АХ, ВОДЕВИЛЬ, ВОДЕВИЛЬ…

Сама я никогда не терроризировала сестер требованием «отдай Гирея мне, он мой». С тех пор как одна экспансивная особа предъявила права на кусок антрацита, презентованный мне младенцем мужеского пола, ее ясельным женихом. Сражение разгорелось не на живот, а на смерть. После, размазывая по разным углам угольные слезы, мы наблюдали, как нянечка сметала с манежа останки не поделенного сокровища, а юный ветреник с воображулей в бантах лизал по очереди шмат отколупанной от стены штукатурки.

В редкой встрече жены и любовницы, когда это не Мария с Заремой, отсутствуют опереточные мотивчики. А как иначе, если пафос свидания — дележ самца. Все-то у человека наоборот, все-то против природы. Виданное ли дело, чтобы кошки перегрызлись из-за кота, куры передрались из-за петуха, коровы скрестили рога из-за быка?

А мы катимся по асфальту, норовя попасть шпилькой в глаз, врываемся шаровой молнией в квартиры, караулим, прикинувшись клумбой, у подъезда. Вот, например, рассказ одной дамы о посещении соперницы, чьи координаты под угрозой самоубийства были вырваны у обессиленного мужа:

· Звоню, — открывает. Глянула я — и смех разобрал. Представляла-то каталажную кралю с конечностями от ушей. А там — два мосла и кружка крови, в допотопной юбчонке из бабушкиного сундука, в замызганной футболке. А на курьей ножке физия с кулачок. В морщинах! В веснушках! С носом! Ох-хо-хо, думаю, это сколько же надо выжрать, чтобы на такую польститься? А я-то грешила на дружков-приятелей, мол, спаивают.

· Что, спрашиваю, не тех гостей ждала? С шампанским и петушком на палочке? Вот он, твой леденец, — и фигу ей под рубильник. Отпрянула, чуть вазу с трюмо не сшибла. Хрустальную. Такие недавно в ЦУМе продавали.

· Не боись, говорю, не трону. Потому как не конкурентка ты мне, сама видишь, хоть и глаза в пучке. Отвернулась, кости друг о друга лязгают, плечи ходуном ходят — гвоздики в вазочке перебирает. Тут меня осенило: вон куда денежки из семьи уплывают на амфоры этой сушеной мумии. А кое-где не слипнется от таких подарков? Шваркнула я эти цветочки ей в рожу вместе с водой, а вазу — в пакет. Мне тоже натюрморты некуда ставить.

Год спустя мы встретились с воинственной подругой снова.

· Развелась, — с ходу сообщила она. — Видела бы ты его кралю! Я не Дюймовочка, а эту Джомолунгму за трое суток на рысаке не обскачешь.

· Но позволь, совсем недавно она вроде страдала дистрофией?

· А-а, — досадливо отмахнулась собеседница. — Сбрехал тогда мой кобель. Адресочек-то был липовый.

О судьбе вазы я не спросила.

Мне приходилось исполнять партию двоюродной жены в этом водевильном дуэте. Тогда я и сформулировала инструкцию по приему и эксплуатации взрывоопасных особ, которую окрестила «Герасим и Муму» в память о ревнивой супруге Зевса и бедной Ио, чей страдальческий взгляд из глубины веков я ловлю на себе, когда мимо моих окон гонят совхозное стадо

Не огорчай человека. Предоставь в его распоряжение тот образ себя, который ему угодно иметь. Кого жаждет найти в сопернице истерзанное сердце? Шлюху, стерву, хищницу. И найдет, хоть расшибись в лепешку Да и глупо убеждать в своих добродетелях того, кто пришел за твоими пороками. Примерно то же, что просить у грабителя взаймы. Все одно вытряхивать кошелек будешь ты, все одно — ночевать в твоей постели Таманскому полку. Краснознаменному ансамблю и сантехнику Вите.

Развлеки гостью умеренными байками о своей распущенности, о беспорядочных и бесконечных сексуальных приключениях, в которых история с ее мужем тонет, как капля в океане. Не скупись на краски, здесь не перестараешься, даже если признаешься, что привораживаешь мужчин, капая им в вино менструальную кровь

Пойми, какие бы ни реяли за ее спиной стяги — это полководец без армии. Какие бы ни извергались потоки самых диких обвинений это прокурор без ордера Каким бы ледяным презрением ни веяло от нее перед тобой униженная просительница. Пришла же! Переступив через гордость, за милостыней, за утешением, что «не конкурентка ты ей», что нет между вами ни любви, ни привязанности, так как ты существо, не способное ни на то, ни на другое.

Так подай, так утешь — чего тебе стоит!

