиях мы теряем веру в возможность с сознанием пользы служить Вам и Родине».

Это письмо подписало восемь министров и оно было передано по назначению, но осталось без ответа.

Министры, подписавшие это обращение: П. Харитонов, А. Кривошеин, С. Сазонов, П. Барк, князь Н. Щербатов, А. Самарин, граф П. Игнатьев и князь В. Шаховской.

Великий князь Дмитрий Павлович, любимец Государя, как и большинство членов дома Романовых, был против того, чтобы Государь покидал столицу и ехал в Ставку. От решения Императора князь Дмитрий пришел в отчаяние. Он срочно взял отпуск и приехал с фронта, чтобы повидать Государ Дмитрий Павлович хотел упросить его хотя бы не отсылать от себя Николая Николаевича, а оставить в Ставке. Но Государь остался непреклонным. Он даже пошел дальше. По каким-то причинам он уволил из своей свиты безгранично преданного ему князя Владимира Орлова, ярого противника Распутина.

Теперь в свите Государя не осталось никого, кто бы мог противостоять этому злому гению Царской Семьи и России.

О принятии Государем на себя верховного командования, Ф. Винберг пишет:329

»… Государь Император счел необходимым принять на себя тяготы и ответственность по званию и должности Верховного Главнокомандующего.

Момент, как должен согласиться каждый, был выбран Самодержцем Всероссийским не из благоприятных для личного самолюбия, и для каких либо соображений о прославлении своего имени. Государь принимал на себя высшее руководство своими армиями именно тогда, когда наш военный престиж упал очень низко и в глазах противников, и в ревнивом, обеспокоенном мнении бывших союзников наших. Государю предстоял не блеск триумфальных шествий и благодарных восторгов толпы за успехи и победы русского оружия, но тяжелый труд в условиях почти безнадежных и безрадостных, среди всеобщего брожения, уже чреватого грозными предостережениями.

Принять при таких условиях на себя бремя главного командования было великим подвигом самоотвержения, которое не сумел оценить русский народ, но оценит беспристрастная история».

Перед тем как отбыть в Ставку, Государь с супругой поехали в Петроград, чтобы помолиться у великих святынь. Их видели в автомобиле. Лица у Царственных особ были сосредоточены и серьезны. Сначала они направились в Петропавловский собор, где коленопреклоненно молились у гробниц Императоров: Александра I, Николая I, Александра II, и Александра III. Государь испрашивал благословения у своих царственных предков на этот решительный шаг - встать во главе своей армии.

Из Петропавловского собора Император с Императрицей поехали в часовню дома Петра Великого, и там молились у чудотворного образа Христа Спасител Оттуда они проследовали в Казанский собор, где долго стояли на коленях, погруженные в молитву, у всероссийской святыни - Казанской иконы Божией Матери.

5-го сентября Государь Император выехал в Ставку, которая была перемещена из Барановичей в Могилев, чтобы занять место Великого князя Николая Николаевича.

Военный министр Поливанов передал Великому князю приказ Государя о его смещении и назначении на Кавказ. Николай Николаевич принял это очень спокойно, даже перекрестилс

О роли Григория Распутина в увольнении Великого князя находим в воспоминаниях его личного секретаря Аарона Симановича.330

Симанович пишет, что политика Николая Николаевича становилась угрожающей для евреев и вызывала среди них большое волнение.

Представители еврейства собрались на квартире адвоката Слиозберга, куда был приглашен и Распутин. Они встретили его очень торжественно, с почестями. Евреи рассказали ему о преследовании их Великим князем, а также и другими сановниками- антисемитами. Этот рассказ евреев очень тронул Распутина и он обещал им помочь. Он сказал, что Николай Николаевич будет отстранен от должности Главнокомандующего русской армии в течение десяти дней, и что «тогда Царь возьмет на себя командование армией, - продолжал Распутин, - и мы сможем, может быть, сделать что-нибудь для евреев».

Еврейские делегаты были потрясены этим обещанием. Тогда Симанович предложил им преподнести Распутину подарок в сто тысяч рублей, что и было одобрено.

В один из последующих дней Симанович заметил, что Распутин ничего не ест, а только пьет мадеру. Он часто вскакивал, как будто хотел поймать кого-то, грозил кулаком и вскрикивал:

» Я ему покажу!»

Распутин находился в каком-то особом состоянии и был погружен в себя целый день. Вечером пошел в баню. Когда вернулся, то имел утомленый вид и молчал.

Симанович и раньше замечал в Распутине такое состояние и распорядился, чтобы в тот вечер никого не принимали.

Молча, ни на кого не глядя, Распутин прошел в свою рабочую комнату и что-то написал на записке. Потом направился в спальню, засунул записку под подушку и лег спать.

Симанович замечал, как Распутин делал то же самое и раньше, и когда он его спрашивал, то Распутин говорил, что пишет на записке свои желания и они исполняютс

На следующее утро Распутин вышел довольный. В руках у него была записка, которую он растер пальцами в мелкие кусочки и выбросил.

Из дальнейшего повествования Симановича известно, что это колдовство касалось удаления Великого князя Николая Николаевича из Ставки и назначения его на Кавказ.

