• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

Как Ветхий, так и Новый завет содержат в своем явном тексте предсказание «последней битвы», которая начнется на земле Израиля с нападения на Священный город — Иерусалим — ив конце концов охватит весь мир.

В книге Откровение Иоанна Богослова[4] об этом сказано так: «…сатана будет освобожден из темницы своей и выйдет обольщать народы, находящиеся на четырех углах земли, Гога и Магога, и собирать их на брань; число их — как песок морский. И вышли на широту земли и окружили стан святых и город возлюбленный. И ниспал огонь с неба от Бога и пожрал их…» (Отк. 20, 7–9)

В закодированном тексте рядом со словами «мировая война» и «атомный холокост» называется только одна мировая столица — Иерусалим.

В день убийства Рабина я нашел в Библии слова «со всем народом своим выступил… на сражение» (Втор. 2, 32). Предупреждение о тотальной войне оказалось запрятанным в той же самой кодовой матрице, что предсказывала убийство.

«Со всем народом своим выступил… на сражение» стояло прямо над словами «убийца убьет» — поблизости от слов «Ицхак Рабин».

Я немедленно вылетел в Израиль.

После смерти Рабина все воспринималось по-другому. Теперь я, отбросив все сомнения, принимал существование кода как данность — ведь предсказание стало реальностью, Ицхак Рабин на самом деле умер. А теперь код предсказывал опасность, угрожающую всей стране.

Мы еще не знали, что код предупреждает об атомном ударе по Иерусалиму. Мы еще не нашли слов «мировая война».

В те дни, когда Израиль оплакивал Рабина, мы с Рипсом работали у него дома в пригороде Иерусалима. Мы пытались расшифровать детали нового предсказания — «со всем народом своим выступил… на сражение». Как нам представлялось, где-то в коде должно было содержаться сообщение о военном конфликте, имеющем масштаб катастрофы.

Однако первая же попытка поиска на компьютере дала нам словосочетание «холокост Израиля». В получившейся матрице слово «холокост» встретилось единственный раз, и начиналось оно в том стихе Книги Бытия, где патриарх Иаков рассказывает своим сыновьям, что ожидает их «в грядущие дни» (Быт. 49, 1).

— Самое главное — срок, — заявил Рипс и немедленно принялся проверять ближайшие годы — пять лет, оставшихся до конца тысячелетия.

Внезапно он побледнел и показал мне результаты поисков.

В том самом месте, где в тайном тексте стояло предсказание «холокоста», указывался год — 5756-й по еврейскому календарю. Это был год, начинающийся в сентябре 1995-го!

Было от чего перепугаться! Обозначение года непосредственно примыкало к словам «холокост Израиля».

Другим годом, который также указывался рядом с этими страшными словами, был двухтысячный, или 5760-й по еврейскому календарю. Но двухтысячный год казался в тот момент очень отдаленным. Шла вторая неделя ноября 1995 года. Совсем недавно был убит Рабин. А на ближайший год скрытый текст Библии предсказывал «холокост»!

— Какова вероятность случайности? — спросил я у Рипса.

— Одна тысячная, — ответил он.

— Но что может стать причиной холокоста в современном Израиле? — спросил я.

Единственной возможной причиной, которая приходила в голову, был ядерный удар. И мы нашли в коде нужное сообщение. Странно было видеть в древней книге слова, указывающие на столь современную опасность, — «атомный холокост».

Слова «атомный холокост» тоже встретились единственный раз. Поблизости от этого словосочетания можно видеть обозначения трех годов из ближайших пяти: 1996-го, 1997-го и 2000-го. Но наше внимание притягивал именно текущий год — 5756-й по еврейскому календарю. Как раз под словами «атомный холокост» и стояло: «в 5756».

— Это может быть случайностью? — спросил я у Рипса. — Допустим, сочетание букв, обозначающее определенный год, ненароком выпадает два раза. Каковы шансы на это?

— Один к миллиону, — ответил математик.

Кроме того, в коде имелись указания на некие грозные события, привязанные к каждому из оставшихся лет текущего столетия, да и к последующим годам тоже. Если библейский код говорит правду, то в течение ближайших пяти лет самая страшная опасность грозит Израилю.

