• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

Вот что я вижу и что приводит меня в смятение. Куда бы я ни поглядел, меня везде окружает мрак. Все, являемое мне природой, рождает лишь сомнение и тревогу. Если бы я не видел в ней ничего, отмеченного печатью божества, я утвердился бы в неверии; если бы на всем видел печать творца, успокоился бы, полный веры. Но я вижу слишком много, чтобы отрицать, и слишком мало, чтобы преисполниться уверенности, и сердце мое скорбит... Я по-прежнему не понимаю, что я такое и что я должен делать, не ведаю ни своего положения, ни дома (Б.Паскаль, Мысли).

Что говорю вам в темноте, говорите при свете; и что на ухо слышите, проповедуйте на кровлях (От Матфея 10:27).

- Родится ли истинная вера у существ, если они услышат такого рода речи?

- Не говори так... Тщательное изучение подобного рода речей сможет породить разум, исполненный веры, если к этим речам они будут относиться как к истине (Алмазная сутра).

Естественнонаучная картина мира, основанная на постулате о существовании объективных законов природы, не зависящих от человека, сыграла важную роль в построении технической цивилизации, в которой мы живем. Она преобладала в сознании европейцев в течение некоторого не слишком долгого времени (в основном на протяжении "рационалистического" XIX века, после разрушения традиционной религиозной картины). Как сейчас вновь становится очевидным, такая картина является не единственной и имеет весьма ограниченную область применения. Все чаще раздаются требования вернуться к "традиционным ценностям", в основе своей - религиозным.

Только религия, которая в своем наивысшем проявлении не есть догма, духовенство или ритуал, способна этически подготовить современного человека к несению бремени великой ответственности, неизбежно вызываемой прогрессом современной науки, и восстановить в нем ту веру, которая позволяет ему завоевать личность теперь и сохранить ее в будущем... Если возможна точка зрения за пределами физики, то нам следует мужественно смотреть в лицо такой возможности, даже если она способна нарушить или склонить к изменению наш нормальный образ жизни и мысли (Мухаммад Икбал, Возможна ли религия?).

В то же время рационализм и сциентизм настолько глубоко "пропахали" психику современного человека, что подобные призывы сами по себе вряд ли произведут тот эффект, на который они были рассчитаны.

В науке мне не хватало смысла, а в религии фактов (К.Г. Юнг, Воспоминания).

На протяжении XVIII в. выросла печально известная пропасть между верой и знанием. Вере недоставало опытного подтверждения, науке же недоставало души (К.Г. Юнг, AION).

На протяжении прошлого столетия и частично предшествующего общепризнанной была непримиримость конфликта между знанием и верой. Среди передовых умов превалировало мнение, что настало время все больше заменять веру знанием... Это правда, что убеждения лучше всего поддерживаются опытом и ясным сознанием... Однако убеждения эти, необходимые и определяющие для нашего поведения и суждений, нельзя обнаружить исключительно на твердой стезе науки (А. Эйнштейн, Science and Religion).

Можешь поверить мне: сегодня даже люди религиозные в большинстве своем настолько заражены научным мышлением, что не осмеливаются взглянуть, что же это такое горит у них глубоко в сердце... Но вот что странно: мы закрыли закрыли все это, как подозрительный колодец, но какая-то оставшаяся капля этой жутковатой чудесной воды все-таки прожигает дыру во всех наших идеалах. Ни один из них не идеален вполне, ни один не делает нас счастливыми (Р. Музиль, Человек без свойств).

Существенную помощь в этой ситуации может оказать сравнительный анализ научных и религиозных взглядов. Такой анализ с привлечением по возможности объективной аргументации и является одной из основных целей этой книги.

Основная черта научного мировоззрения - это вера в возможность познания "мира как он есть", абстрагируясь от того, кто именно познает этот мир. Логически эта вера столь же недоказуема, как и любая вера вообще; основные положения любого мировоззрения всегда постулируются (иногда это делается в неявной форме). Что бы ни говорили о критериях истины профессиональные мыслители, для "человека с улицы" истинность науки доказывается ее практической эффективностью. Он твердо знает, что наука дала ему возможность стремиться к обладанию (а иногда и реально обладать) телевизорами, автомобилями, стиральными машинами, обеспечила его лекарствами, средствами от перхоти и тараканов.

