• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

«Утром, — пишет Б. Н. Ельцин, имея в виду 3 октября, — я приехал на работу в Кремль. Хотя был выходной, в 10.00 собрал совещание с руководителями Кабинета министров».[2160]

Что же заставило его в воскресный день появиться в Москве? И о чем он совещался в этот день с «руководителями Кабинета министров»? На эти вопросы в воспоминаниях Б. Н. Ельцина мы находим лишь общий ответ: «Обсуждали текущие дела».[2161] Одним из важнейших «текущих дел», несомненно, был вопрос о парламенте. Тем более что «4 октября кончался срок ультиматума». Однако, пишет Борис Николаевич: «…В этот момент мы не стали обсуждать силовые варианты решения конфликта».[2162]

Из этого явствует, что вопрос о судьбе парламента на этом совещании все-таки рассматривался, не рассматривались лишь «силовые варианты решения конфликта». Объясняя это, Борис Николаевич уточняет: «По-прежнему надеялись на возобновление переговоров».[2163] Весьма скуп в описании утреннего совещания правительства и присутствовавший на нем Е. Т. Гайдар: «В воскресенье, 3 октября, утром — совещание у Президента. Присутствуют В. Черномырдин, С. Филатов, В. Шумейко, О. Лобов, С. Шахрай, П. Грачев, В. Ерин, еще несколько человек. Обсуждаем итоги посещения регионов, откуда многие только что вернулись. Разговор довольно спокойный. Примерное резюме: пока контроль над основными федеральными структурами сохранен, масштабных акций неповиновения, беспорядков в регионах не предвидится, региональные власти лояльны, выборы проведут».[2164]

Получается, что в тот день Б. Н. Ельцина занимал не столько вопрос о том, как выйти из конфликта с парламентом, сколько о том, как провести назначенные им на декабрь выборы в Федеральное собрание.

Непонятно только, для чего тогда потребовалось так экстренно собирать правительство в воскресенье. Неужели с этим вопросом нельзя было подождать до понедельника?

«Ситуация в Москве, — подчеркивает Е. Т. Гайдар, — КОНКРЕТНО не обсуждается». Этим самым он тоже признает, что вопрос «о ситуации в Москве» рассматривался, но в общем «ВИДЕОИНФОРМАЦИЕЙ О ТОМ, ЧТО ОППОЗИЦИЯ ИМЕННО НА СЕГОДНЯ ЗАПЛАНИРОВАЛА ПЕРЕХОД К АКТИВНЫМ ДЕЙСТВИЯМ, — подчеркивает Е. Т. Гайдар, — МИНИСТЕРСТВО БЕЗОПАСНОСТИ ИЛИ НЕ ВЛАДЕЕТ, ИЛИ РЕШИЛО с Президентом не делиться».[2165]

Последние слова явно рассчитаны на несведущих людей. О том, что именно на 3 октября сторонники парламента запланировали переход к активным действиям и с этой целью назначили Всенародное вече, было известно всей Москве. Поэтому и то, что Б. Н. Ельцин не вынес данный вопрос на рассмотрение этого, несомненно чрезвычайного совещания, и то, что к нему не проявили никакого интереса участники совещания, звучит подозрительно.

Объяснение мы находим в книге «Эпоха Ельцина». Оказывается, заседание правительства было очень непродолжительным. Уже «в 11 часов» в том же самом кабинете началось другое — «рабочее совещание», в котором принимали участие П. С. Грачев, В. Ф. Ерин, А. В. Коржаков, С. А. Филатов и В. С. Черномырдин и которое было специально посвящено «обстановке вокруг Белого дома».[2166]

Что конкретно обсуждалось на этом совещании, мы не знаем. И Б. Н. Ельцин, и А. В. Коржаков, и С. А. Филатов предпочли в своих воспоминаниях обойти этот вопрос стороной. Более того, когда во время беседы с С. А. Филатовым я специально поинтересовался на сей счет, Сергей Александрович сделал удивленные глаза и заявил, что никакого совещания утром 3 октября в Кремле не было. А когда я напомнил, что оно фигурирует в книге «Эпоха Ельцина», пожаловался на память.[2167]

«Рабочее совещание» было скоротечным. По всей видимости, Б. Н. Ельцин заслушал текущую информацию, связанную с Белым домом, и отдал соответствующие распоряжения. О том, что это были за распоряжения, мы можем судить на основании воспоминаний А. В. Руцкого. Уже в 11.30 он получил информацию, что в Кремле принято решение покончить с парламентом в течение ближайших суток.[2168]

«После совещания, — пишет Б. Н. Ельцин, — поработав с документами, я уехал домой».[2169] Из уже упоминавшейся книги «Эпоха Ельцина» видно, что Кремль Борис Николаевич покинул в 12 часов.[2170]

В то самое время, когда Борис Николаевич покидал Кремль, на Старой площади в кабинете В. С. Черномырдина появился В. Д. Зорькин. Виктор Степанович пригласил его к себе еще утром, видимо, до того, как началось совещание правительства. Зачем же Виктор Степанович пригласил к себе председателя Конституционного суда? Оказывается, он «сообщил, что Ельцин готов обсудить проблему досрочных выборов».[2171]

«Первое, что предложил незамедлительно сделать Зорькин, — оповестить об этом людей через средства массовой информации, людей, уже заполнявших московские улицы, и спасти тем самым их от крайности, от гибели. Дать знать всей стране, что мирный выход возможен, что есть надежда на компромисс… Черномырдин согласился с предложением сообщить в СМИ и пообещал решить этот вопрос с президентом», после чего «Зорькин вернулся к себе на Ильинку, хоть и с невеликой, но все-таки забрезжившей впереди надеждой».[2172]

Однако вскоре к В. Д. Зорькину «пришел Шахрай и в разговоре дал понять, что лично ему ничего неизвестно о готовности президента к переговорам».[2173]

Как же тогда объяснить поведение В. С. Черномырдина? Не мог же он заверять председателя Конституционного суда в готовности Б. Н. Ельцина пойти на «нулевой вариант», не имея на это санкции самого Бориса Николаевича?

Но тогда напрашивается предположение, что встреча премьера с В. Д. Зорькиным представляла собою дымовую завесу, которая должна была, с одной стороны, дезориентировать противника, с другой стороны, прикрыть переход к силовым мерам и придать им характер «вынужденности».

«После совещания, — пишет Б. Н. Ельцин, — поработав с документами, я уехал домой… Проехал по спокойному Новому Арбату, посмотрел на окна здания парламента… Дома все шло как обычно… Мы по традиции собрались все за обеденным столом». И тут «по спецсвязи позвонил Михаил Барсуков и сообщил о резком обострении ситуации у Белого дома».[2174]

«Третьего октября, в воскресенье, Сосковец, Барсуков, Тарпищев и я, — вспоминает А. В. Коржаков, — встретились в Президентском клубе пообедать. Только сели за стол, зазвонил телефон. Трубку взял Барсуков: оперативный дежурный сообщил, что разъяренная толпа смяла кордон милиции на Смоленской площади, а теперь ШТУРМУЕТ БЫВШЕЕ ЗДАНИЕ СЭВ. Оцепление у Белого дома тоже прорвано, и возбужденные люди ПРОБИВАЮТСЯ К ЗАСЕВШИМ ТАМ ДЕПУТАТАМ».[2175]

Как мы знаем, штурм ограждений у Белого дома начался около 15.30, а на мэрию сторонники парламента двинулись в 16.05–16.10. Поэтому если М. И. Барсукову сообщили уже о штурме мэрии, это могло быть никак не ранее 16.10.

Что, казалось бы, следовало сделать сразу? Проверить эту информацию у Н. М. Голушко и В. Ф. Ерина, а затем немедленно по мобильному телефону позвонить президенту. Однако М. И. Барсуков почему-то не стал делать этого и направился в Кремль.

Где находился Президентский клуб, А. В. Коржаков не указывает, но отмечает, что дорога в Кремль лежала по Бережковской набережной через Калининский (Новоарбатский) мост, мимо Белого дома. В результате М. И. Барсуков имел возможность своими глазами увидеть и залитую народом площадь возле Белого дома, и осаждаемую мэрию, и продолжавший течь к парламенту поток демонстрантов.[2176] Добраться до своего кремлевского кабинета М. И. Барсуков мог за пять-десять минут.

Только отсюда он связался с Б. Н. Ельциным и поставил его в известность о происходящих событиях. Причем, как отмечает А. В. Коржаков, Б. Н. Ельцин, который еще накануне, если верить С. А. Филатову, испытывал тревогу по поводу конфликта с парламентом, на этот раз воспринял сообщение М. И. Барсукова спокойно.[2177]

«По спецсвязи, — пишет Борис Николаевич, — позвонил Михаил Барсуков и сообщил о резком обострении ситуации у Белого дома. Он докладывал подробности — о смятых кордонах милиции, О ИДУЩЕМ В ЭТИ СЕКУНДЫ ШТУРМЕ ЗДАНИЯ МЭРИИ, о том, что кольца вокруг Белого дома больше не существует и все вооруженные формирования крупными отрядами грозят обрушиться на город».[2178]

Если верить Б. Н. Ельцину, получается, что первую информацию об этих событиях он получил не ранее 16.15–16.20, причем не от министра государственной безопасности, не от министра внутренних дел, а от руководителя кремлевской охраны. Факт совершенно невероятный.

Это тем более странно, что еще в 15.00 радио и телевидение сообщили о «заварухе» «на Крымском валу» и о движении демонстрантов к «Белому дому»,[2179] а в 16.00 — о деблокировании Дома Советов и призыве А. В. Руцкого к штурму мэрии. (С 21 сентября CNN вела круглосуточные передачи от Белого дома[2180]

Для чего же Б. Н. Ельцину понадобилось искажать реальную картину? А для того, чтобы придать полученной им от М. И. Барсукова информации эффект неожиданности и тем самым скрыть от читателей все то, что происходило между 12.00 и 16.20.

«Сразу же после звонка Барсукова, — пишет Б. Н. Ельцин, — связался со своими помощниками для немедленной подготовки указа о введении чрезвычайного положения в Москве… Позвонил Ерину и Грачеву… Ерин в нескольких словах доложил, как шла организованная толпа на его людей… ДОГОВОРИЛИСЬ, ЧТО ТЕПЕРЬ МИЛИЦИЯ БУДЕТ ДЕЙСТВОВАТЬ РЕШИТЕЛЬНО, ПРИ НЕОБХОДИМОСТИ ПУСКАЯ В ХОД БОЕВОЕ ОРУЖИЕ…Грачев сообщил, что войска в любую минуту готовы прийти на помощь милиции, что ОН УЖЕ ПЕРЕГОВОРИЛ С РЯДОМ КОМАНДУЮЩИХ, КОМАНДИРОВ ПОЛКОВ И ДИВИЗИЙ…Опять созвонился с Барсуковым. Попросил его прислать в Барвиху вертолет. На всякий случай».[2181]

В приведенных воспоминаниях Б. Н. Ельцина много странного.

Казалось бы, если из доклада М. И. Барсукова он сделал вывод, что «все вооруженные формирования крупными отрядами грозят обрушиться на город», ему следовало распорядиться о немедленном принятии мер, направленных на восстановление блокады Белого дома. Однако он, если верить ему, почему-то ограничился только поручением подготовить указ о введении чрезвычайного положения. Но тогда получается, что обострение ситуации в городе входило в его планы!

Б. Н. Ельцин утверждает, что после разговора с М. И. Барсуковым дал согласие на использование оружия. Между тем имеются сведения, что В. Ф. Ерин отдал подобный приказ еще в 15.00.[2182]

Совершенно невероятно, чтобы министр внутренних дел решился на такой шаг, не согласовав его с Б. Н. Ельциным. Но тогда следует признать, что В. Ф. Ерин поставил Б. Н. Ельцина в известность об обострении ситуации в городе раньше М. И. Барсукова. Если допустить, что его разговор с экс-президентом занял 5 минут и не менее 10 минут потребовалось для составления приказа о применении оружия, то позвонить Б. Н. Ельцину В. Ф. Ерин должен был не позднее 14.45, то есть до того, как демонстранты подошли к Зубовской площади.

Показательно, что именно в это время, 14.45, в радиоэфире появились сообщения, будто бы сторонники парламента, прорвавшие оцепление на Крымском мосту, используют против милиции оружие и уже есть первые жертвы.[2183] Как мы знаем, это не соответствовало действительности, зато позволяло МВД отдать приказ об использовании милицией оружия на поражение.

Из приведенных воспоминаний Б. Н. Ельцина («Грачев сообщил, что войска в любую минуту готовы прийти на помощь милиции», «ОН УЖЕ ПЕРЕГОВОРИЛ С РЯДОМ КОМАНДУЮЩИХ, КОМАНДИРОВ ПОЛКОВ И ДИВИЗИЙ») явствует, что министр обороны тоже начал действовать до звонка М. И. Барсукова.

«Есть закон о ЧП, — свидетельствует П. С. Грачев, — где в ст. 21 говорится, что в исключительных случаях возможно использование армии. Этот исключительный случай наступил 3 октября. В 16 ЧАСОВ НА ОСНОВАНИИ УКАЗА ПРЕЗИДЕНТА мною было принято решение о применении Вооруженных Сил совместно с МВД и МБ. Решение о применении я принимал один час. Мне надо было уточнить, какие войска привести в боеготовность, по каким маршрутам выдвигаться. В 17 часов начал давать указания».[2184]

Таким образом, по свидетельству П. С. Грачева, в 17.00, когда возглавляемая А. М. Макашовым автоколонна еще только направилась от Белого дома в Останкино, он отдал распоряжение ввести в Москву воинские части. Причем такое распоряжение он сделал, уже зная об указе Б. Н. Ельцина по поводу введения чрезвычайного положения с 16.00.[2185]

К вопросу об этом указе мы еще вернемся. В данном случае важно то, что к 16.00 Б. Н. Ельцин уже имел тревожную информацию, уже принял решение о необходимости ввода войск и со ссылкой на подписанный им указ дал соответствующее распоряжение министру обороны.

Между тем имеются сведения, что устное распоряжение Б. Н. Ельцина о необходимости ввода войск в столицу П. С. Грачев получил еще в 14.00, когда демонстранты находились на Октябрьской площади и, казалось бы, никто не знал, как события будут развиваться дальше.[2186]

В чем именно заключалось это устное распоряжение, мы не знаем. Но, если верить А. В. Коржакову, в середине дня 3 октября Министерству обороны было поручено подготовить конкретные предложения относительно штурма Белого дома.[2187]

Получив такое распоряжение, П. С. Грачев сразу же стал связываться со своими подчиненными. По воспоминаниям В. Г. Евневича, 3 октября «после 14 часов» ему на дачу сообщили, что «звонил министр обороны». «Прибыв в штаб», он в 16.00 «связался с министром», который заявил, «что в Москве беспорядки, милиция не справляется, потому что вооруженные группы бродят по Москве… К тому же участились попытки проникнуть в Министерство обороны».[2188]

Как мы знаем, к 16.00 никакие «вооруженные группы» по Москве не бродили и никаких попыток «проникнуть в Министерство обороны» не предпринималось. Это означает, что еще до того, как сторонники парламента пошли на штурм мэрии, уже началось распространение дезинформации об угрожающей ситуации в столице.

И надо же было так случиться, что почти сразу же после разговора В. Г. Евневича с П. С. Грачевым какие-то «двое в гражданском» сделали попытку напасть на штаб Таманской дивизии, но были задержаны. Причем даже через полгода В. Г Евневич «не знал», что это были за лица.[2189]

Давая показания Специальной комиссии Государственной думы по импичменту Б. Н. Ельцина, бывший заместитель командующего ВДВ Виктор Андреевич Сорокин сообщил, что 3 октября он получил «срочный вызов» прибыть в штаб ВДВ еще раньше — «около 12 часов», а когда явился «в управление командующего», «там уже находилась колонна 119-го полка на „уралах“ числом 422 человека».[2190]

В. А. Сорокину было заявлено, что «в районе Генштаба» происходят «бесчинства», поэтому ему необходимо срочно взять его под охрану Когда он с бойцами 119-го полка прибыл на Арбатскую площадь, здесь «было спокойно, тихо, безлюдно», а когда вошел внутрь здания Министерства обороны, там, утверждал В. А. Сорокин, «уже находилась часть… 218-го батальона спецназа».[2191]

Это значит, что не успел Б. Н. Ельцин покинуть Кремль, как стали распространяться слухи о «бесчинствах» на Арбатской площади, и задолго до того как демонстранты двинулись от Октябрьской площади к Белому дому, был отдан приказ об усилении охраны Генштаба и Министерства обороны.

С учетом этого заслуживают проверки сведения, что «бронетехнику стали стягивать к Москве уже ночью 1 октября».[2192]

Следует обратить внимание еще на одну деталь. Как отмечается в книге «Эпоха Ельцина», «сотрудники Службы помощников» президента, «члены Президентского совета» и «некоторые сторонники Б. Ельцина» «стали съезжаться» «в Кремль» «К ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ ВОСКРЕСНОГО ДНЯ 3 ОКТЯБРЯ».[2193]

Обращаю внимание: не во второй, а «к второй половине», то есть примерно к 14.00. Если принять во внимание время на вызов и дорогу, то решение об их сборе должно было быть отдано никак не позднее 12.00–13.00, то есть сразу же после отъезда Б. Н. Ельцина из Кремля.

К этому следует добавить, что в 13.00 В. Ф. Ерин, который тоже, казалось бы, не знал, во что выльется митинг на Октябрьской площади, поручил взять его под контроль не начальнику московского ГУВД В. И. Панкратову, как положено по закону, а своему заместителю — генералу В. В. Огородникову[2194]

И тогда же, около 13.00, когда митингующие только-только собирались на Октябрьской площади, на Калининском проспекте неожиданно для многих было перекрыто движение.[2195]

Еще больший интерес в этом отношении представляют воспоминания бывшего полковника Анатолия Цыганка, который с начала 1992 г. возглавлял штаб Московской народной дружины.

«После ликвидации Комитета по военной реформе при Госсовете СССР… — вспоминает он, — меня прикомандировали к первому заместителю председателя правительства Москвы Эрнесту Бакирову Ему была поставлена задача в кратчайшие сроки создать при правительстве Москвы новое государственно-общественное формирование по аналогии с Московской национальной гвардией (недолго просуществовав, она была расформирована из-за отсутствия нормативной базы). У меня же был опыт создания Российской национальной гвардии. В июле 1992 года было принято распоряжение мэра „О реорганизации деятельности и структуры народных дружин г. Москвы“. 29 сентября распоряжением мэра руководителем был назначен Эрнест Бакиров, а я — начальником штаба. С 9 МАРТА 1993 ГОДА пошло и финансирование. В каждом округе и муниципальном районе были наши штабы. К 3 октября наши структуры уже сложились и были вполне дееспособны».[2196]

«…когда УТРОМ 3 ОКТЯБРЯ, — читаем мы далее в воспоминаниях А. Цыганка, — появились первые жертвы на Смоленской площади, я понял, что дружину надо срочно отмобилизовывать. Уже К СЕРЕДИНЕ ДНЯ люди стали подтягиваться к штабу. Первыми пришли отряды, оборонявшие Белый дом в августе 1991 года, — „Дельта“, „Россия“… „Август-91“».[2197]

Утром 3 октября никаких жертв на Смоленской площади не было, а были они накануне, 2 октября. И если А. Цыганок вспомнил о них, то только для того, чтобы обосновать, почему уже утром 3-го он принял решение «срочно отмобилизовывать» дружину.

«Кобеду, — пишет А. Цыганок далее, — в городском штабе народной дружины собралось около двух тысяч человек».[2198]

Мы не знаем, когда «обедает» полковник А. Цыганок, но получается, что «К СЕРЕДИНЕ ДНЯ» 3 октября, когда митингующие еще находились на Октябрьской площади, «в городском штабе народной дружины» уже «собралось около двух тысяч человек».

«Нам, — читаем мы воспоминания А. Цыганка далее, — была поставлена задача информировать правительство Москвы о том, что происходит на улицах города, собирать в отряды надежных людей, по мере сил НЕ ДОПУСКАТЬ В ЦЕНТР ГОРОДА ПРАЗДНО ШАТАЮЩИХСЯ И ЗЕВАК».[2199]

«Для выяснения обстановки в городе мы организовали десяток разведывательных групп по три-пять человек. Командирам я выдал удостоверения, заверенные печатью. Первый доклад Бакирову о ситуации в городе я сделал ОКОЛО 15 ЧАСОВ, затем каждые тридцать минут докладывал мэру».[2200]

Даже если допустить, что рассылка первых разведывательных групп и получение от них самых первых сведений потребовали около часа, получается, что информационный центр возник не позднее 14.00, то есть к тому времени, когда собравшиеся на митинг у метро «Октябрьская» еще не двинулись в сторону Крымского моста.

Итак, мы видим, что мобилизация сил по ту сторону баррикад началась не только до звонка М. И. Барсукова Б. Н. Ельцину, не только до того, как прозвучали слова А. В. Руцкого о необходимости взятия мэрии и Останкино, не только до того, как была прорвана блокада Белого дома, не только до того, как демонстранты прорвали первый кордон на Крымском валу, но и до того, как они покинули Октябрьскую площадь.

Те немногие и, к сожалению, пока отрывочные факты, которые имеются в нашем распоряжении, свидетельствуют, что Кремль начал действовать сразу же после того, как здесь завершилось «рабочее совещание», о котором запамятовал С. А. Филатов, а если учитывать воспоминания А. Цыганка, еще раньше.

В связи с этим особого внимания заслуживает вопрос о составлении указа № 1575 о введении чрезвычайного положения.

Вот версия Б. Н. Ельцина: «Сразу же после звонка Барсукова, — пишет он, — связался со своими помощниками для немедленной подготовки указа о введении чрезвычайного положения в Москве…».[2201] Если исходить из этого, получается, что распоряжение о составлении данного указа было отдано им 3 октября, не ранее 16.20.

А вот что пишет на этот счет А. В. Коржаков: «…примерно в половине пятого» ему «позвонил М. Н. Полторанин», затем он появился в кабинете М. И. Барсукова и поставил вопрос о необходимости введения чрезвычайного положения. А. В. Коржаков позвонил в Барвиху и обратился к Б. Н. Ельцину с предложением о введении чрезвычайного положения. Борис Николаевич отреагировал мгновенно: «Давайте действуйте, я согласен. Скоро буду в Кремле».[2202] По этой версии идея подобного указа появилась еще позже.

Е. Т. Гайдар и А. Б. Чубайс называют автором указа С. Шахрая,[2203] в книге «Эпоха Ельцина» утверждается, что днем 3 октября указ писал Ю. Батурин.[2204]

Текст этого указа хорошо известен. Поэтому приведу только его первую статью и заключительные слова:

«1. Ввести в соответствии со статьями 3, 4, 6 и 9 Закона Российской Федерации „О чрезвычайном положении“ в городе Москве с 16 часов 00 минут 3 октября 1993 г. чрезвычайное положение до 16 часов 00 минут 10 октября 1993 года… 4. Указ вступает в силу с момента его подписания.

Президент Российской Федерации Б. Ельцин. Москва, Кремль 3 октября 1993 года, 16.00 ч. № 1575».[2205]

Как мы знаем, в 16.00 Б. Н. Ельцин находился не в Москве, а в Барвихе. Поэтому подписать в это время указ в Кремле он не мог. Сознавая это, он сообщает в своих мемуарах, что подписал указ в 18.00.[2206] Однако и эта версия не соответствует действительности. На самом деле указ был подписан лишь в 20.00,[2207] но уже в 18.00 его обнародовали по телевидению![2208]

«В 18.00 по Центральному телевидению, — читаем мы в изданной под руководством С. А. Филатова книге „Москва, осень-93“, — оглашен указ Президента России Б. Н. Ельцина „О введении чрезвычайного положения в Москве“».[2209]

По существовавшим правилам, указ мог лечь на стол президента только после его визирования главой администрации президента. Но, утверждает С. А. Филатов, до 18.00 указ № 1575 завизирован им не был.[2210] Получается, что его обнародовали не только без подписи Б. Н. Ельцина, но и без визы С. А. Филатова!

Между тем, как свидетельствует корреспондент «Московских новостей», «первая информация о введении ЧП с 16.00» появилась в их редакции «около пяти вечера».[2211]

Ранее уже приводилось свидетельство П. С. Грачева о том, что он на основании указа о введении чрезвычайного положения начал готовиться к вводу в столицу воинских частей с 16.00.

Тогда же, в 16.00 в здании Конституционного суда открылось совещание представителей субъектов Федерации. Выступивший на нем одним из первых В. Д. Зорькин сообщил, что «в Москве с 16 час. введено чрезвычайное положение, хотя об этом еще в средствах массовой информации не объявлено».[2212]

Это означает, или к этому времени указ о введении чрезвычайного положения уже находился в Конституционном суде, или же Конституционный суд был поставлен в известность о его существовании.