Ближе всего к словам «атомный холокост» стояли два года — 1996-й и 1945-й, год Хиросимы.

Мы еще раз посмотрели на фразу «со всем народом своим выступил… на сражение», которая стояла рядом с предсказанием убийства Рабина. Эти же самые слова примыкали к выражению «атомный холокост». Если говорить точно, эта фраза трижды встречается в открытом тексте Библии, и два раза рядом с ней в тайном тексте закодировано выражение «атомный холокост».

Рипс снова подсчитал вероятность случайного совпадения. Тот же результат: одна тысячная.

Я спросил у него, насколько вероятно, что все отдельные признаки предсказанной опасности — война, холокост, ядерный удар — сошлись в матрице игрой случая.

— Эту вероятность невозможно подсчитать точно, — ответил Рипс, — но во всяком случае она много меньше одной миллионной.

Итак, библейский код предсказывал новую катастрофу — разрушение и гибель целой страны. Если бы на Ближнем Востоке разразилась ядерная война, то тем самым, без сомнения, был бы спровоцирован глобальный конфликт, который, вполне возможно, превратился бы в третью мировую войну.

А тем временем предсказанные события уже совершались — причем именно так, как было предсказано. Один премьер-министр уже погиб. Я не мог позволить себе пассивно сидеть и ждать, пока сбудется следующее предсказание.

Мы обладали информацией, которая могла спасти Рабина, однако не сумели предотвратить его убийство. Теперь у нас имелись данные, позволяющие предотвратить войну, — фантастическая, загадочная, непостижимая ситуация! По чистой случайности я наткнулся на закодированное предсказание будущих событий. А я не только не отличался особой религиозностью, я и в Бога-то не верил! Я ничего не мог понять.

Я репортер. Я работал в «Вашингтон пост» и в «Уолл-стрит джорнал». Я написал книгу, для чего переворошил десять тысяч документов. Я привык к фактам трехмерного мира. Я не был ученым, не был знатоком Библии, я даже не знал древнееврейского языка, на котором написана Библия. Мне пришлось учить его с самых азов.

Но я обнаружил в Библии предсказание убийства Рабина. Очень мало кто в мире вообще знал о существовании кода, и никто, кроме меня с Рипсом, не знал, что код предсказывает еще и атомную атаку, новый холокост и, возможно, мировую войну. Между тем Элиягу Рипс был не репортером, а математиком. У него не имелось опыта общения с государственными деятелями. Он не рвался предупреждать Рабина. Он не был готов обращаться с предупреждениями и к новому премьер-министру, Шимону Пересу.

Всем своим чутьем, интуицией, репортерским инстинктом я отказывался поверить в реальность новой опасности. Все арабские лидеры прибыли на похороны Рабина. В тот момент, осенью 1995 года, мир на Ближнем Востоке казался прочным как никогда.

«Со всем народом своим выступил… на сражение» — эта угроза казалась очень отдаленной. С 1973 года, когда Израиль разбил Египет и Сирию, в этом районе мира не велись полномасштабные военные действия. Внутренних волнений тоже не было — знаменитое рукопожатие, которым Рабин и Арафат обменялись в 1993 году, покончило с интифадой. За последние три года не случилось ни одного сколько-нибудь значительного террористического акта. Никогда еще, с самого своего образования после окончания второй мировой войны, Израиль не знал таких мирных дней.

Ничто не предвещало «атомного холокоста». Невозможно было поверить в возможность мировой войны. Но ведь и в убийство Рабина мне казалось невозможным поверить. Я знал, что убийство предсказано в коде, но не верил в предсказание. А оно сбылось. Убийство совершилось в предсказанный срок — в 5756 году еврейского календаря. По европейскому календарю этот год начался в сентябре 1995-го.

Я снова взглянул на компьютерную распечатку. Слова «следующая война» встречались единственный раз. Скрытый текст утверждал: «Это будет после смерти премьер-министра». В том же месте код содержал слова «Ицхак» и «Рабин».

