|
||||
|
|
Глава 13Бумаги Иисуса В тот январский день в кибуце Калия было жарко, и все будто уснуло – несмотря на то, что в этой местности январь считается самым холодным месяцем. На протяжении нескольких лет этот сельскохозяйственный кибуц, расположенный неподалеку от Мертвого моря, становился базой для археологической экспедиции Калифорнийского университета под руководством профессора Роберта Эйзенмана, заведующего кафедрой религиоведения. Мы надеялись найти новые свитки рукописей Мертвого моря. Но сначала нужно было методически обследовать все пещеры в протянувшихся на несколько миль почти вертикальных скалах, высота которых доходила до двенадцати сотен футов над плоским берегом моря. Мы остановились в домиках мотеля, построенного жителями кибуца, чтобы извлекать прибыль из потока туристов, которых привлекали древние развалины Кумрана на соседнем склоне – каменные руины, ставшие знаменитыми в 1347 году после открытия рукописей Мертвого моря. Члены кибуца Калия управляли мотелем, а также обслуживали ресторан и книжный магазин у входа; прохлада кондиционера в них неизбежно влекла к себе любого посетителя. Наш рабочий день начинался рано, а заканчивался в полдень, потому что даже в это время года после обеда становилось слишком жарко. Мы возвращались в кибуц и обедали вместе со всеми членами коммуны в одной большой столовой. После этого мы удалялись в мотель, чтобы проанализировать сделанные за день находки, почистить и привести в порядок оборудование или, когда жара с падет, до захода солнца побродить по окрестностям в тишине пустыни, неспешно разглядывая каменные развалины, глиняные черепки, наблюдая за мелкими животными и птицами. Но после наступления темноты соображения безопасности требовали вернуться под защиту ограждения и вооруженных патрулей кибуца. Как-никак это была граница. Каждый сезон нам приходилось переживать как минимум одну тревогу. В этот раз мы читали лекцию, когда в комнату ворвался патруль и напряженным шепотом скомандовал: «Выключите весь свет. Ложитесь на пол». На территорию кибуца проникли чужаки – доказательством тому служила маленькая лодка, на которой они пересекли Мертвое море. За день до этого житель соседнего кибуца потерял ногу, подорвавшись на мине. В тот самый день, 17 января 1992 года, руководитель экспедиции Роберт Эйзенман поехал в Иерусалим – это примерно сорок миль – на встречу с израильским археологом. Я сидел на невысокой стене и беседовал с библеистом Джеймсом Табором, который занимал должность приглашенного профессора в университете Северной Каролины и специализировался на изучении Нового Завета, а также с аспирантом из Калифорнии Деннисом Уолкером. Остальные участники экспедиции отдыхали или тихо беседовали, разбившись на мелкие группы. Нашу идиллию нарушили два одетых с иголочки израильтянина, их окружала аура едва сдерживаемого самодовольства, присущего чиновникам. В руках у них были папки документов, что вызывало подозрение. В Израиле стремление регламентировать все стороны жизни переходит в паранойю. Кипа официальных документов всегда сулит неприятности. Я услышал краткий обмен репликами. – Профессор Эйзенман здесь? – Нет. – Когда он вернется? – Позже, – последовал осторожный ответ. Проблемы? Но откуда? Мы думали, что монополия на рукописи Мертвого моря, сохранявшаяся почти сорок лет, была разрушена два месяца назад, когда библиотека Хантингтона в Калифорнии решила сделать доступными для ученых полный комплект снимков рукописей Мертвого моря, находившийся в их распоряжении. Эйзенман был первым, кто обратился в библиотеку в тот день. Совершенно очевидно, что за внешними событиями стояла борьба влиятельных сил, стремившихся использовать любой шанс, чтобы получить права на все материалы, связанные с рукописями Мертвого моря. Эти манускрипты, возраст которых составлял около двух тысяч лет, открывали реальность, неприятную и для иудаизма и для христианства, которую долго прятали от всех и которой манипулировала небольшая группа ученых. Первые рукописи Мертвого моря были обнаружены в 1947 году. История эта так до конца и не выяснена, поскольку молодой бедуинский пастух по имени Мохаммед ад-Диб, который нашел их, возможно, не только пас коз – события, приведшие его в район Кумрана, скрыты завесой тайны. Однако, как мы уже отмечали выше, рассказанная им история чрезвычайно проста: он искал отбившуюся от стада козу среди скал и вади, когда заметил вход в пещеру. Затем он бросил в пещеру камень, надеясь услышать блеяние козы, но вместо этого раздался звон разбитой посуды. Мохаммед забрался в пещеру, чтобы посмотреть, что там такое. Он нашел несколько запечатанных глиняных кувшинов высотой около двух футов; часть кувшинов была разбита. Считается, что в пещере было не меньше восьми кувшинов, хотя точно этого не знает никто. Внутри каждого кувшина находились кожаные свитки с текстом на древнем языке. Пастух признался, что взял как минимум семь свитков. Известно, что властям были переданы и другие СВИТКИ, но мы даже не представляем, сколько их было всего. По оценкам археологов, глиняных черепков в пещере хватило бы на сорок кувшинов. Но мы не можем сказать, как давно они были разбиты и находились ли внутри свитки, впоследствии уничтоженные или спрятанные в другом месте для перепродажи. Первая находка – в списке рукописей Мертвого моря ее обозначают как пещера № 1 – дала семь более или менее полных рукописей, а также фрагменты еще двадцати одного текста. Неизвестно, почему одни манускрипты оказались поврежденными, а другие остались целыми. Объяснение может быть чрезвычайно простым: кувшины разбивались камнями, падавшими со свода пещеры, а выпавшие из них свитки растащили дикие животные. Я видел более двухсот пещер в этих местах и могу подтвердить, что камнепад в них случается довольно часто и что вокруг полно диких зверей, например шакалов. Бедуинский пастух передал свитки Халил Искандер Шахину, известному также как Кандо, торговцу древностями, державшему лавку в Вифлееме. Он был хорошо известен на черном рынке, и, по слухам, сам отправился в пещеру и извлек оттуда другие тексты и фрагменты. В апреле 1947 года один из свитков попал к митрополиту Сирийской православной якобитской церкви, резиденция которого расположена на территории монастыря Св. Марка в Иерусалиме. Митрополит не смог прочесть его, но понял, что это очень древний и ценный документ. Он купил четыре свитка, а три остальных были проданы кому-то еще. Митрополит показал принадлежащие ему рукописи одному из сотрудников министерства древностей, а затем ученому из