- Как это человек в здравом уме может быть против науки? - спросил Кросби.

- Я бы уже давно умерла, если бы не пенициллин, - сказала Хэзел, - и моя мама тоже.

- Сколько же сейчас лет вашей матушке? - спросил я.

- Сто шесть. Чудо, правда?

- Конечно, - согласился я.

- И я бы давно была вдовой, если бы не то лекарство, которым лечили мужа, - сказала Хэзел (К. Воннегут, Колыбель для кошки).

Меньше всего мы бы хотели иронизировать над успехами той же научной медицины, действительно спасшей множество человеческих жизней. К сожалению, наука также привела к появлению очень эффективных способов эти жизни отнимать.

Над чем бы ученые ни работали, у них все равно получается оружие (там же).

Самое же главное - это невозможность уйти от вечного вопроса:

Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою? (от Матфея 16:26).

Для того, чтобы создавать лекарства и транзисторы, необходимо мыслить и понимать, а понимание науки как раз отсутствует в широких массах. (Мы употребляем слово "мыслить" в обыденном смысле; в то же время, один из наиболее влиятельных современных философов, М. Хайдеггер, полагал, что сила науки как раз в том и состоит, что она не имеет никакого отношения к мышлению.) Мысля, человек с неизбежностью натыкается на "вечные" вопросы о природе пространства, времени, жизни и т.п. - как раз те вопросы, которые традиционно рассматривались в различных религиозных системах. К тому же, попытки полностью изгнать субъективный "человеческий фактор", забыв о том, кто исследует мир, не могут быть успешными даже чисто логически.

Отрицание субъективного бессмысленно и внутренне противоречиво, поскольку абстрактные идеи создаются людьми.

Пусть она (наука) занимается растениями, животными и звездами, но поистине богохульством было бы обращаться так же с человеком, подрывая тем самым этические и религиозные устои (С. Кьеркегор, цит. по: Дж. Холтон, Тематический анализ науки).

В настоящее время наблюдается подъем интереса к традиционным концепциям, а также бурный расцвет гуманитарных наук, в особенности психологии. Благодаря отказу от абсолютного противопоставления субъекта и объекта, эти науки позволяют обратиться к потребностям человека, выходящим за рамки материальных. Однако буквальное повторение старого уже невозможно мы подходим к новому витку развития.

Естествоиспытатель - ребенок, который разбирает игрушку, гуманитарий тот, которого она волнует. Играть с фантазией и одновременно без нее. Но каждому известно, что разбирание уже не запретишь (Р. Музиль, Человек без свойств).

Как реакция на "чересчур" полное разделение наук на естественные и гуманитарные, радикально различающиеся своими методами, все больший интерес вызывают "пограничные" области исследования (биофизика, синергетика, социология, парапсихология). Как бы то ни было, естественные науки далеко не исчерпали своих резервов, и их связи со многими областями культуры только углубляются.

Несмотря на отмеченную принципиальную неполноту, к концу XX века естественные науки образуют стройное и в основном завершенное здание (в частности, в отличие от начала века, говорить о "кризисе физики" не приходится), и попытки "подкопа" под него кустарными средствами наивны. Не являясь специалистами в области философии и гуманитарных наук, мы можем отметить недостаточный уровень понимания естественнонаучных вопросов гуманитариями, что делает их легкими жертвами наукообразно (например, математически) оформленных и нередко недобросовестных спекуляций.

С другой стороны, среди ученых-естественников часто возникает отторжение с ходу любых идей о "духовных факторах" и пренебрежительное отношение ко всему, выходящему за рамки их кругозора, В ряде случаев причиной этого является тривиальное непонимание отличия задач религии от науки, образного и символического языка религиозных текстов и т.д. Такая поверхностная позиция и взгляд "свысока" чреваты неразличением истинной духовности и подделок под нее, которое ведет к опасному отсутствию иммунитета по отношению к последним. Придерживающиеся же традиционных религиозных убеждений ученые-физики обычно ограничиваются простой констатацией согласованности науки и религии без серьезной аргументации (см., напр., лекцию М. Планка "Религия и естествознание"). Впрочем, в конечном счете такие вопросы действительно должны решаться каждым человеком заново путем личных усилий (и набитых шишек), однако для этого нужна достаточно полная и адекватная информация.

Имеющиеся попытки осмысления ситуации в современной науке в широком ракурсе как правило основаны на "модных" восточных философских подходах. Например, изложение в известной книге физика-теоретика Ф. Капры "Дао физики" опирается на индобуддийскую философию и даосизм. Как правило, восточные учения оказываются понятыми поверхностно. По-видимому, это неизбежно: для по-настоящему глубокого проникновения в них нужны радикальная смена понятийного аппарата и разрыв с западной традицией, которая всегда присутствует в сознании или в бессознательном европейца. Пользуясь "чужими" подходами, западный человек не использует свое главное преимущество личность, сформировавшуюся в христианской культуре. Кроме того, игнорирование библейской традиции неверно и по существу - при правильном осмыслении она также содержит все необходимые элементы для построения любой "метатеории". Мы попытались восполнить этот пробел и продемонстрировать глубокие собственные корни европейской науки, одновременно излагая и восточную точку зрения (с опорой на оригинальные тексты) - в значительной мере, для демонстрации параллелей на "светском" уровне. В ходе обсуждения естественных наук основное внимание мы уделяем физике, о которой можем судить достаточно профессионально.

Хотя классическая физика успешно работала в своей ограниченной области описания, в квантовой механике ситуация существенно усложнилась. Старая картина по-видимому действительно оказалась даже внутренне неполной, поскольку возник ряд глубоких парадоксов, связанных с "вторжением" субъекта-наблюдателя в законы природы. По нашему мнению, оптимистические заявления о завершенности новой научной картины мира в настоящее время необоснованны - реально здесь больше поставлено проблем, чем найдено решений. В ряде случаев нам кажется необходимым указать на незаконные (по крайней мере, сейчас) претензии естественных наук и разграничить область их полномочий от других сфер реальности, поскольку "простые" объяснения, основанные на применении неадекватного аппарата и языка, часто ведут к глубоким заблуждениям.

Мы не ставим целью выдвижения революционных идей, а тем более новой объединяющей концепции. Скорее мы считаем своей задачей объективное изложение различных (особенно традиционных) точек зрения, которые, по нашему мнению, могут быть полезными для будущего развития науки или для активного формирования личного понимания читателя. Этим объясняется и достаточно концентрированное изложение (подробные комментарии сделали бы наш труд многотомным), сопровождаемое обилием цитат и не ведущее к простым однозначным выводам.

Неосмотрителен вверяющий тайну перу своему, если не утаил от заурядного ума и не заставил более разумно потрудиться и попотеть прежде, нежели уразумеет ее. От начала всего проплывает в потоке этом целая флотилия мужей мудрых, что путями многими труднейшие части мудрости от большинства укрывают, дабы не вместили их. Одни знаками и стихами много тайн поведали. Другие - словами загадочными и образными (Р. Бэкон, De mirabili potestate artis et naturae).

Для некоторого облегчения восприятия мы цитируем как научные и религиозно-философские, так и художественные тексты, тем самым апеллируя не только к логическому, но и к образному мышлению (по словам Л. Кэрролла, в книжке должны быть если уж не картинки, то разговоры).

Поскольку обсуждаемые в книге проблемы зацепляются друг за друга, нам не всегда удается сохранить линейную логику изложения (впрочем, это соответствует модному сейчас жанру гипертекста). Мы сознаем, что выбранный жанр не является легким и требует существенных усилий при чтении. Впрочем, надеемся, что каждый читатель сможет найти что-то интересное и полезное для себя даже при первом беглом просмотре материала, а затем отыщет новые увлекательные маршруты по этому лабиринту. Благодаря большому числу ссылок и обширной библиографии, из него есть выходы к полным версиям первоисточников (такой поворот действительно означал бы некоторую заслугу авторов).