Теперь я уже не сомневался, что библейский код предсказывает будущее. Но я не знал, все ли его предсказания непременно сбываются. Я не представлял себе, можно ли повлиять на предсказанное будущее, изменить его.

Я лежал без сна, думая об одном — как бы мне пробиться к Шимону Пересу. И что я ему скажу? Вот тут мне и явился ответ на самый главный вопрос.

Каждая буква древнееврейского алфавита имеет цифровое значение. Буквосочетания, указывающие на число и год, когда должно совершиться то или иное событие, можно читать и как цифры, и как буквы. Те буквы, которые в качестве цифр обозначали текущий год, 5756-й по еврейскому календарю, одновременно образовывали законченную, осмысленную фразу. Это был вопрос.

Последовательность букв, обозначающая число 5756 — год предсказанной катастрофы, — это не что иное как брошенный всем нам вызов: «Изменишь ли?»

Не прошло и недели со дня смерти Рабина, как я отослал письмо новому премьер- министру, Пересу. Я сообщал ему об очередной опасности, предсказанной в Библии.

В моем письме к Пересу говорилось:

«В Библии имеется скрытый код, позволивший узнать об убийстве Рабина за год до того, как оно произошло.

Я пишу Вам, потому что библейский код предсказывает Израилю новую опасность — атомную катастрофу.

Информация об угрозе «атомного холокоста» Израиля весьма подробна. Источник опасности назван. Назван и год — 5756 год еврейского календаря.

Я верю, что опасность может быть предотвращена, если принять к сведению предостережение. Данный вопрос не имеет отношения к религии — речь идет о вполне мирских делах».

Первое реакцией премьер-министра было недоверие.

— Астрологи и предсказатели все время обращаются ко мне то содним, то с другим предостережением, — сказал Перес своему старому другу, известному деятелю партии Труда Эльханану Йишаи, который передал ему мое письмо 9 ноября.

Со дня смерти Рабина прошло меньше недели. У Переса не было времени заниматься предсказаниями библейского кода.

Пресс-секретарь премьер-министра Элиза Горен тоже была настроена достаточно скептически. Она стояла рядом с Рабином во время рокового выстрела. Она видела письмо, которое я послал ему годом раньше, предупреждая о возможном покушении. И все же она не могла поверить в код.

— Мы здесь все рациональные люди, Майкл, — сказала она. — Двадцатый век на дворе!

Я журналист, а не гадалка. Я не собирался ничего предсказывать. Я не собирался брать на себя роль человека, мечущегося с воплями: «Опасайтесь мартовских ид!»

И я не знал, подтверждается ли чем-нибудь еще, кроме свидетельства библейского кода, предположение о близкой угрозе ядерной катастрофы. Однако американские эксперты по ядерному терроризму сказали мне, что такая возможность вполне реальна. Они сказали даже больше: то, что катастрофы не случилось до сих пор, — просто чудо. Бывший Советский Союз вовсю распродавал свои арсеналы, радикальные арабские государства были самыми вероятными покупателями, а Израиль — очевидной мишенью.

«В истории еще не было случая, чтобы рухнувшая империя обладала тридцатью тысячами единиц ядерного оружия, сорока тысячами тонн химического оружия, тоннами ядерного горючего и десятками тысяч ученых и технических работников, которые умеют делать такое оружие, но не могут заработать себе на жизнь». Это утверждается в специальном докладе Сената США о черном рынке советского оружия.

Один русский государственный служащий, который расследовал кражу обогащенного урана с базы ядерных подводных лодок в Мурманске, выразил то же самое еще проще:

— Картошку на овощном складе — и то лучше охраняют!

Мне не надо было даже разговаривать с экспертами, чтобы представить себе, насколько велик потенциал опасности. Я был в Москве в сентябре 1991 года, всего через несколько недель после неудавшегося путча. Советский Союз развалился в одну ночь. И все пошло на продажу.

Я помню свою встречу с группой русских военных специалистов. Среди них было несколько ведущих экспертов по ядерному оружию. Никто из них не мог позволить себе купить приличную рубашку — потертые воротнички и манжеты бросались в глаза. Старший из них, человек, разработавший крупнейшую советскую ракетную систему, отвел меня в сторону и предложил ее приобрести. Ясно, что арабские террористы не встретили бы никаких затруднений при покупке бомбы.

Опасность, предсказываемая библейским кодом, могла быть вполне реальной, — но у меня не было ни доказательств, ни возможности повлиять на развитие событий.

Через несколько дней, уже после моего возвращения в Соединенные Штаты, я наконец смог связаться с заместителем начальника израильской разведки генералом Яковом Амидрором. Я не сомневался, что он, так же как и Перес, не поверит в библейский код. Все высшие должностные лица Израиля — в особенности руководители армии и разведки — всегда подчеркивали свою нерелигиозность.

Я поспешил заверить генерала Амидрора, что речь пойдет не о религии, а о разведданных.

— Я не религиозный человек, — мне казалось, что начинать надо именно с этого. — Я репортер, мое дело — раскапывать факты. Для меня библейский код не относится к религии — это просто информация.

— Да как вы можете такое говорить! — возмутился Амидрор. — Как вы можете утверждать, что Бог тут ни при чем? Это же было написано в Библии три тысячи лет назад!

Амидрор оказался верующим человеком. Он не только поверил в реальность кода, он поверил, что это — слово Божие. Надо же было случиться, что мне выпало разговаривать с единственным по-настоящему верующим человеком из верхушки израильской разведки! Я сразу напал на единственного начальника, которого не надо было убеждать в реальности библейского кода.

И все же Амидрор сказал мне, что никакие данные, полученные обычным путем, не свидетельствуют о близкой опасности.

— Если опасность и есть, она идет не из этого мира, — сказал генерал. — А в таком случае нам остается только одно: молиться.

В самом начале 1996 года, сразу после новогодних праздников, мне в Нью-Йорк позвонил генерал Дании Ятом, главный военный советник Переса.

— Премьер-министр прочитал ваше письмо. Он прочитал также ваше письмо к Рабину, — сказал Ятом. — Господин Перес выразил желание встретиться с вами.

Я немедленно вылетел в Израиль. Чтобы лучше подготовиться к встрече с Пересом, я снова засел за работу вместе с Эли Рипсом.

Мы перепроверили все математические выкладки. Рипс ввел в компьютер слова «холокост Израиля» и текущий год — 5756-й по еврейскому календарю. Они совпали. Вероятность случайной «встречи» этих выражений в одной матрице была меньше одной тысячной — если быть точным, она составляла 8/9800.

Но кто же может нанести атомный удар по Израилю? Кто этот неведомый враг? Пересекая «атомный холокост», шли слова «из Ливии». В той же матрице слово «Ливия» встречалось еще два раза.

Имя ливийского лидера, Каддафи, оказалось закодированным в последней книге Торы, в том стихе, где говорится: «Пошлет на тебя Господь народ издалека, от края земли; как орел налетит народ…» (Втор. 28, 49)

Слова «ливийская артиллерия» также помещались в матрице — рядом с текущим, 5756 годом. Вероятность того, что упоминание оружия случайно оказалось в коде рядом с конкретным годом, снова не превышала одной тысячной.

Слово «ракетчик» тоже присутствует в тайном тексте Библии. Указано и место его расположения — «Фасга». Фасга — это древнее название небольшого горного хребта в Иордании. Именно там находится гора Нево, на которую взошел Моисей (Втор. 34, 1), чтобы увидеть землю Ханаанскую.

Когда я посмотрел в открытый текст Библии, то в первом же месте, где упоминалась Фасга, легко можно было прочитать почти не замаскированные слова: «Оружие, в этом месте, укрыто».

Казалось невероятным, что в словах Ветхого завета, написанных три тысячи лет назад, сообщается расположение атомной установки, из которой собираются обстрелять Израиль. И тем не менее, если опасность на самом деле существовала, если «холокост Израиля» и «атомный холокост» действительно надвигались, то все было совершенно логичным.