Иерусалимской библейской археологической школы, которая находилась под управлением ордена доминиканцев и которой с 1945 года руководил отец Ролан де Во. Оба полагали, что тексты были написаны не очень давно, а еще один специалист из библейской археологической школы предупредил митрополита о большом количестве подделок у так называемых торговцев древностями. Вскоре после этого о рукописях узнал профессор Эли-зер Сукеник, заведующий кафедрой археологии Еврейского университета Иерусалима, и ему удалось посмотреть на них. После нескольких неудачных попыток приобрести все свитки Сукеник смог купить три рукописи, не попавшие к митрополиту. В конце 1947 года у профессора оказались Свиток Исайи, Свиток Войны и Благодарственные Гимны. Однако четыре свитка, которые приобрел митрополит – еще одна Книга Исайи, Комментарии к Книге пророка Аввакума, Устав Общины и апокрифическая Книга Бытия на арамейском языке – ему получить не удалось. Три свитка, купленные профессором Сукеником, были опубликованы израильтянами в 1955–1956 гг. Митрополит связался с Американским институтом археологии в Иерусалиме и в начале 1948 года предложил рукописи этому учреждению. Кроме того, он разрешил сделать фотографии трех манускриптов и выпустить факсимильное издание в надежде, что стоимость их увеличится. Снимки были сделаны в марте 1948 года. В 1949 году закончилась первая арабо-израильская война, и по условиям договора о прекращении огня Кумран перешел к Палестине. 24 апреля 1950 года Палестина официально вошла в состав Иордании. Теперь разрешение на дальнейшие исследования выдавало иорданское министерство древностей и его директор Джеральд Ланкастер Хардинг. Однако митрополит уже вывез рукописи в Соединенные Штаты, где в 1949 году была устроена выставка. Одновременно их выставили на продажу. В конце концов в 1954 году благодаря усилиям Игадя Ядииа, сына профессора Сукеника, рукописи были приобретены израильским правительством. Сегодня все семь манускриптов – а также восьмой, Храмовый свиток, приобретенный в 1967 году, – выставлены в Иерусалиме в Храме книги. Поначалу рукописи не произвели большого впечатления на ученых. Одни подозревали, что это подделка, другие известные специалисты считали их относительно новыми. В 1949 году профессор Годфри Драйвер из Оксфорда датировал их шестым или седьмым веком н. э., а через год скорректировал датировку на 200–500 гг. до н. э. – но все же после иудео-христианского периода. Другой ученый из Манчестерского университета пришел к выводу, что манускрипты были написаны в одиннадцатом веке. Часть ученых впадала в другую крайность; так, отец Ролан де Во, директор Иерусалимской библейской археологической школы, считал, что рукописи относятся к дохристианской эпохе. Он датировал кувшины и найденные в них рукописи эллинистическим периодом, предшествовавшим римскому господству над Египтом и Иудеей – то есть началом первого века до н. э. [444] В конце января 1949 года два офицера иорданской армии нашли пещеру, из которой были извлечены рукописи. 5 марта того же года Ролан де Во и Джеральд Ланкастер Хардинг провели раскопки в пещере. Они обнаружили обрывки ткани, глиняные черепки и маленькие фрагменты рукописей, принадлежащие двадцати одному тексту. События развивались медленно. Раскопки были увлекательными, но не выявили почти ничего – или совсем ничего, – что могло бы встревожить Церковь. Но вскоре все изменилось. К концу 1949 года все рукописи оказались в руках израильтян или американцев. Но события развивались согласно собственной логике и вскоре вышли из-под контроля. В начале 1950 года появился первый том публикаций Американского института восточных исследований под названием «The Dead Sea Scrolls of St. Marks Monastery». Книга содержала фотографии и транслитерацию Свитка Исайи и Комментариев к Книге пророка Аввакума – в настоящее время она известна как пешер Хаббакук. В рукописях Мертвого моря термин пешер обычно используется для обозначения интерпретации древнего текста членами кумранской общины – особенно в отношении «последних дней», когда враг будет повержен и во главе Израиля встанет царь из рода Давида. Изучая интерпретацию текстов Ветхого Завета, ученые могут сделать вывод об идеологии и мышлении этой религиозной группы. Специалисты со всего мира приступили к изучению содержания рукописей Мертвого моря и особенно тех, которые относились к категории пешер, выдвигая собственные гипотезы относительно авторов этих текстов, а также относительно их смысла. Параллели с христианством были неизбежны. Первый шок случился 26 мая 1950 года, когда Андре Дюпон-Соммер, профессор кафедры древнееврейского языка в Сорбонне, прочитал публичную лекцию о «пешере Хаббакук» в Академии надписей и изящной словесности. Лекция произвела настоящий фурор. Дюпон-Соммер проник в самое сердце запретной территории: он открыто и публично связал рукописи Мертвого моря с христианством. Многие были обескуражены тем, что они восприняли как вызов вере, другие пришли в ярость и не замедлили высказать свое возмущение. Гипотеза Дюпон-Соммера заключалась в том, что Комментарии к Книге пророка Аввакума были написаны в раннехристианский период, что эти манускрипты были спрятаны во время войны 66–70 гг. н. э., что кумранская община – они были озабочены соблюдением «нового завета»[445] – была общиной ессеев, о которых писал Иосиф Флавий, и что руководитель общины, имя которого не называется и который был известен как «Учитель Праведности», считался богом, и после смерти от рук врагов он воскрес из мертвых. Дюпон-Соммер был поражен сходством Иисуса и Учителя Праведности, которого он считал прототипом Иисуса. Создавалось впечатление, что он покушается на саму идею уникальности Иисуса. Суммируя свои выводы в книге, опубликованной в этом же году, Дюпон-Соммер писал:
Дюпон-Соммер не только поставил под сомнение уникальность Иисуса, но и предположил, что и он, и само христианство имеют иудаистские корни:
Реакция Ватикана указывала на то, что церковные власти встревожены и собирают силы для ответного удара. А силы эти были весьма значительными. Несмотря на то, что инквизиция больше не сжигала людей на костре, в задачу Священной Канцелярии по-прежнему входила защита церковных догматов – любой ценой. Как упоминалось выше, в 1902 году папа Лев ХШ создал Папскую библейскую комиссию, которая должна была надзирать за работой теологов и направлять ее. Особую неприязнь у нее вызывал модернизм – работы ученых, группировавшихся вокруг семинарии Сен-Сюльпис в Париже, прежде чем в конце девятнадцатого века это течение не было официально осуждено. Папская библейская комиссия предоставляла экспертов – «консультантов» – для Священной Канцелярии. Это была первая линия обороны против нападок на веру. Одна из ее важнейших функций заключалась в установлении и объявлении «правильного толкования… священных книг».[448] То есть это был «центр лжи» Ватикана. Библейская комиссия и Священная Канцелярия считались двумя независимыми учреждениями, но это была иллюзия; обычно ими руководили одни и те же люди. Близость этих двух учреждений была официально подтверждена в 1971 году, когда Папскую библейскую комиссию подчинили главе инквизиции, переменившей свое название на вполне невинное – «Священная конгрегация доктрины веры». Руководство обеих организаций располагалось в Риме, в одном и том же здании. В 1981 году главой их – «великим инквизитором» – назначили кардинала Ратцингера. В 2005 году, как нам известно, он был избран папой. В 1951 году усилилось противодействие ученым, которые связывали рукописи Мертвого моря с христианством: для тех, кто отстаивал уникальность и божественность Иисуса, ставка была слишком велика. В феврале этого года появилась статья известного ученого иезуита в научном издании ордена иезуитов. Его позиция была ясна: он «встревожен тем, что несло угрозу доктрине уникальности Иисуса».[449] Примерно в это же время Церкви был нанесен очередной удар, который еще больше встревожил католических богословов. При раскопках в пещере № 1, проведенных Джеральдом Ланкастером Хардингом и отцом де Во, были найдены фрагменты ткани. Один из фрагментов отправили для исследования в Соединенные Штаты, и радиоуглеродный анализ позволил установить дату: 33 г. н. э. плюс минус двести лет – то есть период с конца второго века до н. э. до начала третьего века н. э.[450] Это значит, что манускрипты вполне могли быть написаны в христианскую эпоху. С этой информацией Церкви нужно было что-то делать. В 1951 году отец де Во, который пытался установить контроль над всем, что касалось рукописей, опубликовал в журнале «Revue Biblique» – который сам же и редактировал – резко отрицательный отзыв на лекцию и книгу Дюпон-Соммера. Де Во даже не пытался скрыть сарказм:
Однако отец де Во сам часто ошибался, и в его статье есть одна серьезная ошибка. В качестве аргумента против теории Дюпон-Соммера он выдвигает «факт», что «компетентные археологи, видевшие кувшины, в которых хранились рукописи, датируют их концом эллинистического периода, до прихода римлян в Палестину». Это утверждение отца де Во, как и многие другие, оказалось не соответствующим действительности, и он был вынужден дезавуировать его. Тем не менее ему удалось добыть «первые очки» в стычках, которые скоро превратятся в серьезную битву. В конце 1951 года отец де Во и Джеральд Ланкастер Хардинг приступили к раскопкам на развалинах Кумрана. Здесь их ждало новое потрясение: все найденные монеты, которые удалось идентифицировать, относились к периоду окончания иудейской войны 70 г. н. э. – то есть к началу христианской эры.[452] Кроме того, в полу одной из комнат они нашли точно такой же кувшин, как и те, в которых хранились рукописи из пещеры № 1.[453] Все эти находки свидетельствовали, что и Кумран, и рукописи относятся к христианской эпохе. Затем, в сентябре 1952 года, появился бедуин с картонными коробками, заполненными фрагментами рукописей. Бедуин нашел пещеру № 4. Из нее извлекли тысячи фрагментов, принадлежавших примерно восьмистам разным текстам. Но все эти фрагменты были маленькими – очень маленькими. И ни одного целого манускрипта. Предстояло соединить, а затем перевести такое огромное количество фрагментов, что одному человеку такая задача была не по плечу. Требовалось собрать специальную группу из ученых, чтобы восстановить, перевести и опубликовать весь найденный материал. У отца де Во появилась возможность хотя бы отчасти восстановить контроль над текстами. В 1953 году была сформирована небольшая международная группа ученых для работы с текстами. Руководил группой отец де Во, а все работы велись под эгидой Иерусалимской библейской археологической школы. После того как группу почти сразу же покинул немецкий ученый, в ее составе осталось пять человек: четыре католических священника и монсеньор Патрик Скехан, профессор Американского католического университета в Вашингтоне, впоследствии директор Американской школы восточных исследований и член Папской библейской комиссии. Ему приписывают следующие слова:
Совершенно очевидно, что его нельзя назвать бескомпромиссным защитником научной объективности. Рукописи хранились в палестинском археологическом музее, который впоследствии был переименован в Рокфеллеровский музей. Директором Рокфеллеровского музея стал отец Ролан де Во. В 1955 году отец де Во стал членом Папской библейской комиссии. Как глава Иерусалимской библейской археологической школы он был влиятельной фигурой в библейской археологии. И действительно, после него каждый из директоров Иерусалимской библейской археологической школы становился членом Папской библейской комиссии. Де Во издавал журнал «Revue Biblique», который считался печатным органом Иерусалимской библейской археологической школы и был посвящен научным и археологическим исследованиям, имеющим отношение к Библии. «Revue Biblique» также доминировал в новом журнале «Revue de Qumran», материалы которого были посвящены рукописям Мертвого моря. В 1956 году вышел новый перевод католической Библии, получивший название «Иерусалимской Библии», главным редактором которой тоже был отец де Во. Он также выпустил объемный труд, посвященный истории древнего Израиля, рукописям Мертвого моря и раскопкам, которые он проводил в Кумране. Отец де Во был очень влиятельным человеком. Избранные ученые, допущенные к рукописям, тщательно охраняли их, позволяя работать с ними только тем, кто имел «разрешение». Но затем разразился скандал. В то время, как одни ученые, в частности, Джон Аллегро, довольно быстро опубликовали свои тексты, другие медлили с публикацией. Прошло сорок лет, а многие важные рукописи все еще оставались неопубликованными. В научных кругах усиливалось подозрение, что католические богословы придерживают материал, ставящий под сомнение уникальность Иисуса. У английского члена международной команды, Джона Аллегро, имелись свои подозрения. Узнав, что отец де Во и другие члены группы решили опубликовать открытое письмо в «The Times» с нападками на его интерпретацию рукописей – беспрецедентный поступок, – Джон Аллегро в марте 1956 года отправил отцу де Во письмо с предупреждением.