Перехвати инициативу. Всю дорогу к тебе эта женщина растравляла себя. В голове прокручивался ковбойский ролик встречи. Без этого не одолеть и двух ступенек, не поднять руку для звонка. Итак, в прихожен вертится и шипит фугаска. Она вот-вот взорвется. Но первые несколько секунд — твои. Ей надо перевести дыхание, оценить противника и эффект от своего появления. Воспользуйся этим моментом, чтобы занять место за дирижерским пультом.

Например, задай вопрос, который ухнул бы камнем в замутненное сознание: не принесла ли она деньги, которые занял муж на квартирный обмен; неужели он врал, когда клялся детьми, что они в неофициальном разводе; прорвался ли фурункул у тещи; где твои золотые серьги, и вообще пусть предъявит паспорт, потому что по его описанию она на двенадцать лет старше, в очках и парике! Можно сделать комплимент типа «а вы, оказывается, красивая» или «ду-р-р-р-ак! с такой женой…».

Не сворачивай аудиенцию. Дай выговориться до изнеможения, дай накопить фактуры на долгие ночные беседы с мужем, когда на спицах ревности из его нервов вяжется ковер-самолет, на который и запрыгнет однажды доведенный до отчаяния грешник, чтобы с воплем «а-а-а-а!» раствориться в поднебесье.

С любовником первой о визите не заговаривай. Молчит, и ладно. Не сомневайся, он полон сочувствия и участия: не оградил, подставил… Пусть с этим и остается. Что тебе еще нужно?

Когда весь треугольник в сборе — расклад несколько иной. Мужчина выполняет здесь, как правило, функции рефери. Не отягчай его участь своей активностью. Не нападай и не защищайся: принцип «айкидо» — вежливо уступить дорогу, чтобы не помешать противнику врезаться в стену за твоей спиной.

Внимательно слушай. Никто никогда не одарит тебя столькими сведениями о твоей внешности, манерах, гардеробе. Лично я глубоко признательна своим ревнивым сестрам за их пристрастную информацию. Она значительно облегчала мне труд по шлифовке собственного облика.

И несколько завершающих советов.

— Не шантажируй беременностью, особенно мнимой. Мужская реакция — испуг и отталкивание, а не жалость и притяжение

— Первый раз не отдавайся во хмелю.

— Не вынуждай просить прощения.

Мужчина интересен будущим, женщина — прошлым. Добавлю — неизученным. Но если что-то, о чем любовнику не следует знать, выплыло наружу, признавайся легко и охотно. По этому поводу хочу рассказать тебе…

Муж моей кузины всерьез увлекся одной молоденькой вдовицей. Настолько всерьез, что собирался вот-вот покинуть семью. Кузина не стала лить напрасных слез, взывать к совести загулявшего мужа, а кинулась собирать сведения о креповой красавице.

Копала, копала и неожиданно даже для себя вырыла труп погребенного соперницей супруга. Который вопреки всем законам биологии не покоился в родной почве, а тянул фундаментальный срок в глухом урочище Сибири. А похоронили его заочно, чтобы бритоголовый призрак не распугивал поклонников.

Потрясенный «воскрешением», любовник кинулся к мнимой вдове за объяснениями. Та заломила руки, закатила очи, запричитала и даже поднесла трехперстие к некрещеному лбу для божбы, но у нее потребовали более веских доказательств вдовства. Так в ближайшие выходные состоялось совместное посещение фамильного склепа.

Ах, как хороша была Дона Анна в черной кружевной мантилье, с красными розами, по которым забарабанил крупный стразовый дождь, едва траурная процессия миновала кладбищенские врата! Как грациозно пала она на могильный холм и недвижимо лежала на нем, пока смущенный Фома изучал табличку, которая гласила, что под сим камнем покоится гражданин N.N. И никто другой. Сколько немой укоризны и скорбного величия было в каждом ее движении, когда извлекла из-под скамейки банку с дефицитными белилами и принялась покрывать ими изрядно облупленную решетку ограды!

Посрамленный, растроганный, терзаемый угрызеньями совести любовник удалился, чтобы не мешать свиданию.

Едва его согбенная спина скрылась за крестами, печальная малярша отбросила кисть и достала из сумочки отвертку. Через несколько минут фальшивая визитка была отвинчена, а ее место занял тусклый подлинник, и праздный посетитель мог снова порадоваться за рабу Божью Евлампию, которой выпало топтать землю-матушку без месяца девяносто лет.

Вечером навьюченный дарами любовник был милостиво прощен. А утром после бурной домашней ссоры ради полного торжества справедливости он привез упрямую клеветницу жену на очную ставку с немым свидетелем вдовьей чистоты. Н-да… Через полгода моя кузина еще раз навестила могилку Евлампии. Возложила роскошный венок и, кстати, докрасила оградку. Так-то.

Оглавление