|
||||
|
Глава 28Как Жуков громил фальсификаторов
— 1 - Осенью 1964 года, сразу после свержения Хрущева, Центральный Комитет отдал приказ работникам идеологического фронта воздвигнуть Жукову памятник нерукотворный, вознести стратега на величественный постамент немеркнущей славы. Инженеры человеческих душ рванули под козырек и бросились исполнять. Тодавнее решение ЦК КПСС до сих пор не отменено, поэтому коммунистические писатели, художники, скульпторы рвения не ослабляют, в соответствии с отданным приказом поют оды стратегу, лепят ему конные статуи, высекают его профиль в граните и мраморе, воспевают в романах и диссертациях, отливают в гипсе и бронзе. Проще всего писателям. Их творческий метод бесхитростен. Они раскрывают «Воспоминания и размышления» и все, что написано в мемуарах Жукова, пересказывают своими словами, добавляя от себя никогда никем не зафиксированные диалоги, описывают состояние души великого полководца и полет его мысли. Главное — иметь в руках самое последнее издание, чтобы, как учил Жуков, уловить дух времени. Первым на писательском фронте отличился Александр Борисович Чаковский. Получив приказ, он немедленно бросился писать и за несколько лет выдал умопомрачительную серию «Блокада»: несколько книг по 700-800 страниц каждая. Сейчас эти книги забыты. А в то время им сделали шумную рекламу. Раскрутили, как говорят. Центральную идею «Блокады» можно выразить в трех словах: Жуков спас Ленинград. Чаковский аккуратно переписал из мемуаров Жукова удивительную историю о том, как стратег прибыл на заседание Военного совета Ленинградского фронта, как он сидел, слушал, и никто не поинтересовался, по какому праву посторонние присутствуют при обсуждении вопросов величайшей государственной важности. Дальше у Чаковского — все точно по Жукову: стратег передал Ворошилову записку Сталина, тут же ухватил бразды правления и твердой рукой навел революционный порядок. Одним своим присутствием Жуков обстановку стабилизировал, и враг тут же был остановлен у самых стен города Ленина... Но Чаковский хватил чуть дальше. Он кое-что добавил от себя. Не затем, чтобы обличить и разоблачить. Ни в коем случае! И не с тем, чтобы сказать правду. Цель другая: более ярко и броско изобразить волевой напор стратега. По Чаковскому, спаситель Ленинграда стратег Жуков одного командира батальона даже обругал по телефону, чтобы тот панику не поднимал. И все было бы хорошо, но Чаковский переступил грань. Он решился на неслыханную дерзость: написал, что Жуков этому командиру батальона пригрозил расстрелом. Нет-нет. Не подумайте плохого. Никого Жуков в романе не расстреливал. Никого не бросал на расправу трибуналу. Он якобы изрек: «Если хоть один немец на твоем участке пройдет, хоть на танке, хоть на мотоцикле, хоть на палке верхом, расстреляю! Тебя расстреляю, понял?» Роман Чаковского дошел до Жукова. И величайший стратег ХХ века взорвался. — 2 - Жуков тут же настрочил гневный донос и 27 июля 1971 года направил его в Центральный Комитет секретарю ЦК товарищу П.Н. Демичеву, который тогда был всевластным повелителем над писателями, клоунами, поэтами, жонглерами, балеринами, иллюзионистами, драматическими и комическими актерами, сценаристами, операторами, рабочими сцены, эстрадными исполнителями, дирижерами, суфлерами, осветителями, скульпторами, хранителями музеев, художниками и прочими тружениками фронта культуры всего необъятного Советского Союза. В своем доносе возмущенный стратег писал: "...На мой взгляд, автор, берущий на себя смелость описывать важнейшие исторические события, и тем более такого сравнительно недавнего прошлого, как Великая Отечественная война, должен быть крайне осторожен, честен, правдив и тактичен в описании тех или иных фактов... В романе Чаковского, посвященном Ленинградской блокаде, имеется ряд прямых нарушений в описании действительности, искажений фактов и передержек, которые могут создать у читателя ложные представления об этом важнейшем этапе Великой Отечественной войны... В романе неоднократно проводится мысль, что Советское командование добивалось исполнения приказов не методом убеждения, не личным авторитетом, не взывая к патриотическим чувствам бойцов и командиров, а под прямой угрозой расстрела. Выходит, что бойцы и командиры Красной Армии выполняли приказы не как подобает коммунистам, советским людям и патриотам, а из чувства животного страха, под угрозой лишения жизни... Приведенные факты, как и даваемые нелестные эпитеты своим героям, остались бы на писательской совести автора, если бы за всем этим не стояли вопросы более серьезные, имеющие несомненное политическое значение. Буржуазные фальсификаторы истории — наши идеологические противники всячески стараются подчеркнуть именно эту мысль, что Великая Отечественная война была выиграна русскими не за счет превосходства Советских вооруженных сил, не в силу глубокого патриотизма советского народа, не благодаря преимуществу и несокрушимости советского социалистического строя, а под угрозой расстрела и страха за свою жизнь. Что советские военачальники добились успеха в той или иной операции не благодаря своему оперативно-стратегическому мастерству, а в результате многократного превосходства силы войск, личной жестокости, принесения ненужных бессмысленных жертв. У читателя может возникнуть впечатление, что у нас не было военно-полевых судов, которые судили за те или иные преступления, а существовало самоуправство военачальников, которые без всякого суда и следствия расстреливали подчиненных. Непонятно, с какой целью А. Чаковский пропагандирует эту ложь? Такая пропаганда, безусловно, вредна и играет на руку нашим идеологическим противникам. Это тем более странно, что сцены и диалоги между немецко-фашистскими военачальниками, которые приводятся в книге, написаны совсем в ином тоне. По сравнению с советскими командующими фашисты поданы как благовоспитанные и интеллигентные люди. Подобный контраст вызывает естественное недоумение...". Далее стратег пишет, что удивлен позицией журнала «Знамя», который публиковал отрывки из романа Чаковского. Почему же редакторы не посоветовались со стратегом? Вот он бы, гений военного искусства, и рассказал бы, что добивался выполнения приказов не личной жестокостью, не угрозой расстрела, а убеждением, личным примером, взывая к чувству патриотизма. Свой донос великий полководец завершил так: «Полагаю, что предварительное ознакомление с этим произведением бывших командующих войсками на Ленинградском фронте принесло бы несомненную пользу и помогло бы автору А.Б. Чаковскому избежать грубых идеологических ошибок и искажений исторической правды». Письмо великого военного мыслителя полностью опубликовано в сборнике «Георгий Жуков. Стенограмма октябрьского (1957 г.) пленума ЦК КПСС и другие документы» (С. 566-568). — 3 - Выходка Чаковского возмутительна. Как можно было написать, что Жуков кому-то однажды пригрозил расстрелом, если в мемуарах Жукова, в этой самой правдивой книге о войне, нет ни слова ни о расстрелах, ни об угрозах расстрела? Однако перед тем как пинать Чаковского за пособничество буржуазным фальсификаторам, давайте обратимся к документам. Нет, нет. Не каким-то там совершенно секретным, а к тем, которые опубликованы и всем доступны. Ознакомившись лишь с единичными образцами из многих сотен, мы делаем совершенно неизбежный вывод: Чаковский истину исказил и извратил. Портрет Жукова надо писать совсем другими красками. Итак, документы: "Боевой приказ войскам Ленинградского фронта 17.9.41 ...за оставление без письменного приказа военного совета фронта и армии указанного рубежа все командиры, политработники и бойцы подлежат немедленному расстрелу... Командующий войсками ЛФ Герой Советского Союза генерал армии ЖУКОВ. Член военного совета ЛФ секретарь ЦК ВКП(б) ЖДАНОВ. Начальник штаба ЛФ генерал-лейтенант ХОЗИН". Этот документ опубликован в 1988 году (ВИЖ. No 11. С. 95). Вот так Жуков убеждал, так взывал к чувствам бойцов и командиров. И никакого тут животного страха. Патриотизм в чистом виде. Вот еще приказ. Через два дня. "СОВ. СЕКРЕТНО. ПРИКАЗ войскам Ленинградского фронта No 0040 гор. Ленинград 19 сентября 1941 г. ...