Однако отец де Во и его сторонники проигнорировали предупреждение и публично выступили против Аллегро, пытаясь дискредитировать его. Они не собирались прощать ему независимость… Им требовалось сохранить контроль над рукописями Мертвого моря. С их точки зрения, это было разумно. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на текст «Сын Божий». Жарким июльским днем 1958 года к исследователям попал новый текст; он был написан на арамейском языке и принадлежал к свиткам из пещеры № 4. Один из присутствовавших при этом специалистов, священник-иезуит Джозеф Фицмайер, в настоящее время профессор библеистики в Американском католическом университете и консультант Папской, библейской комиссии, рассказал мне, что им удалось прочесть текст буквально на следующее утро. Следует пояснить: 10 июля 1958 года специалисты из международной группы знали, что у них оказался фрагмент текста, где речь шла о человеке, «которого будут называть сыном Божьим».[455] До сих пор ведутся споры, поддерживал ли этот человек священников-садокидов из Кумрана или нет, но это не имеет особого значения. Важно другое: титул «сын Божий», который, как считалось прежде, в иудаистском мире использовался только по отношению к Иисусу, существовал и раньше. Естественно, это противоречило официальной доктрине. Католические богословы изо всех сил старались сохранить дистанцию между рукописями Мертвого моря и христианством, и опубликование этого текста показало бы всю слабость их аргументации. Поэтому они сделали все что могли: на протяжении многих лет скрывали текст. Само его существование было тайной. В конце концов отвечавший за него ученый – отец Джозеф Милик – упомянул о нем в своей лекции, прочитанной в 1972 году. В 1990 году текст попал в популярный журнал «Віblісаl Archaeology Review» и был опубликован. Это случилось через тридцать два года после его появления и перевода. При невозможности принять радикальные меры, например уничтожить текст, оставалось лишь тянуть время. Тактика задержек исчерпала себя в 1991 году, когда Калифорнийская библиотека Хантингтона опубликовала полный комплект фотографий рукописей Мертвого моря. Затем ее примеру последовали другие учреждения во всем мире, опубликовав фотографии, которые были переданы им на хранение. Люди, стремившиеся сохранить контроль над рукописями Мертвого моря, после потери контроля над исходным материалом были вынуждены сосредоточиться на интерпретации содержания манускриптов. Эти попытки не прекращаются и по сей день. Можно не сомневаться, что Ватикан обеспокоен. Отрицание уникальности и божественности Иисуса – это очень серьезно. Косвенным образом политика Ватикана, не выпускавшего рукописи из своих рук, заставила остальных искать объяснения в других местах. Но сначала требовалось опровергнуть некоторые ошибочные выводы отца де Во. Так, например, в период монопольного обладания текстами он пришел к убеждению, что кумранская община представляла собой нечто вроде монастыря с «трапезной», где ели монахи, и «скриптори-ем», где работали весен, авторы рукописей. Эта модель определила все последующие интерпретации – а также раскопки. Однако дальнейшие исследования заставили сомневаться в том, что свитки вообще были написаны в Кумране. Скорее всего, их привезли из Иерусалима и спрятали в пещерах. Поскольку отец де Во не оставил отчета о раскопках, работавшие с его записями археологи пришли к заключению, что Кумран был, скорее всего, не изолированным монастырем, а центром сельскохозяйственного производства – возможно, он специализировался на производстве ароматических масел. Судя по всему, отец де Во принял вертикальные пласты слежавшейся земли за стены из глиняных кирпичей, образовывавших комнаты, но ему не удалось раскопать эти помещения. Эти ошибки легли в основу его ошибочной «монастырской» версии. Я пригласил археолога, имевшего опыт работы с постройками из глиняных кирпичей в Месопотамии, взглянуть на кумранские «стены». Он посмотрел одну стену и рассмеялся, заявив, что это вовсе не стена, а спрессованная земля. Этот вывод оказался верным: в середине декабря в Кумране прошел сильный дождь, что нечасто бывает в этих местах. Одна из «кирпичных стен» отца де Во была смыта потоком воды, и под ней обнаружили глиняный кувшин. Мой информатор, чиновник израильского министерства, ведавшего древностями, прислал мне цветную фотографию. Он тоже смеялся. В конечном итоге мы смогли доказать научную несостоятельность краеугольного камня теории отца де Во, который составлял основу исторической реконструкции, предложенной международной группой исследователей: утверждения, что кумранская община погибла в результате землетрясения 31 г. н. э. и вызванного землетрясением пожара. Отец де Во утверждал, что нашел трещину в развалинах, которая возникла в результате землетрясения. Именно поэтому, утверждал он, жители покинули Кумран.[456] В 1992 году мы привезли на место раскопок оборудование для эхолокации и двух специалистов в этой области. Мы выяснили, что разлома, якобы появившегося в результате землетрясения, не существует и что разрушения, которые де Во приписывал землетрясению, скорее всего – по мнению двух специалистов, имевших опыт работы в этой области – были обусловлены естественным оседанием почвы.[457] Главный вывод этих открытий в контексте наших непростых исследований состоит в следующем: рукописи Мертвого моря принадлежали реальной группе людей, сторонников мессианского течения иудаизма, которые жили в реальном мире – в том самом мире, которые видел возвышение Иисуса и зарождение христианства. Поэтому эти рукописи дают нам уникальную возможность познакомиться с их верованиями и тревогами, а также – до определенной степени – с историей этой группы и с их отношением к событиям той эпохи. В них мы находим множество параллелей с ранним христианством и с тем, что нашло отражение в Новом Завете. Не следует, однако, забывать и о серьезных отличиях. Христианство отделилось от иудаизма и порвало с его законами. Важная особенность рукописей Мертвого моря состоит в том, что это оригинальные документы; они не искажены переводом или исправлениями, как большинство дошедших до нас документов той эпохи. Тем не менее их достаточно трудно понять, не взглянув на них сквозь призму современных религиозных убеждений. Главная проблема библеистики заключается в том, что большинство специалистов в этой области получили образование как теологи или специалисты по библейской истории. А те историки, которые отважились вступить в эту область, часто подвергались яростным нападкам богословов, потому что их бесстрастный анализ фактов нередко приводил к выводам, нежелательным для церковного учения.