Но кто вникнет в закон совершенный, закон свободы, и пребудет в нем, тот, будучи не слушателем забывчивым, но исполнителем дела, блажен будет в своем действии (Иакова 1:25).
В основе всего современного мировоззрения лежит иллюзия, будто бы так называемые законы природы суть объяснения природных явлений (Л.Витгенштейн, Логико-философский трактат, 6.371).
Закон ученый открывает
Другой приходит - отменяет
А тот хватает пистолет
И гада в сердце убивает
Поскольку вот - закона нет
Кроме страсти человечьей
И милосердия
(Д.А. Пригов)
- Для начала ты бы мог просветить меня, как тебе удалось освободиться от закона тяготения.
- Слушай же секрет, Маскалл. Все законы - женские. Истинный мужчина вне закона - за пределами закона (Д.Линдсей, Путешествие к Арктуру).
Современная наука основана на предположении, что существует относительно небольшое число фундаментальных законов природы, каждый из которых применим в огромном числе конкретных случаев. Впервые такая идея была реализована в "Математических началах натуральной философии" И. Ньютона. Им были сформулированы "три закона Ньютона" (из которых первые два в действительности были известны ранее и применялись к рассмотрению конкретных проблем Галилеем, Гуком, Гюйгенсом и другими) и закон всемирного тяготения. Однако величайшее значение "Математических начал..." состоит в разработке общего метода, который позволил выводить из этих законов огромное число ранее известных, а также новых фактов и закономерностей. В частности, Ньютону удалось математически обосновать законы движения планет, открытые ранее Кеплером в результате обработки данных астрономических наблюдений (подробнее см., напр., В. И. Арнольд, "Гюйгенс и Барроу, Ньютон и Гук", М., Наука, 1989, а также главу 4). Тем самым Ньютон сформулировал идеал для западной науки: все огромное многообразие явлений природы должно объясняться на основе ряда фундаментальных математически формулируемых положений. Сами эти положения менялись в ходе развития науки.
В конце XIX века чисто механическую ньютоновскую картину мира сменила электромагнитная теория Максвелла, а в список основных законов природы добавилась система четырех "уравнений Максвелла". В XX веке ньютоновская механика и теория тяготения были заменены в области физики макромира более фундаментальной физической теорией - общей теорией относительности Эйнштейна. Для описания свойств микрообъектов понадобилась квантовая механика со своими законами - уравнение Шредингера в нерелятивистской квантовой механике, уравнение Дирака, описывающее электрон с учетом эффектов теории относительности, принцип тождественности микрочастиц и связанный с ним принцип запрета Паули и т.д. Ряд законов, ранее казавшихся фундаментальными (начала термодинамики), удалось вывести из законов классической и квантовой механики (основополагающие идеи здесь были высказаны в конце XIX века австрийским физиком Л. Больцманом и американцем У. Гиббсом). Были открыты новые виды взаимодействий микрочастиц и соответствующие законы, сформулирована (и частично выполнена) программа построения "единой теории поля", на повестке дня стоит объединение квантовой физики и общей теории относительности, однако сам подход не менялся.
Целью стремлений ряда поколений ученых после Ньютона был список, по возможности короткий, самых-самых главных законов - нечто вроде Моисеевых Десяти Заповедей для природы. Правда, более или менее успешно эту программу удавалось реализовать только в области физики. Законы химии (скажем, Периодическая таблица Менделеева, представления о валентности) действуют скорее как тенденции; во всяком случае, количественная точность их предсказаний несопоставима с точностью, с которой работают физические законы, например, закон сохранения заряда (точность 10[-20]) или принцип эквивалентности инертной и гравитационной массы (точность выше 10[-12]). Разумеется, сказанное относится не ко всем законам физики. Английский математик Р. Пенроуз в "Новом разуме императора" выделяет класс "великолепных" (superb) физических теорий, законы которых и имеют такую высокую точность. Это - евклидова геометрия (как физическая теория, описывающая свойства реального пространства), классическая механика (применимая для "обычных" тел, движущихся со скоростями, много меньшими скорости света), теория относительности, квантовая механика и квантовая электродинамика. В то же время многие важные физические законы выполняются лишь приближенно. Из многочисленных законов сохранения (и связанных с ними принципов симметрии, см. гл.13) некоторые считаются точными и универсальными (законы сохранения энергии, импульса, момента импульса, уже упоминавшийся закон сохранения электрического заряда), другие выполняются лишь в определенных процессах (скажем, закон сохранения четности, то есть симметрия правого и левого, нарушается так называемыми слабыми взаимодействиями), третьи вообще носят грубо приближенный характер ("нарушенные" симметрии в физике элементарных частиц). Следующий отрывок, помимо вопросов науки, косвенно затрагивает и теологическую проблему несовершенства и зла в мире (см. гл.2).
Нас всегда тянет рассматривать симметрию как некоторого рода совершенство. Это напоминает старую идею греков о совершенстве кругов. Им было даже страшно представить, что планетные орбиты не круги, а почти круги. Но между кругом и почти кругом разница немалая, а если говорить об образе мыслей, то это изменение просто огромно... Если бы пути планет были действительно кругами, то проблема не требовала бы пространных объяснений они просты. Но поскольку эти пути только почти круглые, то объяснить нужно очень многое. Результат же превращается в большую динамическую проблему, и теперь нам нужно объяснить, привлекая приливные силы или что-то еще, почему они приблизительно симметричны...
В японском городе Никко есть ворота, которые японцы называют самыми красивыми воротами страны... Это необычайно сложные ворота, со множеством фронтонов, изумительной резьбой и большим количеством колонн, на основании которых вырезаны драконьи головы, божества и т.д. Но, приглядевшись, можно заметить, что в сложном и искусном рисунке на одной из колонн некоторые из его мелких деталей вырезаны вверх ногами. В остальном рисунок полностью симметричен... Как говорит предание, это было сделано для того, чтобы боги не заподозрили человека в совершенстве... Мы можем, вообще говоря, подхватить эту мысль и сказать, что... боги сотворили свои законы только приближенно симметричными, чтобы мы не завидовали их совершенству! (Фейнмановские лекции по физике, вып. 3-4, М.: Мир, 1976, с.492)
Все это, в общем, не противоречит кардинальной идее европейской науки о том, что законы тем точнее и совершеннее, чем они ближе к "основам". Грубо приближенный характер законов химии и биологии, по сравнению с точностью физических теорий класса "superb", принято объяснять их недостаточно фундаментальным характером. Предполагается, что законы химии сводятся к более фундаментальным законам квантовой механики и электродинамики: современные методы расчета электронной структуры в принципе позволяют объяснить все закономерности образования химических соединений из атомов. Такое объяснение должно вести к большему пониманию и демистификации химических процессов, которые раньше казались совершенно таинственными.
Повседневный опыт показывает, что если кислород соединить в известных пропорциях с водородом, то получается вода, а если с азотом - воздух. Но ведь это явно невозможная вещь. С чего это из кислорода и водорода быть воде? ... Химия есть наука о разлитом в природе бесконечном произволе, о том, что что угодно происходит из чего угодно. И только одно ограничение: угодно не нам, которые химию изучают, а кому-то или чему-то, чего мы и по имени назвать не умеем... Откуда эта неумолимая принудительность научной истины или даже опытной истины? (Л.Шестов, Афины и Иерусалим)
Впрочем, в действительности при реальных попытках расчета химических процессов исходя из законов квантовой механики используется огромное количество приближений, которые сами по себе нуждаются в объяснении и выглядят иногда не менее загадочными, чем само объясняемое явление например, так называемое приближение локального функционала электронной плотности, и т.д.
Что же касается законов геологии или тем более биологии, их количественная формулировка совсем затруднительна, так что в целом, по стандартам физики, в этих науках надо говорить скорее об эвристических правилах и тенденциях. Конечно, и в этих науках существует возможность делать достоверные предсказания (например, о невозможности рождения кошки от лошади), но, в отличие от физики, здесь нет достаточно полного списка фундаментальных, математически формулируемых общих законов. Впрочем, как уже отмечалось, и в физике помимо фундаментальных ("superb") законов используется множество нестрогих правил, моделей, эмпирических закономерностей, и т. д. Тем не менее, в профессиональный "символ веры" большинства научных работников входит утверждение, что все эти правила, а также законы химии, геологии и биологии не могут противоречить фундаментальным физическим законам и в принципе выводимы из них. Этим и объясняется уникальное положение физики в современном естествознании. Как и любая вера, вера во всемогущество физических законов не может быть обоснована строго логически:
Процесс индукции состоит в том, что предполагается простейший закон, который требуется привести в соответствие с нашим опытом. Но этот процесс имеет не логическое, а чисто психологическое обоснование. Разумеется, нет оснований предполагать, что в действительности осуществится этот простейший случай. Что утром взойдет солнце - гипотеза; а это значит, мы не знаем, взойдет оно или нет.
Из того, что произошло одно, принудительно не следует, что должно произойти другое. Существует только логическая необходимость. В основе всего современного мировоззрения лежит иллюзия, будто бы так называемые законы природы суть объяснения природных явлений. Так, перед законами природы останавливаются, как перед чем-то неприкосновенным, - словно древние перед Богом и Судьбой. Причем в обоих подходах есть верное и неверное. Старый, конечно, ясней, поскольку он признает некий четкий предел, в то время как в новых системах может создаться впечатление, будто все объяснено (Л. Витгенштейн, Логико-философский трактат, 6.363, 6.37).
В действительности, для успешной практической деятельности металлурга или химика-органика, или тем более биофизика и биохимика не слишком существенно утверждение (само по себе, вероятно, правильное), что в принципе можно вывести все их правила и рецепты из уравнений квантовой электродинамики. На уровне мировоззрения вопрос о границах применимости физических законов может решаться по-разному (химия - безусловно; биология вероятно; социология, психология... - здесь, видимо, о сводимости к физике будут говорить лишь "сциентистские фундаменталисты"). Приведем очень показательные слова крупнейшего американского физика Р. Фейнмана:
Грядущая великая эра пробуждения человеческого разума принесет с собой метод понимания качественного содержания уравнений. Сегодня мы еще неспособны на это... Сегодня мы не можем сказать с уверенностью, содержит ли уравнение Шредингера и лягушек, и композиторов, и даже мораль или там ничего похожего даже и быть не может... Поэтому каждый из нас может иметь на этот счет свое особое мнение (Фейнмановские лекции по физике, вып.7, М., Мир, 1977, с.270).
Здесь следует различать два уровня: вера в существование какого-то конечного "перечня" фундаментальных законов природы, из которого выводятся все остальные утверждения науки, и вера в то, что такой перечень уже известен и сформулирован. Подавляющее большинство физиков, математиков и астрономов до начала XX века верило в то, что этот список содержится в "Математических началах натуральной философии":
Счастливец Ньютон, ибо систему мира можно установить лишь однажды (Ж. Лагранж).
Значение трудов Ньютона заключается не только в том, что им была создана практически применимая и логически удовлетворительная основа собственно механики, но и в том, что до конца XIX века эти труды служили программой всех теоретических исследований в физике. Все физические идеи сводились к массам, подчиняющимся законам движения Ньютона. Следовало только расширить закон силы, приспосабливая его к рассматриваемому кругу явлений. Сам Ньютон пытался осуществить эту программу в оптике... Исключительно на законах Ньютона основывалась и кинетическая теория тепла... Учение об электричестве и магнетизме до новейшего времени также всецело развивалось под направляющим влиянием идей Ньютона... Максвелл, Больцман, лорд Кельвин неустанно пытались сводить электромагнитные поля и их динамические взаимодействия к механическим явлениям в непрерывно распределенных гипотетических массах (А. Эйнштейн, Собр. научн. трудов, т.4, с.84, 85).
Теперь мы знаем, что такая программа "ньютонизации" всей физики и, тем более, всего естествознания оказалась невыполнимой (квантовая механика, теория относительности и т. д.). Не исключено, что и те подходы, которые кажутся нам самыми глубокими и самыми фундаментальными сейчас, тоже несут на себе чересчур сильный отпечаток конкретных исторических условий и даже личных особенностей творцов науки. Приведем яркое высказывание, восходящее к школе одного из наиболее известных современных мистиков, которое поучительно и для научных работников:
Весь мир - это некое грандиозное магическое действо, непрерывное магическое представление. А земная диаграмма, все эти ингредиенты, которые мы с таким тщанием втиснули в рамках законов, и все эти наши непогрешимые формулы - просто условность: ибо можно изменить нынешний земной ритуал, если, сбросив чары, притягивающие нас к внешним явлениям-следствиям, мы обратимся к самой их причине, пребывающей вне их, в другом мире, мире самого Мага. Есть история об одном индийском брамине, который каждый день, отправляя ритуал, был вынужден привязывать своего кота, чтобы тот не мешал совершению ритуальных действий. Брамин умер, умер кот, и теперь уже его сын, заботясь о "точном" соблюдении ритуала, купил кота и с примерной аккуратностью привязывал его каждый раз во время жертвоприношения! Кот перешел от отца к сыну как необходимый элемент эффективного проведения ритуала. Возможно, что к нашим "абсолютно бесспорным" законам привязаны такие вот коты (Сатпрем, Шри Ауробиндо или Путешествие сознания, с.282).
Пользуясь этой метафорой, можно сформулировать два основных подхода к вопросу о законах природы. Первый состоит в том, чтобы верить в возможность "отвязать всех котов" и постичь фундаментальные законы "мироздания как оно есть", то есть отделить субъект познания и его объект. Эта вера лежит в основе современной науки; ее историческое происхождение и связь с традиционным мировоззрением подробно рассматривается в главе 4. Другой, противоположный, подход состоит в утверждении, что в наших законах нет ничего, кроме рецептов "как правильно привязывать котов". Согласно этой точке зрения, законы природы - это сетка, которую человек "накладывает" на мир для своего удобства, в природе же как таковой никаких "законов" вообще нет ("карта не есть территория"). Подобные взгляды характерны для приверженцев "холистического" мировоззрения, к которым относятся, например, американский философ Г. Бейтсон и представители ряда направлений современной психологии:
Предельный метафизический секрет, если мы осмелимся высказать его такими простыми словами, состоит в том, что во Вселенной нет границ. Границы являются иллюзиями, порождениями не реальности, а нашего составления карты реальности и ее "редактирования". И хотя в том, чтобы составлять карту территории, нет ничего дурного, путать карту и территорию - это роковая ошибка (К. Уилбер, Никаких границ, с.41).
Так как причинность при этом, вообще говоря, тоже отрицается, кажется логичным привести комментарий к подобным высказываниям, написанный на сто лет раньше комментируемого текста:
Он с собою взял в плаванье Карту морей, На которой земли - ни следа; И команда, с восторгом склонившись над ней, Дружным хором воскликнула: "Да!" Для чего, в самом деле, полюса, параллели, Зоны, тропики и зодиаки? И команда в ответ: "В жизни этого нет, Это - чисто условные знаки. На обыденных картах - слова, острова, Все сплелось, перепуталось - жуть! А на нашей, как в море, одна синева, Вот так карта, приятно взглянуть!" (Л.Кэрролл, Охота на Снарка)
"Холистические" взгляды восходят к некоторым (часто упрощенно понятым) тенденциям буддийской и даосской мысли (см. ниже). Их широкое распространение на Западе можно рассматривать как в какой-то мере естественную и оправданную реакцию на засилье аналитических, "расчленяющих" научных подходов (иногда в буквальном смысле, как, скажем, при лечении психических заболеваний лоботомией - радикально успокаивающей методикой рассечения лобных долей мозга, которая вызвала вначале большой энтузиазм, хотя затем и была отвергнута). Помимо трагических злоупотреблений подобными "естественнонаучными" методами в психиатрии и вообще медицине, естественный протест вызывают экологические последствия научно-технической революции (сам Г. Бейтсон часто характеризовал свою философию как экологическое мышление), а также роль околонаучных "консультантов" в порождении (а не разрешении) экономических, социальных и политических проблем.
Может ли существовать другая наука, которая постоянно помнит, что непосредственный предмет ее занятий - не мир, как он есть, а некоторая абстракция [карта не есть территория! -В.И., М.К.], и постоянно поправляет этот перекос? Собственно, я и сам толком не знаю... Наука, о которой я сейчас пишу, не дерзнет обращаться даже с овощами или минералами, как обращаются теперь с человеком. Объясняя, она не будет уничтожать. Говоря о частях, она будет помнить о целом... Словом, она не будет платить за знание ни чужой, ни своей жизнью. Быть может, я мечтаю о немыслимом. Быть может, аналитическое познание по природе своей убивает одним своим взором - только убивая, видит (К. Льюис, Человек отменяется).
С другой стороны, отрицание всякого объективного смысла законов природы является, пожалуй, чересчур сильным лекарством от этой болезни. Нигилизм в любых своих проявлениях чрезвычайно опасен (затронутая здесь весьма серьезная этическая проблематика выходит за рамки данной книги). Логически подобный "нигилистический" подход неопровержим (см. также приведенную выше цитату из Л. Витгенштейна). Однако психологически он по-видимому почти не совместим с успешной научной работой, по крайней мере, на достаточно глубоком уровне. Важность веры в существование объективных, т.е. не зависящих от человека законов как предпосылки для научной работы неоднократно подчеркивал Эйнштейн:
Там, во вне, существовал большой мир, существующий независимо от нас, людей, и стоящий перед нами как огромная вечная загадка, доступная, однако, по крайней мере, отчасти, нашему восприятию и нашему разуму. Изучение этого мира манило как освобождение... (А. Эйнштейн, Собр. научн. трудов, т.4, с.260).
Как уже говорилось, такая вера определяла и все мировоззрение Эйнштейна:
Знать, что существует сокровенная реальность, которая открывается нам как высшая красота, знать и ощущать это - вот ядро истинной религиозности.
Сама по себе наука не может обосновать веру в существование законов природы; это - нечто, являющееся предпосылкой науки как таковой. Поэтому очень важно проанализировать, как трактовалось понятие закона в традиционных мировоззрениях. В действительности вопрос о Законе, действующем в мире, актуален не только для науки, но и для всех религиозных систем; при этом его смысл расширяется, включая не только "физические", но и этические моменты. Религии говорят о божественном, т.е. нечеловеческом происхождении и законов, действующих в обществе (см. также диалог Платона "Законы").
Отношения человека с Законом не являются однозначно простыми. С одной стороны, религиозный Закон признается благим и святым.
18 Открой очи мои, и увижу чудеса закона Твоего. 97 Как люблю я закон Твой! весь день размышляю о нем. 163 Ненавижу ложь и гнушаюсь ею; закон же Твой люблю (Псалтырь 118).
Божественный Закон проявляется через все, Но сам не выразим. Божественным Законом создано все, Законом возносится великое... Нанак сказал: Пусть человек воплотит силу Закона, Пусть отречется от своего Я (Ади-Грантх).
С другой стороны, Закон суров и обвиняет человека:
Что же скажем? Неужели от закона грех? Никак. Но я не иначе узнал грех, как посредством закона. Ибо я не понимал бы и пожелания, если бы закон не говорил: не пожелай... Посему закон свят, и заповедь свята и праведна и добра. Ибо мы знаем, что закон духовен, а я плотян, продан греху (К Римлянам 7:7-14).
Кто соблюдает весь закон и согрешит в одном чем-нибудь, тот становится виновным во всем (Иакова 2:10).
Как мы увидим ниже, Закон, как правило, оказывается недостаточным для спасения.
Закон, имея тень будущих благ, а не самый образ вещей, одними и теми же жертвами, каждый год постоянно приносимыми, никогда не может сделать совершенными приходящих с ними (К Евреям 10:1).
Еще более резким, чем у ап.Павла, является отношение к Закону в гностических текстах.
Ибо никто, находящийся под законом [номос, ср. Гал.3:10], не может взглянуть на истину, ибо не могут они служить двум господам, ведь осквернение от закона (Свидетельство истины, Наг-Хаммади, манускрипт 9.29).
Религиозный Закон обычно дается через откровение Писания. Книга Притч Соломона (8:22-31) вкладывает такие слова в уста Премудрости:
Господь имел [точнее: сотворил] меня началом пути Своего, прежде созданий Своих, искони; от века я помазана, от начала, прежде бытия земли. Я родилась, когда еще не существовали бездны, когда еще не было источников, обильных водою. Я родилась прежде, нежели водружены были горы, прежде холмов, когда еще Он не сотворил ни земли, ни полей, ни начальных пылинок вселенной. Когда Он уготовлял небеса, я была там. Когда Он проводил круговую черту по лицу бездны, когда утверждал вверху облака, когда укреплял источники бездны, когда давал морю устав, чтобы воды не переступали пределов его, когда полагал основания земли: тогда я была при Нем художницею, и была радостью всякий день, веселясь пред лицем Его во все время, веселясь на земном кругу Его, и радость моя была с сынами человеческими.
В традиции иудаизма Премудрость отождествляется с Законом - Торой (в узком смысле - первые пять книг Библии, записанные Моисеем). Мидраши комментируют приведенный выше отрывок так:
Тора об этом говорит следующее: "Я орудие Господа, да будет Он благословен". У людей, когда смертный царь строит дворец, он строит его не сам, а с помощью искусства архитектора. Но и архитектор не берет проект из головы, но использует планы и чертежи, чтобы знать, как прилаживать комнаты и двери. Так и Бог творит мир в согласии с Торой (Берешит Раба).
Талмудический иудаизм, помимо Письменной Торы, опирается на толкующий ее Устный Закон, который содержит огромное число заповедей. Тем не менее, ставится цель их строгого выполнения, что необходимо для правильного функционирования мироздания. Большое внимание этому вопросу уделяется в философии каббалы.
Сказал Святой, благословен Он, вселенной в час, когда создал ее и сотворил человека: "Вселенная, вселенная! Ты и законы твои лишь благодаря Торе существуют. И потому сотворил Я в тебе человека. Для того, чтобы он занимался Торой. А если нет, то я превращу тебя вновь в хаос и ничто" (Зогар).
В иудейских текстах говорится, что следование Закону Торы освобождает еврея от рабского подчинения законам материального мира (например, астрологическим закономерностям). Аналогичную роль играет и изучение Торы.
Со всякого, кто берет на себя бремя Торы, снимают бремя власти и труда; но на всякого, кто сбрасывает с себя бремя Торы, возлагают бремя власти и труда (Талмуд, Авот 3.5).
Как отмечалось в гл.3, в каббале важна не столько техника, сколько интуитивное постижение скрытых смыслов Писания.
Горе человеку, который не видит в Законе ничего другого, как простых рассказов и обыкновенных слов! ... Каждое слово Закона содержит возвышенный смысл и тайну верховную. ... Есть безумцы, которые, видя человека, покрытого хорошим одеянием, не устремляют далее своих взоров, а между тем, то, что дает ценность одеянию, есть тело, и то, что еще более ценно - душа. Закон также имеет свое тело; есть повеления, которые можно назвать телом Закона. ... Мудрецы, служители Верховного Царя, Того, Кто живет на высотах Синая, занимаются лишь душою, которая есть основа всего другого, которая есть Закон как таковой; в будущих временах они будут подготовлены к тому, чтобы созерцать душу этой души, которая дышит в Законе (Зогар 3.152a).
Противопоставление тайного символического и внешнего "телесного" смыслов Закона берет начало еще с еврейского философа I века до н.э. Филона Александрийского; по апостолу Павлу, "закон духовен" (Рим.7:14). Эту мысль можно найти и в суфизме.
Знай, что буква Корана является внешностью, за внешностью скрывается внутреннее, а за тем внутренним - третье, от которого поражается разум. Не смотри на внешнюю сторону Корана, ибо она как простое человеческое тело, внутри же него заключена душа (Руми).
Впрочем, тот же Филон писал:
Есть люди, считающие написанные законы только символами духовных учений; они тщательно разыскивают последние, пренебрегая первыми; таковых я могу только порицать, ибо следует им обращать внимание на то и на другое: на познание сокровенного смысла и на соблюдение открытого.
По святоотеческому толкованию (см. также 1 Кор.1), Премудрость в книгах Соломона связывается с Христом-Логосом (Словом), а у некоторых авторов (напр., у Иринея Лионского) - и со св.Духом. Однако незыблемость Закона утверждается и в христианстве:
... И не может нарушиться Писание (Ин.10:35).
Итак, мы уничтожаем закон верою? Никак; но закон утверждаем (К Римлянам 3:31).
Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить. Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все (Мф. 5:17-18).
(иота здесь может пониматься буквально как буква еврейского алфавита йод). Закон Торы является законом Любви (Лев.19:18, Мф.36:40, Рим.13:8), которая движет мир, "солнце и светила" (Данте). Еще один вариант осмысления, который близок к гностическому (в высоком смысле слова), можно найти в одной их рукописей евангелия от Луки.
В тот же день Он [Иисус] увидел человека, работавшего в субботу, и Он сказал ему: "Человек! Если ты знаешь, что делаешь, ты благословен, но, если не знаешь, ты проклят как преступивший закон" (Лука 6:4, Codex D, в обычные издание Нового Завета этот отрывок не включается).
Отметим, что это предупреждение касается в том числе занятий духовными (и тем более магическими) практиками в рамках неортодоксальных подходов.
О святости иудейского Закона говорится и в посланиях ап.Павла. По Павлу, для язычников роль закона, записанного в сердцах, играет совесть (Рим. 2:14-15). Закону противопоставляются Дух, благодать и Евангелие:
Но ныне, умерши для закона, которым были связаны, мы освободились от него, чтобы нам служить Богу в обновлении духа, а не по ветхой букве (К Римлянам 7:6).
И от полноты Его все мы приняли и благодать на благодать, ибо закон дан чрез Моисея; благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа (От Иоанна 1:16-17).
При этом христианское толкование, данное Павлом и основанное на Септуагинте, меняет буквальный смысл еврейского текста, ужесточая его (подробнее см. М. Бубер, Два образа веры):
Сие только хочу знать от вас: через дела ли закона вы получили Духа, или через наставление в вере? ... Подающий вам Духа и совершающий между вами чудеса через дела ли закона сие производит, или через наставление в вере? ... А все, утверждающиеся на делах закона, находятся под клятвою. Ибо написано: проклят [всяк - вставка из Септуагинты], кто не исполняет [постоянно всего], что написано в книге закона. А что законом никто не оправдывается пред Богом, это ясно, потому что праведный верою жив будет. А закон не по вере; но кто исполняет его, тот жив (!) будет им (К Галатам 3:2-12, ср. Втор. 27:26).
Закон же пришел после, и таким образом [точнее: чтобы] умножилось преступление. А когда умножился грех, стала преизобиловать благодать (К Римлянам 5:20).
Не оставайтесь должными никому ничем, кроме взаимной любви; ибо любящий другого исполнил закон (К Римлянам 13:8).
Это противопоставление было резко усилено Мартином Лютером, который подчеркивал карающую и устрашающую роль Закона и бесполезность дел Закона в деле спасения. Он страстно обличал не только иудеев, но и католиков за стремление "оправдаться Законом". Ужас и бессилие человека перед Законом (и в то же время его завораживающая притягательность как цели поисков) отражаются в художественных текстах, которые опираются на иудео-христианскую традицию. Данной теме (если отвлечься от тривиальных "социальных" толкований) посвящен ряд произведений Ф. Кафки.
Уже меркнет свет в его глазах, и он не понимает, потемнело ли все вокруг, или его обманывает зрение. Но теперь, во тьме, он видит, что неугасимый свет струится из врат Закона. И вот жизнь его подходит к концу. Перед смертью все, что он испытал за долгие годы, сводится в его мыслях к одному вопросу - этот вопрос он еще ни разу не задавал привратнику. Он подзывает его кивком - окоченевшее тело уже не повинуется ему, подняться он не может. И привратнику приходится низко наклониться - теперь по сравнению с ним проситель стал совсем ничтожного роста. "Что тебе еще нужно узнать? спрашивает привратник. - Ненасытный ты человек!" - "Ведь все люди стремятся к Закону, - говорит тот, - как же случилось, что за все эти долгие годы никто, кроме меня, не требовал, чтобы его пропустили?" И привратник, видя, что поселянин уже совсем отходит, кричит изо всех сил, чтобы тот еще успел услыхать ответ: "Никому сюда входа нет, эти врата были предназначены для тебя одного! Теперь пойду и запру их" (притча "Перед Законом", впоследствии вошедшая в роман "Процесс").
Подобное отношение легко переносится и на "светские" человеческие законы.
За веки сомкнутые спрятавшимся взглядом Громады черные строений вижу я, Что некий рок воздвиг и понаставил рядом, Как образ вечности в тоске небытия. Здесь, в лабиринте их, среди угрюмых башен, Юриспруденции торжественный гранит Людьми придуманных законов воплотит Прямоугольный смысл, который хмур и страшен. (Э.Верхарн, Законы)
Герой "Записок из подполья" Достоевского страстно протестует против законов природы и даже законов арифметики:
Разумеется, я не пробью такой стены лбом, если и в самом деле сил не будет пробить, но я и не примирюсь с ней, потому только, что это каменная стена и у меня не хватило сил. Как будто бы такая каменная стена и вправду заключает в себе хоть какое-нибудь слово на мир, единственно только потому, что она дважды два четыре.
В христианстве Закон занимает некоторое "промежуточное" положение между природным и духовным.
Вы - наше письмо, написанное в сердцах наших, узнаваемое и читаемое всеми человеками; вы показываете собою, что вы - письмо Христово, через служение наше написанное не чернилами, но Духом Бога живаго, не на скрижалях каменных, но на плотяных скрижалях сердца. Такую уверенность мы имеем в Боге через Христа, не потому, чтобы мы сами способны были помыслить что от себя, как бы от себя, но способность наша от Бога. Он дал нам способность быть служителями Нового Завета, не буквы, но духа, потому что буква убивает, а дух животворит. Если же служение смертоносным буквам, начертанное на камнях, было так славно, что сыны Израилевы не могли смотреть на лице Моисеево по причине славы лица его преходящей, - то не гораздо ли более должно быть славно служение духа? (2 Кор. 3:2-8)
Отметим здесь, что слова из романа Линдсея в эпиграфе противопоставляют дух и "женский" природный мир. С этой точки зрения, с Законом связаны Израиль и Церковь, имеющие, в противоположность Богу, женскую природу (ср. с иудейскими и христианскими аллегорическими толкованиями Песни Песней).
Лютер писал, что Закон, господствуя над телом человека (Рим.7:18-24), не имеет право беспокоить его совесть, которая подвластна только Христу.
Христианин - это не тот, кто не имеет или не чувствует греха. Это тот, кому Бог, по его вере во Христа, не вменяет его греха... Если дать христианину надлежащее определение - это тот, кто свободен от всех законов и ничему не подчиняется ни внутренне, ни внешне (М. Лютер, Лекции по "Посланию к галатам", Минск, 1997, с.159).
Противопоставление Закона и Духа в христианстве (особенно в протестантизме) не вполне совпадает с противопоставлением Ветхого и Нового Заветов, поскольку в православии и католичестве выработан собственный Закон, основанный на Предании. В истории западной цивилизации (например, в средние века) на первый план часто выдвигался кодекс чести, который на практике мог доминировать над официальными законами и вступать в противоречие как с требованиями библейского Закона, так и с евангельскими заповедями; при этом абсолютную ценность теряла и человеческая жизнь.
Блюдет запреты тот, Кому их малодушье нарушить не дает, И я отнюдь героем не назову его (Песнь о нибелунгах).
В двадцатом веке мы, к несчастью, неоднократно встречались с ситуациями, когда исчезали и барьеры, связанные с честью и совестью.
В мусульманской традиции, наряду с арабским текстом Корана, который считается атрибутом Бога, большая роль принадлежит преданию сунны и законам шариата. Выполнение религиозных предписаний является неотъемлемой составной частью жизни каждого правоверного. В истории ислама, как и других религий, часто происходили трагические столкновения между мистиками и ревнителями закона (например, казнь суфия ал-Халладжа).
Знайте, что под словами "чтобы все, что ни скажете, стало дозволенным" разумеется следующее: чтобы стали дозволенными те слова, которые произнес шейх Джунейд Багдади: "В моем плаще нет никого, кроме Аллаха",... или те, которые произнес Мансур Халладж: "Я есмь истинный!"... Что же до нас, чье постижение еще не столь совершенно и кто еще не избавился от грубого и утонченного, то нам не следует произносить подобных слов, ибо, произнося их, мы погрешаем против Закона. А стезя Закона, хотя она и долга, свята, тогда как стезя Истины, хотя она и кратка, преисполнена опасностей. Для нас недопустимо оставлять молитву или отвергать Закон, ибо Закон и Истина суть одно... Итак, достигнув совершенства, познай и постигни суть единения, после же исполняй дела Закона, и да не выйдешь ты за его ограду! Ибо Закон подобен оболочке, Истина - мозгу; мозг без оболочки гибнет... Кто взыскует Господа, пусть нерасторжимо соединит Закон, Путь, Истину, Постижение и тогда станет совершенным. Если же он отвергнет от себя Закон, то попадет в число заблудших, и пусть он даже наделен умением летать по воздуху либо ходить по воде, либо пожирать огонь - все это лишь обманчивые чары и блуждание по ложным путям (Хамса Фансури, Тайны постигших, 16 в.).
Весьма многопланова трактовка закона в буддизме. Один из важнейших смыслов буддийской категории "дхарма" - закон. Канон буддизма занимает многие сотни томов (и монахи все равно знают его наизусть).
Истинный закон глубок и безмерен, включает восемьдесят тысяч статей; переводчикам же удалось добыть не более тысячи цзюаней. И сопряжено сие с трудностями переходов через пески, переправ через ужасные пропасти. Эти люди шли через ущелья на сигнальные огни, продвигались вверх по колышкам. Так что когда они собирались вместе и подсчитывали потери, то из десяти человек оставалось восемь или девять... Когда они отправлялись в путь, за ними шла толпа, когда же они возвращались, их сопровождала только собственная тень (Хуэй-Цзяо, Жизнеописания достойных монахов, М., Наука, 1991, с.197).
Здесь интересна аналогия с Пятикнижием, описывающим сорокалетний переход евреев от горы Синай (где была получена Тора, т.е. Закон) в Землю Обетованную, во время которого почти все они гибнут.
Закон понимается в буддизме также как закон кармы. В не вполне адекватных западных категориях это закон причинно-следственной связи (буквальный перевод слова карма - действие, деяние):
Вследствие причин существует мир, вследствие причин бывают все вещи, и все существа зависят от причин и ограничены ими. Они стабильны как вращающееся колесо повозки - стержнем своей оси (Сутта Нипата 654).
Таким образом, законы мира определяются поступками людей. С другой стороны, напомним, что слово дхарма означает также учение Будды, долг и истину.
Благословенные будды, бесконечные и неограниченные в добродетелях, рождаются Законом Справедливости. Они пребывают в законе, они воплощены в Законе. Закон - господин для них, Закон - их свет, Закон - поле их деятельности, Закон - их прибежище. ... Закон один и тот же для всех. Закон заботится и о низшем, и о среднем, и о высшем. Поэтому я должен сделать свое сознание подобным Закону (рефрен, далее - (*)). ... Закон нельзя понимать как нечто приятное. Закон нельзя передать. Закон нельзя понимать как прибежище. Но именно Закон - прибежище всему миру. (*) Никто не может противиться Закону. Ибо сам Закон не противится никому. Закон никого не предпочитает. (*) Закон беспристрастен. Закон не испытывает страха перед ужасом рождений и смертей, даже нирвана не прельщает его. Закон существует без всяких опасений. (*) (Дхармасангитисутра).
В буддизме махаяны Будда, давший Закон (повернувший колесо Дхармы), выполняет и роль творца и спасителя мира
Куда бы ни падали капли дождя - все обретает свежесть и зацветает... Так и Будда является миру подобно огромной туче, Покрывающей тенью своей все сущее, И, являя себя миру, Он - ради всего живого на земле Распределяет и объявляет Истину, в согласии со всеми законами. "... Я являюсь в мир,... чтобы даровать воду всем Иссушенным зноем существам, чтобы избавить их от несчастий,... Я чужд предубеждений и ограничений; Я равно проповедую Закон... На высокородных и простолюдинов, на высших и низших, На послушных и нарушителей закона,... На каждого в равной степени изливаю Я свой Закон-дождь неустанно." (Лотосовая сутра 5, ср. с Нагорной проповедью, Мф.5:45, а также Ис.45:8)
Будда подчеркивает опасность слишком простого понимания Закона:
Не говори так, Ананда, не говори так! Глубок смысл этого учения о возникновении явлений под действием причин. Из-за непонимания этого учения, из-за незнания его это поколение превратилось в запутанный клубок, в слежавшийся моток пряжи, уподобилось траве под названием мунджа и тростнику, лишилось возможности избежать удела разрушений, скорбного пути, низвержений, нескончаемого круга (Пратитьясамутпада сутра).
Для сравнения приведем отрывки из "Диалектики мифа" А.Ф.Лосева, где, помимо прочего, проводится мысль о недостаточности естественнонаучных законов.
Вот шел человек по улице; и сорвался с постройки огромный камень, который попал ему прямо на голову и умертвил его. Что, этот камень падал по законам механики? Несомненно. А то обстоятельство, что он упал именно в этот момент, зависит ли от тех или иных законов физики и механики? Безусловно. А что, шедший человек - шел как автомат и механизм и не мог не идти именно так? Допустим даже и это. И что же? И вот все-таки непонятно, почему же это вдруг так случилось... Ясно, что с точки зрения законов природы все равно, будет ли этот человек задавлен камнем, ибо, повторяю, законы природы суть установки абстрактно-механистические, и они ровно ничего не говорят ни о какой реальной истории... Судьба - самое реальное, что я вижу в своей и во всякой чужой жизни. Это - не выдумка, а жесточайшие клещи, в которые зажата наша жизнь. И распоряжается нами только судьба, не кто-нибудь иной.
Дальнейшее развитие этой темы дано в следующей главе.
В теософских учениях, кроме закона кармы, вводится "закон перевоплощения". Однако, как отмечалось в гл.3, такие представления являются недопустимым упрощением. Ряд парадоксов, связанных с понятиями кармы и перерождения, разобран в раннем буддийском тексте "Вопросы Милинды":
"Каким образом, почтенный Нагасена, [существо] и не переходит, и вновь воплощается?" "Например, государь, некто зажег от одного светильника другой светильник. Разве перешел один светильник в другой? Вот так и не переходит, и вновь воплощается". ... "Если нет [существа] переходящего из этого своего тела в иное тело, то [существо] вероятно освобождается от греховных деяний?" "Да, государь, не будь воплощений, оно бы освобождалось от греховных деяний. Но раз воплощается, не освобождается от греховных деяний". "Приведи пример". "Например, государь, один человек стащил у другого манго. Заслуживает ли он наказания?" "Да, почтенный". "Но он ведь утащил не те манго, что посадил владелец. Почему же он заслуживает наказания?" "Эти манго появились благодаря тем, поэтому он заслуживает наказания". "Вот точно также этим образно-знаковым [существо] совершает деяние, а через это деяние воплощается иное образно-знаковое. Поэтому оно отнюдь не освобождается от греховных деяний".
Здесь можно провести аналогию с понятием первородного греха в христианстве. Едва ли закон кармы (который играет важную роль и в индуизме, см. также гл.7) можно напрямую связать с европейскими научными представлениями о передаче информации, поскольку в физике последняя не сохраняется, а рассеивается согласно второму началу термодинамики. В то же время в буддизме необходимость избытия кармы ничем не может быть отменена (хотя в махаяне говорится о спасении всех живых существ бодхисаттвами). Отметим здесь, что апостол Павел решает проблему кармы достаточно радикально.
Но ныне, независимо от закона, явилась правда Божия, о которой свидетельствуют закон и пророки, правда Божия через веру в Иисуса Христа во всех и на всех верующих, ибо нет различия, потому что все согрешили и лишены славы Божией, получая оправдание даром, по благодати Его, искуплением во Христе Иисусе... Где же то, чем бы хвалиться? уничтожено. Каким законом? законом дел [т.е. кармы!]? Нет, но законом веры. Ибо мы признаем, что человек оправдывается верою, независимо от дел закона (К Римлянам 3:21-28).
В конечном счете, в будизме законы оказываются лишь временным средством на пути к освобождению. В следующем отрывке из Алмазной сутры встречается частый в буддийской литературе образ плота для переправы через поток бытия сансары (только дурак будет носить его на голове на том берегу):
Знающий, что я проповедую Закон, подобный плоту, должны оставить восхваление законов (dharma), а тем более не-законов. Нет никакого установленного Закона, который проповедовал бы Так Приходящий. Тот Закон, который проповедовал Так Приходящий, нельзя взять, нельзя проповедовать. Он не есть ни Закон, ни не Закон. И по какой причине? Все мудрые личности отличаются тем, что опираются на недеятельные законы. ... Если люди говорят, что есть Закон, который проповедовал Так Приходящий, то они клевещут на Будду по той причине, что не могут понять то, что я проповедую. Субхути, проповедующий Закон не имеет Закона, который можно было бы проповедовать. Это и называется проповедью Закона.
Вопросы о роли Закона играют важную роль и в китайской философии. В конфуцианстве (как и в жреческих религиях, подобных индуизму) важная роль принадлежит ритуалу.
Музыка символизирует гармонию Вселенной, тогда как ритуалы символизизируют собою порядок Вселенной. С помощью гармонии на все оказывается воздействие, порядок определяет всему свое место (Ли цзи 19).
Даосизм, в противовес конфуцианству, отвергает традиции и ритуалы, делая упор на спонтанность.
Человек с высшим ДЭ (закон, добродетель) не осуществляет добрые дела, поэтому он является добродетельным, человек с низшим ДЭ не оставляет добрых дел, поэтому он не является добродетельным, человек с высшим ДЭ бездеятелен и действует посредством недеяния, человек с низшим ДЭ деятелен и действует с напряжением, человек "высшей гуманности" действует, и его деятельность осуществляется посредством недеяния, человек "высшей справедливости" деятелен и действует с напряжением, человек "высшей почтительности" действует, и ему никто не отвечает. Тогда он принуждает людей к почтению. Вот почему "добродетель" появляется только после утраты ДАО, "гуманность" после утраты добродетели, "справедливость" - после утраты гуманности, "почтительность" (ритуал) - после утраты справедливости. "Почтительность" это признак отсутствия доверия и преданности. Она - начало смуты (Дао Дэ Цзин 38).
Таким образом, представление о Законе, стоящем над человеком, является общим для всех традиционных религий. По-видимому, именно к ним и восходит вера в существование фундаментальных законов природы. В то же время, как мы видели, для большинства религий Закон является лишь частичным отражением высшей реальности, и следование Закону не является путем к спасению. Можно провести аналогии между основанном на ритуале подходе к религии ("обрядоверии") и формалистическим пониманием науки, когда некие конкретные исторически сложившиеся воззрения рассматриваются как истина в последней инстанции. Такое формалистическое понимание оправдано для искусственных систем, созданных человеком (например, шахматы). Правила игры и шахматный кодекс действительно являются "самыми фундаментальными законами" для этой модели реальности. Но законы природы с точки зрения всех развитых религий, а также современной науки, не являются простыми соглашениями. В шахматах, в принципе, можно принять правило, что ровно на двадцатом ходу конь может пойти как ладья, и, при условии признания соответствующими организациями, оно будет "истинным". Изменить же законы природы путем принятия соответствующих постановлений не в силах человека, о чем говорит следующий набор цитат из разнородных источников.
Давал ли ты когда в жизни своей приказания утру и указывал ли заре место ее, чтобы она охватила края земли...? Можешь ли выводить созвездия в свое время и вести Ас с ее детьми?... Можешь ли возвысить голос твой к облакам, чтобы вода в обилии покрыла тебя? Можешь ли посылать молнии, и пойдут ли, и скажут ли тебе: вот мы? (Иов 38)
С Тобою древле, о Всесильный, Могучий состязаться мнил, Безумной гордостью обильный; но Ты, Господь, его смирил. Ты рек: Я миру жизнь дарую, Я смертью землю наказую, На все подъята длань моя. Я также, рек он, жизнь дарую, И также смертью наказую: С Тобою, Боже, равен я. Но смолкла похвальба порока От слова гнева Твоего: Подъемлю солнце Я с востока; С заката подыми его. (А. С. Пушкин, Подражания Корану)
- Мне хотелось бы поглядеть на заход солнца.... Пожалуйста, сделайте милость, повелите солнцу закатиться...
- Если я прикажу какому-нибудь генералу порхать бабочкой с цветка на цветок, или сочинить трагедию, или обернуться морской чайкой, и генерал не выполнит приказа, кто будет в этом виноват: он или я?... Будет тебе и заход солнца. Я потребую, чтобы солнце зашло. Но сперва дождусь благоприятных для этого условий, ибо в этом и состоит мудрость правителя (А. де Сент-Экзюпери, Маленький Принц).
В восточной традиции закон кармы как правило оказывается сильнее Бога (или богов). Вопрос о соотношении Бога и религиозного Закона в иудео-христианской традиции более сложен. Тема всемогущества Бога подробно обсуждалась схоластами (см. гл.5). С другой стороны, для этой традиции характерны утверждения о неизменности Закона:
Верую с полным убеждением, что вся Тора, ныне находящаяся в наших руках, та же самая, которая дана была Моисею, нашему наставнику, да почиет над ним мир.
Верую с полным убеждением, что эта Тора не будет изменена и что от Творца, да будет благословенно имя Его, не будет уже другой Торы (Маймонид, Тринадцать принципов веры).
(см. также приведенные выше цитаты из Нового Завета о нерушимости Писания). Наиболее глубокие мыслители, принадлежавшие к западной (иудео-христианской) традиции, полагали, что Бог мог сотворить любой мир, в том числе и логически невозможный с точки зрения человека. Однако, сотворив мир определенным образом, Он налагает тем самым ограничения на возможное и невозможное.
Имеется в виду, что совершился эмпирический акт выбора со стороны Бога! (М. Мамардашвили, Картезианские размышления, с.59).
Эта мысль подчеркивается в сказках К. Льюиса, где действует Аслан воплощение Бога в образе льва:
Люси увидела... заголовок: "Как сделать видимое невидимым". Она прочитала про себя заклинание, чтобы не сбиться на длинных словах, произнесла его вслух, и сразу поняла, что оно сработало.... Она протянула руки и кинулась вперед, ибо в дверях стоял сам Аслан, Царь царей, огромный, теплый, пушистый, как всегда...
- Ах, Аслан! - сказала она. - Как это хорошо, что ты пришел!
- Я был здесь все время, - сказал он, - но ты сделала меня видимым.
- Ну что ты! - сказала она. - Не смейся надо мной. Разве я могу заколдовать или околдовать тебя?
- Можешь, - сказал Аслан. - Неужели ты думаешь, что я не подчиняюсь своим собственным законам? (К. Льюис, Покоритель Зари)
В несколько вульгаризованной форме та же идея выражена учеником известного мистика и оккультиста Г. Гурджиева:
Мы много говорили об идее чуда, о том, что Абсолютное не может проявить свою волю в нашем мире, что эта воля проявляется только в виде механических законов и не может проявиться в их нарушении. Не помню, кому из нас пришла на ум хорошо известная, хотя и не очень почтительная школьная история, в которой мы усмотрели иллюстрацию к этому закону. Речь шла о семинаристе-переростке...
- Ну, приведи мне пример чего-нибудь, чего не мог бы сделать Господь, обратился к нему епископ-экзаменатор.
- Это нетрудно, ваше преосвященство, - отвечал семинарист, - даже Сам Господь не может простой двойкой побить козырного туза.
... В этой глупой истории больше смысла, чем в тысяче богословских трактатов. Законы игры составляют суть игры, и нарушение их разрушило бы всю игру (П. Успенский, В поисках чудесного, с.112).
Правда, в ограничении всемогущества Бога Гурджиев заходил, пожалуй, слишком далеко (по крайней мере, если понимать его слова буквально - что для текстов такого рода почти всегда не совсем правильно):
Идея чуда как нарушения законов создавшей их волей противоречит не только здравому смыслу, но и самой идее этой воли. "Чудом" может быть только проявление тех законов, которые или неизвестны человеку, или редко встречаются. "Чудо" - проявление в этом мире законов другого мира (там же, с.100).
Каноническая же точка зрения в иудео-христианской традиции исходит из того, что Бог безусловно выше законов природы. Обсуждение этой стороны проблемы естественно подводит нас к следующей теме - к анализу традиционных и естественнонаучных взглядов на чудеса.