Список литературы включает далеко не все использованные источники, а лишь книги, непосредственно относящиеся к теме нашего труда, и доступные в настоящее время издания важнейших текстов. Ссылки на издания, не входящие в список литературы, по возможности оформлены более подробно (по крайней мере, при первом упоминании). В цитатах сохранен курсив и часто орфография оригиналов. Некоторые комментарии к ним мы даем в круглых скобках, а свое эмоциональное отношение иногда выражаем восклицательными знаками (!).

Наконец, на всякий случай напоминаем, что обсуждение очень серьезных вопросов с абсолютной внешней серьезностью было бы ошибкой.

Если объем или тон произведения начинают вызывать мысль, что автор хочет подняться до итоговых сообщений, срочно показать, что ему грозит совершенно противоположное - остаться с ничтожными результатами (Х. Кортасар, Игра в классики, 137).

В порядке возможной самокритики приведем также следующее размышление о проблемах стиля.

Хотя мое исследование ограничивается скромными пределами психологических наблюдений, но я надеюсь, что оно может дать солидную экспериментальную точку отправления для критики артистических, литературных и, в некоторых случаях, даже научных произведений. Так, во-первых оно заставит обратить внимание на чисто патологические признаки: излишнюю тщательность отделки, злоупотребление символами, эпиграфами и аксессуарами, ... преувеличенную погоню за новизной. В литературе и ученых статьях такими же признаками служат: претензии на остроумие, излишняя систематизация, стремление говорить о себе, склонность заменять логику эпиграммой... Кроме того, ненормальность этого тона выражается в манере писать библейским языком, короткими периодами с подчеркиваниями или частым употреблением известных слов. Признаюсь, замечая, как много субъектов из так называемых руководителей общественного мнения отличаются подобными недостатками..., я начинаю бояться за судьбу грядущих поколений (Ц. Ломброзо, Гениальность и помешательство).

В главах 2 и 3 мы даем краткий обзор религиозных и нетрадиционных представлений, необходимый для наших целей (включая философию буддизма, оккультные учения). Читатель, не слишком интересующийся чисто религиозно-философскими проблемами (или, наоборот, чувствующий себя в них уверенно - это может относиться к гуманитариям), может пропустить эти разделы при первом чтении и затем обращаться к ним по мере необходимости.

В главе 4 обсуждается зарождение и современное состояние европейской науки как духовного и социального явления. Рассматриваются мотивации научного исследования и их современный кризис в массовой науке.

В главах 5-7 мы обсуждаем вопросы об объективной, субъективной и религиозной истине, методах передачи научного и мистического знания и опыта, религиозный Закон и законы природы, проблему чудесного.

В главе 8 анализируются символика букв и чисел, другие символические системы (герметизм, каббала, алхимия), язык математики и особенности научного мышления. На этом заканчивается изложение "аппарата", и мы начинаем рассматривать фактическую сторону научного мировоззрения.

В главе 9 затронуты вопросы, связанные с микромиром: строение вещества, атомизм, первоэлементы. В главе 10 детально рассматриваются мировоззренческие проблемы, возникшие в связи с квантовой механикой, в частности, проблема взаимоотношений субъекта и объекта.

В главах 11-12 мы трактуем понятия пространства, обсуждаем внутренние миры человека, проблему соотношения сознания, тела и мозга.

В главах 13-14 рассматриваются различные понимания энергии в религии, восточной философии, физике, истории, психологии, лингвистике, а также свет и его символика.

В главе 15 обсуждаются космологическое, термодинамическое и психологическое понятия времени, эволюция и необратимость, происхождение и судьба Вселенной.

Такие вопросы, как творение мира и роль сознания человека, являются сквозными и затрагиваются во многих главах. Мы лишь кратко касаемся этических проблем, поскольку они требуют отдельного рассмотрения.

Помимо различных текстов, в той или иной мере ставших вечными, в работе над книгой неоценимую помощь оказали многие ныне живущие конкретные люди. Здесь мы не будем перечислять их, так как, по формулировке Флоринды Доннер в посвящении к книге "Сон ведьмы", это те, "чьи имена не могут быть названы".