[458] Рукописи Мертвого моря напрямую связаны с христианством. Они ставят две проблемы перед убежденными сторонниками христианской теологии – теми, кто безоговорочно поддерживает решения Никейского собора, утвердившего уникальность и божественность Иисуса. Во-первых, рукописи сдержат многочисленные свидетельства того, что Новый Завет и сам Иисус появились в среде мессианского иудаизма. Это значит, что христианство основано не на уникальном событии в истории человечества, а было частью существовавшего течения, которое уже использовало термин «сын Божий», который, как считалось прежде, был неизвестен в иудаизме и, следовательно, является характерным признаком христианства. Во-вторых, рукописи подвергают сомнению теологическое единство Евангелий. Они дают ключ к раскрытию глубоких богословских противоречий между Иаковом – братом Иисуса и главой мессианской общины Иерусалима – и Павлом, который никогда не встречался с Иисусом. Это противоречие вскрывает глубокий и непреодолимый раскол в Новом Завете, особенно в вопросе необходимости соблюдения еврейского закона. Так, например, в Посланиях апостола Павла провозглашается свобода от закона, а в Послании Иакова подчеркивается необходимость его соблюдения.[459] В результате рукописи Мертвого моря дают нам дополнительную информацию относительно аргументов, которые мы тщательно анализировали, исследуя вопрос о божественности Иисуса. Тем не менее основания для альтернативной точки зрения содержатся не только в рукописях Мертвого моря: даже сами Евангелия не в состоянии поддержать доктрину, утвержденную на соборе в Никее. Действительно ли Иисус объявил себя Богом? По всей видимости, нет. В связи с этим удивительное признание сделал Джозеф Фицмайер:
Это очень серьезный вопрос: в основе христианства лежит признание уникальности – и божественности – Христа. Однако в Евангелиях об этом ничего не сказано, а рукописи Мертвого моря доказывают, что христианство невозможно отделить от мессианского иудаизма, в котором не существовало понятия божественного мессии. По этой причине – как минимум – у Ватикана не было выхода, кроме как можно дольше скрывать свитки, противоречившие официальной доктрине. У него не было выхода, кроме как хвататься за любую возможность, чтобы дистанцировать христианство от общины, владевшей свитками. Более того, Ватикану ничего не оставалось, кроме как попытаться контролировать интерпретацию этих текстов, раз уж они стали достоянием публики; потенциальная опасность была слишком велика. По мнению Бертона Мака, профессора Клермонтской школы теологии в Калифорнии, специализирующегося на Новом Завете, главная проблема заключается в том, что реальное религиозное учение Иисуса было заменено мифологией. Это привело к нестабильной ситуации, когда Церковь «объявляла христианский миф историей и призывала своих последователей верить, что это истина».[461] Он указывает на опасность такого положения: если будут найдены альтернативные объяснения этой смеси истории и мифологии, то «христианское Евангелие столкнется с огромными трудностями», а христианская вера окажется перед необходимостью серьезного пересмотра своих взглядов, поскольку Евангелия составляют основу «мифического мира христианства».[462] Мак не скрывает своего критического отношения к официальной доктрине:
Учение Иисуса неразрывно связано с иудаизмом, а миф о Христе нет. Теперь уже не остается сомнений в том, что исторического Иисуса и «Иисуса веры» разделяет глубокая пропасть. Ревностные хранители христианского богословия настаивают на их идентичности, но любой историк, взглянув на факты, скажет, что это не так. Мы уже видели, к примеру, как Ватикан был вынужден защищать свою позицию при помощи сокрытия фактов и манипуляций. Однако защищать эту жесткую позицию становится все труднее – появляются трещины, и дамба дает течь. Представляется неизбежным, что в какой-то момент давление станет слишком сильным, и вся конструкция рухнет под весом ложных допущений, откровенной лжи и намеренных искажений. Следует также отметить, что устройство общины, владевшей рукописями Мертвого моря, в точности совпадало с устройством общины первых христиан в Иерусалиме под руководством брата Иисуса Иакова, о которой рассказывается в Деяниях Апостолов.[464] Так что в определенном смысле рукописи Мертвого моря можно считать раннехристианскими документами, и они помогают нам по-новому взглянуть на обширную мифологию, сформировавшуюся вокруг личности Иисуса. Но это лишь небольшая часть большого целого. Тем не менее мы можем с полным основанием утверждать, что после смерти Иисуса его брат Иаков примкнул к зелотам в вопросах сопротивления Риму и неукоснительного соблюдения еврейского закона. А Павел взял только часть учения Иисуса и создал христианство, предназначенное для неевреев. Иакова занимал только иудаизм и Иудея. Павел же, несмотря на свою идиосинкразию, смотрел гораздо дальше. Но он, похоже, вышел из-под контроля. Сможем ли мы когда-нибудь избавить Иисуса от догмы, в которую он так долго был закован? В этой книге я высказал предположение, что Иисус с помощью ближайших друзей и при попустительстве римского прокуратора Понтия Пилата сумел избежать распятия. Вне всякого сомнения, это был рискованный план. Когда Иосиф Аримафейский пришел с просьбой отдать ему тело Иисуса, Пилат, вероятно, подумал, что план не увенчался успехом и Иисус действительно умер, о чем свидетельствует слово ptoma (что значит «труп»), которое он – как сказано в Евангелии от Марка – использовал, говоря о теле Иисуса. Иисус не умер, но ему, похоже, требовалась квалифицированная медицинская помощь. Его сняли с креста и положили в пустую гробницу. Затем, когда настала ночь, к нему пришли (по свидетельству Евангелия от Иоанна) Иосиф Аримафейский и Никодим с лекарствами. Мне представляется, что, когда опасность миновала, они вынесли Иисуса из гробницы и укрыли в надежном месте, где он мог спокойно выздоравливать. Именно это событие – вынос живого Иисуса из гробницы – запечатлено на раскрашенном барельефе церкви в Ренн-ле-Шато, изображающем четырнадцатую остановку Крестного пути. Что произошло потом? Этого мы не знаем, но Иисус – в противовес мифам о нем – не исчез с лица земли. Он куда-то уехал. Одна из задач любого исторического исследования состоит в том, чтобы попытаться дать оценку фактам. К сожалению, в данном случае факты отсутствуют – по крайней мере те, которые можно считать достоверными. У нас не ни текстов, рассказывающих об Иисусе, ни римских документов, ни семейных хроник. Все, что мы имеем – это утверждение, пересказанное преподобным Дугласом Уильямом Гестом Бартлетом, что «Иисус был жив в 45 году нашей эры» и что ему помогли избежать смерти «фанатичные зелоты». Преподобный Бартлет слышал это заявление из уст своего учителя, каноника Альфреда Лиллея, который переводил некий оригинальный документ и воспринимал (Это как факт. Бартлет не сомневался в достоверности информации. Тем не менее речь шла о документе, который Лиллей читал за сорок лет до того, как рассказал о нем Бартлету. И мы вправе задаться вопросом, насколько точны эти сведения. Выражение «фанатичные зелоты» больше похоже на оценку, чем на цитату из самого документа. Определение «фанатичный» само по себе является оценочным суждением. Но кому принадлежит эта оценка? Может быть, канонику Лиллею? Более того, мы уже убедились, что зелоты ненавидели Иисуса – после того, как он отказался поддерживать их нежелание платить налоги римлянам. Поэтому эту оценку трудно обосновать, и