Если Библия и впрямь содержит код, который описывает будущее, то, конечно же, предсказание момента, когда страна Библии может быть стерта с лица земли, когда народ Библии может быть истреблен, в первую очередь должно бросаться в глаза. Это предсказание настолько важно, что должно появиться даже в открытом тексте.

— Все сходится, — сказал Рипс. — Все это сделано намеренно. Рипс подтвердил, что код явно предсказывает атомное нападение.

Вероятность случайности здесь настолько мала, что ее можно не принимать во внимание. Но математик очень волновался по поводу моей предстоящей встречи с Пересом.

— Всемогущий может сокрыть будущее от глаз тех, кому не предназначено его видеть, — сказал Рипс.

26 января 1996 года Шимон Перес принял меня в своем служебном кабинете в Иерусалиме. Я сообщил премьер-министру, что в Библии имеются указания на возможность атомного нападения на Израиль в самое ближайшее время.

Во время нашей встречи премьер-министр задал только один вопрос: «Если это предсказано, то что мы можем поделать?»

— Это предупреждение, а не предсказание, — ответил я.

Я объяснил, что, по моему убеждению, в Библии закодированы события, которые всего лишь могут случиться, но жесткого предопределения там нет.

— Будущее определяется нашими поступками, — сказал я.

Я дал Пересу две компьютерные распечатки, демонстрирующие, как читается скрытый текст. На одной были видны слова «холокост Израиля» и рядом — обозначение 5756 года. На другой — слова «атомный холокост» по соседству с тем же самым годом.

Я сказал:

— Тысяча против одного, что это не случайно. Перес переспросил:

— Тысяча против одного, что это действительно случится?

Я пояснил: невозможно определить вероятность атомной катастрофы, для этого мы слишком мало знаем о коде. Выражение «тысяча против одного» говорит лишь о том, что 1996 год вряд ли случайно оказался по соседству с упоминанием о холокосте. Скорее всего, предположение о случайности можно просто отмести. Так утверждает математика.

— Если код говорит правду, значит Израиль будет в опасности до конца столетия, то есть в течение ближайших пяти лет, — сказал я премьер-министру. — Но похоже, что самый опасный год — нынешний.

Источником опасности, по всей видимости, была Ливия. Я показал Пересу, как слово «Ливия» пересекает на матрице слова «атомный холокост».

— Я не знаю, означает ли это, что нападение будет произведено из Ливии, или что его совершат террористы, поддерживаемые Ливией, — сказал я. — Предполагаю, что Каддафи приобретет атомное оружие в одной из бывших советских республик, а террористы используют это оружие против Израиля.

Перес невозмутимо слушал.

Было ясно, что он прочитал мое письмо очень внимательно и что о письме, которое я послал Рабину за год до убийства, он тоже помнит.

Премьер не пытался обсуждать со мной философские вопросы, связанные с библейским кодом. Он ни разу не произнес имени Божьего. Он даже не спросил, нет ли в коде его собственного имени — вполне, казалось бы, естественный вопрос, если помнить о гибели Рабина. Он думал только об одном: об опасности, угрожающей его стране.

Существование угрозы ядерного удара, казалось, ничуть не удивило премьер-министра.

В свое время Перес был ответственным за создание израильского атомного оружия на сверхсекретной военной базе в Димоне. Он лучше других знал, как легко атомному оружию попасть в руки террористов.

— Не могу сказать, насколько реальна грозящая Израилю опасность, — так завершил я свое сообщение премьер-министру. — Я только знаю, что о ней говорится в Библии.

На следующий день после моего разговора с Пересом, 27 января 1996 года, ливийский лидер Муаммар Каддафи, сделал одно из немногих своих публичных заявлений. Он призвал все арабские страны обзавестись атомным оружием.

«Перед лицом израильской угрозы арабы имеют право добывать ядерное оружие всеми доступными средствами», — заявил он.

В то время, когда Каддафи делал это заявление, я находился в Иордании на вершине горы Нево — той самой, на которую когда-то взошел Моисей. Именно это место называлось в библейском коде как точка, откуда будет нанесен атомный удар.

Упоминание о виде оружия, посредством которого будет осуществлено нападение, шло в библейском коде практически открытым текстом. Слова «при подошве Фасги» (Втор. 4, 49) пересекались выражением «атомный артиллерист».