Между тем в указе говорилось: «Преступные элементы, подстрекаемые из Дома Советов, развязали вооруженные столкновения в центре Москвы. Создалась чрезвычайная обстановка. В районе Краснопресненской набережной и Арбата захватываются и поджигаются автомашины, избиваются сотрудники милиции, ПРЕДПРИНЯТ ШТУРМ МОСКОВСКОЙ МЭРИИ. „Боевики“ ведут стрельбу из автоматического оружия, организуют боевые отряды и очаги массовых беспорядков в других районах столицы».[2213]

Уже обращено внимание на то, что слова о «штурме московской мэрии» появились в тексте указа до того, как этот «штурм» начался, а осторожная формулировка «предпринят штурм» свидетельствует, что указ вышел за стены Кремля до падения мэрии. Следовательно, штурм мэрии как часть провокации был спланирован заранее.[2214]

По всей видимости, заранее был составлен и текст обращения мэра Ю. М. Лужкова к населению столицы, с которым он выступил по радио в 19.00.[2215] Вот текст этого выступления:

«Уважаемые москвичи!

3 октября несанкционированные действия вооруженных бандитских групп, прикрывающихся митинговыми лозунгами, привели к выстрелам в городе и человеческим жертвам. Подстрекаемые провокационными призывами „Белого Дома“, эти группы ПРОДОЛЖАЮТ ПОПЫТКИ ДЕСТАБИЛИЗИРОВАТЬ ОБСТАНОВКУ в городе и создают угрозу жизни многих людей.

Мэрия Москвы контролирует ситуацию в городе, делает все необходимое для обеспечения его нормальной жизнедеятельности. Мэрия Москвы призывает москвичей сохранять спокойствие.

Всенародно избранный Президент России Б. Н. Ельцин, Правительство РФ, Мэрия г. Москвы предпринимают конкретные, необходимые меры к наведению порядка.

К сожалению, в сложившейся ситуации они должны и используют свои полномочия по пресечению действий бандитских групп, в том числе и силовыми методами.

Уже пролита кровь наших сограждан, нужны решительные меры и ваша моральная поддержка для защиты демократии в нашем Отечестве.

Мэрия Москвы призывает Вас, дорогие москвичи, выразить свое отношение к происходящим событиям и прийти на Тверскую улицу к памятнику Юрию Долгорукому!».[2216]

Поскольку в приведенном тексте, прозвучавшем в 19.00, нет даже намека на осаду Останкино, взятие мэрии и гостиницы «Мир», а также деблокирование Белого дома, напрашивается заключение, что он был подготовлен до 15.30, когда о «несанкционированных действиях вооруженных бандитских групп», которые «привели к выстрелам в городе», и о «пролитой крови» еще трудно было что-нибудь говорить! Это значит, что к 15.30 были запланированы и выстрелы, и кровь.

Отмечая, что текст выступления Ю. М. Лужкова был составлен заранее, И. Иванов сообщает, что сразу же после его озвучивания по телевидению, когда уже началась стрельба в Останкино, он стал распространяться по городу в отпечатанном виде, причем в «достаточном количестве».[2217] Следовательно, текст выступления Ю. М. Лужкова был заранее не только написан, но и отпечатан.

Когда и кем был подготовлен указ № 1575, еще предстоит выяснить.

В связи с этим заслуживает внимания свидетельство А. В. Руцкого, что о существовании в Кремле проекта подобного указа он узнал 1 октября и тогда же получил его копию.[2218] Она воспроизведена в его воспоминаниях.[2219]

Сопоставление текста этого проекта с текстом подписанного Б. Н. Ельциным указа о введении чрезвычайного пложения обнаруживает почти полное совпадение между ними. Единственное различие — это дополнительный абзац, появившийся в преамбуле и приведенный выше.[2220]

Таким образом, проект указа о чрезвычайном положении предусмотрительно начали готовить задолго до событий 3 октября. В беседе со мной С. А. Филатов подтвердил, что работа над подобным документом могла начаться до воскресенья 3 октября.[2221]

Однако дело не просто в том, когда именно была начата такая работа. В указе № 1575 сразу же бросаются в глаза начальные слова из его преамбулы: «Требования Совета Министров — Правительства Российской Федерации и правительства Москвы по организованному освобождению Дома Советов не выполнены. Достигнутые соглашения о сложении оружия и снятии блокады с Дома Советов сорваны. Переговорный процесс блокирован безответственнейшими действиями Р. И. Хасбулатова и А. В. Руцкого».[2222]

Как мы знаем, 1 октября официальные переговоры между Кремлем и Белым домом только начались. А в это время Кремль уже имел готовый проект указа о введении чрезвычайного положения, в котором шла речь о срыве переговоров и ответственность за это возлагалась на Белый дом.

Следовательно, Б. Н. Ельцин с самого же начала рассматривал переговоры как чисто пропагандистскую акцию, которая должна была, с одной стороны, продемонстрировать «миролюбие» Кремля, с другой стороны, «экстремизм» Белого дома и тем самым оправдать введение чрезвычайного положения.

Итак, мы можем констатировать, что к 16.05–16.10, когда сторонники парламента двинулись на мэрию, окончательный текст указа № 1575 о введении чрезвычайного положения уже был готов, уже был отдан приказ о введении войск в Москву, проведена мобилизация ополченцев, в Кремль съехались помощники Б. Н. Ельцина, была усилена охрана Останкино, началась эвакуация сотрудников телецентра, появился приказ о применении оружия. Иначе говоря, в то самое время, когда демонстранты еще только собирались на площади, а потом, прорвав оцепление, пошли на Белый дом, в Кремле уже все было готово.

А следовательно, переданное днем 3 октября с Октябрьской площади предупреждение о подготовленной провокации имело под собою все основания.

Если верить А. С. Куликову, он разгадал «дьявольский план» организаторов митинга на Октябрьский площади в 14.30 и только тогда понял, как нужно действовать. На самом деле ничего неожиданного для командующего внутренними войсками МВД в 14.30 не произошло. Зачем же ему понадобилось искажать факты?

Чтобы внушить читателям, будто бы произошедшее днем 3 октября развитие событий оказалось для МВД неожиданным, а поэтому оно не смогло остановить демонстрантов на пути к Белому дому, сохранить его блокаду, удержать в своих руках гостиницу «Мир» и мэрию.

В действительности, как мы видели, Б. Н. Ельцин и его окружение не были захвачены врасплох и начали активно действовать уже в 12.00–16.00. Предпринятые усилия задержать демонстрантов на пути от Октябрьской площади к Белому дому представляли лишь имитацию подобных действий. Оцепление вокруг Белого дома было сознательно ослаблено, а затем фактически снято. МВД само вывело своих людей из гостиницы «Мир» и из мэрии.

Если учесть, что только в пятом часу в окнах мэрии появился свет, можно утверждать, что оперативный штаб ГУВД Москвы перевели оттуда в другое место задолго до этого. Ю. Г. Федосеев пишет, что связь со штабом в гостинице «Мир» была утрачена в 15.30. И. Иванов утверждает, что «Объединенный штаб МВД и ВВ в гостинице „Мир“» утратил связь с В. Ф. Ериным и «начал разбегаться» в 14.10, когда никакой угрозы ни одному, ни другому штабу еще не было.[2223]

Согласно версии, развиваемой А. С. Куликовым в его мемуарах, «к 16.00. довольно ВНУШИТЕЛЬНАЯ ЧАСТЬ столицы правоохранительными органами не контролировалась». А перед этим, то есть до16.00, позвонил его заместитель генерал Анатолий Романов и сообщил, что на сторону парламента перешла Софринская бригада оперативного назначения ВВ МВД России во главе с ее командиром полковником В. А. Васильевым.[2224]

Насколько же «внушительной» была та часть города, над которой МВД утратило контроль к 16.00? Это небольшая часть Садового кольца от Октябрьской площади до Калининского проспекта и территория вокруг Белого дома, которые не составляли даже десятой доли процента всей территории столицы.

Как мы теперь знаем, Софринская бригада не переходила на сторону парламента и в Белом доме оказалось лишь около 150 ее солдат, которые почти сразу же после того, как их «героический» переход на сторону парламента засняли теле — и кинооператоры, вместе с командиром бригады полковником В. А. Васильевым ушли от стен Дома Советов.

А поскольку маловероятно, чтобы командующего внутренними войсками неверно информировал его заместитель, вероятнее всего, читателей дурачит А. С. Куликов.

Для чего? А для того, чтобы объяснить свои действия в тот день.

В связи с тем, что солдаты дивизии имени Дзержинского до этого находились в Москве в основном без оружия, А. С. Куликов принял решение вывести ее подразделения из Москвы в пункт постоянной дислокации, там вооружить и вернуть в столицу на броне. Далее А. С. Куликов красочно расписывает, как он связался с В. Ф. Ериным и, несмотря на его возражения, сумел убедить в необходимости подобного шага.[2225]

Когда В. Ф. Ерин и А. С. Куликов приняли согласованное решение о выводе внутренних войск из города, пишет А. С. Куликов, об этом сразу же «было сообщено президенту страны». Следовательно, и об этом факте Б. Н. Ельцин был информирован до звонка М. И. Барсукова.[2226] А значит, с его ведома была оставлена гостиница «Мир», в которой находился ВКП ГУК ВВ, и без боя брошена мэрия, где размещался ВКП ГУВД города Москвы.

«Это, — пишет о выводе из столицы дзержинцев А. С. Куликов, — был сильный и продуманный ход, авторство которого к тому же никем не могло быть присвоено».[2227]

Да, это был «сильный и продуманный ход». Он сразу позволил обвинить сторонников парламента и в штурме гостиницы «Мир», и в штурме мэрии. Но сделанный ход имел и другую цель.

Даже если допустить, что в городе не было больше необходимых сил (а они имелись, и в гораздо большем количестве, чем дзержинцы), зачем нужно было выводить солдат внутренних войск в места их прежней дислокации, там вооружать, сажать на броню и после этого возвращать в Москву? Разве нельзя было отдать приказ немедленно доставить в Москву оружие и бронетехнику для этих самых солдат? Или же немедленно ввести в Москву на броне новые вооруженные части внутренних войск, а невооруженные вернуть обратно? Ведь и первое, и второе требовали, как минимум, в два раза меньше времени.

В чем же тогда заключалась сила и продуманность предложенного А. С. Куликовым хода? А в том, что он рождал панические настроения и позволял говорить о возможности победы мятежа.

«Когда войска, одетые в форму милиции, покидали Москву, — пишет сам же А. С. Куликов, — у многих сложилось впечатление, что все рухнуло, а управление потеряно безнадежно».[2228]

Мы не знаем точно, когда именно был отдан такой приказ, однако, по свидетельству самого А. С. Куликова, в 16.05 дзержинцы уже двигались походным маршем за город и были «на шоссе Энтузиастов и Горьковском шоссе».[2229]

Если принять во внимание, что от Белого дома до шоссе Энтузиастов не менее 5 километров, и взять среднюю скорость 60 км/час, получится, что к 16.05 дзержинцы находились в пути, как минимум, 5 минут. Возьмем еще 5 минут на сбор и 5 минут на переговоры А. С. Куликова с В. Ф. Ериным. И тогда окажется, что решение отправить дзержинцев в пункт постоянной дислокации возникло у командующего внутренними войсками никак не позднее 15.50, то есть еще до того, как А. В. Руцкой закончил свою речь на митинге у Белого дома.

О том, что принятое решение имело провокационный характер, свидетельствует телефонный разговор, который состоялся в 16.00–16.15 между Львом Пономаревым и заместителем министра государственной безопасности Евгением Савостьяновым:

САВОСТЬЯНОВ: «Мэрия взята».

ПОНОМАРЕВ: «А что делало оцепление?»

САВОСТЬЯНОВ: «Оно перешло на сторону народа».

ПОНОМАРЕВ: «Что? ОМОН перешел?»

САВОСТЬЯНОВ: «ОМСДОН».

ПОНОМАРЕВ: «А дивизия Дзержинского?»

САВОСТЬЯНОВ: «Тоже перешла».

ПОНОМАРЕВ: «А что вы намерены делать?»

САВОСТЬЯНОВ: «У нас никаких приказов нет».

ПОНОМАРЕВ: «А есть у вас какие-нибудь верные части в Москве или поблизости?»

САВОСТЬЯНОВ: «Нет никаких частей».

ПОНОМАРЕВ: «Где президент?»

САВОСТЬЯНОВ: «Точно не знаю».[2230]

Ситуация — хоть стреляйся, хоть вешайся.

Как известно любая власть даже в самой критической ситуации стремится скрыть от своих граждан реальное положение дел. В данном случае все было наоборот. Заместитель министра государственной безопасности рисовал картину совершенно далекую от действительности. Как мы знаем, к 16.00 мэрия еще не была захвачена сторонниками парламента, никакой ОМСДОН НА СТОРОНУ Верховного Совета не переходил, дивизия имени Дзержинского продолжала хранить верность Б. Н. Ельцину, московский гарнизон — тоже, президент находился в Барвихе.

И Е. Савостьянов все это хорошо знал. Может быть, он втайне сочувствовал Белому дому и подыгрывал ему? Но тогда бы на следующий день он лишился своего портфеля. Этого не произошло. Значит, нагнетание страстей входило в тактику власти.

Как сообщалось в печати, Л. А. Пономарев звонил Е. Савостьянову в присутствии членов Координационного совета «Демократической России».[2231] Поэтому приведенный разговор сразу же получил огласку. Касаясь этого эпизода, Р. И. Хасбулатов пишет, что об услышанном Л. А. Пономарев тут же «растрезвонил» «всем, кому только мог».[2232] Тем временем, если верить, члену Президентского совета, генеральному директору РГТРК Кириллу Борисовичу Игнатьеву, «около 16.30» в Останкино «на площадь перед АСК-1 на нескольких машинах подъехали боевики и попытались проникнуть в здание. Но там наткнулись на довольно большое количество вооруженных людей».[2233]

Никаких сведений о причастности Белого дома к подобной операции обнаружить не удалось. Поразительно и то, что факт подобного нападения не стал тогда же достоянием гласности: о нем ничего не сообщили ни телевидение, ни радио. Не фигурировал он позднее и на следствии. Это дает основания думать, что данный эпизод — или неудачная провокация, или же сознательная дезинформация.

3 октября А. Б. Чубайс находился за городом. В лесу от «случайного» прохожего он услышал о том, что в Москве что-то происходит,[2234] поэтому немедленно бросился туда и прибыл в Госкомимущество «часам к четырем или к пяти», после чего отправился к Е. Т. Гайдару на Старую площадь. Деталь очень важная: если Анатолий Борисович прибыл в свой офис к пяти часам, это могло быть после того, как в 16.00 в новостях появилась информация о прорыве блокады Белого дома, а если к четырем, получается, что заранее!

Через некоторое время, видимо после 17.00, к Е. Т. Гайдару пришел С. М. Шахрай: «Он сказал, что все, наша история закончена. Команды Ерина по подчиненным не проходят. Ерину докладывают, что части подходят, а на самом деле их нет. Боевики поехали в „Останкино“, сейчас через 15–20 минут его захватят. Шансов на удержание ситуации никаких».[2235]

И здесь мы видим то же самое нагнетание страстей.

«Потом, — пишет А. Б. Чубайс, — пришел В. Б. Булгак — министр связи. Сказал, что у него на узлах связи появились группы „белодомовцев“- автоматчиков, которые под дулом автоматов заставляют его людей раскрывать сеть правительственной телефонной связи. Делать ничего уже невозможно, и, видимо, через 20–30 минут вся связь на Старой площади будет отключена».[2236]

Позднее В. Б. Булгак поведал, что «в 5 часов вечера» к начальнику Миусского узла связи на улице Заморенова пришел «какой-то майор из Белого дома с пятью гражданскими автоматчиками и потребовал включить 205-ю станцию, которая обслуживает Белый дом. Начальник узла сказал, что станция отключена не здесь и включить ее может только тот, кто ее выключал». Пришедшие не поверили в это и потребовали, чтобы им были предоставлены «технические схемы», и только через пять часов, то есть не ранее 22.00, смогли выяснить, «что есть диспетчерский узел управления Московской сети — на Беговой аллее», после чего отправились туда.[2237]

«Получив это сообщение, — вспоминает В. Б. Булгак, — мы позвонили нашим работникам, чтобы приняли меры безопасности. Те погасили свет, зашторили окна, настольные лампы поставили на пол. Стеклянные двери закрыли и изнутри забаррикадировались старой мебелью, успев перед этим снять наружную вывеску — „МГТС“ …Подошедшая группа нашла среди жилых домов этот узел. Но ни вывески, вокруг темно. Походили вокруг, засомневались, а туда ли пришли… и ушли».[2238]

Из этого явствует, что ничего драматического к моменту появления В. Б. Булгака у первого вице-премьера в системе связи не было.

Между тем нагнетание страстей продолжалось.

Около 17.00 А. В. Коржаков позвонил жене в Архангельское и предложил ей срочно куда-нибудь уехать. Этот факт сразу же стал известен жене Г. Э. Бурбулиса, через нее другим жителям поселка, и там началась паника.[2239]

Характеризуя свои настроения того дня, В. Л. Шейнис пишет: «Уже к вечеру 3 октября стало ясно, что сил милиции и внутренних войск, верных президенту, не хватает, чтобы справиться с мятежом».[2240]

«К шести часам вечера 3 октября, — вспоминает А. Б. Чубайс, — когда ситуация была слишком непредсказуема, я изложил Гайдару свой прогноз событий: утром 4 октября количество погибших будет измеряться не единицами, а сотнями. Белый дом либо будет разгромлен военной силой, а „белодомовцы“ арестованы или уничтожены, либо, во втором варианте, нас с тобой здесь уже не будет».[2241]

О том, что нагнетание страстей имело провокационный характер, свидетельствуют воспоминания министра финансов Б. Г. Федорова, который именно 3 октября вернулся из своей поездки в США.

«Самолет, — пишет он, — приземлился в Шереметьево примерно в 16.00, и, страшно устав от длительного перелета с пересадкой, я отправился сразу в Архангельское на дачу. Приехав, на всякий случай позвонил Е. Гайдару и спросил, нет ли необходимости приехать в правительство».[2242]

Как вспоминает Егор Тимурович, 3 октября «на вечер, на 19.30, было назначено экстренное совещание членов правительства».[2243] Мы знаем, что под председательством Б. Н. Ельцина члены правительства экстренно уже собирались утром этого дня. Когда же было назначено новое, «экстренное совещание»? Документальные данные на этот счет пока неизвестны. Но известно, что уехавший из Архангельского в Москву в 16.15–16.20 А. Н. Шохин уже знал о нем.[2244]

Следовательно, к 16.15, то есть опять до звонка М. И. Барсукова Б. Н. Ельцину, решение о его созыве уже было принято и приглашения на него разосланы. Какая поразительная оперативность!

Из Шереметьево до Архангельского Б. Г. Федоров вряд ли добрался ранее 17.00. Очевидно, что к этому времени Е. Т. Гайдар был в курсе начавшихся событий и уж, во всяком случае, знал о созыве «экстренного совещания». Как же он отреагировал на вопрос Б. Г. Федорова о необходимости «приехать в правительство»?

Очень просто. «Сказал, что такой необходимости нет».[2245]

Это значит, что Егор Тимурович понимал: ничего драматического за происходящими событиями не скрывается.

Об этом же свидетельствует и тот факт, на который в свое время обратил внимание М. Н. Полторанин. «Когда я ехал в Кремль мимо Лубянской площади, — вспоминает он о событиях 3 октября, — во всей громаде здания Министерства безопасности горело, может быть, 3–4 окна».[2246] Следовательно, и там не видели никаких оснований для тревоги.

«Опять, — пишет Б. Н. Ельцин, — созвонился с Барсуковым. Попросил его прислать в Барвиху вертолет. На всякий случай. На машине до работы двадцать минут… Через полчаса раздался гул вертолетов, машины прилетели из Внуково».[2247]

По свидетельству А. В. Коржакова, «с 20 сентября» вертолеты «дежурили» «на даче в Барвихе постоянно».[2248] Это означает, что Борис Николаевич решил приготовить их «на всякий случай» не к вечеру 3 октября, а за день до обнародования указа № 1400.

Б. Н. Ельцин утверждает, что, узнав о событиях у Белого дома, он из Барвихи неоднократно связывался с М. И. Барсуковым, П. С. Грачевым, В. Ф. Ериным, А. В. Коржаковым. «Последняя информация, — отмечает Борис Николаевич, — была удручающая: БОЕВИКИ ВЕДУТ ШТУРМ „ОСТАНКИНО“. Там идет бой. В любой момент трансляция может прекратиться. Посоветовался с Коржаковым, как мне лучше ехать, решили, что на вертолете будет быстрее».[2249]

Прошло совсем немного времени, и Б. Н. Ельцин был уже в столице.

По его словам, на Ивановской площади в Кремле вертолеты приземлились «в 19.15».[2250] Если учесть, что дорога от Барвихи до Кремля требовала 20 минут, то Борис Николаевич мог вылететь не позднее 18.55. Однако стрельба в Останкино началась не ранее 19.10.

Между тем в подготовленной администрацией президента книге «Москва. Осень-93. Хроника противостояния» говорится, что на территории Кремля его вертолет приземлился «в 18.30»,[2251] а в изданной позднее книге «Эпоха Ельцина» утверждается, что Борис Николаевич вылетел в Москву «в 18 часов», а появился в Кремле «в 18 часов 20 минут».[2252] О том, что его вертолет был в Кремле «около шести часов», а не в 19.15, пишет и А. В. Коржаков.[2253]

Причем с вылетом Б. Н. Ельцина, видимо, произошла задержка, так как в редакции «Московских новостей» о том, что он «уже направляется в Кремль», стало известно около 17.00.[2254]

Из этого явствует, что Борис Николаевич стал собираться в Москву тогда, когда возглавляемая А. М. Макашовым автоколонна еще не отошла от Белого дома в Останкино, а вылетел примерно через 15 минут после того, как она прибыла туда.

Но в тот момент у телецентра еще все было спокойно.

Неужели Бориса Николаевича неверно информировали на этот счет? Или, может быть, его подвела память, когда он писал свои мемуары?

Чтобы понять это, необходимо учесть, что примерно в то же время, подобную информацию о начавшемся сражении в Останкино получил бывший глава администрации президента С. А. Филатов.[2255]

В тот день в 15.2 °Cергей Александрович выехал из дома в Свято-Данилов монастырь на переговоры. По дороге ему стало известно, что у Белого дома идет стрельба. Из машины он сразу же связался с Б. Н. Ельциным, а затем направился в Кремль. Сюда ему позвонил О. Н. Сосковец и заявил, что, несмотря ни на что, надо ехать на переговоры. В 16.3 °C. А. Филатов был в монастыре.[2256]

Описывая ход переговоров, Сергей Александрович обращает внимание на то, что, когда он упомянул о бое у мэрии, Ю. М. Воронин перебил его словами: «Уже взяли», а когда обратил внимание на то, что сторонники парламента отправились в Останкино, Ю. М. Воронин уточнил: «В „Останкино“ уже идет бой», и его «скоро возьмут».[2257]

Почти сразу же после этого позвонил О. М. Попцов. Он тоже заявил, что идет штурм Останкино, и пригласил С. А. Филатова вместе с Ю. М. Лужковым выступить в телеэфире на Шаболовке.[2258]

С. А. Филатов не указывает время, когда прозвучал звонок О. М. Попцова, но из материалов переговоров явствует, что это произошло не ранее 17.30 — не позднее 18.30.[2259]

Можно допустить, что Олега Максимовича дезинформировали. Но неужели, узнав, что в Останкино идет бой, он даже не попытался включить телевизор или же снять телефонную трубку, чтобы проверить подобную информацию? Полностью исключая такую возможность, остается только констатировать, что между 17.30 и 18.30 и Б. Н. Ельцин, и О. М. Попцов сознательно стали участвовать в дезинформационной игре, которая имела своей целью распространение паники среди сторонников Кремля и эйфории победы среди сторонников Белого дома.

Но вернемся к воспоминаниям Е. Т. Гайдара. «На 19.30, -пишет он, — Черномырдин назначил заседание правительства. Но оно почему-то никак не начнется… Министры переминаются с ноги на ногу около дверей малого зала на пятом этаже, вполголоса обмениваются информацией. Или слухами? Говорят, вроде бы занят Дом радио возле Смоленской площади. И еще — что-то у Министерства связи захватили. И какой-то объект Министерства топлива и промышленности».[2260] «…По правительственным коридорам Старой площади ходили, бегали встревоженные люди: „Через 20 минут все будет покончено. Нам конец…“».[2261]

А вот свидетельство В. Л. Шейниса: «Во второй половине дня 3 октября счет пошел уже не на часы — на минуты. Президент еще летел на вертолете в Кремль из своей загородной резиденции, а по коридорам правительственных зданий покатилась паника: „Все кончено! — восклицали чиновники правительства, назначенное заседание которого почему-то не начиналось. — В течение часа нас всех перережут!“».[2262]

Как уже отмечалось, Б. Н. Ельцин прибыл в Кремль в 18.20.

Когда «вертолет приземлился, — вспоминает А. В. Коржаков, — мы встретили президента».,[2263] Борис Николаевич «прошел вдоль длинной стены 1-го корпуса Кремля, поднялся в кабинет»[2264] «сел за президентский пульт».[2265] и «стал принимать доклады»[2266]

Прежде всего он связался с министром внутренних дел В. Ф. Ериным, а «затем начал вызывать своих подчиненных в Кремль».[2267] «Быстро приехал Ерин, затем Голушко. Прибыли генералы Кобец и Волкогонов. Долго не могли найти Грачева».[2268] По свидетельству А. В. Коржакова, среди тех, кого в тот вечер принимал Б. Н. Ельцин, был и премьер[2269]

«Когда после Шаболовки, где по каналу Российского телевидения выступил с обращением к москвичам Ю. М. Лужков, я въехал в Кремль, — вспоминает С. А. Филатов, — обстановка внутри него мне показалась чем-то напоминающей военное время. Посреди Ивановской площади стоял вертолет, на котором прибыл президент. Кремль изнутри не освещен. Машин и людей очень мало. Поднялся к себе, доложил президенту, что вернулся. Узнал, что в Москву вызваны воинские части, но с опозданием, так как долго не могли найти министра Грачева. Положение тревожное — идет бой в Останкино. Из других районов стали поступать звонки с просьбой о помощи. Нужно было обеспечить охрану ВГТРК на 5-й улице Ямского Поля, куда, по сведениям Попцова, уже направились повстанцы… Казалось, на какое-то время вокруг Кремля установился вакуум — тут царила растерянность. Ощущались неясность положения и соотношения сил».[2270]

А тут еще, читаем мы в воспоминаниях С. А. Филатова далее, «на ленте информационного агентства „Интерфакс“ появилась телеграмма-молния: „Интерфакс“ предупреждает, что, если вы не получите от нас сообщений в течение более 30 минут, это может означать, что наши помещения захвачены».[2271]

С. А. Филатов приехал в Кремль с Шаболовки после выступления Ю. М. Лужкова, но до отключения Останкино, то есть не ранее 19.00 — не позднее 19.40.

«Наконец появился С. Филатов, приехал Г. Бурбулис», вспоминает М. Н. Полторанин, «узнали, что идет заседание коллегии Министерства обороны. Президент в это время правил текст своего обращения к народу… Потом приехали Дмитрий Волкогонов, Гавриил Попов, Андрей Макаров. Активно работал Константин Кобец. В общем, стал собираться „мозговой центр“».[2272]

Несмотря на занятость, Б. Н. Ельцин именно в это время оказался у телевизора. «…Я, — пишет экс-президент, — стал свидетелем той же жуткой картины, что и вся страна. Первый канал „Останкино“, третий и четвертый прекратили трансляцию. На экранах телевизоров появился взволнованный диктор российского телевидения Виктор Виноградов, который сообщил, что программа „Вести“ ведет трансляцию из резервной студии, вне „Останкино“, а там, на улице Королева, идет бой».[2273]

Касаясь этого эпизода, Борис Николаевич забыл упомянуть, что трансляция прекратилась не просто так. Перед этим диктор сообщил о блокаде телецентра, затем о начале его штурма, об эвакуации работников телецентра, потом возбужденным от волнения голосом прокричал, что штурмующие ворвались в телецентр.

И только после этого на экранах «РТВ и питерской телекомпании, которые продолжали вещать, — пишет А. В. Руцкой, — тогда же были пущены провокационные титры: „Вещание по первому и четвертому каналам нарушено ворвавшейся в здание вооруженной толпой“».[2274] Этот исторический кадр вы можете увидеть своими глазами в книге «Тишайшие переговоры».[2275]

Сразу же после этих событий министр внутренних дел В.Ф. Ерин на одной из пресс-конференцийзаявил:«…Мятежники ВОРВАЛИСЬ В ТЕЛЕЦЕНТР, имея 15-кратное преимущество в живой силе, почти не встретив поначалу сопротивления».[2276]

То, что «нападающие ворвались в здание и бой завязался на первом этаже», утверждал К. Б. Игнатьев.[2277]

«Нападавшие, стреляя, стали проникать в здание, — читаем мы на страницах „Коммерсант-daily“. — Диктор Останкино заявил, что телевидение прекращает вещание в связи с захватом первого этажа здания вооруженными боевиками».[2278]

«Вооруженные боевики ворвались на первый этаж, и завязался бой», — писала тогда же по горячим следам газета «Сегодня».[2279]

5 октября на страницах «Комсомольской правды» был опубликован «репортаж с места событий» Равиля Зарипова, в котором говорилось: «20.30. По радиотелефону журналисты связываются со своими коллегами из „Останкино“. Около 40 человек („Вести“ и „Радио России“) собрались на 5-м этаже в радиоаппаратной. ПЕРВЫЙ ЭТАЖ ЗАХВАЧЕН, снизу стреляют из гранатометов. Нападавшие используют БТР, который въехал в холл здания и ведет интенсивную стрельбу из пулемета по верхним этажам».[2280]

«Я позвонил Ерину… — пишет Б. Н. Ельцин. — В это время подразделение „Витязь“ дивизии Дзержинского вело оборону технического центра „Останкино“. Боевики, в арсенале которых были ГРАНАТОМЕТЫ, БРОНЕТРАНСПОРТЕРЫ, УЖЕ ЗАХВАТИЛИ ПЕРВЫЙ ЭТАЖ ЗДАНИЯ И РВАЛИСЬ К АППАРАТНЫМ».[2281]

А вот воспоминания журналистки Вероники Куцылло: «Останкино показывает само себя: какие-то десантные части на 5-м этаже — серьезные ребята в полном снаряжении. Говорят, что БОИ ИДУТ НА ПЕРВОМ ЭТАЖЕ». Итолько после этого «Останкино отрубилось… По экрану 1-го канала бегут полосы, остальные еще показывают, но что-то незначащее… Если можно взять телевидение — ясно, что ДО ЭФИРНОЙ ЗОНЫ ОНИ ДОШЛИ, — з начит, можно взять все».[2282]

О том, что «толпе», пришедшей в «Останкино», удалось проникнуть в АСК, пишет автор книги «Тайны октября 1993 г.» Семен Чарный.[2283] Об этом же вы можете прочитать у Олега Мороза В «Хронике либеральной революции».[2284]

А вот сообщение ОРТ: «БОЙ ИДЕТ НА ПЕРВОМ ЭТАЖЕ… БОЙ ИДЕТ НА ВТОРОМ ЭТАЖЕ».[2285] Сведения о том, что боевики ворвались в телецентр, обошли все средства массовой информации и нашли отражения в печати. «Перестрелка шла внутри здания… — читаем мы в одном из газетных репортажей тех дней на страницах „Известий“. — Видимо, ШТУРМУЮЩИМ удалось захватить два первых этажа».[2286]

Через два года после описываемых событий «один из военнослужащих дивизии Дзержинского, который в ту ночь участвовал в обороне здания», рассказывал корреспонденту «Московского комсомольца»: «Около десятка человек ПРОРВАЛИСЬ НА ВТОРОЙ ЭТАЖ здания, но они практически сразу нами были блокированы и больше никуда пройти не смогли. Активно сопротивлявшиеся были убиты, остальные захвачены».[2287]

М. Н. Полторанин утверждал, что, ворвавшись в телецентр, боевики «ДАЛЬШЕ ТРЕТЬЕГО ЭТАЖА» «пройти» не сумели.[2288]

Вспоминая тот вечер, О. Попцов, по распоряжению которого начала свою трансляцию резервная студия, отмечает, что «где-то в 19.40» ему из Останкино позвонил руководитель первого телеканала Вячеслав Брагин, сообщил об идущем штурме телецентра и «отчаянным голосом» «прокричал в трубку: „Мы отключаемся. ОНИ УЖЕ НА 4-М ЭТАЖЕ“».[2289]

Р.С. Мухамадиев утверждает, что слышал по первому каналу слова диктора, будто бы штурмующие поднялись уже ЧУТЬ ЛИ НЕ НА ШЕСТОЙ ЭТАЖ?[2290]

В одном из интервью О. М. Попцов утверждал, что, когда он позвонил В. Брагину, тот заявил, что «стреляют уже где-то у его кабинета», а кабинет находился на 10-м этаже.[2291]

Между тем, как пишет О. Попцов, «в действительности атакующие не захватили никаких первых, вторых и третьих этажей. Они сделали пробоину в стене, но в здание… не вошли». К тому же, как потом выяснилось, ломились совсем не в те двери.[2292]

Не было у нападающих ни БТРов, ни пулеметов.

Из этого явствует, что Останкино прекратило трансляцию вовсе не потому, что было захвачено или же выведено из строя штурмующими.

Ссылаясь на бой, который якобы «завязался на первом этаже», К. Б. Игнатьев вынужден был позднее признаться: «Мы решили отключить эфир».[2293]

Известны и люди, которые сделали это.

«Угроза захвата бандитами эфира нарастала с каждой минутой, — заявил В. И. Брагин. — Военных все еще не было. Генеральный директор Информационного центра, который штурмовали макашовцы, Борис Непомнящий позвонил мне после очередной атаки и прокричал: „Через три минуты бандиты будут в эфирном зале. Выключайте первый канал“. Я нажал кнопку и вырубил вещание».[2294] По другой версии, исходящей тоже от В. И. Брагина, когда он нажал кнопку, то «эфир был переключен на Ямское Поле».[2295]

В одном из интервью В. И. Брагин утверждал, что сделал это по собственной инициативе,[2296] в другом признавался, что приказ прекратить телевещание получил от В. С. Черномырдина.[2297] М. Н. Полторанин утверждает, что этот приказ исходил от него. «Брагин мне звонит и говорит, что штурмуют первый этаж, — вспоминает Михаил Никифорович. — Я дал распоряжение „вырубить“ первый канал».[2298]

Как явствует из доклада В. Ф. Шумейко, подобный приказ поступил в Останкино в 19.30. Объясняя такое решение, Владимир Филиппович писал: «К этому времени в АСК-3 горели два этажа и две трансформаторные подстанции, расположенные вне здания. Узкие и длинные коридоры по всем этажам были наполнены дымом».[2299]

По одним данным, телевещание из Останкино прекратилось в 19.35,[2300] по другим — в 19.40.[2301] А угол здания техноцентра загорелся от брошенной бутылки с бензином только в 20.18.[2302]

Но в данном случае более важно другое. Почему же отданное распоряжение не было выполнено сразу? А потому, что оно показалось В. И. Брагину, который находился в телецентре и знал, что там происходит на самом деле, настолько диким, что он сделал попытку выйти на самого президента и обратился к С. А. Филатову.

«Позвонил Вячеслав Брагин, руководитель первого канала телевидения. Голос тревожный, в нем слышатся ПАНИЧЕСКИЕ НОТКИ: „Сергей Александрович! Мне позвонил Черномырдин и приказал УНИЧТОЖИТЬ ТЕХНИКУ ВЕЩАНИЯ. Я не могу в это поверить“. — „А какова у вас обстановка?“ — „Обстановка плохая, стрельба идет повсюду, есть опасность захвата“. — „Тогда указание Виктора Степановича нужно выполнить“… Через несколько минут первый канал телевидения замолчал».[2303]

Таким образом, «боевики» не имели никакого отношения к отключению Останкинского телецентра. Это была заранее спланированная провокация. Заранее была продумана даже такая мелочь, как бегущая по экрану строка титров: «Вещание по первому и четвертому каналам нарушено ворвавшейся в здание вооруженной толпой».[2304] А как вели себя дикторы, с «неподдельной тревогой» сообщавшие нам о штурме, которого не было!

После отключения первого канала в центре всеобщего внимания оказался второй канал, которым руководил Олег Максимович Попцов. «Наша драматическая теле- и радиовахта, — вспоминает О. М. Попцов, — началась ровно в 20.00. „Останкино“ прекратило вещание, работал только Российский канал».[2305]

Когда в 20.00 вышел очередной выпуск «Вестей», те, кто видел его, могли обратить внимание на то, что это не был экспромт.

Как свидетельствует директор информационных передач РГТРК А. Нехорошев, «около семи вечера Александр Шашков, готовивший 8-часовой выпуск вестей, сообщил, что начался обстрел здания телецентра», «и тогда мы начали на всякий случай готовить параллельный выпуск, еще не веря до конца, что эфир из „Останкино“ прервется».[2306]

Как мы знаем, стрельба у телецентра началась не «около семи», а в 19.30. Неужели «параллельный выпуск» новостей удалось подготовить так быстро? Нет. Из воспоминаний О. М. Попцова явствует, А. Нехорошее «высказал опасение, что „Вести“ из „Останкино“ не смогут выйти в эфир» еще «в 18.30».

Сообщая об этом факте в своих воспоминаниях, Олег Максимович забыл отметить, что между 17.30 и 18.30 он уже находился на Шаболовке, распространял сведения о том, что в Останкино идет бой, и приглашал Ю. М. Лужкова и С. А. Филатова к себе.[2307]

Забыл Олег Максимович упомянуть и о том, что «еще 1 октября» «отдал приказ» по ВГТРК «о работе в режиме чрезвычайного положения», что «уже с 1-го на 2-е у ВГТРК была ночная команда, обеспечение монтажа, транспорт, питание». Более того, уже в ту ночь из здания вывезли необходимую технику И тогда же было сделано распоряжение: «Все радиожурналисты должны быть на линии, зафиксировали радиоточки, засекретили их по возможности, договорились менять позывные, поддерживать контакт по радиотелефону». Оказывается, у О. М. Попцова было ощущение, что «в воскресенье что-то будет», о чем 2 октября он поделился с «сотрудниками аппарата президента».[2308]

В прозорливость О. М. Попцова можно было бы поверить, если бы мы не знали, что 1 октября уже существовал проект указа о введении чрезвычайного положения.

Показательно, что свою «прозорливость» проявила и дирекция больницы имени Склифосовского, в которой 1 октября «было приготовлено 300 коек для приема раненных».[2309]

Показательно также, что 1 октября возглавляемый А. В. Крючковым «штаб» принял решение об использовании намечавшегося на следующий день митинга у МИДа для деблокирования Белого дома.

И видимо, тогда же А. В. Руцкой направил упоминавшееся ранее обращение к В. И. Брагину с просьбой о предосталении ему эфира.

Выступая 27 мая 2004 г. по телеканалу «Культура», О. М. Попцов сделал следующее признание. Оказывается, осенью 1993 г., когда началось противостояние между правительством и Верховным Советом, он сразу же договорился с министром связи В. Б. Булгаком о создании запасной телестудии, которая могла бы выйти в эфир в случае захвата Останкино.[2310]

Это значит, что после 21 сентября Б. Н. Ельцин и его окружение вместо того, чтобы усилить охрану Останкинского телецентра, стали готовиться к возможному перенесению его в другое место. И это, имея в своих руках армию, госбезопасность и милицию.

А между тем захват Останкино сторонниками парламента означал для Кремля потерю контроля не только над АСК-1 и АСК-3, но и над телевышкой, без которой созданная на Шаболовке запасная телестудия не имела никакого смысла.

Следовательно, О. М. Попцов с самого начала знал, что никто покушаться на останкинскую телебашню не будет. Но тогда предпринимаемые им меры «предосторожности» свидетельствуют, что Кремль уже в сентябре начал готовиться к останкинской провокации.

Характеризуя обстановку в Москве вечером 3 октября, В. Л. Шейнис пишет: «Улицы и площади Москвы на несколько часов оказались под ударами погромщиков. И если они не натворили больших бед, то только потому, что на стороне оппозиции СРАЖАЛИСЬ не столь уж многочисленные отряды волонтеров».[2311]

О том, что 3 октября 1993 г. в Москве «начался» «мятеж», пишет Олег Мороз, автор книги «Хроника либеральной революции».[2312] Однако весь мятеж под его пером сводится только к прорыву блокады Белого дома, захвату мэрии и неудачному походу на Останкино.[2313]

О том, что «2–3 октября Ельцин столкнулся с тщательно спланированным заговором», пишет С. Чарный.,[2314] Как и О. Мороз, он тоже концентрирует свое внимание на прорыве блокады, захвате мэрии и походе на Останкино[2315] но, кроме этого, упоминает попытку захватить Министерство обороны, ИТАР-ТАСС, «здания Краснопресненского УВД и Тимирязевского телефонного узла».[2316]

А ведь были и другие подобные же «попытки», которые так хорошо вписываются в версию «мятежа». Почему же ее сторонники предпочитают обходить их стороной?

Чтобы понять это, необходимо вспомнить, что еще днем 3 октября с Октябрьской площади в Белый дом было передано предупреждение о запланированных провокациях и названо семь объектов, где сторонников парламента уже ждали.

В связи с этим обращает на себя внимания заявление И. В. Константинова, которое он сделал перед тем, как отправиться в Останкино: «Мы, — сказал он, — возьмем все правительственные здания и установим свою власть в России».[2317]

На мой вопрос, помнит ли он это заявление, Илья Владиславович ответил: «Нет», но тут же уточнил, что вполне мог его сделать, поскольку в разговоре с и. о. президента, который состоялся у него перед отъездом в Останкино в одном из коридоров Белого дома, А. В. Руцкой заявил, что уже начато формирование отрядов, чтобы в ближайшее время восстановить в Москве законную власть.[2318] Когда и кем было принято такое решение, выяснить пока не удалось. Однако, как свидетельствуют кадры кинохроники, когда у Белого дома начался митинг, призыв к формированию отрядов прозвучал не только из уст А. В. Руцкого, но и из уст В. А. Ачалова.[2319] Это дает основание утверждать, что решение о восстановлении в столице законной власти было принято к началу митинга. А поскольку маловероятно, чтобы это произошло в те 15 минут, которые разделяют прорыв блокады и начало митинга, то есть между 15.30 и 15.45, получается, что подобное решение существовало уже к моменту деблокирования Белого дома.

Картина того, как развивались события на Краснопресненской набережной вечером 3 октября, до сих пор не восстановлена.

Передавая настроения, царившие здесь после того, как A. М. Макашов с небольшой группой сторонников парламента отправился в Останкино, Р. С. Мухамадиев вспоминает: «Вначале, считая минуты, ждали вестей из Останкино». И хотя никаких оснований рассчитывать на успех не было, люди «ожидали радостных вестей».[2320]

Прошло совсем немного времени, и они появились. Не ранее 17.00 — не позднее 18.00, то есть примерно тогда же, когда Б. Н. Ельцин «узнал» о стрельбе в Останкино и бросился в Кремль, а О. М. Попцов, «встревоженный» этой же информацией, срочно пригласил на Шаболовку Ю. М. Лужкова и С. А. Филатова, в Белом доме появилось известие о том, что Останкино пало.

Кто же принес его?

И. Иванов утверждает, что В. П. Баранников.[2321] Данный факт признает и Руслан Имранович: «Сообщение о взятии… „Останкино“, — пишет он, — я получил от Баранникова В. П. у себя в кабинете».[2322]

Р. И. Хасбулатов мог с доверием отнестись к этой информации, ведь она исходила от министра безопасности. Но B. П. Баранников, прежде чем довести ее до сведения спикера, по долгу своей службы обязан был проверить и перепроверить столь важное сообщение. Для этого достаточно было нажать кнопку телевизора. Если же В. П. Баранников не сделал этого, то объяснение может быть только одно — таким образом он тоже подключился к той дезинформационной игре, в которой участвовали и О. М. Попцов, и Б. Н. Ельцин.

После этого Р. И. Хасбулатов на некоторое время уединился с В. П. Баранниковым, А. Ф. Дунаевым и А. В. Руцким,[2323] а затем поспешил на вечернее заседание съезда, которое должно было открыться в 18.00. Заседание началось с небольшим опозданием, в 18.07[2324] и продолжалось до 18.40.[2325]

По свидетельству депутата А. Кривошапкина, Р. И. Хасбулатов появился на съезде «возбужденный, улыбчивый, без привычного белого плаща, только в темном костюме, быстрым шагом прошел через зал к столу президиума».[2326] «Поднявшись на сцену и заняв свое председательское место, он кратко проинформировал о сложившейся ситуации, сказал, что Останкино вот-вот перейдет в наши руки».[2327]

Депутату Р. С. Мухамадиеву этот эпизод запомнился несколько иначе: «…до сведения собравшихся… — пишет он, — была доведена радостная весть: Останкино освобождено. Через несколько минут начнет работать народное телевидение, которое назовет вещи своими именами. И это было сказано не кем-нибудь, а самим Председателем Президиума Верховного Совета Русланом Хасбулатовым. Заполнившие зал народные представители вскочили на ноги и дружно зааплодировали, стали поздравлять друг друга. И у меня в душе пробудилась надежда, что в страну вернется демократия, укрепятся ее принципы. Естественно, многие тут же выбежали из зала, чтобы поделиться этой радостью с друзьями, знакомыми. Три-четыре оратора сообщили новость людям, собравшимся перед зданием Верховного Совета и продолжающим свой митинг».[2328]

По имеющимся сведениям, сообщение о том, что в Останкино взяты «два первых этажа» прозвучало «по мегафону у Белого дома» в 18.24.[2329]

«Выступил, — читаем мы в „рабочем дневнике“ Р. И. Хасбулатова. — Поздравил с бескровным установлением контроля над городской мэрией и „Останкино“.[2330] Предостерег от эйфории по поводу прорыва блокады. Призвал выбросить из сердца чувство мести. Нужен гражданский мир. Он возможен лишь в условиях постельцинизма».[2331]

По свидетельству В. И. Куцылло, Р. И. Хасбулатов охарактеризовал сложившееся к концу дня положение, как «переломв той ситуации, которая длится 12 дней».[2332] Из воспоминаний Руслана Имрановича явствует, его оценка сложившегося положения была более категорична. Он заявил, что налицо «РАЗГРОМ путчистов» и сейчас речь идет о «завершении» этого разгрома. Вот его собственные слова: «Мы всего-навсего ПОДАВИЛИ позорный путч неудачника-президента».[2333]

О подобных же настроениях свидетельствует обращение А. В. Руцкого и Р. И. Хасбулатова к населению, составленное тогда же. Оно начиналось словами: «3 октября 1993 года ЛИКВИДИРОВАН государственный переворот». И далее: «Сейчас главное — скорейшее ПРЕОДОЛЕНИЕ ПОСЛЕДСТВИЙ ПРОВАЛИВШЕГОСЯ ПУТЧА»[2334]

С таким же обращением «Не допустить экстремизма и ненависти» выступил и А. В. Руцкой. В его обращении речь шла уже о «преодолении ПОСЛЕДСТВИЙ государственного переворота» и содержался призыв «воздержаться от насильственных действий», «от разжигания социальной и национальной вражды», от «самосуда».[2335]

«Сейчас, — заявил в своем выступлении спикер, — нам надо определиться, чтобы иметь план действий на ночь и до утра — ДО ПОЛНОЙ ПОБЕДЫ».[2336]

«Военным — выполнить свой долг и присягу. В Кремле — узурпатор, продолжающий организовывать кровавые провокации и интриги. Армии НАДО УСТАНОВИТЬ КОНТРОЛЬ НАД КРЕМЛЕМ».[2337] По другой версии, Р. И. Хасбулатов заявил гораздо более определенно: «Я считаю, что СЕГОДНЯ надо ВЗЯТЬ КРЕМЛЬ».[2338]

Находившийся в это время в зале депутат А. Кривошапкин отмечает, что слова «теперь надо брать Кремль» Руслан Имранович произнес «криво усмехнувшись, почти скороговоркой». Эти слова у многих вызвали недоумение: «Как брать, какими силами возможно ли это?… Зал, кажется, тоже шокирован услышанным. Все молчали».[2339]

Действительно, было бы интересно узнать, на какую армию вечером 3 октября рассчитывал Р. И. Хасбулатов? Неужели он настолько потерял голову, что бездумно призывал своих сторонников в заготовленную правительством ловушку? А ведь еще совсем недавно сам предупреждал своих соратников не поддаваться на провокации.

Ответ на эти вопрос еще требуется найти.

Не исключено, что на действия спикера оказали влияние не только сообщение В. П. Баранникова о взятии Останкино, но и сведения, которые могли быть им получены к 18.00 из Конституционного суда. Именно в 18.00 здесь должно было начаться совещание представителей субъектов Федерации. Но почему-то началось оно на два часа раньше. Материалы этого совещания пока неизвестны. В нашем распоряжении пока имеется лишь газетный отчет о нем, опубликованный корреспондентом «Правды» В. Трушковы

«3 октября. Время в блокноте указано точно: 16.00. За столом президиума Кирсан Илюмжинов. Информирует ОБ ОБРАЩЕНИИ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА, СУБЪЕКТОВ ФЕДЕРАЦИИ И ПАТРИАРХИИ. Оно адресовано Б. Ельцину, и в нем предлагается ему ДОБРОВОЛЬНО СЛОЖИТЬ ПРЕЗИДЕНТСКИЕ ПОЛНОМОЧИЯ».[2340]

Когда, где и кто составлял это обращение, остается пока неизвестным. Однако если учесть, что с 12.00 до 16.00 В. Д. Зорькин был занят, получается, что к полудню 3 октября обращение уже было готово. Это дает основание предполагать, что оно составлялось или еще 2 октября, или в ночь со 2-го на 3-е, или же утром 3-го.

Читаем отчет В. Трушкова далее: «Войска подтянуты президентской командой к Садовому кольцу. Сторонники Конституции сходятся на необходимости срочно СОЗДАТЬ ПРАВИТЕЛЬСТВО НАЦИОНАЛЬНОГО СПАСЕНИЯ. ПАТРИАРХ, хотя и нездоров, ДАЛ ДОБРО НА ТАКОЙ ШАГ. Участники совещания субъектов Федерации высказались за то, чтобы временно сосредоточить власть в руках правительства при условии, что оно откажется поддерживать указ № 1400 и выступит против войны с народом. Зорькину поручено созвониться с Черномырдиным».[2341]

«Через несколько минут председатель Конституционного суда сообщает, что телефонный разговор с премьером состоялся, предложение субъектов Федерации правительству дистанцироваться от президента передано. Позиция В. Черномырдина неясна… Абдулатипов возвращается к вопросу о правительстве. Надо еще раз обратиться к Черномырдину, остановить возможность бойни и возглавить правительство национального спасения. Если он откажется, то формированием такого правительства придется заняться Совету субъектов Федерации. Выступают представители регионов — насчитал 13 выступающих».[2342]

Затем совещание сформировало делегацию для встречи с В. С. Черномырдиным и объявило перерыв до ее возвращения от премьера.[2343]

Р. И. Хасбулатов, безусловно, был в курсе подготовки обращения к президенту с предложением об отставке и тех прений, которые с 16.00 шли на совещании глав субъектов Федерации.

Однако следует иметь в виду, что, во-первых, на совещании глав субъектов Федерации были в основном представлены местные советы, в то время как исполнительная власть на местах почти полностью поддерживала Кремль, а во-вторых, к 18.00, когда открылось вечернее заседание съезда, еще не состоялась намеченная встреча с премьером.

Между тем она оказалась неудачной. «Возвращается делегация из правительства, — говорится в отчете В. Трушкова. — Ясного ответа не получено. Там все, включая Черномырдина, ходят с автоматами наперевес».[2344]

А пока совещание глав субъектов Федерации еще только-только формировало делегацию для переговоров с В. С. Черномырдиным, пока она вела с ним переговоры, которые завершились не ранее 19.40 — не позднее 20.45,[2345] руководство Белого дома попыталось перейти в наступление.

Как уже отмечалось, перед уходом на последнее заседание съезда Р. И. Хасбулатов провел небольшое совещание. «…В кабинет, — пишет он, — зашли Баранников, Руцкой и Дунаев, с которыми мы обсудили ситуацию после того, как демонстранты взяли, как было сообщено, мэрию и „Останкино“, и вокруг Белого дома осталось мало людей для защиты».[2346]

По свидетельству Руслана Имрановича, выразив недовольство захватом мэрии и походом на Останкино, он заявил: «Если переходить в наступление, нужно идти на штурм Кремля. Министр внутренних дел должен быть на Житной, министр обороны — на Арбатской площади, министр безопасности — на Лубянке». Никто из силовых министров не возражал.[2347]

В. В. Шурыгин утверждает, что в конце дня — начале вечера 3 октября, по всей видимости, после ухода Р. И. Хасбулатова на заседание съезда силовые министры собрались у А. В. Руцкого, где обсудили сложившуюся ситуацию и получили приказ отправиться по своим министерским кабинетам.[2348] В. А. Ачалов подтверждает, что такая встреча действительно была и закончилась словами и. о. президента: «Ну, а теперь вперед по своим кабинетам».[2349]

Учитывая, что информация о захвате Останкино поступила между 17.00 и 18.00, а в 18.00 должно было начаться вечернее заседание X съезда, на которое поспешил Р. И. Хасбулатов, можно утверждать, что подобное распоряжение он дал не позднее 18.00. А встреча силовых министров у А. В. Руцкого имела место после этого, уже в седьмом часу.

По некоторым сведениям, в 18.00 вдруг пришло сообщение, что В. Ф. Ерин «покинул здание МВД и убыл в неизвестном направлении», а аппарат МВД «готов перейти в подчинение Дунаева».[2350] Андрей Михайлович Сабор, находившийся в охране А. Ф. Дунаева, вспоминает, что подобная информация появилась вскоре после того, как пришло сообщение о взятии Останкино. В связи этим возглавляющий охрану министра внутренних дел Олег Георгиевич Горбатюк приказал своим подчиненным спуститься вниз и приготовиться к отъезду на Житную улицу.[2351]

Видимо, тогда же А. А. Маркову было приказано произвести разведку в районе силовых ведомств, а также собрать сведения о положении дел в этих министерствах. Через некоторое время В. А. Ачалов получил затребованную им информацию.[2352]

По свидетельству А. Ф. Дунаева, ему и без разведки было известно, что МВД охраняет несколько сот хорошо вооруженных человек и любая попытка взять МВД может завершиться кровью. На поездке в МВД, заявил в беседе со мной Андрей Федорович, особенно настаивал «какой-то задиристый МАЙОР МИЛИЦИИ, сейчас депутат Государственной думы».[2353]

В таких условиях, если верить И. Иванову, А. Ф. Дунаев позвонил на Житную и потребовал, чтобы за ним прислали положенную ему автомашину.[2354] Никакой машины из МВД на Краснопресненскую набережную не прислали, так как инициаторам провокации нужен был не А. Ф. Дунаев. Необходимо было, чтобы он появился в здании министерства под охраной, с которой можно было бы спровоцировать столкновение, а затем выдать его за попытку захвата здания МВД боевиками.

Оценив имевшуюся у него информацию, А. Ф. Дунаев пришел к выводу, что в МВД приготовлена «ловушка». Поэтому от поездки на Житную он отказался..[2355] Такое решение могло быть принято только до 18.40, то есть до того, как завершилось вечернее заседание съезда, на котором было принято решение об его отставке с поста министра внутренних дел. Преемником А. Ф. Дунаева стал В. П. Трушин[2356]

Дальше разговоров об установлении контроля над Министерством безопасности и Министерством внутренних дел дело не пошло.

Иначе развивались события, связанные с Министерством обороны.

Как признавался А. В. Крючков, после того как Белый дом был деблокирован, он предложил направить основную массу демонстрантов, оставшихся у Белого дома, по Калининскому проспекту к Кремлю, «по дороге заблокировать Министерство обороны» и отправить туда В. А. Ачалова, выставить «кордон» у Кремля, взять находившуюся рядом радиостанцию «Эхо Москвы» и выйти в эфир. С этой целью А. В. Крючков «в течение получаса» вместе с «небольшим отрядом» произвел разведку упомянутых объектов.[2357]

Видимо, именно в тот момент, когда решался вопрос о «взятии» министерств, А. В. Крючков вернулся из разведки, доложил В. А. Ачалову свой план и, получив его одобрение, поручил своему товарищу по партии капитану в отставке Олегу Александровичу Широкову сформировать из добровольцев «батальон народной гвардии».[2358]

В формировании этого батальона, на который была возложена задача блокировать Министерство обороны, принял участие еще один капитан в отставке — Е. А. Козлов. По его свидетельству, подобное распоряжение А. В. Крючков дал после того, как с балкона Белого дома объявили о взятии Останкино, то есть после 18.24. Через полчаса в батальон записалось около 300 добровольцев, потом на какое-то время возникла пауза, и только затем поступил приказ идти на Арбатскую площадь. По тихому, почти совершенно безлюдному Калининскому проспекту безоружные «гвардейцы» добрались до цели. Двери министерства оказалась плотно закрыты, во дворе находились десантники.[2359]

Путь от Краснопресненской набережной до Арбатской площади требовал около 15 минут. Если верить газете «Сегодня», Министерство обороны было блокировано в 19.20.[2360] Это значит, что «батальон народной гвардии» покинул площадь Свободной России примерно в 19.05, когда в Останкино пошли последние минуты перед расстрелом.

Факт блокирования Министерства обороны вечером 3 октября нашел отражение в газетах. В них отмечается, что сторонники парламента не были вооружены и единственное противоправное действие, которое им можно было поставить в вину, — это то, что они якобы жгли возле министерства костры. Затем, когда «к 10 часам» сюда подошли «более 100 человек из Союза ветеранов Афганистана во главе с его президентом Александром Котеневым», они без всякого труда очистили «все подступы» к Министерству обороны.[2361]

По свидетельству Е. А. Козлова и А. В. Крючкова, сформированный ими батальон отказался от блокирования Министерства обороны не потому, что его разогнали котеневцы, а потому, что пришло сообщение: приезд В. А. Ачалова в Министерство обороны не состоится. По дороге к Белому дому из 300 человек осталось максимум 30.[2362]

В 19.25, в самое время, когда «батальон» Е. А. Козлова еще только-только подошел к Министерству обороны, а в Останкино уже прогремел первый выстрел, кто-то организовал колонну демонстрантов и повел ее брать Министерство иностранных дел. По имеющимся данным, до Смоленской площади дошли лишь около 200 человек. Остановившись у главного входа, демонстранты подергали ручки закрытых дверей и обратились к охране с призывом переходить на сторону парламента.[2363]

Кто участвовал в этой акции, выяснить пока не удалось.

Р. С. Мухамадиев пишет, что организаторы Всенародного вече «собирались» «направить» людей «мирными колоннами» не только «к зданию Верховного Совета» и «к Останкинской башне», но и «к Кремлю».[2364] Призывы идти к Кремлю звучали среди митингующих днем 3 октября на Октябрьской площади.[2365] Кремль, как мы помним, фигурировал среди тех объектов, которые упоминались в плане провокации, переданном с Октябрьской площади в Белый дом. Призывы идти на Кремль раздавались из толпы у стен Белого дома после прорыва блокады.[2366] К походу на Кремль Р. И. Хасбулатов призвал демонстрантов с балкона Дома Советов около 16.00. Тогда же приказ бросить на Кремль Добровольческий полк А. В. Руцкой отдал А. М. Макашову.

Но если Альберт Михайлович уклонился от его выполнения, А. В. Крючков был готов повести на Кремль оставшихся у Дома Советов демонстрантов и пытался склонить к этому В. А. Ачалова.[2367]

По свидетельству Н. О. Сорокина, после того как колонна А. М. Макашова ушла в Останкино, в Белом доме собрались некоторые члены Исполкома ФНС. Обсудив сложившуюся ситуацию, они пришли к мнению, что самым разумным было бы направить людей от Дома Советов не к телецентру, где, как стало известно, демонстрантов уже ждали, а к Кремлю. Когда я поинтересовался, где именно происходило это обсуждение и кто принимал в нем участие, Николай Олегович отвечать не стал.[2368]

Зато он сообщил, что данный вопрос возник давно. «Узкий состав» Исполкома ФНС стал задумываться над ним задолго до 21 сентября, почти сразу же, как только на горизонте стала вырисовываться перспектива государственного переворота. В связи этим некоторые лидеры ФНС начали собирать сведения об охране Кремля и разрабатывать конкретный план установления контроля над ним.[2369]

Такую же информацию о Кремле собирал тогда и «штаб Маркова».[2370] Когда я поинтересовался у Н. О. Сорокина, не отсюда ли они черпали сведения об охране Кремля, он ответил, что у них были свои источники информации.[2371]

Если учесть, что в «узкий состав» Исполкома ФНС входил Н. В. Андрианов, который в прошлом был офицером ПГУ, а в рассматриваемое время являлся помощником В. П. Баранникова, нетрудно догадаться, откуда могла исходить эта информация.

Как уже отмечалось, о необходимости установления контроля над Кремлем Р. И. Хасбулатов заявил на том небольшом совещании, которое состоялось у него перед открытием вечернего заседания съезда, а затем подобное заявление между 18.07 и 18.40 сделал с трибуны съезда, подчеркнув, что контроль над Кремлем нужно установить сегодня же.

Когда я поинтересовался у Руслана Имрановича, что скрывалось за этим призывом, он ответил: «Ничего, кроме эмоций». А когда я заявил, что имеется информация о конкретных действиях в этом направлении, он назвал ее «сказками».

Однако есть основания поставить слова бывшего спикера под сомнение.

Во время работы над этой книгой из двух разных источников я получил информацию о том, что 3 октября между 18.00 и 19.00 в Белом доме появился кто-то из офицеров спецназа и предложил провести группу захвата в Кремль через подземные коммуникации.[2372]

Н. В. Андрианов поставил эту информацию под сомнение. Подтвердив, что предложение о походе на Кремль через подземные коммуникации в тот вечер действительно обсуждалось, он заявил, что исходило оно от одного из сотрудников аппарата Верховного Совета, который затем работал в аппарате Государственной думы.[2373]

Первоначально это предложение встретили положительно. Началось даже формирование группы захвата. Как вспоминает бывший лейтенант милиции из Петербурга Сергей Иванович Долженков, между 18.00 и 19.00, в Останкино он получил приказ срочно вернуться в Белый дом. Сергей Иванович поймал первую попавшуюся машину и через некоторое время добрался до Краснопресненской набережной.[2374] Здесь он узнал не только об упомянутом предложении офицеров спецназа, но и о том, что включен в состав формируемой группы захвата. Однако команда идти на Кремль так и не поступила.[2375]

Поскольку в Белом доме имели представление о численности Кремлевского полка и его вооружении,[2376] то после обсуждения предложение о походе на Кремль было отклонено.[2377] Н. В. Андрианов рассматривал это предложение с В. П. Баранниковым, В. П. Баранников обсуждал его с А. В. Руцким.[2378]

В том, что это была провокация, не может быть никаких сомнений. Какую ударную группу Белый дом мог направить по подземным коммуникациям в Кремль? И что она могла сделать против Кремлевского полка?

Однако 29 августа 2006 г. в беседе со мной А. Ф. Дунаев заявил, что, если бы он и В. П. Баранников поставили перед собою такую задачу, Кремль взять было можно. Но они не пошли на такой шаг, опасаясь, что за ним последует гражданская война.[2379] Из этого явствует, что оба силовых министра участвовали в рассмотрении данного вопроса.

Отвечая через пять лет на вопросы «Московского комсомольца» о событиях того дня, А. В. Коржаков признался, что вечером 3 октября они «ждали штурма Кремля».[2380]

В тот же вечер, А. В. Руцкой подписал указ № 34,.[2381] в котором говорилось: «С целью привлечения к ответственности перед Законом Российской Федерации… воспрепятствовать выезду за пределы Российской Федерации Черномырдина В. С, Шумейко В. Ф., Полторанина М. Н., Чубайса А. Б., Шахрая С. М., Филатова С. А., Костикова В. В., Ильюшенко А. А., Макарова А. М., Калмыкова Ю. X., Федорова Б. Г., Коржакова А. В., Барсукова М. И., Козырева А. В., Собчака А. А., Лужкова Ю. М., Ерина В. Ф., Голушко Н. М., Котенкова А. А.»[2382]

В этом списке почему-то не оказалось Е. Т. Гайдара, П. С. Грачева и Б. Н. Ельцина.[2383]

По всей видимости, с этим указом связано распоряжение А. В. Руцкого о назначении нового руководителя Государственного таможенного комитета на Комсомольской площади.[2384]

До недавнего времени этот эпизод был известен только со слов заместителя председателя этого комитета Валерия Крученкова. «Около 7 часов вечера, — сообщил он в интервью газете „Куранты“, — группа из 18 боевиков в защитной одежде и милицейской форме, вооруженная автоматами и пистолетами, ворвалась в здание таможни. Дежурному по ГТК они представили „нового начальника“ таможенного комитета, которого якобы назначил „президент Александр Руцкой“… Через несколько часов, уже под утро, пробравшись по тайному ходу, в здании таможни неожиданно появились бойцы ОМОНа… растерявшиеся боевики… бросились врассыпную. Некоторых из них сотрудникам милиции удалось задержать».[2385]

По свидетельству А. А. Маркова,[2386] Ю. Н. Нехорошева,[2387] и В. В. Федосеенкова[2388] в поездке на Комсомольскую площадь участвовали члены Союза офицеров.

Одного из них, бывшего полковника ГРУ Геннадия Федоровича Кирюшина, мне удалось разыскать. 3 октября он находился в охране 20-го подъезда. Вечером, когда уже темнело, к ним пришел посланец от С. Н. Бабурина и предложил выделить несколько человек для поездки в Таможенный комитет.[2389] В беседе со мной «начальник 8-го подъезда» Н. С. Афанасьев сообщил, что от него потребовали для этого пять человек, но он дал только одного.[2390]

По свидетельству «начальника 20-го подъезда» Ю. Ф. Еремина, по распоряжению В. А. Ачалова эту группу, состоявшую из 15 человек, возглавил полковник артиллерии А. В. Кондратьев.[2391]

От Белого дома до Комсомольской площади она добиралась на «пазике». Г. Ф. Кирюшина удивило и то, что впереди их микроавтобуса шла машина сопровождения ГАИ, и то, что, несмотря на вечер, входные двери Таможенного комитета были открыты, как будто бы их здесь уже ждали.[2392]

Ночью для усиления охраны Таможенного комитета на автобусе приехала еще одна группа добровольцев. А под утро у входа в Комитет появилась милиция. По свидетельству Г. Ф. Кирюшина, таможенники вывели их во двор и показали путь, по которому можно было уйти. В темноте Геннадий Федорович и несколько его спутников наткнулись на милиционеров, которые открыли по ним стрельбу. Геннадий Федорович был ранен и арестован. Все остальные ушли.[2393]

Около 19.40, когда С. И. Долженков ожидал приказа идти на Кремль, уже известный нам Э. 3. Махайский направлялся к Никитским воротам. Вдруг он услышал стрельбу. «Стрельба не стихала, а, наоборот, усиливалась. Все чаще слышались выстрелы очередями из крупнокалиберных пулеметов. На ул. Станиславского, метров за 60 не доходя до здания ТАСС, была устроена баррикада, через которую в сторону ул. Герцена никого не пропускали. Баррикадники говорили, что в здании ТАСС засели „баркашовцы“ и сейчас их оттуда выбивают какие-то армейские подразделения».[2394]

5 октября «Комсомольская правда» опубликовала статью А. Белого «ТАСС был в блокаде». В ней говорилось: «Чуть больше часа находилось под контролем сторонников Руцкого ИТАР-ТАСС. Около восьми вечера в здание на Тверском бульваре зашло два десятка вооруженных людей. У охраны оружия не оказалось… В течение часа вход в здание был блокирован. В девять вечера прибыло подразделение ОМОНа, верное Ельцину, и без стрельбы очистило здание от вооруженных людей».[2395]

По сообщениям «Коммерсант-daily», слухи о том, что «вооруженные сторонники парламента начали подтягиваться к зданию ИТАР-ТАСС» стали распространяться около 21.00.[2396]

А вот сообщение, появившееся на страницах «Курантов»: «Около 9 часов вечера начался штурм ИТАР-ТАСС. Боевики в пятнистых формах и шлемах, вооруженные автоматами, перебежками, хоронясь за столбами, стали подбираться к входу в здание». Потом они вернулись назад, затем снова бросились вперед и вошли в здание. Но ОМОН отбил ИТАР-ТАСС и арестовал «12 бандитов».[2397]

По утверждению журнала «Век XX и мир» этот эпизод произошел на час позже. 22.00. Специальным выпуском сводки новостей ИТАР-ТАСС сообщило: «Вооруженные лица взяли под охрану 6-й этаж нового здания ИТАР-ТАСС на Тверском бульваре. Из расположенного на 6-м этаже кабинета генерального директора, где наряду с ним удерживаются главные редакторы и другие сотрудники… раздаются громкие голоса спорящих. Представители руководства ТАСС совершили обход служебных помещений, оповестив на работе сотрудников о том, что им следует отойти от окон. На первом этаже здания находится пулемет. Выход из здания запрещен. В Доме Советов, как сообщил по телефону один из очевидцев, объявили, что здание ИТАР-ТАСС захвачено „макашовцами“».[2398]

«В 22.45 в воскресенье, — писали по горячим следам „Известия“, — телетайпы редакций отбили странное сообщение о том, что „по независящим от него причинам прекратило передачу сообщения государственное информационное агентство ИТАР-ТАСС. Оказалось, что здание ТАСС на Тверском бульваре блокировали вооруженные боевики. Они же захватили „руководящие“ шесть этажей“. Блокада длилась 54 минуты. В 23.39 ИТАР-ТАСС возобновило работу.[2399]

„Около 23.00 — писал на страницах „Коммерсант-daily“ другой автор, — к зданию ИТАР-ТАСС начали подтягиваться сторонники парламента — по словам очевидцев — в основном вооруженные молодые люди. Начав с оскорбительных выражений в адрес ОМОНа, охранявшего здание агентства, они затем принялись кидать в них камни. Омоновцы тут же открыли автоматный огонь в воздух, рассеяв таким образом нападающих. На момент сдачи номера в печать, здание информационного агентства остается, пожалуй, самым спокойным объектом в Москве из числа намеченных к захвату сторонниками распущенного президентом Верховного Совета“.[2400]

После полуночи кто-то позвонил в отключенный от телефонной связи Белый дом и передал следующее сообщение: „В 0.20 в здании ИТАР-ТАСС появилась группа вооруженных лиц, представившихся полномочными представителями Александра Руцкого. Прошли в кабинет директора… Ход переговоров был прерван автоматными очередями. Спецназ МВД деблокировал здание“.[2401]

Неужели вечером 3-го и в начале ночи на 4 октября сторонники парламента несколько раз пытались овладеть зданием ИТАР-ТАСС? Или же все это дезинформация?

1 мая 2006 г. в Питере я познакомился с бывшим защитником Белого дома Сергеем Алексеевичем Бурцевым. Он рассказал, как вечером 3 октября у них на баррикаде появился мужчина лет 40–45 в светлом бронежилете и черных брюках, с офицерской выправкой, и дал команду садиться в грузовик ГАЗ-66. В грузовик сели около 20 человек в камуфляжной форме и около 10 гражданских лиц. Первые были вооружены автоматами, вторые оружия не имели. Через несколько минут все они были у здания ИТАР-ТАСС. Здесь прибывшие разделились: те, кто был вооружен, вошли в здание, безоружные остались у входа. Прошло какое-то время, и вдруг пришло сообщение, что к зданию ИТАР-ТАСС приближаются бойцы отряда „Вымпел“. Сразу же была дана команда тревоги. Все прибывшие быстро сели в машину и столь же быстро вернулись к Белому дому[2402]

Из этого явствует, что вечером 3 октября попытка установить контроль над ИТАР-ТАСС со стороны Белого дома действительно имела место.

Вскоре мне удалось разыскать еще одного участника тех событий, Андрея Михайловича Сабора. По его свидетельству, уже темнело, когда Олег Георгиевич Горбатюк дал команду спускаться вниз и садиться в машины. У подъезда их ожидали пикап, микроавтобус и ГАЗ-66. О. Г. Горбатюк сел в пикап, около 10 вооруженных сотрудников департамента охраны — в микроавтобус, безоружные ополченцы — в ГАЗ-66. Выехали на безлюдный Калининский проспект и максимум через 5- 10 минут добрались до ИТАР-ТАСС. Без всякого труда вошли внутрь, после чего одни поднялись наверх, другие для охраны остались у входа.[2403]

Позднее нашелся след и руководителя этой операции Олега Тарасовича Сазонова.

О. Т. Сазонов родился в 1940 г., окончил училище КГБ СССР им. Ф. Э. Дзержинского, служил в Афганистане, в 1993 г. в чине полковника был заместителем начальника УВД в Архангельске. Осенью получил предложение занять должность зам. директора департамента охраны Дома Советов. Приехал в Москву и здесь узнал об указе № 1400. Поскольку он хорошо знал своего земляка А. В. Руцкого и даже находился с ним в дружеских отношениях, перед ним не возникало вопроса: что делать? Он остался в Белом доме и пробыл здесь все 13 дней.[2404] По свидетельству О. Т. Сазонова, когда поступили первые сведения о начавшейся стрельбе в Останкино, А. Ф. Дунаев со ссылкой на А. В. Руцкого предложил ему отправиться в ИТАР-ТАСС и передать в средства массовой информации обращение к населению страны.[2405] В беседе со мною А. Ф. Дунаев подтвердил, что подобное распоряжение действительно исходило от него.[2406] Следовательно, оно было дано не ранее 19.10–19.30.

Добравшись до ИТАР-ТАСС, О. Т. Сазонов встретился с его директором В. Н. Игнатенко и от имени А. В. Руцкого предложил ему передать обращение к населению. В. Н. Игнатенко не стал возражать и избрал тактику затягивания времени. Этому способствовало то, что О. Т. Сазонов прибыл без текста обращения. Его еще нужно было составить.[2407] По всей видимости, именно в этот момент по каналам ИТАР-ТАСС и прошло упоминаемое ранее сообщение о возможном прекращении его работы.

А пока О. Т. Сазонов вел переговоры и составлял текст обращения, А. М. Сабор и его товарищи увидели, что здание окружает спецназ в „скафандрах“. Был дан сигнал наверх, где находился О. Г. Сазонов, вся его группа собралась внизу и вступила в переговоры с бойцами спецназа. Увидев перед собою людей в милицейской форме, они были очень удивлены, так как у них был приказ выбить из здания чеченских боевиков.[2408]

Помогла и находчивость О. Т. Сазонова, обнаружившего среди спецназовцев „афганцев“. Это позволило найти взаимопонимание.[2409] Договорились, что спецназ не будет стрелять в сторонников парламента, а они не открывают ответную стрельбу и уходят. Однако, покидая ИТАР-ТАСС, О. Т. Сазонов по договоренности с командиром группы „Вымпел“ оставил ему несколько десятков патронов от имевшегося у сторонников парламента оружия.[2410]

По всей видимости, это было сделано для того, чтобы имитировать перестрелку, которую и слышал в тот вечер возле ТАСС Э. 3. Махайский.

На обратном пути в „группе захвата“ обнаружилось отсутствие одного из ее членов — Юрия Власова. Никаких сведений о его дальнейшей судьбе мне обнаружить не удалось. Когда группа вернулась в Белый дом, там уже было темно, снова горели свечи.[2411] О. Т. Сазонов утверждает, что вся эта операция заняла около часа.[2412] Следовательно, он вернулся в Белый дом после 20.00.

Это была единственная попытка Белого дома установить контроль над ИТАР-ТАСС. Значит, все остальные — следствие неверной датировки одного и того же события с возможными газетными искажениями.

В книге В. И. Захаренкова и М. Г. Шутова „Московская война“ приводится рассказ „пожилого мужчины“, который около 22.00 „вернулся с улицы Чехова“, где их невооруженная группа „пыталась захватить городскую телефонную станцию. По его словам, они прошли внутрь беспрепятственно, все было пусто, и вдруг коридоры наполнились омоновцами, вооруженными до зубов, всех переписали… и отпустили“.[2413]

А вот воспоминания тогдашнего министра связи В. Б. Булгака: „Около 300 разбушевавшихся людей, — пишет он, — непонятно откуда пришли в Настасьинский переулок, где размещается Управление московской городской телефонной сети и стали требовать начальника Управления В. Ф. Васильева. Он находился в другом здании, но через своих сотрудников знал, что толпа требует именно его, добиваясь подключения связи к Белому дому. Это было в 19.30 3 октября“.[2414]

Поскольку В. Ф. Васильев не появлялся, „толпа стала бить стекла в здании Управления“. Оттуда позвонили в милицию.

Но она на этот сигнал не отреагировала. „После нескольких звонков Панкратову в конце концов приехал автобус с 5–6 омоновцами, которые толпу моментально рассеял и“.[2415]

По свидетельству Н. С. Афанасьева, в то самое время, когда ему приказали выделить пять человек для поездки в Таможенный комитет, поступило распоряжение выделить еще пять человек для поездки на „узел телефонной связи“, который размещался на улице Чехова. Вместо пяти человек Николай Севастьянович выделил только двух.[2416]

Одного из них, Владимира Самойловича Буханистого, мне удалось разыскать. По его словам, вечером 3 октября под руководством незнакомого ему инженера-связиста была создана группа из 5–6 человек. Из них оружие имели только двое: он и его товарищ из 8-го подъезда. К ним присоединилось еще человек 9-10 из числа демонстрантов. Они сели в автобус и поехали. Когда добрались до „узла связи“, то внутрь их не пустили. А пока шли переговоры, появилось около 20 омоновцев. В. С. Буханистого арестовали, его товарищ по оружию сумел скрыться. Остальных отпустили.[2417]

Позднее В. Б. Булгак поведал о том, что вечером 3 октября, „в то же время“, то есть около 19.30, была сделана попытка вторгнуться в систему связи в районе Останкино, где находился Главный центр магистральной связи. Сюда прибыл БТР, экипаж которого сначала непонятно зачем обстрелял окружавший 10-этажное здание центра забор, потом стал искать колодец, через который проходил кабель, якобы намереваясь его взорвать, а затем, обнаружив на здании центра табличку „Советско-американское предприятие“, предпочел удалиться.[2418]

А поскольку у Белого дома не имелось БТРов,[2419] попытка парализовать деятельность Главного центра магистральной связи могла быть сделана только Кремлем и имела явно провокационный характер.

Как вспоминает Ю. В. Колосков, вечером 3 октября он был вызван к А. В. Руцкому, который предложил ему направиться в Краснопресненское отделение милиции и привезти оттуда оружие. Немедленно была создана ударная группа. На трех грузовиках с десятком автоматов она отправилась по указанному адресу».

В материалах Комиссии Т. А. Астраханкиной этот эпизод освещается следующим образом: «Подъехав к зданию РУВД, руководители группы добровольцев вступили в переговоры с руководством управления, которое вначале всячески тянуло время, требуя привезти мандат от и. о. Президента Российской Федерации Руцкого А. В., а затем задержало находившихся в здании РУВД сторонников Верховного Совета, предложив остававшейся на улице основной части добровольцев разойтись в обмен на освобождение указанных лиц. После прибытия сотрудников милиции, давших очередь из автомата поверх голов сторонников Верховного Совета, последние, так и не получив оружия, покинули район здания РУВД».[2420]

А вот версия Ю. В. Колоскова. Когда возглавляемая им группа прибыла к месту назначения, Юрий Вениаминович постучал в дверь отделения милиции. Поскольку он был в генеральской форме, ему открыли и провели к начальнику отдела. По дороге Юрий Вениаминович обратил внимание на то, что отделение было забито вооруженными омоновцами. Выслушав обращение Ю. В. Колоскова, начальник райотдела милиции заявил, что его уже обманули в августе 1991 г. и в эти игры он играть больше не желает. Но если ему привезут от А. В. Руцкого письменное распоряжение, он готов передать имеющееся в отделении резервное оружие. Когда через некоторое время Ю. В. Колосков вернулся из Белого дома с письменным распоряжением А. В. Руцкого, дверь отделения милиции ему уже не открыли. Зная о том, что там находится ОМОН, Ю. В. Колосков приказ о штурме здания отдавать не стал.[2421]

А. А. Марков утверждал, что вечером 3 октября для выполнения подобных заданий он выделил около 15 автомашин.[2422]

По свидетельству С. И. Долженкова, уже близилось к полночи, когда в Доме Советов появился человек, представившийся офицером линейного отделения милиции Шерметьево-2, и заявил, что личный состав отделения готов перейти на сторону парламента. Одновременно он сообщил, что из аэропорта только что попытался вылететь Ю. М. Лужков, но работники аэропорта не позволили ему. После этого офицер удалился.[2423]

В тот вечер в Белом доме появились сведения, что несколько подразделений десантников выдвинулись в район Шереметьева, якобы для того, чтобы не допустить вылет из Москвы высокопоставленных лиц.[2424] Но вероятнее всего, десантники готовились к встрече гостей из Белого дома.

Кремль настолько был уверен в их появлении, что о попытке «боевиков» захватить Шереметьево поторопились сообщить то ли по радио, то ли по телевидению.

Подобное сообщение в тот вечер я слышал собственными ушами. Однако, обсудив полученное из Шереметьева-2 предложение, руководство Белого дома оценило его как провокационное и никого посылать туда не стало.[2425]

Имеются сведения, что в 23.40 кто-то из машины обстрелял ВГТРК на 5-й улице Ямского Поля.[2426] Никаких сведений о том, что к этому теракту имел отношение Белый дом, обнаружить не удалось. Даже в прокремлевских СМИ.

Около полуночи кем-то была сделана попытка блокировать Министерство связи.[2427] И снова никаких сведений о причастности к этому Белого дома нет.

Вот и все «кровавые сражения», которые разворачивались вечером 3 октября на улицах столицы. Нетрудно понять, что они являлись звеньями одной грандиозной провокации, в которую Кремль втягивал Белый дом.

Из 14объектов (ВГТРК, кабель Главного центра магистральной связи, ИТАР-ТАСС, Краснопресненское отделение милиции, Кремль, Министерство безопасности, Министерство внутренних дел, Министерство иностранных дел, Министерство обороны, Министерство связи, Таможенный комитет, телефонная станция, Шаболовка, Шереметьево) сторонников парламента удалось выманить только на шесть объектов. Причем ни на одном из них не было ни убитых, ни раненых.

Таковы итоги «кровавых сражений» на улицах Москвы вечером 3 октября, о которых так много говорили и писали средства массовой информации тех дней, которыми запугивали нас тогда и о которых с самым серьезным видом некоторые авторы пишут до сих пор.

Интересна хронология этих событий.

Вопрос об установлении контроля над министерствами поднимается не ранее 17.00 — не позднее 18.00, то есть в то самое время, когда возглавляемая А. М. Макашовым автоколонна добирается до Останкино. Именно в это время появляется слух, будто бы в Останкино начался бой и телецентр перешел в руки сторонников парламента. В то же время П. С. Грачев приказывает ввести в столицу войска. Б. Н. Ельцин дает распоряжение огласить указ о введении чрезвычайного положения и отправляется на вертолете в Москву.

А пока Борис Николаевич летит в Кремль и войска начинают покидать места своей дислокации, в Белом доме царит эйфория, производится разведка в местах расположения министерств, рассматривается вопрос о выезде туда министров. Именно в это время между 18.00 и 19.00 в Белом доме возникает идея провести группу захвата в Кремль.

В 19.10–19.30 началась стрельба в Останкино, около 19.40 погасли телеэкраны. В это же время от Белого дома уходят батальоны добровольцев для блокирования Министерства обороны, Министерства иностранных дел и Управления городской телефонной сети, а также две группы захвата к ИТАР-ТАСС и к Таможенному комитету. Тогда же экипаж неизвестного нам БТР в районе Останкино сделал попытку найти колодец, через которой проходит кабель центральной магистральной связи, чтобы взорвать его.

Перед нами налицо не стихийные, а хорошо спланированные действия.

О том, что это были спланированные «сражения», свидетельствует не только предупреждение, переданное днем 3 октября с Октябрьской площади в Белый дом, но и воспоминания М. Н. Полторанина.

«Я, — заявил он сразу же после этих событий, — знал, что готовится мятеж, ЗАДОЛГО до 3–4 октября… Ко мне приезжали люди и говорили, что в нем будут задействованы самые разнообразные силы, что готовится захват „Останкино“, наступление на теле- и радиостанции на Шаболовке, на Ямском Поле, на ИТАР-ТАСС и, естественно, что планируется наступление на Кремль».[2428]

Откуда же у Михаила Никифоровича были такие сведения?

«ВСЮ ИНФОРМАЦИЮ, — утверждает он, — Я ПОЛУЧАЛ ОТ ДОБРОЖЕЛАТЕЛЕЙ ИЗ МИНИСТЕРСТВА БЕЗОПАСНОСТИ».[2429]

Вот так!

Оказывается, Министерство безопасности «задолго до 3–4 октября» знало о подготовке «мятежа» и даже располагало его «планом». И что же оно сделало, чтобы расстроить этот план? Ни-че-го!!!

Более того, само сеяло панику (вспомним разговор Е. Савостьянова с Л. Пономаревым). Само подсылало в Белый дом людей, которые должны были выманить сторонников парламента и к Кремлю, и на Лубянку, и в Останкино.

Не само ли и разрабатывало этот план? В связи с этим возникает вопрос, кто отдавал в Белом доме соответствующие приказания?

На этот вопрос в беседе со мной 29 июня 2006 г. В. А. Ачалов ответил однозначно: А. В. Руцкой и Р. И. Хасбулатов.[2430]

В мае 2006 г. мною было направлено письмо Р. И. Хасбулатову, в котором содержался следующий вопрос: «Были ли Вы в тот вечер посвящены в планы „походов“ на МВД, Министерство обороны, Министерство иностранных дел, ИТАР-ТАСС, телефонную станцию, контрразведку МВО и даже Таможенный комитет? Если нет, то от кого могли исходить распоряжения на этот счет?».[2431]

Ответа на это письмо я не получил. А попытка встретиться с А. В. Руцким закончилась неудачей.

Из существовавшего плана провокаций «удались» только захват гостиницы «Мир» и мэрии, а также операция в Останкино. Именно это, по всей видимости, стало причиной того, почему входившие вечером 3 октября в город воинские части пришлось остановить.

Нигде, кроме Останкино, вечером 3 октября кровь не лилась, да и в Останкино никого штурма не было.

В таких условиях в действие вступил вариант, который имел своей целью усилить эффект безвластия в городе, усилить панику и таким образом подтолкнуть Белый дом на более «решительные» действия.

И тут на сцене в роли спасителя появился Егор Гайдар.

«Люди, напряженно всматривавшиеся и вслушивающиеся в передачи радио и телевидения… — вспоминает В. Л. Шейнис, — понимали: инициатива в руках белодомовских формирований, улицы Москвы пустынны, по ним беспрепятственно проносятся на захваченном транспорте боевики, откликнувшиеся на призыв Руцкого и Хасбулатова, милиция спряталась, войска где-то застряли».[2432]

Едва только вышла в эфир запасная телестудия, уже в 20.00 «прозвучало обращение Совета министров — Правительства РФ к москвичам и гражданам России».[2433]

Следует отметить невероятную лаконичность этого обращения и то, что оно во многом повторяло указ № 1575. Сравните:

Указ Обращение

1 Преступные элементы, подстрекаемые из Дома Советоа развязали вооруженные столкновения в центре Москвы. В районе Краснопресненской набережной и Арбата захватываются и поджигаются автомашины, избиваются сотрудники милиции, предпринят штурм мэрии. Боевики ведут стрельбу из автоматического оружия, организуют боевые отряды и очаги массовых беспорядков в других районах столицы России. Тысячи людей, случайных прохожих, не понимающих, что происходит, подвергаются смертельной опасности (Москва, осень-93. С. 378–379). Преступные элементы, подстрекаемые из Белого дома, развязали кровавую бойню в центре Москвы. Создалась грозная обстановка. В районе Краснопресненской набережной и Арбата захватываются и поджигаются автомашины, избиваются сотрудники милиции, предпринят штурм мэрии. Боевики ведут стрельбу из автоматического оружия, организуют боевые отряды, очаги массовых беспорядков в других районах столицы России. Тысячи людей, случайных прохожих, не понимающих, что происходит, подвергаются смертельной опасности (Москва, осень-93. С. 415).

Нетрудно заметить, что указ № 1575 и обращение премьера составлялись одним и тем же человеком. Поэтому свидетельство А. Б. Чубайса о том, что автором указа был С. Шахрай, а автором обращения Л. Пихоя,[2434] вызывает сомнения.

Сомнения вызывает и то, что обращение готовилось после 16.00–17.00. Очевидно, что оно появилось на свет одновременно с указом № 1575, то есть до падения мэрии, захвата гостиницы «Мир», призыва к захвату Останкино. И уж никак не после получения информации о том, что там начался «штурм».

А это значит, обращение было составлено заранее.

Характеризуя настроения того вечера, Е. Т. Гайдар пишет: «Штурм „Останкино“ продолжается, боевики оппозиции захватывают новые объекты. Силы МВД деморализованы, армейские части на помощь не подходят. Оппозиции почти удалось убедить население в масштабности своего движения и в изоляции Президента… Принимаю решение о необходимости обратиться к москвичам за поддержкой».[2435]

После 20.00 В. С. Черномырдин принял Е. Т. Гайдара. «Виктор Степанович спокоен, держится хорошо… — вспоминает Егор Тимурович, — информирую премьера, что отправляюсь на Российское телевидение, буду просить москвичей о поддержке, потом поеду к Моссовету… Москва пустая — ни милиции, ни войск, ни прохожих».[2436]

Передавая настроения, получившие в ту ночь широкое распространение среди московской интеллигенции, журналист «Известий» Ю. Богомолов позднее писал: «Позвонивший мне в ночь на 4-е режиссер сказал: хотелось бы, наконец, услышать лязг танковых гусениц».[2437]

Какая же демократия без танков!

На экранах телевизоров Егор Гайдар появился в 20.40. Он заявил, что в столице складывается драматическая ситуация, дал понять, что милиция и армия выжидают, и призвал москвичей прийти к зданию Моссовета, чтобы, как в 1991 г., поддержать российское правительство.[2438]

Можно встретить мнение, что именно это выступление стало переломным в развитии событий. Откликнувшиеся на призыв вице-премьера москвичи стали собираться в центре столицы, и, как пишет В. Л. Шейнис, «многотысячный митинг у Моссовета, продолжавшийся всю ночь, помог политически выиграть решающую партию. Колеблющимся генералам и полковникам было наглядно продемонстрировано, что в стране есть другое „небелодомовское“ активное меньшинство — демократы».[2439]

Однако, как утверждает А. Цыганок, «стихийный митинг» у Моссовета шел «с пяти часов дня», «люди выступали, взобравшись на подогнанную Крайником к мэрии пожарную машину, — Руслан Мирошник, Лев Пономарев, Валерия Новодворская. Я с этой трибуны призвал людей записываться в народные дружины. Затем выступать стали с балкона мэрии».[2440] «К 18 часам… уже было построено 25 баррикад по всему центру Москвы — вокруг мэрии, Центрального телеграфа, по улице Тверской».[2441]

Когда на следующее утро Т. И. Денисенко направилась к Никитским воротам, то обратила внимание: «…все улицы, ведущие к Моссовету, забиты баррикадами. А уж какова баррикада на Тверской, я видела еще утром. Два человеческих роста! Сплошное железо! Танки не пройдут, не то что невооруженные люди. Да эти баррикады не чета тем, что были на подходе к Дому Советов!»[2442]

А вот как описывает баррикады в центре Москвы Э. 3. Махайский: «Вышел на „Пушкинской“… Поперек улицы от магазина „Армения“ к сгоревшему зданию ВТО протянулась мощная баррикада. Над баррикадой бело-сине-красный флаг… На отрезке между Пушкинской площадью и Моссоветом было сооружено еще несколько баррикад, но „пожиже“: у „Елисеевского“, у магазина* „Хрусталь“ и возле Моссовета. Баррикады виднелись и у Исторического музея, а также в переулках, выходящих на Тверскую».[2443]

С военной точки зрения значение баррикад и здесь было невелико. Они перекрывали не все выходы на Тверскую, поэтому их можно было обойти стороной. Это означает, что баррикады возводили не как оборонительные, а как театральные сооружения. Для журналистов.

«В 21.30, — вспоминает А. Цыганок, — с балкона мэрии Константин Боровой потребовал раздать оружие собравшимся на площади. Мы связались с Егором Гайдаром, он пообещал, что даст МЧС распоряжение выдать под мою ответственность НЕСКОЛЬКО ТЫСЯЧ АВТОМАТОВ».[2444]

«Как и в 1991 году, — пишет А. Цыганок далее, — сотрудники „Мосфильма“ предложили подогнать к нам бронетехнику, которую они используют для съемок. Президент „Автолайна“ привел на Тверскую девять боевых разведывательно-дозорных машин, которые готовил к продаже. Мы посылали людей охранять газету „Известия“, радиостанцию „Эхо Москвы“ (она тогда помещалась на Пятницкой улице)».[2445]

Одновременно сторонники Б. Н. Ельцина, откликнувшиеся на обращение Е. Т. Гайдара, стали стекаться на Красную площадь. Когда их собралось уже достаточно много, А. В. Коржаков предложил В. Костикову направить их к Белому дому. Предложение имело явно провокационный характер, так как его осуществление могло привести лишь к новым человеческим жертвам. Однако то ли кто-то остановил подобное развитие событий, то ли было решено объединиться с собравшимися у Моссовета, но с Красной площади митингующих повели не к Белому дому, а к Моссовету.[2446]

В то время когда Е. Т. Гайдар будил массы, В. С. Черномырдин созвал наконец совещание членов правительства. Оно продолжалось недолго: с 21.30 до 22.00. Был «создан оперативный штаб по поддержанию порядка во главе с заместителем министра обороны Константином Кобецем».[2447]

В состав этого «оперативного штаба» (С. А. Филатов называет его «военной группой»), на который была возложена «координация действий силовых структур по недопущению военного конфликта», вошли В. Б. Булгак, Д. А. Волкогонов, В. Б. Ефимов, О. И. Лобов, О. Н. Сосковец и Е. И. Шапошников. Военная группа разместилась в Штабе ОВС СНГ на Ленинградском проспекте.[2448]

Еще перед тем, как Е. Т. Гайдар отправился на телевидение, В. С. Черномырдин обратился к нему с не совсем обычной просьбой. «Виктор Степанович… — пишет Е. Т. Гайдар, — ПРОСИТ НА СЛУЧАЙ БЛОКАДЫ ЗДАНИЯ ПРАВИТЕЛЬСТВА получить наличные в Центральном банке».[2449]

Никакая блокада зданию правительства не угрожала, и Егор Тимурович великолепно это понимал. Однако он воспринял просьбу премьера как приказание. Поэтому сразу же передал ее первому заместителю министра финансов А. Вавилову. То ли А. Вавилов не пожелал участвовать в этой авантюре за спиной своего непосредственного начальника, то ли его авторитета оказалось для соответствующих финансовых учреждений недостаточно, но пришлось задействовать министра финансов, которого около 22.00, уже после выступления Е. Т. Гайдара по телевизору, привезли на Старую площадь.

«Мы, — вспоминает Б. Г. Федоров, — попросили часть коммерческих банков, в которых были тогда счета правительства, привезти наши деньги на Старую площадь, и некоторые (Мост-банк) быстро откликнулись… Мой заместитель А. Вавилов позвонил руководству Госзнака, но ему отказали. Учитывая прямое указание премьер-министра и ситуацию, я взял на себя ответственность и дал письменное приказание Госзнаку выдать 10 млрд. руб., за которыми поехал заместитель министра А. Вавилов на своих „Жигулях“ с двумя автоматчиками. Деньги были сданы В. Квасову в аппарат В. Черномырдина».[2450]

«Сразу после окончания тех событий, — пишет Б. Г. Федоров далее, — все деньги до единой копейки были возвращены Госзнаку. Поэтому мне было смешно слышать на протяжении двух лет лживые домыслы коммунистов о том, что Е. Гайдар якобы взял деньги и раздавал их сторонникам исполнительной власти. Одновременно было документально подтверждено, что В. Геращенко по нескольким чекам (есть их номера) выдал Белому дому сотни миллионов наличных рублей. Деньги весьма патриотично раздавались „защитникам“ парламента и использовались для поддержки политической напряженности».[2451]

Я надеюсь, что придет время, и станут доступны документы, в которых нашла отражение эта темная история. Однако поскольку никто Кремлю не угрожал, ясно, что несколько миллиардов рублей были доставлены премьеру вовсе не для того, чтобы подержать их в руках. Мне неизвестны обвинения В. С. Черномырдина в том, что он собирался раздавать эти деньги представителям исполнительной власти, но известны утверждения, что деньги предназначались для финансирования штурма Белого дома.

В 23.00, вскоре после того, как был создан «оперативный штаб по поддержанию порядка» в столице, Б. Н. Ельцин подписал указ о назначении заместителя министра внутренних дел России А. Н. Куликова на период чрезвычайного положения в столице комендантом Центрального района Москвы.[2452]

Тогда же П. С. Грачев встретился с корреспондентом газеты «Известия» и заявил ему, что правительство полностью контролирует положение в городе и «на час ночи» назначен штурм Белого дома.[2453]

По одним данным, в 20.00 Кантемировской, Таманской и Тульской дивизиям ВДВ, а также в бригаде МВД в Теплом Стане был отдан приказ о выдвижении к Москве. По другим данным, в 20.10 части Таманской и Кантемировской дивизий уже вошли в столицу.[2454] И. Иванов утверждает, что «бронегрупппа» 27-й Севастопольской отдельной мотострелковой бригады (бывшая особая бригада КГБ СССР) под командованием ее начальника штаба Якова Выродова появилась у стен Кремля в 21.20.[2455] По другим сведениям, 30 БТР и 40 грузовиков этой бригады «проследовали по Ленинскому проспекту в сторону Садового кольца» в 22.40.[2456]

«…Третьего числа, ВЕЧЕРОМ, — вспоминает бывший командир „Альфы“ генерал Г. Зайцев, — меня и командира „Вымпела“ Дмитрия Михайловича Герасимова вызвали к министру обороны. Инициатива исходила от начальника Главного управления охраны Барсукова. Он дал указание, чтобы мы оговорили с Грачевым вопросы, касающиеся координации действий в ходе предстоящей операции». В тот же вечер личный состав двух элитных подразделений спецназа был поднят по тревоге и размещен в Кремлевском Дворце съездов.[2457]

Однако в самую последнюю минуту что-то произошло, и прежний план был изменен. «Когда командиры спецназа, — свидетельствует Г Зайцев, — явились в Министерство обороны, их провели в кабинет Грачева, где в это время находился он сам и его пресс-секретарь — элегантная дама в темно-зеленом костюме. Доложили, по чьему указанию и для чего прибыли. Грачев, поморщившись, ответил: „Мужики, сейчас уже позднее время. Даже если я сейчас начну давать директивы в войска, раньше утра мы никого не соберем. Давайте, поезжайте спокойно к себе. СЕГОДНЯ НОЧЬЮ НИЧЕГО НЕ БУДЕТ.“[2458]

В своих воспоминаниях Б. Н. Ельцин живописует, как драматически складывалась ситуация вечером 3 октября, когда „армия еще не вошла в Москву“, а милиция „оказалась не в состоянии дать отпор“ „профессиональным убийцам“ и „боевым офицерам“.[2459]

A. В. Коржаков сообщает, что когда 27-ю бригаду направили из микрорайона Теплый Стан в центр города, кто-то приказал остановить ее. Когда Таманская дивизия направлялась к телецентру „Останкино“, ее тоже кто-то остановил. „Кто давал эти команды? Множество комиссий после октября старались получить ответ на простой вопрос, но безрезультатно“.[2460]

Что же последовало за этим? Может быть, П. С. Грачева отправили в отставку? Ничего подобного. Остался в своем кресле и В. Ф. Ерин. Более того, П. С. Грачев стал кавалером ордена „За личное мужество“. Подобный же орден получил Н. М. Голушко, а В. Ф. Ерина „произвели“ даже в Герои России.[2461]

Были повышены в званиях заместитель МВД А. Н. Куликов, командующий внутренними войсками МВД А. С. Куликов, замминистра М. К. Егоров, начальник ГУООП МВД В. В. Огородников, начальник ГУВД Москвы В. И. Панкратов, командир ОМОН ГУВД Д. В. Иванов и начальник УВД Юго-Восточного административного округа В. В. Косарев.[2462]

Это означает, что в ночь с 3 на 4 октября все они действовали по высочайше одобренному сценарию.

А где же в это время находился и чем занимался Борис Николаевич?

Этот вопрос возник у многих, когда в 23.20 на экранах телевизоров появился В. В. Костиков и зачитал обращение Б. Н. Ельцина к народу.[2463]

„Многие, — пишет Борис Николаевич, — из тех, кто появлялся на экране, возмущались, почему молчит Ельцин, напрямую требовали, чтобы сказал свое слово президент“. „Но, — пишет Борис Николаевич, — в тот момент мне пришлось решать более существенную задачу“.[2464]

Что это была за задача, мы еще узнаем.

А вот что на этот счет говорится в книге „Эпоха Ельцина“: „В Кремле помощники настаивали, чтобы президент немедленно выступил по телевидению с обращением“. Однако „Ельцин, ЧУВСТВУЯ СЕБЯ не в лучшей форме, оттягивал этот момент“.[2465] Что сие значит — „не в лучшей форме“, — можно только предполагать.

B. В. Костиков утверждает, что в тот вечер Б. Н. Ельцин хотел выступить по телевидению, но его отговорили от этого: „У Вас крайне усталый вид. Лучше отдохнуть и выступить завтра“; „У Вас такое лицо, что москвичи подумают Бог весть что“.[2466]

По свидетельству А. Караулова, в тот вечер Борису Николаевичу „нездоровилось“.[2467] Почему? А. Караулов умалчивает. Между тем А. В. Коржаков в одном из интервью прямо заявил, что все эти дни, в том числе 3 октября, Б. Н. Ельцин не мог обойтись без алкогольного допинга.[2468]

Когда я спросил у С. А. Филатова, почему вечером 3 октября Б. Н. Ельцин не выступил с телеэкрана и в качестве своеобразного теста предложил три ответа: был болен, был пьян или же рано лег спать? Сергей Александрович выбрал третий ответ: рано лег спать.[2469]

Отмечая, что Борису Николаевичу „нездровилось“ уже тогда, когда он „прилетел в Кремль“, А. Караулов пишет: „Потом он, слава Богу, заснул“.[2470]

Об этом невероятном факте пишет и В. Л. Шейнис: „По некоторым свидетельствам, нервное напряжение у него было столь велико, что до середины ночи он спал. Трубку прямого телефона брал то ли Илюшин, то ли Коржаков, чего прежде никогда не было“.[2471]

„Часов около 11 вечера, — вспоминает А. В. Коржаков, — Борис Николаевич пошел поспать в заднюю комнату, а меня попросил сесть за пульт управления страной. Я просидел в президентском кресле почти всю ночь с третьего на четвертое октября“.[2472]

По другим данным, „нервное напряжение“ свалило Бориса Николаевича на два часа раньше.

„Ближе к девяти“, пишет А. Караулов, в кабинет Б. Н. Ельцина „позвонил Полторанин“, но трубку снял А. В. Коржаков. „Полторанин удивился: „А Борис Николаевич?““. — „Отдыхает“, — ответил начальник охраны.

„Что делать, Саша?“ — снова спросил Полторанин и услышал в ответ: „Улетать надо… Улетать“. — „Как… улетать? — заорал Полторанин. — Куда?“ — „Не по телефону“ — отрезал А. В. Коржаков.[2473]

Если А. В. Караулов не придумал этот диалог, получается, что вечером 3 октября еще продолжалось нагнетание страстей. И одним из тех, кто сознательно сеял панику, был начальник охраны Б. Н. Ельцина. Но самое главное в другом.

Буквально через час с небольшим после того, как перестал работать Останкинский телецентр, когда по призыву Е. Т. Гайдара тысячи москвичей устремились к Моссовету, когда толпы сторонников правительства стали собираться на Красной площади, когда на Тверской улице возводили баррикады, когда уже решался вопрос о выдаче гайдаровским добровольцам оружия, когда по распоряжению В. С. Черномырдина „на всякий случай“ в Кремль доставляли мешки с деньгами, когда радио и телевидение запугивали население тем, что власть висит на волоске, армии нет, милиция попряталась, мятеж угрожает разрастись и затопить столицу кровью, а рафинированная интеллигенция с нетерпением ожидала лязга танковых гусениц, в это самое время Борис Николаевич Ельцин безмятежно спал в своем кабинете.

Следовательно, или он действительно был пьян, причем „в стельку“,[2474] или не видел в происходящих событиях ничего драматического. И все развивалось по одобренному им сценарию.

В 23.30 В. В. Костиков зачитал его обращение к народу, в котором говорилось: „Сегодня в Москве пролилась кровь, начались беспорядки, есть жертвы. Предпринимаются попытки захвата государственных учреждений. Все это — спланированные заранее акции бывших руководителей Белого дома“.[2475]

В час ночи по телевидению прозвучало „Обращение к россиянам главы российского правительства“.[2476]

А затем на экранах телевизоров появился Г. А. Явлинский и произнес следующие слова:

„Уважаемые граждане!

Сегодня, к сожалению, не время обсуждать, почему так получилось, почему пролилась кровь.

Сегодня факт заключается в том, что люди, называющие себя защитниками Белого дома, применили силу, СПРОВОЦИРОВАЛИ КРОВАВЫЕ БЕСПОРЯДКИ, бойню — и тем самым лишились всяких оснований называть себя защитниками права, демократии, Конституции.

Сегодня Ельцин Борис Николаевич должен применить все, что есть в его распоряжении, — в смысле сил безопасности, Министерства внутренних дел — для подавления применения силы со стороны фашиствующих, экстремистских, бандитских формирований, собранных под эгидой Белого дома. В этом смысл ситуации. В этом главная задача Ельцина на сегодняшнюю ночь.

Если этих сил будет недостаточно, необходимо рассмотреть вопрос об использовании вооруженных сил регулярных.

Другого выхода у нас сегодня нет. Президент должен проявить максимальную жесткость и твердость в подавлении бандитствующих элементов“.[2477]

Из воспоминаний А. В. Коржакова мы можем узнать не только о том, как в ночь с 3 на 4 октября он правил страной, но и то, что в эту ночь именно он переломил тревожную ситуацию и „спас“ президента.

„Где-то около трех часов, — пишет А. В. Коржаков, — я его разбудил и сказал: что-то мне не нравится в штабе, непонятная ситуация. Надо поехать и поговорить с Грачевым. Дело в том, что днем мой заместитель, тогда капитан 1 ранга Г. И. Захаров по моему приказу съездил в Генеральный штаб и нашел там Грачева в плачевном состоянии… Как вам лучше сказать? Ну удрученным, что ли, не по форме одетым. А я специально послал сказать, что к нему приедет президент. Это сообщение мобилизовало Грачева, он быстро созвал генералов. Туда был вызван Черномырдин. Но в основном был генералитет. Бориса Николаевича я разбудил около трех. Он быстро собрался“, приехал в Генеральный штаб, и там было наконец принято решение штурмовать Белый дом.[2478]

Прежде чем делать выводы по поводу этого свидетельства, послушаем упомянутого капитана 1 ранга Г. И. Захарова, который 30 лет прослужил в ВМФ, был офицером спецназа ВМС, а с 1991 г. являлся заместителем начальника сначала отдела, потом службы безопасности президента.[2479]

„В ночь событий, — вспоминал Г. И. Захаров, — я был рядом с оперативным дежурным… В районе 12 часов ночи Коржаков вызвал меня и сказал: „Президент принял решение очистить Белый дом силовым вариантом. Сейчас он лег отдыхать. Где-то в 3 ночи он поедет к Грачеву. Твоя задача: поезжай к Грачеву, предупреди на предмет того, чтобы он был готов доложить президенту о состоянии его сил““.[2480]

„Пал Сергеич, — утверждает Г. И. Захаров, — встретил меня в тельняшке, подтяжках, бриджах и домашних тапочках“.[2481]

Неужели в таком виде министр обороны восседал в своем кабинете? Нет. Оказывается, ночью с 3 на 4 октября спокойно СПАЛ не только президент, но и военный министр.

Когда военного министра „РАЗБУДИЛИ“ и он вышел к посланцу А. В. Коржакова, тот сказал ему „„К тебе часика через два приедет президент, будь готов доложить о состоянии своих сил“. Ну, спросил у него: „Карта Москвы, вернее, большой план Москвы есть?“ Он говорит: „Под рукой нет“. — „Ну собери своих офицеров, пусть обстановку хоть какую-то изобразят на картах, ту, что ты знаешь“. С этим я уехал опять в Кремль“.[2482]

Таким образом, как явствует из воспоминаний Г. И. Захарова, к 24.00 решение о штурме Белого дома у Б. Н. Ельцина уже существовало, а из воспоминаний С. А. Филатова мы узнаем, что на 2 часа ночи в здании Министерства обороны ЗАРАНЕЕ было назначено заседание Совета безопасности.[2483]

В эту ночь С. Н. Бабурин отправился на Арбатскую площадь и стал свидетелем сбора членов Совета безопасности. Как пишет с его слов И. Иванов, „на глазах депутата в Генштаб прибыла кавалькада правительственных машин, которая, с трудом распихав со своего пути многочисленные БТРы, через отдельный министерский подъезд со стороны Кремля проследовала в распахнувшиеся ворота персональной арки. По рядам „бультерьеров“ и „бейтаровцев“ прошел шорох: „Ельцин! Ельцин приехал!““.[2484]

По утверждению С. Н. Бабурина, Б. Н. Ельцин прибыл в Министерство обороны не в 2.30, а в 1.30^.[2485] Если верить И. Иванову, Б. Н. Ельцин с трудом держался на ногах. Поэтому его сразу же отвели в комнату отдыха министра обороны.[2486] „Буквально следом за Ельциным в 1.45, — пишет И. Иванов, — прибыл Черномырдин со своей охраной и, поднявшись на другом лифте, проследовал по коридору в кабинет министра“.[2487] Затем в Министерство обороны приехали В. Ф. Ерин, Ю. М. Лужков, В. И. Панкратов и С. А. Филатов. Если верить И. Иванову, трезвым был один В. С. Черномырдин.[2488]

Историческое заседание Совета безопасности происходило в кабинете П. С. Грачева и продолжалось до 3.40. Сначала в нем участвовали только семь названных человек, потом были приглашены другие.[2489]

И. Иванов утверждает, что собравшиеся долго пытались уломать П. С. Грачева пойти „на применение армии для расстрела парламента без письменного приказа или распоряжения Ельцина“. И только к трем часам ночи он сдался.[2490] Однако это утверждение вызывает сомнения.

Безусловно, главным вопросом был вопрос о том, когда и как следует поставить точку в затянувшемся противостоянии с парламентом.

Согласно воспоминаниям, когда Б. Н. Ельцин поставил вопрос: „Что будем делать?“, ответом на него было „гробовое молчание“. „…Все генералы очень усиленно рассматривали участок стола перед собой“.[2491]

И тут, если верить А. В. Коржакову, в обсуждение вмешался он.

„Когда я понял, что у генералитета полная растерянность, никто не знал, что делать, то поднялся и попросил у президента разрешения высказать свое мнение… Я сказал о том, что у меня есть военный заместитель, который в 1991 году защищал „Белый дом“, был одним из организаторов обороны, что у него есть свой план, как прекратить все это, как разрешить эту ситуацию. Сразу возникло оживление среди генералов: кто такой смельчак нашелся? Я сказал, что он со мной, я готов его позвать“.[2492]

„Во время начала… совещания, — вспоминал Г. И. Захаров, — я находился за дверью. Выходит Коржаков и говорит: „Президент принял окончательное решение применить вооруженные силы. У нас с тобой был разговор о том, каким образом можно действовать в Белом доме с наименьшими потерями. Сможешь влет доложить то, что рассказывал мне?“ Я сказал, что смогу“.[2493]

„…Коржаков, — пишет Б. Н. Ельцин, — пригласил в зал заседаний седого военного, который представился капитаном 1-го ранга Захаровым. Видимо, от такого обилия звезд, генеральских погон он поначалу смутился, голос его слегка срывался. Но потом он заговорил уверенно“.[2494]

„Зашел в дверь, — вспоминал Г. И. Захаров, — сидят Ельцин, Черномырдин, генералы во главе с Грачевым, еще кто-то. Полутемный кабинет. Президент спрашивает: „Вы готовы доложить предложение, каким образом решить задачу по Белому дому?“ Я сказал, что готов, и доложил три варианта. Первые два варианта были заведомо неприемлемы, потому что влекли за собой большую кровь. Третий вариант был принят“.[2495]

Г. И. Захаров предложил „сначала использовать танки, десять машин, которые должны будут подойти к Белому дому с двух сторон: пять расположатся у парка имени Павлика Морозова и еще пять со стороны Новоарбатского моста“. По его словам, „несколько выстрелов по верхним этажам“ „Белого дома“ позволят сразу же парализовать боевой дух его защитников. После этого следовало бросить в атаку десантные войска, под прикрытием которых направить „в Белый дом“ спецгруппы „Альфы“ и „Вымпела“.[2496]

„Все, кто был за столом, — вспоминает А. В. Коржаков, — оживились, потому что это было, наконец, что-то конкретное, что-то реальное. Борис Николаевич спросил: где найти 10 танков? Тогда бывший в то время начальником Генерального штаба Колесников Михаил Петрович сказал, что сейчас очень трудно, потому что все находятся на картошке. Естественно, это разгневало Верховного главнокомандующего. Он сказал: даю вам 15 минут, чтобы нашли! Действительно, Михаил Петрович вышел, через 15 минут пришел и доложил, что 10 танков будут в семь часов утра там, где им скажут“.[2497]

На самом деле формирование танковых экипажей для штурма Белого дома началось еще вечером 3 октября.[2498]

По всей видимости, около 3.00 Б. Н. Ельцин покинул Министерство обороны, и председательствование перешло к В. С. Черномырдину.[2499]

Перед тем как Б. Н. Ельцин ушел с этого заседания, П. С. Грачев поставил вопрос о том, чтобы ему был отдан письменный приказ на штурм. Борис Николаевич сделал паузу и уже в дверях сказал, что письменный приказ будет.[2500] По утверждению А. В. Коржакова, по возвращении в Кремль Б. Н. Ельцин „приказал Илюшину подготовить документ. Подписал его и фельдсвязью отослал Грачеву“. Вернувшись в Кремль, Борис Николаевич снова лег спать, а А. В. Коржаков опять взял в свои руки руль управления страной.[2501]

Тем временем на Совет безопасности стали поодиночке приглашать армейских офицеров.

„Первым вызвали командира 119-го Наро-Фоминского парашютно-десантного полка ВДВ“. Перед ним была поставлена задача блокировать Белый дом.[2502] Затем был приглашен начальник штаба Таманской дивизии, которой было доверено расстрелять здание парламента из танковых орудий.[2503]

„После этого, — вспоминает Г. Н. Зайцев, — на Совет безопасности были вызваны „силовики“, человек двадцать, представляющие военное ведомство, Министерство безопасности, Главное управление охраны, Министерство внутренних дел“.[2504]

После того как В. С. Черномырдин ушел, П. С. Грачев поручил „руководство операцией по захвату Белого дома“ своему заместителю по чрезвычайным ситуациям, начальнику Главного оперативного управления Министерства обороны генерал-полковнику Георгию Григорьевичу Кондратьеву.[2505]

„В военном ведомстве, — пишет Г Н. Зайцев, — Георгий Кондратьев курировал самые разные проблемы: от межнациональных конфликтов до спорта, вызывая в коридорах министерства колкие шуточки по этому поводу. Он был одним из заместителей Грачева, который предпочитал не ввязываться ни в какие громкие дела. Но судьба распорядилась иначе, и теперь ему предстояло, наверное, впервые после Афганистана руководить боевой операцией. Да еще какой! В центре огромного города, в самой столице“.[2506]

Начало операции было назначено на 6.00.[2507]

После того как закончилось заседание Совета безопасности, „все офицеры прошли в кабинет Кондратьева“. Здесь был подготовлен „проект приказа“, распределены позывные, выработан „план операции“.[2508]

По словам Г Зайцева, „после того, что произошло на наших глазах, никому из присутствующих не хотелось, чтобы его фамилия или название его подразделения были бы вписаны в этот документ. Все были подавлены, растеряны и мечтали только об одном: чтобы все это как можно скорее кончилось“.[2509]

„Генералы, — пишет Г. Н. Зайцев, — отводили глаза, стараясь, по возможности, не смотреть друг на друга. Разумеется, в такой обстановке разработать полноценный план операции, да еще за столь короткие, сжатые сроки, было нереально… Обсуждались три варианта штурма Белого дома. Первые два предполагали использование исключительно армейских подразделений, они были отвергнуты. Третий вариант был ориентирован на использование спецназа — он-то и был, в конце концов, принят“..[2510] Произошло этого около 5.30[2511]

По этому, „явно недоработанному плану операции, полетевшему вскоре в корзину, — читаем мы в „Анафеме“, — было решено, что в ней примет участие ГУВД Москвы Панкратова, ГУООП МВД Огородникова и его ОМОН, дивизия ОМС-ДОН ВВ МВД имени Дзержинского и внутренних войск от Куликова, части Главного управления охраны РФ Барсукова, 119-й полк ВДВ, по мере развертывания — Таманская и Кантемировская дивизии“.[2512]

Перед задействованными в операции воинскими частями были поставлены следующие задачи:

„1. Блокировать район Краснопресненской набережной, чтобы не допустить прорыва к объекту техники и живой силы противника… 2. Сконцентрировать тяжелую артиллерию на подступах к объекту, чтобы осуществить артиллерийское прикрытие штурмующих и подавить огневые точки на крыше, в башенных и цокольных этажах здания… 3. Подтянуть к фасаду здания воинские подразделения для непосредственного штурма“.

После танкового обстрела Дома Советов на его штурм должны были пойти десантники и спецназ.[2513]

Вскоре после окончания заседания Совета безопасности командиры этих двух групп покинули кабинет генерала Г. Г. Кондратьева и срочно направились в Кремль.[2514]

„Обратившись к собравшимся, — пишет И. Иванов, — Михаил Барсуков сказал, что поставлена задача захватить Дом Советов. Генерал сообщил, что штурм будет проходить в три этапа: в 6.00 начинается артподготовка силами танков Таманской дивизии, далее авиация и вертолеты наносят ракетно-бомбовый удар, в заключение на штурм пойдут военнослужащие „парашютно-десантных войск“. Генерал-майор Герасимов потребовал от Барсукова письменный приказ. Начальник ГУО РФ сразу ушел согласовывать данный вопрос с Ельциным“.[2515]

„Чуть свет, — вспоминает А. В. Коржаков, — позвонил встревоженный Барсуков: — Слушай, Саня, ко мне пришли командиры из „Альфы“. Они говорят, что группа не хочет идти на штурм. Офицеры растеряны, некоторые считают, что все происходящее антиконституционно. Им для выполнения приказа нужно заключение Конституционного суда… Мы с Барсуковым решили собрать командиров подразделений „Альфа“ в зале Совета безопасности — пусть президент с ними лично переговорит. Пришлось… будить Бориса Николаевича. Я попросил, чтобы он побрился и выглядел посвежее — все-таки ночь была тяжелой“.[2516]

„Около ПЯТИ УТРА, — пишет Б. Н. Ельцин, — ко мне пришли начальники Главного управления охраны Михаил Барсуков и его первый заместитель, начальник охраны президента Александр Коржаков и попросили, чтобы я встретился с офицерами спецгрупп „Альфа“ и „Вымпел“. По их тону я понял: что-то не в порядке. Но не стал ничего уточнять, сразу же сказал: у меня нет времени с ними встречаться, перед ними поставлена конкретная задача, пусть выполняют. Барсуков кивнул. Они вышли.

Прошло ПРИМЕРНО ПОЛЧАСА, и Михаил Иванович вновь попросил разрешения зайти ко мне. Войдя в кабинет, он сказал: „Борис Николаевич, очень вас прошу, надо с ними встретиться, давайте не со всей группой, а хотя бы с командирами подразделений, старшими офицерами. Волнуются ребята, все-таки такое задание. Их ведь второй раз посылают на Белый дом…“ Я подумал немного. Ответил: „Хорошо, встречусь““.[2517]

„Люди были на взводе… — вспоминает Г. Н. Зайцев. — Никто не разговаривал друг с другом, ограничиваясь односложными репликами… Прошло несколько минут. Через зал в приемную президента проследовали Барсуков и Коржаков“.[2518]

„На ходу Барсуков бросил командиру „Вымпела“: „Дмитрий Михайлович, президенту доложите Вы“. Прошло еще минут десять. Тягостное молчание сгустилось. Наконец на пороге приемной появился президент.

— Офицеры „Вымпела“ и „Альфы“ по Вашему приказу собраны, — четко отрапортовал Герасимов.

Ельцин сел за стол. Говорил он очень недолго“.,[2519] Изложив план операции, „который обсуждался у министра обороны“[2520] он поставил вопрос ребром: „Вы готовы выполнить приказ президента?“ „В ответ, — вспоминает бывший президент, — молчание, жуткое, необъяснимое молчание элитного президентского воинского формирования. Подождал минуту, никто не проронил ни слова. Я громко произнес: „Тогда я спрошу вас по-другому: Вы отказываетесь выполнять приказ президента?“ В ответ опять тишина. Я обвел взглядом всех их — огромных, сильных, красивых. Не попрощавшись, пошел к двери, сказав Барсукову и Зайцеву, командиру „Альфы“, что приказ должен быть выполнен“.[2521]

„Почему так произошло?“ Командир „Альфы“ Геннадий Николаевич Зайцев дал на этот вопрос следующий ответ: „Нам в жизни часто приходится делать выбор. В конечном счете, жизнь — это и есть постоянный (правда, не всегда явный) выбор между добром и злом, совестью и подлостью. Я не политик и никогда не стремился им быть. Приказ для меня, впрочем, как и для любого военного человека, дававшего присягу, имеет силу закона. Его не обсуждают, его выполняют. Но убивать людей, депутатов и простых соотечественников — если отбросить всю словесную шелуху, то именно это и было поручено осуществить, — на это офицеры „Альфы“ и „Вымпела“ пойти не могли“.[2522]

„Мы, — заявили альфовцы Б. Н. Ельцину, — не для того готовились, чтобы в безоружных машинисток стрелять“.[2523]

После того как Б. Н. Ельцин ушел, „офицеры группы „А<льфа>“ категорически заявили, что приказ выполнять не будут“.[2524]

Однако командиры обоих подразделений решили проявить гибкость.

„После встречи с президентом, — пишет Г.Н. Зайцев, — командиры спецназа М<инистерства>Б<езопасности>спустились вниз и стали обсуждать ситуацию. Прежде чем пойти к своим подчиненным, они собрались на улице около Дворца Съездов в том же составе, в котором были вызваны к Ельцину“.

„Предстояло как-то выйти из этой ситуации. Предложения были самые различные. Была даже идея вообще покинуть Кремль“.

Однако Г. Н. Зайцев понимал, что „прямого неподчинения своему приказу — любому приказу — Ельцин не только никогда не забудет, но и никогда не простит. Скорее всего, просто разгонит спецназ к чертовой матери“.[2525]

Еще труднее было сделать выбор командиру „Вымпела“. „Помимо тех же соображений, что и у офицеров подразделения, — отмечает Г. Н. Зайцев, — здесь играли роль и личные обстоятельства: командир группы генерал Герасимов служил в Афганистане вместе с Руцким, и тот однажды спас ему жизнь. К тому же они были однокурсниками по военной академии (впрочем, в ней тогда же учились и Павел Грачев, и Анатолий Куликов)“.[2526]

В конце концов было найдено компромиссное решение: „выполнять те распоряжения руководства, которые, сами по себе, выглядят безобидно“,[2527] а для участия в штурме Белого дома отобрать добровольцев.[2528]

Проблемы возникли не только с группами „Альфа“ и „Вымпел“. Как мы уже знаем, кроме них, особую роль в штурме Белого дома должны были сыграть танки и другая бронетехника.

Рассказывая тогда же, по горячим следам, об участии в штурме Белого дома Таманской дивизии, военный корреспондент Н. Бурбыга писал: „В боевых машинах не хватало солдат (сегодня это „болезнь“ армии). Вот тут и пригодился опыт тех, кто прошел Афганистан“.[2529]

Между тем, если верить сообщениям, появившимся в печати, проблема заключалось совсем не в этом: „Среди солдат, сержантов и офицеров Кантемировской и Таманской дивизий не нашлось ни одного, кто согласился бы добровольно принять участие в исполнении этого приказа. Поэтому и было решено обратиться к бывшим афганцам“.[2530] Имеется в виду Союз ветеранов Афганистана, который тогда возглавлял А. А. Котенев.

Александр Александрович Котенев родился в 1950 г. в Казахстане,[2531] где, по всей видимости, отбывал ссылку его отец, в прошлом сотрудник ГРУ, внедренный в вермахт.[2532] Поступив в 1968 г. в Институт военных переводчиков в Москве, А. А. Котенев затем перешел в Новосибирское высшее военно-политическое училище. Окончил Военно-политическую академию им. В. И. Ленина. Некоторое время служил в Афганистане, принял участие в создании Союза ветеранов Афганистана, с 1989 г. стал его руководителем.[2533]

В прессе сообщалось, что „дело решили деньги. Группа банкиров во главе с владельцем банка „Столичный“ АЛЕКСАНДРОМ СМОЛЕНСКИМ… пообещала каждому, кто „выступит за свободу и демократию“ и согласится сесть в танк, по 100 тысяч долларов. Сподвиг банкиров на такое обещание глава Фонда поддержки президента России жулик и уголовный авантюрист Лев Шемаев“.[2534]

По сведениям испанского журналиста Рафаэля Пока де Фелиу, со ссылкой на свидетельство Шапошникова: в присутствии последнего Черномырдин позвонил Грачеву и сказал ему: „Павел Сергеевич, мне принесли деньги, приходи и возьми их“. На каждого солдата приходилось по сто тысяч рублей, по двести пятьдесят тысяч — на офицера, и по полмиллиона — на генерала. Люди Грачева приехали в Кремль и взяли эти деньги».[2535]

Кроме афганцев, согласие участвовать в этой операции дали «24 добровольца — офицера».[2536] «За щедрую плату, — пишет И. Иванов, — нашлись добровольцы из офицеров и даже два комдива вместе с командиром полка, не побоявшиеся покрыть позором и кровью сограждан российскую армию».[2537]

Пофамильно в печати названы: командир разведроты капитан С. А. Башмаков, замкомандира танкового батальона майор В. В. Брулевич, командир разведывательного батальона подполковник А. В. Ермолин, майор Истомин, командир мотострелкового батальона капитан А. И. Масленников, заместитель командира батальона майор А. И. Петраков, командир батальона майор П. К. Рудый, старший лейтенант Русаков, командир танкового батальона майор В. Б. Серебряков.[2538]

Позднее на страницах «Московских новостей» было опубликовано интервью с одним из этих танкистов, назвавшим только свое имя — Сергей (вполне возможно, С. А. Башмаков). Из этого интервью явствует, что 3 октября 1993 г. в 21.00 (обратите внимение на время. — А.О.)Сергей был назначен командиром разведроты, получил в свое распоряжение танк Т-72, механика-водителя, маршрутный лист и задание подавить огневые точки в Москве. Задание мотивировалось тем, что «чечен Хасбулатов пытается захватить власть над Россией. Для этого использует деклассированный элемент. Убивают военнослужащих, милиционеров вешают на фонарях». За участие в этой операции Сергей получил 11 января 1994 г. в Мытищах однокомнатную квартиру. Вспоминая те события, он сказал журналисту: «У меня был приказ. А тут еще халява…».[2539]

В 5.00 Б. Н. Ельцин подписал указ № 1578 «О безотлагательных мерах по обеспечению режима чрезвычайного положения в городе Москве».[2540] Затем «Борис Николаевич, — пишет А. В. Коржаков, — опять заснул в задней комнате. А я вновь сел „управлять страной“».[2541]

«Согласно приказу, — пишет бывший следователь Генеральной прокуратуры Л. Г. Прошкин, — руководство воинскими частями и другими подразделениями при обеспечении режима чрезвычайного положения в городе и восстановлении правопорядка возлагалось на заместителя министра обороны генерал-полковника Кондратьева Г Г. Приказ обязывал его К 9 ЧАСАМ 4 ОКТЯБРЯ 1993 ГОДА РАЗРАБОТАТЬ ПЛАН ОПЕРАЦИИ и поставить боевые задачи командованию воинских частей и подразделений».[2542]

И далее: «В соответствии с этим указом, министр внутренних дел Ерин В. Ф., министр безопасности Голушко Н. М. и министр обороны Грачев П. С. должны были… СОЗДАТЬ К 10.00 ЧАСАМ 4 ОКТЯБРЯ 1993 ГОДА ОБЪЕДИНЕННЫЙ ШТАБ для руководства силами, привлеченными к обеспечению чрезвычайного положения в столице».[2543]

Позднее следствие установило, что «объединенный штаб» создан не был и не был разработан «план действия войск с учетом их разной подчиненности». В результате этого обеспечить согласованность действий Министерства обороны и Министерства внутренних дел не удалось.[2544]

И в этом нет ничего удивительного.

Указ № 1578 находился в непримиримом противоречии с решением Совета безопасности. Если указ предписывал создать «объединенный штаб» к 10.00, то решение Совета безопасности ставило задачу уже в 6.00 начать операцию против Белого дома.

Для организации взаимодействия внутренних войск МВД с войсками Министерства обороны МВД направило на Арбатскую площадь генерал-майора милиции Анатолия Афанасьевича Шкирко.[2545]

«Всего, по словам министра обороны, в ликвидации беспорядков в Москве и штурме Белого дома принимало участие 1300 человек».[2546] Однако, пишет корреспондент «Новой газеты» Д. Муратов, «при внимательном пересчете цифр, сообщенных Министерством обороны, получается по меньшей мере на 1000 больше».[2547]

Еще более внимательный «пересчет» показывает, что «штурмующие имели преимущество в численности и вооружении, не диктовавшиеся военной необходимостью: на 62 автомата сотрудников департамента охраны Верховного Совета приходилось 80 бэтээров, 10 танков, 60 БМД, 20 БМП, 15 БРДМ, 60 единиц бронетехники МО и МВД (бэтээры, БМП и спецмашины), 102 снайпера и более 40 тысяч военнослужащих МО и МВД».[2548]

Таким образом, против почти безоружного Добровольческого полка Белого дома был выдвинут целый корпус, оснащенный не только автоматами и пулеметами, но и бронемашинами, вплоть до танков.

Примечания:

2

Захаренков В.И., Шутов М.Г. Московская война. М., 1994.

21

Лигачев Е.К. В Кремле и на Старой площади // Советская Россия. 1991. 7 марта

22

Шенин О.С. «Чтобы сохранить Советский Союз, надо было арестовать Ельцина и дистанцироваться от Горбачева» // Экономическая газета. 2001. № 34. 21 августа.

23

Эпоха Ельцина. С. 52.

24

Яковлев А.Н. Сумерки. М., 2003. С 406.

25

XIX Всесоюзная конференция Коммунистической партии Советского Союза.28 июня — 1 июля. Стенографический отчет. Т. 2. М., 1988. С. 55–62.

216

Ельцин Б.Н. Записки президента С. 293.

217

Приказ о расстреле дал Ельцин (показания А. В Коржакова) // Завтра 1998. 29 сентября

218

Ельцин Б.Н. Записки президента. С. 293

219

Коржаков А.В. Борис Ельцин: от рассвета до заката С. 203 См. также: «Приказ о расстреле отдал Ельцин»//Завтра. 1998.29 сентября (допрос А В.Коржакова). Эти изменения были настолько броскими, что породили даже версию о замене Б. Н. Ельцина «двойником» (Мухин Ю. Ослиные уши ЦРУ// Дуэль. 1997. № 17 и 26).

220

Коржаков А.В. Борис Ельцин, от рассвета до заката С 203.

221

«Приказ о расстреле отдал Ельцин» // Завтра. 1998. 29 сентября (допрос А. В. Коржакова).

222

Запись беседа с С. А. Филатовым. Москва. 14 июня 2006 г. // Архив автора.

223

Седьмой съезд народных депутатов Российской Федерации. 1-14 декабря 1992 г. Стенографический отчет Т. III. С. 126–130.

224

Запись беседы с С. А. Филатовым. Москва. 14 июня 2006 г. //Архив автора.

225

Седьмой съезд народных депутатов Российской Федерации. 1-14 декабря 1992 г. Стенографический отчет. Т. III. С 131. Попытка взорвать съезд не удалась// Российская газета. 1992. II декабря.

226

Исаков В.Б. Госпереворот. С. 213.

227

Список отсутствующих депутатов на заседании 10 декабря 1992 г., 10 часов 23 минуты // Российская газета 1992. 12 декабря

228

Старк Н. Съезд хочет знать, что задумал президент // Коммерсант-Daily. 1992. 11 декабря.

229

Подготовка этой встречи началась не позднее 6 декабря (Янаев Е. Президент предлагает провести референдум // Коммерсант-Daily 1992. 11 декабря).

230

Попытка взорвать съезд не удалась// Российская газета. 1992. 11 декабря

231

Ромашкевич А., Калашникова Н. Вице-премьер заверил послов, что правительство работает в «конструктивном ключе» // Коммерсант-Daily 1992 12 декабря

232

Попов П. Российский министр провел сеанс «шоковой дипломатии» // Коммерсант-Daily 1992. 16 декабря Едемский А., Бовт Г. Андрей Козырев всполошил не только Запад // Там же 18 декабря. Тэлбот С. Билл и Борис. Записки о президентской дипломатии М, 2003. С 51–52. Сравните Заседание СМ ИД СБСЕ в Стокгольме. Выступление А. В Козырева 14 декабря 1992 г. //Дипломатический вестник. 192. № 1–2. С. 32–34

233

Попов П. Российский министр провел сеанс «шоковой дипломатии» // Коммерсант-Daily. 1992. 16 декабря

234

Амвросов И. Двадцать месяцев вражды, предыстория событий 21 сентября — 4 октября 1993 г. // Век XX и мир. Хроника текущих событий. 93-октябрь, Москва. М., 1994 С. 40.

235

Шейнис В.Л. Взлет и падение парламента. Т. И. С. 173.

236

Седьмой съезд народных депутатов Российской Федерации. 1 — 14 декабря 1992 г. Стенографический отчет. Т. IV. М., 1993. С. 252–266.

237

Ельцин Б.Н. Записки президента. С. 297–300.

238

Шумейко В.Ф. Пельмени по протоколу. Анекдоты из коридоров власти. С 107.

239

Хасбулатов Р.И. Великая российская трагедия. Т. 1 С. 85.

240

Там же. С. 88–89

241

На пути к соглашению // Российская газета. 1993. 6 февраля.

242

Ельцин Б. Н. Записки президента. С. 278.

243

Б. Ельцин и Р. Хасбулатов пытаются выработать конституционное соглашение // Известия. 1993. 18 февраля. См. также: Конституционное соглашение федеральных органов законодательной и исполнительной власти Российской Федерации по стабилизации конституционного строя на период до принятия новой Конституции Российской Федерации. Проект // Известия. 1993. 20 февраля; Орлик Ю. Хасбулатов сигнализирует из Новосибирска о несогласии с предложением президента // Известия. 1993. 20 февраля.

244

Амвросов И. Двадцать месяцев вражды: предыстория событий 21 сентября — 4 октября 1993 I. // Век XX и мир. [№ 7-12]. Хроника текущих событий. 93-октябрь, Москва. С 4L

245

Договор между Российской Федерацией и Соединенными Штатами Америки о дальнейшем сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений //Дипломатический вестник. 1993. № 1–2. С. 19–24.

246

Белоусов А, Малышев Л. СНВ-2: тупик для России // Советская Россия. 1993. 4 марта.

247

Договор СНВ-2 и национальная безопасность России. М, 1993. С. 14.

248

Договор между Российской Федерацией и Соединенными Штатами Америки о дальнейшем сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений //Дипломатический вестник. 1993. № 1–2. С. 19–24.

249

Дементьев В., Суриков А. Армия, реформа, безопасность// Завтра. 1996.№ 13.

250

Там же. СНВ-2 — удар по России // Там же. № 11 и 12.

251

Белоусов В., Малышев Л. СНВ-2: тупик для России // СР. 1993.4 марта.

252

Там же.

253

Там же.

254

Там же.

2160

Ельцин Б.Н. Записки президента. С. 378.

2161

Там же.

2162

Там же.

2163

Там же.

2164

Гайдар Е.Т. Дни поражений и побед. С. 284

2165

Там же.

2166

Эпоха Ельцина. С. 365.

2167

Запись беседы с С. А Филатовым. Москва. 14 июня 2006 г. // Архив автора

2168

Руцкой А.В. Кровавая осень. С. 394.

2169

Ельцин Б.И. Записки президента. С. 378.

2170

Эпоха Ельцина. С.365.

2171

Касьяненко Ж. Совесть судьи. Драма судьбы Валерия Зорькина // Советская Россия. 1994. 8 февраля.

2172

Там же.

2173

Там же.

2174

Ельцин Б.Н. Записки президента. С. 378.

2175

Коржаков Л.В. Борис Ельцин: от рассвета до заката. С. 161–162

2176

Там же.

2177

Там же С. 162.

2178

Ельцин Б.Н. Записки президента. С.378.

2179

Куцылло В.И. Записки из Белого дома. 21 сентября — 4 октября. М., 1993. С. 113.

2180

Хасбулатов Р.И. Великая российская трагедия. Т. 1. С. 265).

2181

Ельцин Б.Н. Записки президента. С 379.

2182

Иванов И. Анафема. С. 150, 160

2183

Ройз М. Кровавый пасьянс. С. 213.

2184

Холодов Д. Октябрь цвета хаки // Московский комсомолец 1993. 8 октября (интервью П. С. Грачева).

2185

Там же; 11 вопросов тому, кто сможет ответить // Новая ежедневная газета. 1993. 13 октября.

2186

Там же.

2187

«Приказ о расстреле отдал Ельцин» // Завтра 1998. 29 сентября (допрос А. В. Коржакова).

2188

Москва, осень-93 С. 595.

2189

Там же.

2190

Сборник документов и материалов Специальной комиссии Государственной думы… С. 276.

2191

Сборник документов и материалов Специальной комиссии Государственной думы С. 276.

2192

Иванов И. Анафема. С. 176.

2193

Эпоха Ельцина. С 366

2194

Хинштейн А. Черный октябрь// Московский комсомолец. 1998. 3 октября (интервью В Огородникова).

2195

Мухамадиев Р.С. Крушение С. 158

2196

Цыганок А. Революционная ситуация // Время новостей. 2004. 4 октября.

2197

Там же.

2198

Там же.

2199

Там же.

2200

Там же.

2201

Ельцин Б.Н. Записки президента. С. 379.

2202

Ельцин Б.Н. Записки президента. С. 379.

2203

Чубайс А.Б. Послесловие// Москва, осень-93. С. 573. См также: Известия. 1994. 29 сентября (интервью Е. Т. Гайдара) Здесь, вероятно, следует напомнить, что после обеда С. М. Шахрай был у В. Д. Зорькина, где его и застало сообщение «о прорыве демонстрантов к Дому Советов», после чего «Шахрай тут же поднялся и ушел» (КасьяненкоЖ.Совесть судьи. Драма судьбы Валерия Зорькина // Советская Россия 1994. 8 февраля).

2204

Эпоха Ельцина. С. 366.

2205

Москва, осень-93. С. 378–381

2206

Ельцин Б.Н. Записки президента. С. 379.

2207

Эпоха Ельцина. С 367.

2208

Москва, осень-93. С. 378.

2209

Там же.

2210

Запись беседы с С. А. Филатовым. Москва. 14 июня 2006 г. // Архив автора.

2211

Ловушка президента, ловушка для президента // Московские новости. 1993. № 42. 17 октября. С. 4–5.

2212

Трушков В. Это был последний шанс // Правда. 1994. 4 октября.

2213

Указ Президента Российской Федерации «О введении чрезвычайного положения в городе Москве» // Москва, осень-93. С 378.

2214

Иванов И. Анафема. С. 158.

2215

Хроника событий. Двадцать шесть часов войны // Коммерсант-Daily. 1993. 5 октября.

2216

Иванов И. Анафема. 1 изд. С. 219.

2217

Там же. 2 изд. С. 159.

2218

Руцкой А.В. Кровавая осень. С. 388.

2219

Там же. С. 389.

2220

Сравните: Москва, осень-93 С. 378–381 и А. В. Руцкой. Кровавая осень. С. 389

2221

Запись беседы с С А. Филатовым. Москва. 14 июня 2006 г. // Архив автора.

2222

Руцкой А.В. Кровавая осень. С. 389.

2223

Иванов И.А. Тяжелые звезды С. 176

2224

Там же.

2225

Там же. С. 176–177

2226

Там же С 177.

2227

Там же.

2228

Там же.

2229

Там же. С 181.

2230

Андреев И. Заместитель министра безопасности ждал приказа // Известия. 1993. 9 октября.

2231

Оверчук А. Гори, гори, моя звезда… на большом погоне // Комсомольская правда. 1993 6 октября.

2232

Хасбулатов Р.И. Великая российская трагедия. Т. 1. С. 325.

2233

Демченко В. Руцкой матерился, но «Витязь» штурм выдержал (записал В. Демченко) // Новая ежедневная газета. 1993. №. 40 6 октября.

2234

Послесловие А. Б. Чубайса // Москва. Осень-93 С. 572.

2235

Там же.

2236

Там же. С. 573.

2237

Булгак В.Б. Мужество связистов против боевиков // Москва. Осень-93. С. 579–580.

2238

Там же. С. 580

2239

Ройз М. Кровавый пасьянс. С. 244–246.

2240

Шейнис В.Л. Взлет и падение парламента. Т. 2. С. 558.

2241

Москва, осень-93. С. 659.

2242

Федоров Б.Г. 10 безумных лет. С. 144.

2243

Гайдар Е.Т. «Остановить гражданскую войну» //Москва, осень-93. С. 566.

2244

Ройз М. Кровавый пасьянс. С. 244.

2245

Федоров Б.Г. 10 безумных лет. С. 144.

2246

Российская драма глазами ее участников // Аргументы и факты. 1993. № 41. 12 октября (интервью М. Н. Полторанина).

2247

Ельцин Б.Н. Записки президента. С. 380.

2248

Коржаков А.В. Борис Ельцин: от рассвета до заката. С. 163

2249

Ельцин Б.Н. Записки президента. С. 380.

2250

Там же. С. 380.

2251

Москва Осень-93. С. 381.

2252

Эпоха Ельцина. С. 367.

2253

Коржаков А.В. Борис Ельцин: от рассвета до заката. С. 163.

2254

Ловушка президента, ловушка для президента // Московские новости. 1993. № 42. 17 октября

2255

Филатов С.А.Совершенно несекретно. С. 309

2256

Там же С. 302–303.

2257

Москва, осень-93. С. 627.

2258

Филатов С.А. Совершенно несекретно. С 309.

2259

Воронин Ю.М. Стреноженная Россия С. 498

2260

Гайдар Е.Т. «Остановить гражданскую войну» //Москва, осень-93.С. 566.

2261

Там же.

2262

Шейнис В.Л. Взлет и падение парламента Т. II С. 558.

2263

Коржаков Л.В. Борис Ельцин: от рассветало заката. С. 166.

2264

Эпоха Ельцина. С. 367.

2265

Коржаков А.В. Борис Ельцин: от рассвета до заката С 166.

2266

Эпоха Ельцина С. 367

2267

Коржаков Л.В. Борис Ельцин: от рассвета до заката. С. 166.

2268

Эпоха Ельцина С. 367.

2269

Коржаков А.В. Борис Ельцин: от рассвета до заката. С 163.

2270

Филатов С. Совершенно несекретно. С. 313.

2271

Там же. С. 314.

2272

Российская драма глазами ее участников // Аргументы и факты 1993. № 41. 12 октября (интервью М. Н. Полторанина).

2273

Ельцин Б.Н. Записки президента. С. 380.

2274

Руцкой А.В. Кровавая осень. С. 416.

2275

Тишайшие переговоры. 1–3 октября 1993 Запись фонограммы переговоров в Свято-Даниловом монастыре. М., 1993. С. 339.

2276

Вечерняя Москва. 1993 8 октября.

2277

Демченко В. Руцкой матерился, но «Витязь» штурм выдержал // Новая ежедневная газета. 1993. 6 октября.

2278

Хроника событий. Двадцать шесть часов войны // Коммерсант-daily. 1993 5 октября.

2279

Журавлев П., Джаншия В., Волков Д. Мятеж подавлен. Руцкой и Хасбулатов в Лефортовской тюрьме // Сегодня. 1993. 5 октября.

2280

Зарипов Р. Люди легко становятся снайперами. Репортаж нашего корреспондента с места событий // Комсомольская правда. 1993. 5 октября.

2281

Ельцин Б. Н.Записки президента. С. 381.

2282

Куцылло В. Записки из Белого дома. 21 сентября — 4 октября 1993 г. М., 1993. С. 118.

2283

Чарный С. Тайны октября 1993 года. С. 185.

2284

Мороз О. Хроника либеральной революции Как удалось отстоять реформы. М., 2005. С. 607.

2285

Сергеев Д. Лицом к лицу с экстремизмом // Вестник. Сургут. 1999. № 4 (390). 25 января.

2286

Белых В. Бои на улицах столицы // Известия. 1993. 5 октября.

2287

Новиков В. Выстрел из гранатомета решил все // Московский комсомолец 1995. 3 октября.

2288

Российская драма глазами ее участников // Аргументы и факты. 1993. № 41. 12 октября (М. Н. Полторанин).

2289

Попцов О. М. Хроника времен «царя Бориса». М., 1995. С. 381.

2290

Мухамедиев Р.С. Крушение. С. 172–173.

2291

Петровская И. «Будь я на месте Черномырдина, я бы тоже велел отключить первый канал, но.» председатель ВГТРК Олег Попцов, к счастью, был на своем месте // Независимая газета. 1993. 16 октября (интервью О. М. Попцова).

2292

Попцов О.М. Хроника времен «царя Бориса» М., 1995. С. 381.

2293

Демченко В. Руцкой матерился, но «Витязь» штурм выдержал // Новая ежедневная газета. 1993. 6 октября.