Николай Николаевич знал, что Распутин его ненавидит и приложит все усилия, чтобы восстановить против него Царскую чету. Теперь, после своего увольнения, Великий князь, по словам протопресвитера Шавельского, сказал ему, что Распутин открыто везде хвастает:331

» Я утопил Верховного!»

Воспоминания Аарона Симановича неоспоримо подтверждают, что Григорий Распутин занимался колдовстом, т.е. черной магией. Он не раз говорил своему секретарю, что обладает особой силой, при помощи которой может достигнуть всего, вплоть до спасения своей жизни. Эту силу Симанович испытал даже на себе. Он был страстным игроком и основал несколько карточных клубов. Однажды он так увлекся, что провел в своем клубе трое суток. Он проиграл много денег и не мог отыгратьс В это время он потребовался Распутину по важному делу. Узнав, почему его секретарь так долго отсутствовал, Распутин пригласил его за стол и сказал повелительно:

«Садись, теперь выпьем!»

Сказав это, он принес бутылку вина, налил два стакана и дал Симановичу пить из своего. Затем Распутин смешал вино в обоих стаканах и они оба снова стали пить. Потом, после некоторого молчания, Распутин заявил Симановичу, что тот больше никогда не будет играть, что этому конец. Говоря это, Распутин не отрываясь напряженно смотрел ему в глаза. Симанович все это время испытывал какое-то неприятное, странное чувство. И действительно, после этого он до смерти Распутина больше не играл, хотя и остался владельцем карточных домов.

Примечания:



3

Любовь Миллер «Святая Мученица Российская Великая княгиня Елизавета Феодоровна». Изд. «Посев», Германия, 1988, с.63.



30

Дневник Императора Николая II, с. 141.



31

Дневник Императора Николая II, с. 188.



32

В двадцатом веке годовщина коронации была не 26-го мая, а 27-го. Был прибавлен еще один день к дате старого стил



33

Ian Vorres «The Last Grand-Duchess», Her Imperial Highness Grand Duchess Оlga Alexandrovna. Hutchinson of London, 1964, с 119.



304

Ю.Н. Данилов «Великий князь Николай Николаевич», сс. 204,205.



305

Serge Sazonov «Fateful Years», 1909-1916, сс. 286-289.



306

Ю.Н. Данилов «Великий князь Николай Николаевич», с. 207.



307

Письма Императрицы Александры Феодоровны к Императору Николаю II, книгоиздательство «Слово», Берлин, 1922, том I, сс. 131-134.



308

С.И. Тютчева, внучка поэта, бывшая воспитательница Великих княжен, оставившая службу из-за несогласия с Императрицей по поводу Г. Распутина.



309

Епископ Трифон, в миру князь Туркестанов, сторонник Великой княгини Елизаветы Феодоровны и ярый противник Распутина.



310

О. Георгий Шавельский «Воспоминания последнего протопресвитера русской армии и флота», том I, сс. 291-294.



311

The letters of the Tsar to the Tsaritsa, 1914-1917. R. Clay & Sons, Ltd. Great Britain, 1929, сс. 59, 60. (Русский текст писем дается в переводе с англ. - Л. Миллер).



312

Государыня Императрица выразила желание, чтобы в один из ближайших подходящих дней по всей России было устроено всенародное моление о даровании русским победы. Государь, по совету протопресвитера Георгия Шавельского, назначил этим днем - день явления чтимой всем русским народом иконы Божией Матери Казанской.



313

Письма Императрицы Александры Феодоровны к Императору Николаю II, том I, сс. 56,84,118,120,137.



314

Ф. Винберг «Крестный путь», с. 68.



315

Письма Императрицы Александры Феодоровны к Императору Николаю И, том I, сс. 135,216.



316

Письма Императрицы Александры Феодоровны к Императору Николаю II, том I, сс. 84,117.



317

Письма Императрицы Александры Феодоровны к Императору Николаю II, том I, сс. 139,149,153,160,240.



318

Maurice Paleologue «An Ambassador's memoirs», том II, с. 35.



319

Maurice Paleologue «An Ambassador's memoirs», том II, сс. 36, 40.



320

Там же с. 38.



321

Там же,с. 39



322

М. В. Родзянко «Крушение Империи», сс. 101,102.



323

Maurice Paleologue «An Ambassador's memoirs», том II, сс. 49-51.



324

Отец Георгий Шавельский пишет в своей книге «Воспоминания», том I, с. 300, что когда Великий князь Николай Николаевич узнал о падении Ковно, он рыдал.



325

Пьер Жильяр «Тринадцать лет при русском дворе», сс. 117-119.



326

М. В. Родзянко «Крушение Империи», сс. 103, 104.



327

Serge Sazonov «Fateful Years», 1909-1916, сс. 291, 292.



328

Русский текст письма приводится из книги Ю.Н. Данилова « Великий князь Николай Николаевич», с. 267.



329

Ф.Винберг «Крестный путь «, с. 129.



330

Аарон Симанович «Распутин и евреи», главы: «Распутин обещает увольнение Николая Николаевича» и «Сила Распутина», сс. 73-81.



331

О. Георгий Шавельский «Воспоминания последнего протопресвитера русской армии и флота», том I, с. 313.
 

Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх