• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

«Правдивая история» Великой Отечественной войны представляет собой фантастическую композицию из лживых мемуаров Жукова, насквозь фальшивых романов Стаднюка и фильмов Озерова.

Анатолий Тарас.

Предисловие к книге И. Дроговоз. Большой флот Страны Советов. Минск, 2003. С. 8

Не имея возможности придраться к боевым делам командующего Западным фронтом генерала армии Д.Г. Павлова, защитники Жукова бросились на «бытовуху» и «аморалку». Как почитаешь сочинения о поведении Павлова в быту, сразу начинаешь понимать причины поражения Западного фронта в первую неделю войны.

Вот образец.

Статья: «Командарма арестовывал офицер ГРУ». Опубликована в «Независимом военном обозрении» 5 декабря 2003 года. Автор — Михаил Ефимович Болтунов — «военный писатель, автор ряда книг по истории разведывательно-диверсионной службы». Статья рассказывает об аресте «командарма 1 ранга» Павлова «полковником ГРУ» Мамсуровым.

В заголовке военный писатель Болтунов сделал две ошибки. Должность Павлова — командующий Западным фронтом, воинское звание — генерал армии.

А Болтунов упорно называет Павлова командармом 1 ранга. Павлов такого звания никогда не имел. По возвращении из Испании Герой Советского Союза комбриг Павлов получил воинское звание комкора и должность начальника Автобронетанкового управления РККА. После Зимней войны в Финляндии за успешные действия танковых войск в нечеловеческих условиях на «противотанковой» местности против сильного, стойкого, умного противника, за решение даже теоретически нерешаемой задачи комкор Павлов был произведен в командармы 2 ранга. 4 июня 1940 года в Красной Армии были введены генеральские звания. В этот день постановлением СНК Павлов получил воинское звание генерал-полковника танковых войск. В январе 1941 года Павлов в ходе стратегической игры на картах, действуя против Жукова, проявил завидное полководческое мастерство и 23 февраля 1941 года был произведен в генералы армии.

Об аресте какого командарма летом 1941 года нам рассказывает «военный писатель» Болтунов?

И откуда в июне 1941 года мог появиться полковник ГРУ? Автору книг «по истории разведывательно-диверсионной службы» надо бы знать, что ГРУ было создано 16 февраля 1942 года.

Знание предмета «военным писателем» ясно проглядывается не только в заголовке, но и в подзаголовках. Например, в таких: «В поисках штаба Белорусского округа». Автор сообщает, что «29 июня маршал Ворошилов отдал приказ Мамсурову арестовать командарма 1 ранга Дмитрия Павлова, командарма 2 ранга Владимира Климовских и командарма Николая Клыча». Но «полковник ГРУ» Мамсуров никак не мог разыскать штаб Белорусского округа. Неудивительно. В 1941 году такого военного округа не было. 11 июля 1940 года Белорусский особый военный округ был преобразован в Западный особый военный округ. Это не простая смена вывески. В состав округа была включена Смоленская область, а это противоречило названию «Белорусский».

Но если «полковник ГРУ» искал штаб Западного особого военного округа, то надо было спросить первого встречного. Любой бы и ответил: в центре Минска. И вовсе не Павлов в первые дни войны управлял округом, а Курдюмов. 21 июня 1941 года произошло разделение структур. Основная часть управления и штаба Западного особого военного округа превратилась в управление и штаб Западного фронта и была тайно переброшена на командный пункт в районе Барановичей. Там после начала войны находился Павлов. Вот там «полковнику ГРУ» и следовало его искать. А меньшая часть управления и штаба так и осталась на месте и сохраняла прежнее название: штаб округа.

Перед выездом из Москвы «полковнику ГРУ» следовало поинтересоваться в Генеральном штабе, где находится штаб Западного фронта. Места расположения нижестоящих штабов определяют и утверждают штабы вышестоящие. В Генеральном штабе должны были знать, что штабу Западного фронта надлежит находиться в районе станции Обуз-Лесьна юго-западнее Барановичей. А если его там нет, то это не вина командующего фронтом генерала армии Павлова. Начальник Генерального штаба генерал армии Жуков якобы знал, что германский удар будет на Барановичи, и именно на пути германского танкового клина определил место для командного пункта Западного фронта. Давайте же еще раз прочитаем план Генерального штаба от 15 мая 1941 года. Жуков называет этот план «моя записка». Так вот там указано место штаба Западного фронта — Барановичи.

С одной стороны, Жуков якобы предвидел, что главный удар германской армии будет в направлении на Барановичи. С другой — именно там расположил штаб Западного фронта. Ну разве не вредительство?

С одной стороны, Сталин якобы с кипением и рычанием отверг план от 15 мая 1941 года, но с другой — штаб Западного фронта так там, в районе Барановичей, и оказался. Точно в соответствии с планом и вопреки рычанию.

Если Павлов, превысив полномочия, вывел свой КП из-под удара, то это не вина, а заслуга. А винить надо некоего гения в Генштабе.

Читаем статью «военного писателя» дальше и диву даемся. Не был Владимир Ефимович Климовских командармом 2 ранга. Он был генерал-майором. И вообще не было в Красной Армии в 1941 году воинского звания «командарм». В июне 1940 года подавляющая часть высшего командного состава Красной Армии получила генеральские и адмиральские звания. Со старыми званиями остались некоторые комбриги и комдивы, которых выпустили из тюрем. Но и им в большинстве случаев присваивали генеральские звания. Пример: выпущенный из тюрьмы комдив К.К. Рокоссовский (звание присвоено 26 ноября 1935 года) 4 июня 1940 года стал генерал-майором. Комбригов в 1941 году было еще достаточно много. Комдивов меньше — восемь. Комкор на всю Красную Армию в 1941 году был один — Л.Г. Петровский. А командармов не было. Их либо перестреляли, либо преобразовали в генералы.

До введения генеральских званий звание «командарм» существовало менее пяти лет. Командармов было немного: в 1937 году — пять командармов 1 ранга и десять 2 ранга. После расстрелов еще несколько человек получили звания командармов. Среди них Конев, Кулик, Мерецков, Тимошенко, Шапошников, Ковалев, Тюленев. Но не было среди них никого по фамилии Климовских. И уж явно не было среди них никакого «командарма Клыча». А был на Западном фронте генерал-лейтенант артиллерии Николай Александрович Клич.

Далее в повествовании «военного писателя» появляется «командарм» Еременко. После войны Андрей Иванович стал Маршалом Советского Союза. Неужели «автору ряда книг по истории разведывательно-диверсионной службы» трудно взять мемуары маршала и проверить, какое звание тот имел в описываемый период? Звание «комкор» Еременко получил 4 ноября 1939 года, «генерал-лейтенант» — 4 июня 1940 года. Не был Андрей Иванович командармом ни до введения генеральских званий, ни после.

И уж если «военному писателю» так понравились отмененные воинские звания, то почему он Жукова не называет командармом?

С маршалами — беда. Наш автор вспомнил «Константина Мерецкова». Если вы, мэтр, про будущего Маршала Советского Союза, то звали его Кириллом Афанасьевичем.

Продемонстрировав знание предмета, «военный писатель» обличает Павлова: мол, нехороший был человек. Единственный источник: воспоминания «полковника ГРУ» Мамсурова, который Павлова арестовывал. Неужто вертухай Мамсуров что-то хорошее мог рассказать про арестанта?

Кстати, это тот самый Хаджи-Умар Джиорович Мамсуров, который, поднявшись до звания генерал-полковника, в 1957 году готовил вместе с Жуковым государственный переворот, но в последний момент струсил и покаялся перед Хрущевым.

Совсем сшибает с ног заключительный подзаголовок разоблачительной статьи: «Нашивки за прыжок в окно». «Военный писатель» продолжает рассказ про обстановку в штабе Западного фронта 5 июля 1941 года: «Из окна штабного барака выпрыгнул известный в свое время военачальник... Приземлился неудачно — вывихнул ногу, и его увели в санчасть. На следующий день Мамсуров видел его с костылями. Но более всего его удивило, что на груди полководца на отглаженной щегольской гимнастерке появились две ленточки — золотая и красная, обозначавшие тяжелое и легкое ранения, — эти отличия были введены накануне. Военачальник явно был убежден, что воевать осталось недолго, и хотел в будущем по максимуму поиметь от своего участия в боевых действиях. То, что „увечье“ и „царапину“ он получил при прыжке из окна штаба, его, похоже, нисколько не смущало. Этот шапкозакидатель тоже чем-то напоминал командарма 1 ранга Павлова».

Вот видите, как все просто: сам «командарм 1 ранга» Павлов в окно от страха не прыгал и нашивок за прыжки в окно на себя не цеплял, но кто-то безымянный сигал в окно, и это очень похоже на поведение Павлова. При таких-то полководцах удивляться не приходится крушению Западного фронта.

Но я вам, уважаемый «военный писатель», не поверю. Не было такого в штабе Западного фронта 5 июля 1941 года. И быть не могло. Врет ваш «полковник ГРУ». Удивляюсь: неужто вы, «военный писатель», вранье распознать не способны? В Красной Армии нашивки за ранения были введены приказом НКО No 213 от 14 июля 1942 года. Через год с неделей после описываемых вами событий.

О Кулике и Павлове написано много статей и книг. Их высмеивал некто Озеров в своих казенных киноэпопеях. Над ними глумились всевозможные Бондаревы и Стаднюки. Но все обвинения против Павлова и Кулика — на уровне «Независимого военного обозрения». Люди, подобные «военному писателю» Болтунову, берутся за описание военных способностей генерала армии Павлова, не удосужившись поинтересоваться, какое у него было воинское звание, не зная названия округа, которым он командовал перед войной, не имея отдаленного представления о тех процессах, которые происходили в Красной Армии, не помня имен полководцев, даже весьма знаменитых, не зная фамилий генералов и имен маршалов, о которых рассказывают доверчивым читателям.

Спорить с Озеровыми — Болтуновыми — Бондаревыми — Стаднюками нет смысла.

О Дмитрии Григорьевиче Павлове и Григории Ивановиче Кулике есть другие свидетельства. И есть документы.

Например, такие. На совещании по военной идеологии 13 мая 1940 Д.Г. Павлов заявил: «У нас врагов народа оказалось столько, что я сомневаюсь в том, что вряд ли они были все врагами» (РГВА, фонд 9, опись 36, дело 2861, лист 160).

Великому стратегу Жукову на такой поступок хватило смелости только после смерти Сталина, да и то только когда критика Сталина была рекомендована и предписана вышестоящими инстанциями. А когда критика Сталина по велению сверху умолкала, умолкал и разоблачитель Жуков. А Павлов Дмитрий Григорьевич имел достаточно смелости, чтобы такое сказать публично в то время. И делал он это в полной уверенности, что слова его немедленно донесут Сталину, Молотову, Берии, Вышинскому.

Не робкого десятка был и Маршал Советского Союза Григорий Иванович Кулик. В 1938 году в разгар террора Д.Г. Павлов, Г.И. Кулик, Г.К. Савченко и П.С. Аллилуев написали письмо Сталину с настоятельным требованием прекратить репрессии против армии. «Эта четверка даже представила проект решения Политбюро ЦК ВКП(б) по этому вопросу» (О.Ф. Сувениров Трагедия РККА 1937-1938. М., 1998. С. 334).

И дело свое Кулик и Павлов знали.

Четыре предвоенных года, с мая 1937 по август 1941 года, Кулик возглавлял артиллерию Красной Армии. В принципе почти все, с чем Красная Армия прошла всю войну и завершила ее в 1945 году, было принято на вооружение именно в этот период. А именно: 76-мм пушка УСВ, 122-мм гаубица М-30, 152-мм гаубица М-10, 152-мм гаубица-пушка МЛ-20, 210-мм пушка Бр-17, 280-мм мортира Бр-5, 305-мм гаубица Бр-18, 25-, 37-, 76— и 85-мм зенитные пушки, 50-, 82-, 107— и 120-мм минометы, реактивные установки залпового огня БМ-8 и БМ-13. Можно найти множество недостатков у Кулика, можно обзывать его какими угодно словами, но артиллерия Красной Армии была лучшей в мире. Такого маршала не было ни в Германии, ни в Великобритании, ни в США, ни во Франции, ни в Италии, ни в Японии. У нас во главе артиллерии «идиот», зато артиллерия хорошая. А там гении. Только практически у всех гениев перед Второй мировой войной — громкие «научно обоснованные» заявления об «отмирании артиллерии», глубокая недооценка полевой артиллерии, если не полное отрицание ее роли.

Начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Ф. Гальдер в своем рабочем дневнике 2 февраля 1941 года записал то, что ему было известно о советской артиллерии: матчасть устарела. 22 июня 1941 года германская армия нанесла внезапный удар по Советскому Союзу, и мнение Гальдера о советской артиллерии быстро изменилось. Запись в том же дневнике на ту же тему 12 июля 1941 года: «Эффективность снарядов хорошая, моральное действие сильное. Много новейших, неизвестных нам до сих пор артсистем». Вот признание заслуг Маршала Советского Союза Г.И. Кулика.

Пушки и гаубицы, которые Красная Армия имела в начале войны, ни Японии, ни Германии, ни США, ни Британии не удалось ни создать, ни скопировать до конца войны. Главный советский артиллерист не просто обеспечил вооружение Красной Армии лучшей в мире материальной частью в соответствующих количествах, но сумел это сделать так, что германская разведка не заметила ни разработки, ни испытаний новых советских артсистем, ни массового их внедрения в производство, ни перевооружения советской артиллерии на новейшую материальную часть.

А танковыми войсками до 1940 года командовал Павлов. При нем был принят на вооружение лучший в мире легкий плавающий танк Т-40, лучший танк всех времен и народов Т-34, лучший тяжелый танк мира КВ.

И не надо говорить, что танки проектировали конструкторы, а Павлов присутствовал при процессе. Не надо заявлять, что танки принимали на вооружение не благодаря, а вопреки Павлову. На этот счет тоже есть весомые свидетельства.

Слово Герою Социалистического Труда члену-корреспонденту Академии наук СССР Василию Семеновичу Емельянову. Перед войной он был начальником Главного управления по производству брони. После расстрела Павлова он мог бы себе лично приписать идею создания танков с противоснарядным бронированием. Но он этого не сделал.

Емельянов пришел к идее создания танков с противоснарядным бронированием, а независимо от него к такому же решению пришел Павлов. И не только пришел, но и добился поддержки Сталина в этом вопросе.

Емельянов рассказывает:

"Я вновь поднял вопрос о новых танках с тяжелой броней, защищающей от обстрела снарядами.

— Создать такие танки нелегко, но если ты поможешь, то мы могли бы быстро приступить к работам.

Павлов усмехнулся и сказал:

— А я ведь тоже не лыком шит. — Он вынул из своего несгораемого шкафа листок бумаги и протянул мне. — Вот смотри.

На короткой записке о необходимости начать разработку тяжелых танков было начертано: «Я — за. Сталин» (В.С. Емельянов. На пороге войны. М., 1971. С. 82).

В первой половине ХХ века переход от противопульного к противоснарядному бронированию был единственно возможным направлением развития танков, понятно, кроме плавающих. Глядя из XXI века, приходится удивляться: неужто кто-то сомневался? Неужели тогда это не всем было понятно? С высоты нашего знания трудно вообразить сомнения танкостроителей того времени. Однако в тридцатые годы ХХ века эту идею надо было пробивать ледоколом через скованный льдами океан непонимания. В Германии генерала, равного Дмитрию Григорьевичу Павлову, не нашлось. Эту идею не отстояли, да и не пробовали отстоять ни Гудериан, ни Гот, ни Манштейн. Ни один германский генерал не мог после войны похвалиться тем, что перед войной добыл бумагу с резолюцией: «Я — за. Гитлер».