2294

Брагин В. Секреты «Останкино» (беседу вела Л. Лукьянова) // Куранты. 1993. 15 октября.

2295

Гуревич М. «Я не послал людей под пули» // МК 1993 12 октября (интервью В И. Браги на)

2296

Брагин В. Секреты «Останкино» (беседу вела Л Лукьянова) // Куранты. 1993 15 октября.

2297

Выжутович В. Решение прекратить вещание по каналам «Останкино» вечером 3 октября принял Черномырдин // Известия. 1993. 13 октября (интервью с В. Брагиным).

2298

Российская драма глазами ее участников // Аргументы и факты 1993. № 41. 12 октября. (Интервью М. Н. Полторанина).

2299

Из доклада В. Ф. Шумейко// Москва, осень-93. С. 404.

2300

Иванов И. Анафема. С. 199.

2301

Москва, осень-93. С. 388.

2302

Яков В. Москва. 3 октября. Кровавое воскресенье. «Главные действующие лица» // Известия. 1993. 5 октября.

2303

Филатов С.Л. Совершенно несекретно. С. 314.

2304

Руцкой А.В. Кровавая осень. С. 416.

2305

Попцов О. М. Хроника времен «царя Бориса». М., 1995. С. 383.

2306

Попцов О. М. Хроника времен «царя Бориса». С. 383.

2307

Филатов С.Л. Совершенно несекретно. С. 309; Воронин Ю.М. Стреноженная Россия. С. 498

2308

Попцов О. Российскому ТВ не за что оправдываться (беседу вела Е. Мартынова) // Megapolis-Express. 1993. № 42. 27 октября.

2309

Бушин В. Честь нации спасли //Аль-Кодс. 1994. № 3 (24). 28 января.

2310

Выступление О. М. Попцова 27 мая 2004 г. по телеканалу «Культура» (Архив автора).

2311

Шейнис В.JI. Взлет и падение парламента. Т. II. С. 557.

2312

Мороз О. Хроника либеральной революции. С. 588.

2313

Моро з О. Хроника либеральной революции. С. 588–607.

2314

Чарный С. Тайны октября 1993 г. С. 159.

2315

Там же. С. 153–188.

2316

Там же. С. 189–190.

2317

Век XX и мир. 1993 № 7-12. [№ 7-12]. Хроника текущих событий. С. 224.

2318

Запись беседы с И. В. Константиновым Москва. 3 октября 2006 г. // Архив автора.

2319

Кинохроника // Архив Б. В. Тарасова

2320

Мухамадиев Р.С. На раскаленной сковороде. М., 1997. С. 183 (электронный вариант)

2321

Иванов И. Анафема. С. 188.

2322

Хасбулатов Р.И. Великая российская трагедия. Т. 2. С. 104–105.

2323

Там же. С. 106.

2324

Там же. Т. 1.С. 334.

2325

Как это было. События 21 сентября — 4 октября в документах и воспоминаниях// Солидарность. 1993. № 23.

2326

Кривошапкин А. Расправа. М., 1995. С. 64.

2327

Там же. С. 66.

2328

Мухамадиев Р.С. На раскаленной сковородке. С. 186–187.

2329

Хроника событий. Дни испытаний // Вечерняя Москва. 1993 4 октября.

2330

„Я, выступая на вечернем заседании Съезда, — пишет Р. И. Хасбулатов, — был убежден, что над „Останкино“ установлен бескровный контроль“ (ХасбулатовРИ.Великая российская трагедия. Т. 2. С. 224).

2331

Хасбулатов Р.И. Великая российская трагедия. Т. 2. С. 305–306.

2332

Куцылло В.И… Записки из Белого дома. С. 117.

2333

Хасбулатов Р.И. Великая российская трагедия. Т. 1. С. 335.

2334

Москва, осень-93. С. 375.

2335

«Не допустить экстремизма и ненависти'» // Конституционный вестник. 1994. № 1 17) С. 150 (факсимиле); Руцкой А.В. Кровавая осень. С. 433–434.

2336

Куцылло В.И. Записки из Белого дома. С. 117.

2337

Хасбулатов Р.И. Великая российская трагедия. Т. 2. С. 305–306.

2338

Куцылло В.И. Записки из Белого дома С. 117.

2339

Кривошапкин А. Расправа М, 1995. С. 67.

2340

Трушков В. Это был последний шанс // Правда. 1994 4 октября.

2341

Там же.

2342

Там же.

2343

Там же.

2344

Там же; Хроника событий. Двадцать шесть часов войны // Коммерсантъ-Daily. 1993. 5 октября.

2345

Трушков А. Восстание или мышеловка? Хроника государственного переворота // Правда. 2004. № 111. 1–4 октября.

2346

Хасбулатов Р.И. Великая российская трагедия. Т. 2. С. 106.

2347

Запись беседы с Р. И Хасбулатовым. Москва. 14 июня 2006 г. // Архив автора.

2348

Запись беседы с В. В. Шурыгиным. Москва. 12 июня 2006 г. //Архив автора.

2349

Запись беседы с В. А. Ачаловым. Москва. 27 июня 2006 г. //Архив автора. О том, что примерно в это же время ему опять было предложено занять свой кабинет на Житной улице, в разговоре со мною сообщил и А. Ф. Дунаев (Запись беседы с А. Ф. Дунаевым. С.-Петербург — Москва. По телефону. 3 июля 2006 г.// Архив автора).

2350

Захаренков В.И., Шутов М.Г. Московская война. М., 1994. С. 116.

2351

Запись беседы с А. М. Сабором. С.-Петербург. 5 мая 2006 г. // Архив автора.

2352

Запись беседы с А. А. Марковым. Москва. 23 июня 2006 г. // Архив автора.

2353

Запись беседы с А. Ф Дунаевым 3 июля 2006. С.-Петербург — Москва По телефону // Архив автора.

2354

Иванов И. Анафема. С. 229.

2355

Запись беседы с А. М. Сабором. С.-Петербург. 5 мая 2006 г. // Архив автора. Запись беседы с А. М. Сабором. С.-Петербург. 5 мая 2006 г. // Архив автора.

2356

Москва, осень-93. С. 378

2357

Крючков А.В. Прорыв 3 октября. Интервью Вячеславу Тихонову // Из архива Н. О. Глаголевой

2358

Там же.

2359

Запись беседы с Е. А. Козловым. С — Петербург 26 апреля 2006 г. // Архив автора.

2360

Фельгенгауэр П. Армия все-таки сделала свое дело // Сегодня. 1993 5 октября.

2361

Бурбыга И. Белый дом я видел сквозь прицел // Известия. 1993.6 октября; Холодов Д. Октябрь цвета хаки // Московский комсомолец. 1993 8 октября (интервью П С Грачева).

2362

Запись беседы с Е А. Козловым. С.-Петербург. 26 апреля 2006 г. //Архив автора. См. также Трешневиков А.Н. Расстрелянный парламент Рыбинск, 1995. С 212.

2363

Ростовская М.Н. Окаянные дни. //.

2364

Мухамадиев Р.С. Крушение. С. 147.

2365

Марков А.А. В 93-м нас не победили // Завтра. 2001. 25 сентября.

2366

Федотова И.В.Свидетельствую //За рабочее дело. С.-Петербург 1993. № 13. Ноябрь Петухов Ю.Черные дни. С. 34

2367

Крючков А.В. Интервью В. Тихонову // Из архива Н. О. Глаголевой

2368

Запись беседы с Н. О. Сорокиным. Москва. 5 октября 2006 г //Архив автора.

2369

Запись беседы с Н. О. Сорокиным. Москва. 5 октября 2006 г. // Архив автора.

2370

Запись беседы с А. А. Марковым. Москва. 23 июня 206 г. //Архив автора.

2371

Запись беседы с Н. О. Сорокиным. Москва. 5 октября 2006 г. //Архив автора.

2372

Запись беседы с С. И. Долженковым. С.-Петерубрг. 28 мая 2006 г. // Архив автора. Запись беседы с А. А. Марковым. Москва. 23 июня 2006 г. // Архив автора.

2373

Запись беседы с Н. В. Андриановым. Москва. 11 декабря 2006 г. // Архив автора.

2374

По свидетельству С. И. Долженкова, когда он вернулся в Белый дом, то узнал, что А. М. Сабор только что уехал «брать ИТАР-ТАСС» (Запись беседы с С. И. Долженковым С.-Петербург 28 мая 2006 г. //Архив автора), куда группа захвата была направлена примерно между 19.30 и 20.00 (Сазонов О. Т. Ответы на вопросы. Август — сентябрь 2006. // Архив автора Запись беседы с О. Г Сазоновым С.-Петербург по телефону 1 сентября 2006. // Там же).

2375

Запись беседы с С. И. Долженковым. С.-Петербург. 28 мая 2006 г. // Архив автора.

2376

Запись беседы с А. А. Марковым. Москва. 23 июня 2006 г. // Архив автора.

2377

Там же. Запись беседы с В. А. Ачаловым Москва. 27 июня 2006 г. // Архив автора

2378

Запись беседы с Н. В. Андриановым. Москва. 11 декабря 2006 г. // Архив автора

2379

Запись беседы с А Ф. Дунаевым Москва. 29 августа 2006 г. // Архив автора.

2380

Черный октябрь // Московский комсомолец 1998. № 189 3 октября. (Интервью А. В Коржакова)

2381

Шейнис В.Л. Взлет и падение парламента Т. II С. 552.

2382

События 21 сентября — 5 октября 1993 года: организаторы, исполнители и жертвы политического противостояния Доклад Комиссии Государственной думы… // Портал «Русское воскресение».

2383

Шейнис В.Л. Взлет и падение парламента. Т II. С. 573.

2384

Запись беседы с А. А. Марковым. Москва. По телефону. 26 августа // Архив автора

2385

Как брали таможню // Куранты. 1993. 6 октября (интервью В. Крученкова)

2386

Запись бесед с А. А. Марковым. Москва 23 июня 2006 г С.-Петербург — Москва. 4 июля 2006 г. По телефону // Архив автора.

2387

Запись беседы с Ю. Н. Нехорошевым. Москва. 25 августа 2006 г //Архив автора.

2388

Запись беседы с В. В. Федосеенковым. Москва. 25 августа 2006 г. //Архив автора

2389

Запись беседы с Г. Ф. Кирюшиным. Москва 2 октября 2006 г.//Архив автора.

2390

Запись беседы с Н. С. Афанасьевым. Москва. 12 декабря 2006 г. // Архив автора.

2391

Запись беседы с Ю. Ф. Ереминым. Москва. 3 октября 2006 г. // Архив автора.

2392

Запись беседы с Г. Ф. Кирюшиным. Москва. 2 октября 2006 г. //Архив автора.

2393

Там же

2394

Махайский Э.3. Две недели на площади… // Сайт «Октябрьское восстание 1993 года».

2395

Белый А.ТАСС был в блокаде // Комсомольская правда. 1993. 5 октября.

2396

Хроника событий // Коммерсантъ-Daily. 1993. 5 октября.

2397

Хроника объявленного путча // Куранты. 1993. 5 октября.

2398

Век XX и мир. 1993. № 7-12. [№ 7-12]. Хроника текущих событий С. 229.

2399

В кровавую ночь журналисты не отсиживались дома // Известия. 1993 5 октября.

2400

10 часов темноты. Решения… И их последствия // Коммерсант-Daily. 1993. 4 октября.

2401

Куцылло В.И. Записки из „Белого дома“. С 121.

2402

Запись беседы с С. А. Бурцевым. С.-Петербург. 1 мая 2006 г. // Архив автора.

2403

Запись беседы с А. М. Сабором. СПб. 5 мая 2006 г // Архив автора.

2404

Сазонов О.Т. Ответы на вопросы. Курск. Август — сентябрь 2006 г. // Архив автора. См. также: Современная политическая история России. Т. 2. Лица России. С. 702.

2405

Запись беседы с О. Т. Сазоновым. Курск — С.-Петербург. По телефону. 1 сентября 2006 г. // Архив автора.

2406

Запись беседы с А. Ф Дунаевым. Москва. 29 августа 2006 г. // Архив автора.

2407

Сазонов О. Т. Ответы на вопросы. Курск. Август — сентябрь 2006 г. // Архив автора.

2408

Запись беседы с А. М. Сабором. СПб 5 мая 2006 г // Архив автора.

2409

Сазонов О.Т. Ответы на вопросы. Курск. Август — сентябрь 2006 г. // Архив автора.

2410

Запись беседы с А. М. Сабором. СПб. 5 мая 2006 г // Архив автора

2411

Там же.

2412

Запись беседы с О. Т. Сазоновым. Курск — С — Петерубург. 26 октября 2006 г По телефону // Архив автора

2413

Захаренков В. И., Шутов М.Г. Московская война. М., 1994. С. 72.

2414

Москва, осень-93. С. 580

2415

Москва, осень-93. С. 580.

2416

Запись беседы с Н. С. Афанасьевым. Москва. 12 декабря 2006 г // Архив автора.

2417

Запись беседы с В. С. Буханистым. Москва. 13 декабря 2006 г. // Архив автора.

2418

Булгак В.Б. Мужество связистов против боевиков // Москва. Осень-93. С. 580–581.

2419

Иванов И. Анафема С 208.

2420

События 21 сентября — 5 октября 1993 года: организаторы, исполнители и жертвы политического противостояния. Доклад Комиссии Государственной думы… // Портал «Русское воскресение».

2421

Запись беседы с Ю. В. Колосковым Москва. 26 августа 2006 г. // Архив автора.

2422

Запись беседы с А. А. Марковым. Москва. 24 августа 2006 г, // Архив автора.

2423

Запись беседы с С. И. Долженковым. СПб. 28 мая 2006 г. // Архив автора.

2424

Запись беседы с С. И. Долженковым. СПб. 28 мая 2006 г. // Архив автора.

2425

Запись беседы с В. В. Шурыгиным. Москва. 12 июня 2006 г. // Архив автора.

2426

Москва, осень-93. С. 392.

2427

Там же. С. 581.

2428

Российская драма глазами ее участников // Аргументы и факты 1993. № 41 (интервью М Н. Полторанина).

2429

Там же.

2430

Запись беседы с В. А. Ачаловым. Москва 27 июня 2006 г. // Архив автора.

2431

Островский А. В. — Хасбулатову Р. И. 24 мая 2006 г. Копия // Архив автора.

2432

Шейнис В.Л. Взлет и падение парламента. Т. II. С. 559.

2433

Москва Осень-93 С. 415.

2434

Послесловие А. Б. Чубайса // Москва. Осень-93 С. 573.

2435

Гайдар Е.Т. Дни поражений и побед. С 288. По некоторым сведениям. идея такою обращения была подсказана Е Т Гайдару ею соратиками (Тульский М. «Мы единственная оппозиционная партия» Депутат Госдумы Сергей Юшенков обеспокоен тем, что в Думе мало представлены сторонники либеральных ценностей // Независимая газета 2001 13 октября (интервью С. Юшенкова)

2436

Гайдар Е.Т. Дни поражений и побед С 289.

2437

Богомолов Ю. Невеликий октябрь. К восьмой годовщине штурма российского парламента // Известия. 2001 4 октября

2438

Москва. Осень — 93. С 416

2439

Шейнис В.Л. Взлет и падение парламента ТИС 560

2440

Цыганок А. Революционная ситуация // Время новостей 2004. 4 октября

2441

Там же. Там же.

2442

Денисенко Т.И. Записки очевидца // Сайт «Октябрьское восстание 1993 года»

2443

Махайский Э.3. Две недели на площади… // Сайт «Октябрьское восстание 1993 года».

2444

Цыганок А. Революционная ситуация // Время новостей. 2004. 4 октября

2445

Там же.

2446

Костиков В.В. Роман с президентом. С. 252–254. М. Г. Астафьев утверждает, что вечером 3 октября он видел большую колонну сторонников Кремля, которая шла от Моссовета по Тверской улице к Тверскому бульвару (Запись беседы с М. Г Астафьевым. Москва. 12 декабря 2006 г. // Архив автора).

2447

Десять часов темноты. Решения… И их последствия // Коммерсантъ-Daily. 1993. 4 октября.

2448

Филатов С.А. Совершенно несекретно. С 315.

2449

Гайдар Е.Г. Дни поражения и побед. С. 289

2450

Федоров Б.Г. 10 безумных лет С 145–146.

2451

Там же.

2452

Хроника событий. Двадцать шесть часов войны // Коммерсантъ-Daily. 1993 5 октября. Своими заместителями он сделал В И. Панкратова и В. В. Огородникова (Иванов И. Анафема. С 234)

2453

Бурбыга Н. Белый дом я видел сквозь прицел//Известия 1993 6 октября

2454

Хроника // Газета 2003 3 октября.

2455

Иванов И. Анафема С. 219.

2456

Хроника событий // Коммерсантъ-Daily. 1993 5 октября

2457

Евдокимов П. Знание смерти // Спецназ России 2003. № 9 (84) Сентябрь.

2458

Там же.

2459

Ельцин Б.Н. Записки президента С. 381

2460

Коржаков А.В. Борис Ельцин от рассветало заката. С. 165

2461

Собрание Актов Президента и Правительства Российской Федерации 1993 № С 4315–4317

2462

Агафьин А. Отморзки в погонах // Дуэль. 1999. 2 ноября

2463

Эпоха Ельцина. С. 367.

2464

Ельцин Б.Н. Записки президента С. 383

2465

Эпоха Ельцина. С. 366.

2466

Костиков В.В. Роман с президентом. С. 226–227.

2467

Караулов Л. Плохой мальчик. С. 25

2468

Черный октябрь // Московский комсомолец 1998. 3 октября.

2469

Запись беседы с С. А. Филатовым. Москва. 14 июня 2006 г. //Архив автора

2470

Караулов Л. Плохой мальчик. С. 25.

2471

Шейнис В.Л. Взлет и падение парламента. Т. II. С. 559

2472

Коржаков А.В. Борис Ельцин: от рассветало заката. С 166.

2473

Караулов Л. Плохой мальчик. С. 25.

2474

Макаров Д. „Ельцин и Руцкой напились, ну и отчудили“ // Аргументы и факты. 2002. 2 октября. Макаров Д. „Ельцин и Руцкой напились, ну и отчудили“ // Аргументы и факты. 2002. 2 октября.

2475

Эпоха Ельцина. С. 368.

2476

Москва, осень-93. С. 451–452.

2477

Выступление Г. А Явлинского по каналу РТР в ночь с 3 на 4 октября 1993 года. Телекомпания РТР, 3–4 октября 1993 года.

2478

„Приказ о расстреле отдал Ельцин“ // Завтра. 1998. 29 сентября (допрос А. В. Коржакова).

2479

Там же (допрос Г. И Захарова)

2480

Там же

2481

Хинштейн А. Черный октябрь// Московский комсомолец. 1998 3 октября (интервью Г. И. Захарова).

2482

„Приказ о расстреле отдал Ельцин“ // Завтра. 1998. 29 сентября (допрос Г. И Захарова).

2483

Филатов С.А. Совершенно несекретно. С. 316.

2484

Иванов И. Анафема. С. 235.

2485

Там же. С. 234.

2486

Там же. С. 236–237, 239.

2487

Там же. С. 236.

2488

Там же. С. 236–237.

2489

Там же. С. 236, 239.

2490

Там же. С. 237

2491

„Приказ о расстреле отдал Ельцин“ // Завтра. 1998. 29 сентября (допрос А. В. Коржакова).

2492

Там же. (допрос А. В. Коржакова).

2493

Там же (допрос Г. И. Захарова).

2494

Ельцин Б.И. Записки президента. С. 385.

2495

„Приказ о расстреле отдал Ельцин“ // Завтра. 1998. 29 сентября (допрос Г. И. Захарова)

2496

Ельцин Б.И. Записки президента. С. 385.

2497

„Приказ о расстреле отдал Ельцин“ // Завтра. 1998. 29 сентября (допрос А В. Коржакова).

2498

Пушкарь Д. Приказ плюс халява. Командир танка Таманской дивизии, стрелявшего по „Белому дому“: откровения через десять лет // Московские новости. 2004.

2499

И. Иванов утверждает, что Борис Николаевич безмятежно проспал все заседание в комнате отдыха министра обороны (Иванов И.Анафема. С 236–237,239).

2500

Ельцин Б.Н. Записки президента С 386, Коржаков А.В. Борис Ельцин, от рассвета до заката С. 170

2501

Там же.

2502

Иванов И. Анафема С 237–238

2503

Там же.

2504

Зайцев Г.Н. „Альфа“ — моя судьба. С. 15.

2505

Евдокимов П. Знание смерти // Спецназ России. 2003. № 9 (84). Сентябрь.

2506

Зайцев Г.Н. „Альфа“ — моя судьба. С. 15

2507

Иванов И. Анафема. С. 239

2508

Иванов И. Анафема. С. 239

2509

Зайцев Г.И. „Альфа“ — моя судьба. С. 15.

2510

Там же. С. 16.

2511

Иванов И. Анафема. С. 240.

2512

Там же.

2513

Там же. С. 239.

2514

Там же С. 241. Зайцев Г. Н „Альфа — моя судьба“. С. 16

2515

Иванов И. Анафема. С. 241.

2516

Коржаков А.В. Борис Ельцин: от рассвета до заката. С. 171.

2517

Ельцин Б.Н. Записки президента. С. 11.

2518

Зайцев Г.Н. „Альфа“ — моя судьба. С. 16–17.

2519

Там же. С. 17; Иванов И. Анафема С. 241.

2520

„Приказ о расстреле отдал Ельцин“ // Завтра. 1998. 29 сентября (допрос Г. И. Захарова).

2521

Ельцин Б.Н. Записки президента. С. 11–12.

2522

Зайцев Г.Н. „Альфа“ — моя судьба. С. 17.

2523

Ельцин Б.Н. Записки президента. С. 12.

2524

Иванов И. Анафема. С. 241.

2525

Зайцев Г.Н. „Альфа“ — моя судьба. С. 18.

2526

Там же.

2527

Зайцев Г.Н. „Альфа“ — моя судьба. С. 19.

2528

Хинштейн А. 15 лет под боевым Вымпелом // Московский комсомолец. 1996. 20 августа.

2529

Бурбыга Н. Белый дом я видел сквозь прицел // Известия. 1993.6 октября.

2530

Афанасьев Н. Стрелял… теперь „стреляет“ // Правда России. 2001. № 15. 18–24 апреля.

2531

Современная политическая история России Т. 2. Лица России. С. 414.

2532

Александр Котенев. „Я вождь, скромно говоря“ (беседу вел С. Митрофанов) // Общая газета. 1993. № 21 10–16 декабря.

2533

Современная политическая история России. Т. 2. Лица России С. 414.

2534

Афанасьев Н. Стрелял… теперь „стреляет“ // Правда России. 2001. № 15. 18–24 апреля.

2535

Покде Фелиу Р. Эпоха перемен. Россия глазами испанского корреспондента М., 2005. С. 403

2536

Афанасьев Н. Стрелял… теперь «стреляет» // Правда России 2001 № 15. 18–24 апреля.

2537

Иванов И. Анафема С. 243.

2538

Бабаев Б. Расстрел «Белого дома» С. 113; ИвановИ.Анафема. С. 349–350; Афанасьев Н. Стрелял… теперь «стреляет» // Правда России 2001. № 15. 18–24 апреля.

2539

Пушкарь Д. Приказ плюс халява. Командир танка Таманской дивизии, стрелявшего по «Белому дому»: откровения через десять лет // Московские новости. 2004. «Постепенно из армии были уволены все танкисты, стрелявшие по зданию, — заявил в одном из интервью А. В. Коржаков. — Я много раз писал Грачеву, говорил, но он отвечал, что это ложь и клевета». Начеку // Московский комсомолец. 1998. № 189. 3 октября (А. В. Коржаков). Судьбу одного из таких офицеров, уволенного из армии и оказавшегося без работы, описал позднее корреспондент газеты «Правда России» Н. Афанасьев (Афанасьев Н. Стрелял… теперь «стреляет» // Правда России. 2001. № 15. 18–24 апреля).

2540

Иванов И. Анафема. С.242.

2541

Коржаков А.В. Борис Ельцин: от рассвета до заката. С. 170.

2542

Прошкин Л. Самострел (уголовное дело № 18/123669-93). Как Таманская дивизия и дивизия Дзержинского перестреляли друг друга пять лет назад // Совершенно секретно. 1998. 7 октября.

2543

Там же.

2544

Там же.

2545

Иванов И. Анафема. С. 234.

2546

Бурбыга И. В армии предателей считают на единицы // Известия. 1993. 7 октября.

2547

Муратов Д. Победителей не судят. Даже если и есть за что // Новая Газета. 1997. 6 октября.

2548

Астраханкина Т. Дни гнева, дни скорби, дни национального позора / / Правда России. 1996. 3 сентября. Электронная версия.