она, скорее всего, является личным мнением. Здесь обращает на себя внимание сама дата, 45 г. н. э., когда Иисус якобы был еще жив. Точная дата очень важна, поскольку не допускает интерпретаций: такую дату, как 45 г. н. э., легко вспомнить даже через много лет, и этот факт остается истиной, даже если вокруг него нагромоздить гору лжи. Это единственный аспект письма Бартлета, который я могу принять без всяких сомнений и подозрений в том, что он искажен предвзятостью. Но что произошло с Иисусом после спасения? Куда он уехал? Где он жил в 45 г. н. э.? Мог ли он быть в это время в Риме и стать причиной волнений в еврейской общине, о которых сообщает Светоний? Об этом я могу только строить предположения – правда, не выходя за рамки того, что нам известно о той эпохе. По всей вероятности, Иисус мог надежно укрыться лишь в одном месте – в Египте. Если он действительно пользовался тайной поддержкой римлян – причины для этого были самые циничные, – то проще всего было тайком пробраться в порт Кесарии и уплыть оттуда на корабле. И логично было бы предположить, что в этом путешествии его сопровождала жена – по моему убеждению, это I Мария Магдалина. Она исчезает из поля зрения авторов Евангелий через несколько дней после распятия. О ней не упоминается в Деяниях Апостолов. Но где именно мог скрываться Иисус в Египте? Маловероятно, что он направился в Александрию, в которой большим влиянием пользовалась семья Филона и римского генерала Тиберия Александра. Вряд ли они обрадовались бы приезду еврейского мессии, даже если он был мистиком. Кроме того, в Александрии многие симпатизировали зелотам – несколько тысяч их сторонников были убиты Тиберием Александром в 66 г. н. э., в самом начале гибельной войны в Иудее, когда они начали открыто агитировать против римлян. Вне всякого сомнения, сторонники зелотов заметили бы, что Иисус остался жив, и это им не понравилось бы. Поэтому Иисусу и его семье было бы разумно держаться подальше от Александрии. В тот период, когда Иисус и Мария прибыли в Египет, положение осложнялось усиливавшимися разногласиями между греческой и еврейской общинами Александрии, а также других крупных еврейских центров, таких как Эдфу на юге страны. Взаимную ненависть разжигал римский наместник, и закончилось все тем, что в один из дней августа 38 г. н. э. всех евреев Александрии выгнали из домов, избили и ограбили. Многие погибли. Это произошло через два года после распятия Иисуса – если придерживаться новой датировки Хью Шонфилда, который переносит распятие на Пасху 36 г. н. э. Лично мне кажется, что Иисус и Мария могли найти убежище в храме Онии, который придерживался мистических традиций, в котором служили священники садокиды, но который не принадлежал к политическому течению зелотов. Филон и александрийская знать просто не замечали приверженцев этого храма; взоры сочувствовавших зелотам жителей Александрии были устремлены на Иерусалимский Храм, а зелоты Иудеи игнорировали храм Онии как соперника и как отвергавшего их земные планы захвата политической власти. Представляется, что в этом убежище они пробыли достаточно долго, чтобы мистическое учение Иисуса и Марии Магдалины получило распространение и нашло поддержку в устной традиции. Возможно, Иисус продолжал проповедовать. Возможно, он вернулся в круги, в которых учился. Возможно, именно поэтому к началу первого века н. э. в Египте появилось множество христианских общин, не связанных с апостолом Павлом, причем многие из них склонялись к гностическому течению. Куда же они несли учение Иисуса? Эти вопросы побудили нас внимательнее всмотреться в тексты, которые пришли из Египта и которые были отвергнуты Церковью, находившейся под влиянием Павла. Скорее всего, именно в этих текстах звучит подлинный голос Иисуса. А что случилось после того, как все рухнуло? После войны в Иудее, после закрытия храма Онии, где, как я полагаю, скрывался Иисус? Иисус вместе с семьей должен был уехать задолго до этих событий. Мне кажется – хотя это лишь мои догадки и предположения, – Иисус мог оставаться в Египте до беспорядков 38 г. н. э. После этого разумнее было уехать в безопасное место, подальше от Египта и Иудеи. Туда, где еврейская община была защищена от ненависти греков. В Нарбонне, крупном торговом порту римлян, расположенном в устье реки Од, имелась старейшая еврейская община в регионе. Это была территория Римской империи, и в отличие от Марселя, Лиона и долины Роны христианству потребовалось много времени, чтобы занять здесь доминирующее положение – свидетельство того, что миссионерские усилия приверженцев Павла оказались неэффективными. Первые документальные свидетельства существования еврейской общины во Франции также относятся к этой местности, причем согласно этим; документам еврейское население было многочисленным. Именно с Нарбонной и Марселем, двумя крупнейшими городами региона, связаны легенды о Марии Магдалине, которая якобы приплыла морем с Ближнего Востока. Вполне убедительно также выглядит гипотеза, что еврейская община юга Франции является источником документа, который видел каноник Лиллей и в котором говорится, что Иисус был жив в 45 г. н. э. Каноник Лиллей был убежден, что рукописью когда-то владела французская гностическая секта, катары. Это предположение также свидетельствует в пользу южной Франции как источника документа. Возможно, этот текст имел отношение к генеалогии и бережно хранился членами семей, заявлявших о своей принадлежности к роду Давида – известно, что такие семьи жили в Нарбонне в Средние века. Известный еврейский путешественник и писатель Вениамин из Туделы побывавший в Нарбонне в 1166 году, сообщал, что глава еврейской общины Нарбонны был «потомком Дома Давида, что указано в его генеалогическом древе».[465] С другой стороны, это мог быть средневековый французский перевод более древнего документа, привезённого в эти места из самого Иерусалима и датируемого первым веком н. э. Далее мы убедимся, что находка таких документов не была таким уж невероятным событием. Странный мир ближневосточных древностей всегда был полон слухов, новых открытий и тайных сделок. Среди намеков и переданных через третьих лиц слухов всегда присутствовали разговоры о неких документах, представлявших опасность для Ватикана; эти документы выставляли Иисуса в непривычном для нас виде и представляли собой нечто вроде явной улики. Однако никто не приводил никаких подробностей. Тем не менее слухи эти не исчезали, и мне захотелось проследить их. Только через восемь лет после выхода книги «Святая Кровь и Святой Грааль» мне удалось – благодаря обширным связям в этой сфере – выйти на источник слухов и владельца, документов, которые были предметом слухов. Это был израильтянин, долгое время живший в крупном европейском городе. Успешный бизнесмен, он считал делом своей жизни – древние предметы религиозной символики, которые он коллекционировал, не обращая внимания на цену. Свои мотивы он объяснял так: «Все человечество ищет способы прямого общения с Богом. Символизм способен помочь нам вознестись к Богу». Это был человек высокой культуры и