Военный совет Ленинградского фронта ПРИКАЗЫВАЕТ командирам частей и Особым отделам расстреливать всех лиц, бросивших оружие и ушедших с поля боя в тыл. Военным Советам армий, командирам, комиссарам дивизий, полков и политорганам разъяснить настоящий приказ всему личному составу воинских частей. Приказ разослать до командиров и комиссаров полков включительно. Командующий войсками ЛФ Герой Советского Союза генерал армии ЖУКОВ. Член военного совета ЛФ секретарь ЦК ВКП(б) ЖДАНОВ. Начальник штаба ЛФ генерал-лейтенант ХОЗИН". Документ впервые опубликован в журнале «История Петербурга» (2001. No 2. С. 85, со ссылкой на Архив штаба ЛенВО, фонд 21, опись 44917, дело 1, лист 16). На той же странице опубликован другой, на этот раз несекретный приказ Жукова о расстрелах. Он подписан в тот же день — 19 сентября 1941 года. Но это уже о других расстрелах, которые днем раньше были приведены в исполнение. И тут же еще один приказ — от 21 сентября. И опять о расстрелах. Тоже подписан Жуковым. Это не угрозы расстрелом, а информация к размышлению о том, что осуществлено накануне. 22 сентября Жуков и Жданов направили Военному Совету 8-й армии шифровку. В составе Военного Совета — командующий 8-й армией генерал-майор Щербаков В.И., член военного Совета дивизионный комиссар Чухнов И.Ф., заместитель командующего армией генерал-лейтенант Шевалдин Т.И. и начальник штаба генерал-майор Кокорев П.И. Вот завершающие фразы: «...Такой военный совет вполне заслужил суровой кары, вплоть до расстрела. Я требую: Щербакову, Чухнову, Кокореву выехать в 2 дно, 11 сд, 10 сд и лично вести их в бой. Шевалдину и Кокореву предупредить командиров всех степеней, что за самовольное оставление Петергофа будут расстреляны, как трусы и изменники. Всем объявить — НИ ОДНОГО ШАГУ НАЗАД» (ВИЖ. 1992. No 6. С. 18). Это — пять дней Георгия Константиновича. Это кое-что из того, что сохранилось в архивах. Но не все ведь сохранилось, и не все доступно. Да и не все злодеяния святого гения фиксировались в архивных делах. — 4 - Жуков находился в Ленинграде чуть больше трех недель. И каждый день — расстрелы, расстрелы, расстрелы. И угрозы расстрела всем — от командующих армиями до рядовых бойцов. Приказы Жукова о расстрелах — то секретные, то совершенно секретные. В зависимости от того, какой категории командиров они адресованы. И тут же — приказы о расстрелах несекретные, для всех бойцов и командиров. А еще приказы о том, чтобы заместители командующих армиями и начальники армейских штабов лично вели в бой стрелковые дивизии или дивизии народного ополчения (дно). Впереди на лихом коне! Так учит Жуков! Вот вам и вся стратегия. Вот вам и превосходство жуковского оперативно-стратегического мастерства над выучкой гитлеровских генералов. Уж гитлеровцы явно до таких высот военного искусства не дошли. У них начальники штабов армейского уровня лично в бой дивизии не водили. Все тут превосходно, а непонятно вот что: вести дивизию можно в наступательный бой. А в обороне ее никуда вести не надо. Если (по Жукову) Ленинград находился в критическом положении, то ставь войска в оборону. Вспомним книгу детства «Остров сокровищ». Хороших людей на острове горсточка, а плохих — целая шайка. Но случайно в кустах оказался... нет, нет, не рояль. В кустах оказался бревенчатый домик, обнесенный частоколом. В нем хорошие и засели. Частокол от пуль спасает, да еще и стенки у домика крепкие. Из окошка высунулся — бабах из мушкета! Считай, одним врагом меньше. Даже когда враги на приступ пошли, то все равно частокол героев спас. Врагу перелезть через колья надо. Тут-то и бей его по голове! И не могут все враз налететь. Один перескочил, а другой только примеряется. Бей их по одному. Если бы герои приняли бой в открытом поле против банды пиратов, то погибли бы ни за грош. А стены спасли. В Ленинграде у Жукова был не бревенчатый домик, а неприступные укрепленные районы, форты, капониры и бастионы. Вот в них и посади свои дивизии! Даже в обыкновенном окопе боец защищен почти полностью. Только голова торчит. И стреляет он с места. А наступающий — враг — в поле, в полный рост. Он виден целиком. К тому же запыхался: бежит, а на нем вон сколько всего навешано. Обороняющийся стреляет с места, с упора. А наступающий с хода, с руки. Если же обороняющиеся войска засели не в траншеях, а в железобетонных и броневых казематах, то им и подавно враг не страшен — знай себе постреливай. Вот если бы великий стратег прочитал «Остров сокровищ», если бы постиг тактику на уровне приключенческих книг для юношества, то не гнал бы войска из неприступных капониров и блокгаузов в чисто поле в дурацкие атаки, да еще и с генерал-майорами и генерал-лейтенантами впереди. В своей самой правдивой книге о войне «Воспоминания и размышления» гений стратегии об этих атаках не вспомнил и не размышлял. И про свирепые расстрельные приказы — тоже. А было бы интересно посчитать, сколько он таких приказов за свою жизнь подписал и сколько людей перестрелял лично. У защитников великого полководца на любую мерзость, на любое преступление есть объяснение и обстоятельный ответ: да, признают они, были такие приказы, но это так, для острастки, это Георгий Константинович только пугал. Каждый день подписывал приказы о расстрелах, но этим он только демонстрировал строгость. Никто и не думал эти приказы выполнять... «Конечно, Жуков никого не расстрелял и не повесил. Но обстановка требовала резких фраз» (Н.Н. Яковлев. Маршал Жуков. С. 91). Ах, лучше бы вы, защитники, такого не говорили. Нет ничего более жалкого, чем командир, отдающий приказы, которые заведомо не будут выполнены. — 5 - Расстрелами не обошлось. Жуков, как известно, был верным учеником военного преступника Тухачевского, который брал и расстреливал заложников. Прибыв в Ленинград, Жуков первым делом взял в заложники семьи своих подчиненных, включая жен, матерей, сестер, детей. Жуков отправил командующим армиями Ленинградского фронта и Балтийского флота шифрограмму No 4976: «Разъяснить всему личному составу, что все семьи сдавшихся врагу будут расстреляны и по возвращении из плена они тоже будут расстреляны». Приказ Жукова о заложниках был впервые опубликован в журнале «Начало» No 3 за 1991 год. В соответствии с приказом Жукова в заложниках оказались семьи бойцов и командиров четырех армий и авиации Ленинградского фронта, двух корпусов ПВО и Балтийского флота. Общее число военнослужащих в этих соединениях и объединениях в тот момент — 516 000. А родственников у них — миллионы. Вот эти миллионы Жуков письменным приказом и объявил заложниками. Жуков не уточнял, кого именно будут расстреливать. Понимай как знаешь: только жен или сестер тоже? Если будут расстреливать детей, то с какого возраста? А у стариков какие возрастные ограничения? Или никаких? Разница между Жуковым и самыми отъявленными гитлеровскими негодяями в том, что ни один гитлеровец миллион заложников никогда не брал. Ни сам Гитлер, ни Сталин таких приказов никогда не отдавали. По крайней мере в письменном виде. И вот нам объясняют, что в июне 1941 года у Жукова полномочий не было отменить собственные приказы, которые вязали армию по ногам и рукам, которые запрещали армии отражать нападение противника. Но объявить заложниками миллионы людей у Жукова полномочия были. Кто же он такой? Ладно — своих генералов, офицеров, сержантов и солдат он истреблял беспощадно. Но какое у него право объявлять заложниками солдатских жен и родителей в какой-то алтайской или сибирской деревне? Какие полномочия у командующего Ленинградским фронтом расстреливать чьих-то детей в Казахстане или на Урале? Захват заложников запрещен Гаагской конвенцией 1907 года и объявлен тягчайшим военным преступлением. Военный человек не может совершить более гнусного и позорного поступка. Так вот, в истории человечества никто никогда столько заложников не брал. Жуков и тут побил все рекорды. Но и в отношении своих подчиненных у Жукова явное превышение власти. У нас было заведено просто и гуманно: воюешь за Родину, по вине великого стратега попал в плен, допустим под Ельней, если с противником в плену не сотрудничал, то по возвращении отсидишь 10 лет в каторжных лагерях и — свободен. Потом этот срок увеличили до 25 лет. Но тоже терпимо. А у Жукова — расстрел и тебе, и семье. Как же великий стратег мыслил выполнение своего приказа? Вот победоносно завершилась война, открылись ворота гитлеровских лагерей, всех пленных перегоняют в сталинские концлагеря, и начинается сортировка: ты под командованием Жукова не воевал — тебе четвертной, и тебе, и тебе, а ты попал в плен на Ленинградском фронте — становись к стенке... Так Жуков мыслил победу или иначе? Кто дал ему право и полномочия проводить в отношении военнопленных политику, которая противоречит государственной, которая не соответствует тому, что решено и утверждено Верховным Главнокомандующим? Люди, которые ставили памятник Жукову, знали, что он злодей и величайший военный преступник. В момент, когда некий великий скульптор лепил стратега верхом на коне, приказ Жукова о заложниках уже был опубликован и всем известен. Мне бы знать хотелось, какой тайный смысл скульптор вкладывал в сей монумент? И за какие коврижки он решился на такое гражданское паскудство? — 6 - Балтийский флот находился в оперативном подчинении Ленинградского фронта. Но только в оперативном. Командующий флотом адмирал Трибуц обратился к начальник ПУ РККВМФ армейскому комиссару 2 ранга Рогову Ивану Васильевичу: как реагировать на шифровки Жукова? Рогов направил протест Г. Маленкову. Маленков, который в тот момент находился в Ленинграде, приказ Жукова о заложниках отменил. Так что и над Жуковым в Питере была власть, которая пресекала преступные замыслы великого патриота земли русской. Без этих тормозов стратег дров наломал бы. К слову нужно сказать, что отмена приказа о заложниках — это проявление не столько гуманности и законности, сколько здравого смысла. И Рогов, и Маленков сами были палачами, правда, не такого размаха, как Жуков. Но у них было достаточно благоразумия, чтобы понять: приказ о заложниках вредит. Летчики под всякими предлогами перестали перелетать линию фронта. Собьют над вражьими частями — доказывай потом, что сдался в плен не добровольно. После приказа о заложниках разведчики искали любые причины, чтобы в тыл противника не идти, а если уж и идти, то особенно не рисковать и скорее возвращаться. Да и вообще все бойцы и командиры старались держаться подальше от переднего края: мало ли что... Над Жуковым была управа, потому не мог он развернуться на полную мощь, да и полномочия его расстрельные действовали только четыре года войны. Дали бы ему 30 лет верховной власти без ограничений, как Сталину, уж он бы натворил. Во всем видны признаки и проявления безумной кровожадности. После Ленинграда Жуков командовал Западным фронтом. Стиль тот же самый. Жуков принял Западный фронт 8 октября 1941 года. Вот шифровка командующему 49-й армии генерал-лейтенанту И.Г. Захаркину 12 октября: «...Переходом в контрнаступление восстановить положение. В противном случае за самовольный отход из гор. Калуга не только командование частей, но и вы будете расстреляны...» (А.Н. Мерцалов, Л.А. Мерцалова. Иной Жуков. М., 1996. С. 66). Жуков явно страдал психическим расстройством. 8 ноября 1941 года командующий 43-й армией Западного фронта генерал-майор К.Д. Голубев обратился к Верховному Главнокомандующему: так работать невозможно. Голубев писал Сталину: «На второй день по приезде меня обещали расстрелять, на третий день отдать под суд, на четвертый день грозили расстрелять перед строем армии» (Известия ЦК КПСС. 1991. No 3. С. 220-221). Но в оправдание Жукову надо сказать: он просто изнывал от переполнявшего его чувства справедливости. Ю. Сигачев о Жукове: «Одним из главных вопросов жизни партии он считал преодоление наследства культа личности Сталина. И в годы хрущевской опалы маршал оставался верен курсу ХХ съезда на десталинизацию, хотел рассказать народу правду о „вожде всех времен“, правду о событиях Великой Отечественной войны, как он их видел» («Родина». 2000. Октябрь.). Вот видите, каким добрым был Георгий Константинович: ужасно хотел разоблачить Сталина за то, что он, прохвост, возвращенных из плена бойцов в лагеря сажал. А сам, будь его воля, в лагеря бы не сажал, а расстреливал. Вместе с детьми, братьями, сестрами, отцами и матерями. Стремление Жукова разоблачить Сталина похвально. Но было бы неплохо, если бы он и о себе немного рассказал. Читайте приказы Сталина, которые он подписывал во время войны. Есть ли в них слово «расстрел»? Ищите, копайтесь, не найдете. Сталин был величайшим преступником, однако у него было достаточно ума, чтобы говорить с народом и армией другим языком. — 7 - Не только Сталина Жуков разоблачал за зверство в отношении бойцов и командиров, попавших в германский плен. Жуков обличал главного сталинского контролера — наркома государственного контроля Л.З. Мехлиса, а Константин Симонов старательно записывал и публиковал слова почти святого Георгия: «...У нас Мехлис додумался до того, что выдумал формулу: „Каждый, кто попал в плен — предатель Родины“... по теории Мехлиса выходило, что даже вернувшиеся, пройдя через этот ад, должны были дома встретить такое отношение к себе, чтобы они раскаялись в том, что тогда, в 41-м или 42-м не лишили себя жизни... Как можно требовать огульного презрения ко всем, кто попал в плен в результате постигших нас в начале войны катастроф!» (К.М. Симонов. Глазами человека моего поколения. М., 1988. С. 329). Злодей Мехлис требовал огульного презрения ко всем, кто попал в плен, а ласковый Жуков подписал приказ о расстреле семей бойцов и командиров, которые попали в плен, и о расстреле их самих после возвращения из плена. И Жуков возмущен зверством Мехлиса. Официальный орган Агитпропа современной России журнал «Родина» (октябрь 2000 г.) исходит восторгом: Жуков написал «откровенные, никого не щадящие мемуары»! Уточним: кроме себя самого. Уж себя-то, любимого, пощадил. Жуков бросился разоблачать Сталина, но пришел в бешенство, когда писатель Чаковский осмелился написать, что великий полководец однажды кому-то пригрозил расстрелом. Да не просто в бешенство пришел, а настрочил донос в ЦК КПСС: дело политическое, клеветник Чаковский совершил идеологическую диверсию, он льет воду на мельницу буржуазных фальсификаторов! Самое страшное в том, что ярость Жукова неподдельная. Он искренне верил, что никого не расстреливал сам, заложников не брал, приказов о расстрелах не подписывал и даже никогда никому расстрелом не угрожал. Он верил в то, что на войне удерживал рубежи не поголовными пулеметными расстрелами, а методом убеждения, личным авторитетом, взывая к патриотическим чувствам бойцов и командиров. Жуков обратился в ЦК, но ведь именно там хранилось невероятное множество свидетельств о запредельном жуковском зверстве. Однажды мне пришлось присутствовать на приеме, где собрались врачи с громкими именами: хирурги, кардиологи, невропатологи. И вдруг среди них — психиатр с мировым именем. Такой момент упустить не мог. Не называя имени героя, описал ситуацию в общих чертах. Итак, некий человек, по натуре садист, совершил множество преступлений. Он о них не помнит. Он уверен, что такого не было и быть не могло. Он крайне болезненно реагирует даже на намек о своих преступлениях. Причем намек сделан не для того, чтобы осудить, а чтобы прославить, чтобы преступления в глазах общества превратить в проявления спасительной энергии. Этот человек обращается с доносом на «клеветника» в самые высокие инстанции, наперед зная, что именно там, в этих инстанциях, хранятся во множестве документы, которые «клевету» не опровергают, а подтверждают. Вместе с тем этот садист ставит перед собой цель жизни: разоблачить других злодеев, совершивших подобные преступления, правда, с меньшей жестокостью. Психиатр, не задумываясь ни на мгновение, выдал диагноз. Этот ход я повторил несколько раз в другие времена, в других ситуациях. Каждому, кто сомневается, рекомендую мой опыт воспроизвести. Гарантирую: реакция всегда будет одинаковой. Любой психиатр вам тут же назовет болезнь. Причем мгновенно. И разнобоя в ответах не будет. Это состояние хорошо известно науке и досконально изучено. — 8 - В своем доносе на писателя Чаковского Жуков писал: «Только в угоду дешевой сенсации, желанием произвести внешний эффект я могу объяснить это вымышленное, несоответствующее действительности описание сцены отстранения от должности маршала К.