И в США до этого никто не дошел. И в Японии. И в Италии. Не было там генералов таких, как наш Дмитрий Григорьевич Павлов. Робкие попытки делались в Великобритании, но по большому счету они завершились провалом. «Матильда» имела хорошую броню. Но пушка на ней — 40-мм. На советском самом «устаревшем» легком танке Т-26 стояла более мощная пушка. Кроме того, «Матильда» могла идти только по ровной местности и скатываться с горочки. На подъем у нее не хватало сил.

Шутка британских танкистов начального периода Второй мировой войны: как назвать «Матильду» на вершине холма?

Ответ: чудо!

Но британским генералам было не до шуток. Колонны танков «Матильда» приходилось сопровождать колоннами тягачей, назначение которых — тянуть «Матильды» на подъемах. Всем, кто этим вопросом интересуется, настоятельно рекомендую книгу Fletcher D. The Great Tank Scandal: British Armour in the Second World War. London, HMSO, 1989.

Не лучше был и британский танк «Черчилль». Броня была мощной, почти как на советских танках. Но разница заключалась в том, что броневые плиты советских танков сваривали и получалась практически монолитная коробка. При этом линии швов были прочнее самой брони. Британская технология того времени до этого не дошла. Поэтому на стальной каркас из уголков заклепками крепили стальные листы, а к ним на болтах привинчивали броневые плиты, которые между собой ничем не соединялись. Несмотря на мощную броню, корпус был хлипким. При достаточно сильных ударах броневые плиты «держали снаряд», но корпус расшатывался. А бывало, что броневые плиты просто отваливались. Пушка «Черчилля», особенно на первых вариантах, была анекдотически немощной. И двигатель тоже. Уинстон Черчилль шутил: «У танка, носящего мое имя, недостатков больше, чем у меня самого».

Двигаться в горку для «Черчилля» было страданием.

Кстати, это один из главных аргументов против танков с тяжелой броней. Расчеты западных специалистов показывали, что танк с противоснарядным бронированием на пересеченной местности действовать не сможет. Что от него толку, если он с горочки катится, а в горку его надо тащить на аркане?

Т-34 этим не страдал. "Мне очень нравилась конструкция танка Т-34. Во время испытаний водитель одного из этих танков повел машину к холму с очень крутым склоном. Я стоял с Ворошиловым и видел, как он забеспокоился.

— Куда же он полез? Ведь машина сейчас перевернется. Ну разве на такую крутизну можно на танке взбираться?

Ворошилов крепко, до боли сжал мое плечо и не сводил глаз с машины.

А водитель упорно поднимался вверх. У меня замерло сердце. Но вот последнее усилие — и машина, преодолев крутой склон, на вершине. Все зааплодировали.

— Вот это здорово! — воскликнул Ворошилов, отпуская мое плечо. — Ни один противник никогда не будет ждать танковой атаки при таких кручах. Ну и молодцы!..

В программу испытаний входило также преодоление заграждений из надолб — железобетонных столбов, врытых в землю, а также рвов и ряда других препятствий.

Водитель танка Т-34 остановился перед одним из заграждений и не мог его преодолеть. Павлов подбежал к танку и сел на место водителя, разогнал машину и ласточкой перепорхнул через заграждение" (В.С. Емельянов. На пороге войны. С. 173-174).

В то время Павлов был начальником Автобронетанкового управления Красной Армии. Ему можно было бы за рычаги и не садиться. Но танк Т-34 был его детищем. Как и КВ, как и Т-40. Павлов мог управлять танком Т-34 лучше водителей. Не простых водителей, а профессионалов Центра испытаний бронетанковой техники.

Когда говорят о создателях танка Т-34, то на первое место выдвигают главного конструктора Михаила Ильича Кошкина, а когда о создателях КВ — Жозефа Яковлевича Котина. Спору нет, и Котин, и Кошкин — выдающиеся конструкторы. Их вклад в дело создания лучших в мире танков не умалить, их славы не отнять.

И все же конструктор — это исполнитель заказа. Вроде инженера-строителя. Если прикажут царский дворец строить, построит дворец. А если назавтра — пятиэтажные дома на четыре подъезда, то он будет строить пятиэтажные дома. Если закажут сооружение высотой в 500 метров со стометровой вращающейся статуей Ленина на вершине, что ж, будет рыть котлован, укладывать бетон, чтобы однажды в небе Москвы Ленин-флюгер вертелся на все четыре стороны. Так и с конструкторами танков. Если заказчику нужны танки для рывка по автострадам, конструкторы сделают, что им заказали. Если командованию нужны плавающие танки, будут плавающие.

Подумаем вот над чем. Одновременно, независимо друг от друга, в обстановке строжайшей секретности были созданы два танка — КВ и Т-34. Оба приняты на вооружение в один день — 19 декабря 1939 года. Один танк создавался в Ленинграде, другой — в Харькове. Один танк тяжелый, другой — средний. Конструкторы консультироваться между собой не могли и не имели права.

Но оба, и Котин, и Кошкин, независимо друг от друга повторили пять основных элементов, которые и сделали их танки лучшими в мире. Оба установили длинноствольные 76-мм пушки. Оба танка имели противоснарядное бронирование. Оба имели один и тот же дизельный двигатель В-2 (только для тяжелого танка был использован форсированный вариант, а для среднего — обычный). Оба танка имели одинаковую компоновку. Оба имели низкое удельное давление на грунт благодаря использованию широких гусеничных лент. Совпадения можно продолжать. Но первое правило разведки гласит: если совпадений больше двух, то это уже не совпадения. Это система.

Котин создавал тяжелый танк, Кошкин — средний. Но кто-то им эти танки заказал. Причем заказал в один и тот же день и потребовал завершить работу к одному и тому же сроку. Заказчик имел совершенно четкое представление о том, что ему нужно. Несмотря на то что тяжелый и средний танки имеют разное назначение в войне, проектировались разными коллективами и строились на разных заводах, в конструкции обеих машин просматриваются единая логика, единый почерк, единый взгляд на вещи.

Кто же он, этот заказчик?

«Вглядываясь в непроницаемый мрак будущей войны, неизвестный русский гений сумел в нем различить то, чего не увидел никто. Он создал танки именно для тех условий, которые потом продиктовала война». Так за рубежами нашего отечества описывают создателя лучших в мире танков.

Имя «неизвестного русского гения» известно. Его звали Дмитрий Григорьевич Павлов. «Танки Т-34 и другие, прославившие себя в годы Великой Отечественной войны, явились не чем иным, как мечтой Д.Г. Павлова, воплощенной в металл». Это сказал Маршал Советского Союза Кирилл Афанасьевич Мерецков (На службе народу. М., 1968. С. 201).

Но имя Павлова вновь и вновь втаптывают в навоз. Делают это «авторы ряда книг по истории разведывательно-диверсионной службы» по централизованному лубянскому заказу. Мотив понятен. Где молодому поколению в начале нового тысячелетия прочитать о руководящей и направляющей роли Центрального Комитета Коммунистической партии? О решающем вкладе ЦК в разгром гитлеровской Германии? Такое можно почерпнуть только из книги Жукова «Воспоминания и размышления». Вот поэтому книгу превозносят, а великому стратегу, от имени которого книга написана и множество раз переписана, лепят памятники уже десятками и сотнями. Чтобы роль Центрального Комитета не была забыта, надо славить Жукова по полной программе и гасить все, что сияет и сверкает. Если очернить достижения генерала армии Павлова, тогда будет заметен Жуков. Ибо в темноте и гнилушка светится.

Если же вспомнить и по достоинству оценить заслуги Павлова, то на этом фоне померкнет тусклый блеск величия Жукова. А если умолкнет мертвый Жуков, кто же будет петь славу Коммунистической партии и ее Центральному Комитету?