безупречного воспитания, необыкновенно умный и отличавшийся удивительной хитростью и интуицией. Требовалось обладать немалым мужеством, чтобы попытаться превзойти его в том, что касалось древностей. Он пригласил меня к себе в дом и предложил кофе. Сидя на диване, я разглядывал стоявший передо мной низкий столик с прозрачной стеклянной столешницей. Под ней располагалось большое панно из серой керамики: на нем во всех подробностях было изображено богослужение в ханаанском храме. Место богослужения было огорожено священными камнями, а маленькие керамические фигурки молящихся застыли в разнообразных позах. Каждая из фигурок была непохожа на остальные, исполняя свою роль в священном обряде. Я с изумлением смотрел на необычное панно, позволявшее понять древний ритуал. Но, насколько мне было известно, ни один ученый не видел этот предмет – по крайней мере, официально. Дом был полон специальных витрин, в которых поддерживалась постоянная температура и влажность. В витринах хранились уникальные предметы, которые был бы счастлив заполучить любой музей мира. Хозяин провел меня по дому и показал некоторые из своих сокровищ, а затем мы вернулись к диванам. Его супруга принесла кофе, он немного рассказал о себе. В прошлом он дружил с Кандо, торговцем древностями, к которому попали рукописи Мертвого моря. Обычно он выступал в роли посредника между Кандо и израильскими властями и был замешан в истории с Храмовым Свитком, которая настроила Кандо против израильтян. Кандо пытался продать манускрипт. Мой знакомый пришел с фрагментом рукописи к Игалю Ядину, который распорядился купить рукопись за любую цену. Переговоры успешно продвигались, когда началась «шестидневная война». В июне 1967 года после захвата израильтянами Западного берега реки Иордан Я дин пришел в дом Кандо в Вифлееме, чтобы самому забрать рукопись. Кандо увезли и допрашивали в течение пяти ней. В конечном итоге рукопись нашли в дымоходе – именно поэтому края манускрипта обгорели. Кандо был в ярости от подобного обращения и отказался иметь дело с израильтянами, однако он сообщил моему знакомому, что у него есть большая коллекция манускриптов и фрагментов, которую он переправил в Дамаск. Он также рассказал, что существуют пещеры, которые неизвестны археологам и в которых бедуины нашли другие рукописи. К сожалению, бедуины обычно резали манускрипты на небольшие фрагменты и продавали их по частям – так получалось гораздо выгоднее. Мой знакомый рассказал, что в прошлом году получил двадцатисантиметровый фрагмент большого свитка – содержание текста было скорее сектантским, чем библейским – стоимостью 500 тысяч долларов; весь манускрипт предлагался за 10 миллионов. Разумеется, торг был уместен. Он также рассказал мне историю о Игале Ядине, которую я слышал и из других источников. При раскопках в Масаде Ядин нашел большое количество фрагментов рукописей. Часть он перевел сам, а остальные привез в Лондон и положил на хранение в сейфы нескольких банков под вымышленными именами. К несчастью, в 1984 году Ядин умер, не оставив записей, в каких банках хранились рукописи и на какие имена были зарегистрированы сейфы. Таким образом, пока банки не вскроют сейфы, чтобы проверить их содержимое, эти тексты останутся недоступными для научного сообщества. Затем разговор коснулся «Бумаг Иисуса». Услышав эти слова, жена моего нового знакомого пришла в сильное волнение, всплеснула руками и, громко и сердито крича, выбежала из комнаты. Я не знал языка, на котором она говорила, и поэтому ничего не понял, но она явно не хотела, чтобы мы обсуждали эти бумаги. Хозяин рассказал мне следующую историю. В начале 60-х годов он, занимаясь поиском древностей, купил дом в Старом городе Иерусалима. Он начал вести раскопки в погребе, намереваясь добраться до коренной породы; в эпоху раннего христианства это место считалось окрестностями храма. В 1961 году он нашел два папируса с текстами на арамейском языке, а также несколько предметов, которые позволили датировать находку приблизительно 34 г. н. э. Это были два письма в еврейский суд, или Синедрион. Автор, объяснил мой новый знакомый, называл себя бани мешиха – мессия Сынов Израиля. Я был потрясен. Неужели это правда? Я внимательно вслушивался в каждое слово. Человек, называвший себя мессией Сынов Израиля, защищался от обвинения, выдвинутого Синедрионом – его обвинили в том, что он объявил себя «сыном бога», и ему пришлось оправдываться. В первом письме он объяснял, что он не называл себя «Богом», а лишь говорил, что в нем пребывает «Дух Божий» – то есть он не сын Бога в телесном смысле, а нечто вроде его приемного сына по духу. Далее он добавлял, что любой, кто ощущает в себе «дух», также является «сыном Бога». Другими словами мессия – вероятно, проповедник, которого мы знаем как Иисуса – открыто отрицал свою божественность. По крайней мере, у него было не больше оснований называться богом, чем у любого другого. Можно не сомневаться, что это заявление Ватикан предпочел бы не обнародовать. Слушая эту историю, я удивлялся ее сходству с очень странным инцидентом, описанным в Евангелии от Иоанна: в кратком отрывке рассказывается, как «евреи» хотели побить Иисуса камнями за богохульство. Они обвиняли его: «Ты, будучи человек, делаешь Себя Богом». В ответ Иисус процитировал Псалом 82: «…не написано ли в законе вашем: Я сказал: вы боги? Если Он назвал богами тех, к которым было слово Божие, и не может нарушиться Писание».[466] Может быть, в Евангелии отражена искаженная версия расследования, которое проводил Синедрион по делу мешиха? Обнаружив эти два папируса, мой знакомый показал их археологам Игалю Ядину и Нахману Авигаду и попросил высказать свое мнение. Оба специалиста согласились, что документы подлинные и что ценность их чрезвычайно велика. К несчастью, они рассказали об этих документах католическим ученым – скорее всего, кому-то из Иерусалимской библейской археологической школы, консультанту Папской библейской комиссии. Новость дошла до папы Иоанна XXIII, и он направил письмо израильским экспертам, требуя уничтожить рукописи. Мой знакомый отказался это сделать, но пообещал, что они не будут опубликованы в течение двадцати пяти лет. К моменту нашей встречи двадцать пять лет давно прошли, но он по-прежнему отказывался публиковать письма, полагая, что это осложнит отношения между Ватиканом и Израилем, а также спровоцирует всплеск антисемитизма. Теперь я понимал, почему так расстроилась его жена. Естественно, мне очень хотелось увидеть бумаги Иисуса собственными глазами. Я хотел быть уверен, что они действительно существуют, и с полным основанием заявлять: «Да. Они существуют. Я их видел». Однако хозяин дома отклонил мою просьбу, пояснив, что не готов показать мне их прямо сейчас. Но у него хранились и другие сокровища, возбуждавшие мое любопытство, и поэтому следующие несколько месяцев я не раз приходил к нему, чтобы поболтать и полюбоваться последними приобретениями. Однажды хозяин встретил меня одетым. – Пойдемте со мной, – сказал он. – Надеюсь, у вас есть время? Разумеется, я не отказался от приглашения. Мы поехали на другой конец города, где он привел меня к банковскому сейфу, такому большому, что в него можно было войти. Подобно витринам в доме моего знакомого, сейф был оборудован устройствами для поддер жания постоянной температуры и влажности. Мне были продемонстрированы два папируса – в рамках и под стеклом. Длина каждого составляла восемнадцать дюймов, а ширина девять. Я взял их. Это были «бумаги Иисуса», письма Иисуса в Синедрион. Они существовали. Я держал их в руках. Я молчал, наслаждаясь моментом. Но к моей радости примешивалось сильнейшее разочарование. Больше всего на свете я жалел, что не знаю древних языков – в отличие от многих экспертов, с которыми я был знаком. Это все равно, что держать ларец с сокровищами, но не иметь ключа, чтобы открыть его. К сожалению, тут я был бессилен. Мне неоднократно приходилось иметь дело с рукописями, но значение документов, которые я держал в руках, потрясло меня. Я не мог вымолвить ни слова, размышляя об изменениях в нашей истории, которые могут быть вызваны этими письмами, если их опубликовать. По крайней мере, бумаги в безопасности. Я вернул папирусы хозяину. Он улыбнулся, и мы отправились на ленч. Я не чувствовал вкуса еды, потому что был полностью поглощен возможными последствиями того, что я только что видел. Мне хотелось, чтобы все узнали об этих бумагах. Меня подмывало выбежать на улицу и кричать прохожим, что «неопровержимые улики» существуют: я видел их, я держал их в руках! В тот день я принял решение сделать все, что в моих силах, чтобы эти бумаги попали к квалифицированному специалисту, который проверит их подлинность и переведет. И мне известен такой человек. Все произошло так, как я и предполагал, когда получил сообщение от преподобного Дугласа Бартлета о существовании рукописи, в которой содержатся неопровержимые доказательства того, что Иисус был жив в 45 году н. э. Мне всегда казалось, что такие доказательства будут иметь вид мирских, а не религиозных документов. Именно сухой и прозаичный характер такого рода документов делает их в высшей степени убедительными – как свидетельские показания человека, защищающего себя в суде. Я уже говорил раньше, что если нам когда-либо суждено узнать подлинную историю Иисуса, то самые важные ключи и факты мы найдем именно в таких земных документах. Множество архивов по всему миру до сих пор остаются неисследованными; многие мили полок с оригинальными документами стоят в громадных библиотеках и архивных собраниях Ватикана, Стамбула, Каира, Лондона, Берлина и многих других городов. И везде исследователи регулярно находят неизвестные или давно утерянные документы. Фрагменты текстов или даже целые рукописи могут лежать неисследованными, особенно в библиотеках мусульманских стран, поскольку многие мусульманские ученые в начале Средних веков изучали древние тексты, цитируя длинные отрывки в своих комментариях. Более того, многие эти тексты основаны на материале более древних рукописей на сирийском языке – разновидности арамейского, на котором говорил Иисус – из несториан-ских общин, а затем и монастырей, которые начиная с пятого века н. э. часто становились убежищем для иудео-христиан и их манускриптов. Поэтому вполне вероятно, что древние рукописи, свидетельствующие о жизни Иисуса и о событиях той эпохи, могут быть найдены среди не попавших в каталоги манускриптов из этих собраний. Кроме того, как мы уже отмечали, существуют частные коллекционеры, которые могут платить наличными и поэтому имеют право первого выбора среди материала, извлеченного из древних библиотек, а также найденного в потайных комнатах или занесенных песком древних развалинах. Новые открытия неизбежны, и скоро мы сами в этом убедимся. Примечания:4 Еврейская энциклопедия, том 12, стр. 827. 44 Матфей, 21, 5. 45 Schonfield, The Passover Plot, стр. 118–124. 46 Иосиф Флавий, «Иудейская война», II, XVII (стр. 154). 444 В частности, эпохой Александра Янная (Ионата. м), 103–76 гг. до н. э. De Vaux, «Observations sur le Commentaire d'Habacuc decouvert pres de la Mer Morte», Revue Biblique, LVIII, 1951, стр.438 и 443. 445 Habakkuk Pesher, lQpHab, II 3. Garcna Martinez, The Dead Sea Scrolls Translated, стр.198. 446 Dupont-Sommer, The Dead Sea Scrolls: A Preliminary Survey, стр. 95–96. Это английский перевод его статьи 1950 года Tlpercus preliminaries sur les manuscrits de la mer Morte. Его термин «Учитель Праведности» в английской версии звучит как «Господин Справедливости». 447 Dupont-Sommer, The. Essene Writings from Qumran, стр. 373. 448 New Catholic Encyclopaedia, том XI, стр. 551. 449 Burrows, The Dead Sea Scrolls, стр. 51. 450 Burrows, The Dead Sea Scrolls, стр. 52. 451 De Vaux, «Observations sur le Commentaire d'Habacuc decouvert pres de la Mer Morte», Revue Biblique, LVIII, 1951, стр. 438. 452 De Vaux, «Fouille au Khirbet Qumran», Revue biblique, LX, 1953, стр. 93. 453 De Vaux, «Fouille au Khirbet Qumran», Revue biblique, LX, 1953, стр. 94, 455 Murphy. Lagrange and Biblical Renewal, стр. 60. 454 Письмо Джона Аллегро отцу де Во, 7 марта 1956. Подробности дискуссии между Джоном Аллегро и другими членами международной гуппы см. в Baigent and Leigh, The Dead Sea Scrolls Deception, стр. 45–60. 455 Baigent and Leigh, The Inquisition, стр. 230. Перевод из Garcia Martinez, The Dead Sea Scrolls Translated, стр. 138. См. также Eisenman and Wise, The Dead Sea Scrolls Uncovered, стр. 68–71. 456 Dе Vaux, Archaeology and the Dead Sea Scrolls, стр. 20. 457 Baigent and Eisenman, «A Ground-Penetrating Radar Survey testing the claim for earthquake damage of the Second Temple ruins at Khirbet Qumran», The Oumran Chronicle, 9, 2000, стр. 136–137 и maps стр. 134–135. 458 О нападках на профессора Оксфорда Годфри Драйвера и на Сесила Рота см. Baigent and Leigh, The Dead Sea Scrolls Deception, стр. 152 и стр. 163–4. См. также Mack, The Lost Gospel, стр. 248–9, где описаны трудности, с которыми сталкиваются богословы, пытающиеся исследовать происхождение христанства. Аналогичные трудности при изучении Ветхого Завета описаны в Thomas L. Thompson, The Bible in History. How writers create a Past, London, 1999, стр. xv, где автор рассказывает, как попытка очистить историю Израиля от мифологии Ветхого Завета стоила ему должности в американском университете. К счастью, он нашел работу в университете Копенгагена. 459 К примеру, можно сравнить Послание Иакова, 2:10 с Посланием Павла к римлянам, 3:28. 460 The Atlantic Monthly, December, 1986, стр. 39. 461 Mack, The Lost Gospel, стр. 237. 462 Mack, The Lost Gospel, стр. 238. 463 Mack, The Lost Gospel, стр. 219. 464 Baigent and Leigh, The Dead Sea Scrolls Deception, стр. 132–136. Эйзенман и Вайс в книге The Dead Sea Scrolls Uncovered, стр. 69, писали: «Невозможно найти отличия в идеях и терминологии, ассоциирующихся с Иаковом Праведным, и материалами из этого корпуса текстов»; под «корпусом текстов» подразумеваются рукописи Мертвого моря. 465 Zuckerrnan, A Jewish Princedom in Feudal France 768–300, стр. 58. 466 Евангелие от Иоанна, 10: 33–35. |
|
||
|
Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх |
||||
|
|
||||