Е. Ворошилова и мое вступление в должность командующего Ленинградским фронтом. В действительности не было ничего похожего и подобного! Передача эта происходила лично с глазу на глаз» (Георгий Жуков. Стенограмма октябрьского (1957 г.) пленума ЦК КПСС и другие документы. М. 2001. С. 556). Как только донос Жукова был извлечен из архивных недр, журнал «Родина» (октябрь 2000 г.) тут же разразился мощной статьей под названием «В угоду дешевой сенсации...». Подзаголовок — Протест опального маршала: правда и вымысел. Смысл: о, как принципиален стратег! Какая правильная у него позиция! Вот видите: Жуков призывает авторов, берущих на себя смелость описывать важнейшие исторические события, такие как война, быть крайне осторожными, честными, правдивыми и тактичными... Смотрите, как правильно он разоблачил лжеца Чаковского, который лил воду на мельницу буржуазных фальсификаторов! «Письмо Жукова секретарю ЦК КПСС П.Н. Демичеву ярко характеризует его отношение к использованию в литературе исторических фактов. Свою позицию маршал отстаивает со свойственной ему прямотой и последовательностью». И далее — в том же духе, в том же возвышенном тоне: нашлись всякие, понимаешь, Чаковские, извратители истории... И тут я вынужден встать на защиту Чаковского. Дорогие товарищи из журнала «Родина», Александр Борисович Чаковский ничего сам не выдумал. Сцена отстранения Ворошилова на заседании Военного совета Ленинградского фронта впервые была описана в мемуарах Жукова. Откройте мемуары и прочитайте: вот он входит, а они за столом сидят и обсуждают, как будут взрывать дворцы, мосты, заводы и корабли, вот Жуков посидел, послушал, не выдержал и протянул записку... Жуков все это опубликовал в 1969 году. Чаковский эту сцену переписал и в 1971 году выдал свою книгу с добросовестным перепевом жуковского рассказа: вот недоумки решают флот топить, вот Жуков записку протягивает... И тут же Жуков обвинил Чаковского в пособничестве идеологическим врагам: не было никакого заседания Военного совета! Не было никакого обсуждения, как топить флот! Не было никакой записки! Я у Ворошилова в кабинете с глазу на глаз без посторонних дела принимал! Разоблачив «клеветника» Чаковского, который «в угоду дешевой сенсации» лил воду на вражьи мельницы, Жуков разоблачил сам себя. Это он сам в угоду дешевой сенсации все это выдумал. Итак, сам все описал, через два года с негодованием все опроверг. А потом случилось чудо. Еще через четыре года вышло второе издание мемуаров Жукова, и в нем сцена отстранения Ворошилова по записке Сталина описана с еще большим драматизмом: «В большом кабинете за покрытым красным сукном столом сидели человек десять... Попросил разрешения присутствовать... Через некоторое время вручил К.Е. Ворошилову записку И.В. Сталина... Должен сознаться, что делал я это не без внутреннего волнения... На Военном совете фронта рассматривался вопрос о мерах..» Ну и т.д. И в самых правдивых последних изданиях все это повторяется. Как прикажете этому верить, если стратег сам написал опровержение секретарю ЦК КПСС: не было такого! Удивительна позиция у товарищей из журнала «Родина»: если Чаковский переписал сцену из мемуаров Жукова, значит, он клеветник. А если Жуков сам все это написал ДО Чаковского и ПОСЛЕ Чаковского, значит, борец за правду. Товарищи Гареевы, Карповы, Н. Яковлевы. Вы разоблачены. Все вы описывали сцену с запиской. Все вы в угоду дешевой сенсации льете воду на мельницы буржуазных фальсификаторов. И разоблачил вас не кто-нибудь, а ваш любимый кумир, которого все вы с таким упорством защищаете и прославляете. |
|
||
Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх |
||||
|