3. Свидетельства Ксенофонта

Так называемые "Сократические сочинения"1 Ксенофонта, как и диалоги Платана, являются свидетельствами автора, который непосредственно общался с Сократом, вел с ним беседы, принадлежал к кругу его друзей и собеседников. Трудно сказать, в течение какого времени Ксенофонт находился среди окружения Сократа, мнения исследователей на этот счет значительно расходятся: одни из них полагают, что общение Ксенофонта с Сократом продолжалось 10–12 лет, другие ограничивают это время 2–3 годами. Достоверно известно лишь то, что за 3 года до осуждения Сократа Ксенофонт, которому было около 30 лет, покинул Афины и отправился на службу к персидскому сатрапу Киру; он принял участие в военной экспедиции последнего против его брата Артаксеркса, унаследовавшего персидский трон. "Сократические сочинения" Ксенофонта появились на свет по возвращении Ксенофонта в Афины и спустя много лет (точная дата неизвестна) после смерти Сократа. Этим, в частности, они отличаются от ряда диалогов Платона, написанных под непосредственным впечатлением осуждения и казни Сократа.

Дать однозначную оценку степени достоверности сообщений Ксенофонта о Сократе довольно сложно. Одни из них, относящиеся главным образом к отдельным биографическим данным и отчасти политической позиции

________________

1В "Сократические сочинения" Ксенофонта входят "Воспоминания о Сократе", которые принято называть также «Мемораби-лиями», "Апология Сократа" или "Защита Сократа на суде", «Пир» и «Домострой».

Сократа, заслуживают доверия, другие — нет. Ксенофонт, как и Платон, не всегда точен в своих свидетельствах о Сократе. Подчас близкие ему интересы он приписывал далекому от них Сократу. Так, известно (в том числе из "Сократических сочинений" самого Ксенофонта), что Сократ никогда не занимался (ни в теории, ни на практике) вопросами домашнего хозяйства и земледелия. Не интересовался он и персидскими делами. Однако в «Домострое» (IV) Сократ изображен человеком, поучающим Критобула в вопросах ведения домашнего хозяйства и обработки земли и рекомендующим ему перенять в области земледелия (а заодно и в военном искусстве) опыт персидского царя. Впрочем, не будем слишком строги к Ксенофонту: не исключено, что Сократ, ведя беседу с Критобулом о сельском хозяйстве, мог высказать свои соображения и на этот счет.

Ксенофонту можно предъявить претензии главным образом за наблюдаемое в его текстах несоответствие между тяжестью предъявленного Сократу обвинения в нечестии и развращении юношества, с одной стороны, и той легкостью, с какой ксенофонтовский Сократ — приверженец традиционных'взглядов опровергает это обвинение на суде, с другой. Если следовать ксенофонтовской характеристике Сократа, его образа мышления и деятельности, представляется довольно загадочным возбуждение против него судебного процесса и вынесение ему смертного приговора. Думается, что противоречия в ксенофонтовском изображении Сократа объясняются не просто отсутствием таланта и способностей у Ксенофонта, как это подчас принято считать (Т. Гомперц, Б. Рассел и др.), а, скорее, особенностями его личности. В лице Ксенофонта сочетались незаурядный стратег и разносторонний писатель, охотно бравшийся трактовать самые разные вопросы: истории и земледелия,

философии и коневодства, верховой езды и государственного устройства, военного искусства и домашнего хозяйства, политики и спорта. Такое разнообразие интересов и увлечений объясняется не тщеславием (во всяком случае, не только тщеславием) Ксенофонта, который на склоне лет взялся, как полагает Т. Гомперц, за продолжение дела своих великих современников (Фуки-дида и Платона), а присущим ему практическим складом ума и характера, его утилитарно-прикладным пониманием задач философии и теоретического знания вообще. Вот что пишет Ксенофонт о мотивах создания своих «Воспоминаний», а также о степени их достоверности: "Что Сократ, по моему мнению, и пользу приносил своим друзьям, как делом, — обнаруживая перед ними свои достоинства, — так и беседами, об этом я теперь напишу, что припомню" (I, 3, 1).

В соответствии со своими стремлениями ориентировать философию на нужды жизни, на исследование человека, его дел и поступков Ксенофонт в воспитательных целях изображает Сократа философом, занятым этическими проблемами. И в этом он не так уж далек от исторического Сократа, который, по образному выражению Цицерона, свел философию с неба на землю, и охотно верим Ксенофонту, когда он в своих «Воспоминаниях» (I, 1, 16) сообщает о Сократе следующее: "Он (Сократ, — Ф. К.) исследовал, что благочестиво и что нечестиво, что прекрасно и что безобразно, что справедливо и что несправедливо, что благоразумие и неблагоразумие, что храбрость и что трусость, что государство и что государственный муж, что власть над людьми, и так далее". Тем не менее, учитывая утилитаризм Ксенофонта, нельзя считать вполне достоверным все, что он говорит о Сократе. Так, его Сократ порой склоняется к отождествлению прекрасного с полезным (см. Воспоминания,

III, 8, 8-10; Пир, 7, 3–4). Короче говоря, на пути сведения философии "с неба на землю" Ксенофонт иногда заходил слишком далеко, а подчас чрезмерно «приземлял» (т. е. по-своему "идеализировал") Сократа, давал свою интерпретацию основного принципа его учения. В ксенофонтовском изображении Сократ выглядит моралистом-резонером, нередко довольно скучным своим расчетливым благоразумием.

Ксенофонтовский Сократ, в отличие от платоновского, почти чужд иронии и не ведает о парадоксе. Но Сократ без иронии и парадокса — не тот Сократ, который будоражил умы и вызывшт недовольство «благонамеренных» афинских граждан, не тот Сократ, против которого пришлось возбудить судебный процесс. Впрочем, и Сократ Ксенофонта подчас высказывается не без иронических нот. Так, в адрес натурфилософов, занятых «божественными» проблемами (изучением явлений природы), он с едва заметной иронией говорит: "Думают ли исследователи божественных дел, что они, познав, по каким законам происходят небесные явления, сделают, когда захотят, ветер, дождь, времена года и тому подоб- ное, что им понадобится, или же они ни на что подобное и не надеются, а им кажется достаточным только познать, как совершается каждое явление такого рода" (Ксенофонт. Воспоминания, I, 1, 15; см. также I, 4, 8).

Разумеется, из того факта, что Платон во многих отношениях представляется нам более верным источником, чем Ксенофонт, еще не следует, что мы должны ориентироваться исключительно на труды Платона и пренебрегать сообщениями Ксенофонта. Можно сказать, что Ксенофонт в каком-то смысле дополняет Платона и позволяет в отдельных моментах корректировать информацию последнего.

Оглавление