А строчка, расположенная выше, была, словно метка на карте — в обычном тексте Библии здесь стояло: «и чтобы ты много времени пробыл на… земле» (Втор. 4, 40). Это слова странно выглядели рядом с «атомной артиллерией» и «холокостом».

Они давали какую-то надежду на то, что нападение удается предотвратить. И здесь же содержалось скрытое сообщение о том, как это сделать.

Атомный артиллерист Фасга.

И чтобы ты много времени пробыл на… земле = адрес, дата.

Те же самые еврейские буквы, которые складываются в выражение «чтобы ты много времени пробыл», образуют слова «адрес» и «дата». Адрес был ясен — горный хребет в Иордании, Фасга: это название находится прямиком под словом «адрес».

А вот дату мы никак не могли найти. Мы знали, где надо искать, но не знали, к какому времени привязано возможное событие.'Тем не менее я отправился туда. И вот как раз когда я там находился, Каддафи и выступил со своей угрожающей речью — на следующий день после моей встречи с Пересом.

Передо мной тянулись склоны Фасги — три мили безлесных холмов. Любой из них мог скрывать артиллерийскую установку. В Соединенных Штатах эксперты по ядерному терроризму говорили мне, что артиллерийский атомный заряд в заплечном контейнере может доставить к месту назначения один достаточно сильный человек. А на просторах бывшего Советского Союза лежали без присмотра тысячи атомных артиллерийских снарядов, и каждый мог стереть с лица земли целый город.

Странное чувство охватило меня. Я стоял там, где, возможно, некогда внимал Господу Моисей, и через Мертвое море смотрел на ясно видимый вдали Израиль. Стоял — и не мог отделаться от ощущения, что где-то поблизости ливийские террористы, возможно, готовятся отправить ядерный снаряд в сторону Тель-Авива или Иерусалима.

На следующий день я снова был в Иерусалиме — меня ждала встреча с Дании Ятомом, тем самым генералом, который способствовал моей встрече с Пересом и которому скоро предстояло возглавить знаменитую израильскую разведку Мосад.

Ятом только что вернулся из Вашингтона после неудачных мирных переговоров с Сирией, тем не менее он уже успел поговорить с Пересом.

— Премьер-министр серьезно отнесся к этому? — спросил я у Ятома.

— Он же принял вас, — ответил генерал.

Мы подробно обсудили опасность «атомного холокоста», о которой говорилось в скрытом тексте Библии. Ятом хотел знать две вещи: где и когда. Я рассказал ему то, что знал, но добавил:

— И время, и место — это только вероятности. Мы можем ошибаться в деталях. Но сама опасность существует реально.

Ятом задал мне тот же самый вопрос, который задавал Перес:

— Если это уже записано, то что мы можем поделать?

— Конечно, предотвратить столкновение кометы с Юпитеромбыло не в наших силах, — ответил я. — Но предотвратить нападение Ливии на Израиль, несомненно, можно.

Через три дня Перес произнес в Иерусалиме речь, где впервые сказал во всеуслышание: величайшая опасность нашего времени — это то, что ядерное оружие «может попасть в безответственные руки фанатиков».

Это явно было отзвуком предупреждения, содержащегося в коде. Перес подразумевал, что Каддафи может купить ракетно-ядерную установку и террористы, поддерживаемые Ливией, нанесут удар по Израилю.

Но если код говорил правду, то Перес ошибался. Упомянутая им безответственность была отнюдь не величайшей опасностью нашего времени.

— Если в библейском коде есть хотя бы доля истины, — сказал я генералу Ятому, — то все это еще цветочки. Ягодки впереди.

Примечания:

4

4 Книга Откровение Иоанна Богослова называется также Апокалипсис. Греческое слово «апокалипсис» и означает «откровение», однако, в соответствии с содержанием пророчеств Иоанна Богослова, это слово вошло в европейские языки также в смысле «страшные, опустошительные бедствия, предвещающие конец света». Именно в этом смысле слово «Апокалипсис» употребляется в книге М. Дрознина.