Физиогномия

Числа три, четыре, семь, составленное из трех и четырех, повсюду встречаются в каббале, так же как и двенадцать, пополняющее священные числа.

Сила семи абсолютна в магии, ибо число решительно во всех вещах.

В физиогномии мы снова находим три и семь, найденные нами также и в ладони.

Лицо разделяется прежде всего на три мира:

Лоб, божественный мир, неизвестный, закрытый, где зреют мысли вследствие сокровенной работы.

Физический мир, нос и глаза, составляющие треугольник с лбом и ртом; мир материальный, составляющий треугольник в обратном виде, с челюстями и подбородком.

И потом мы отыскиваем семь.

По Гермесу, Юпитер председательствует в правом ухе, Сатурн – в левом, солнце в правом глазе, луна в левом. Сатурн искажает иногда влияние луны; тогда левый глаз становится дурным глазом.

Не давайте обнимать себя левому глазу, говорит народная пословица.

Левое крыло носа посвящено Венере.

Правое – Марсу.

Гнев и любовь одинаково раздувают ноздри.

Рот и подбородок посвящены Меркурию, богу красноречия и лжи.

Венера в метоскопии (лицегадание) занимает пространство между бровями, где в френологии помещают любопытство; другие каббалисты отдают этот орган луне. Любопытство есть первый двигатель науки, оно требует света разуму, чтоб заставить сиять отражение.

Лафатер из физиогномики сделал науку, которую мы усиливаемся объяснить наиболее ясно, с нашей точки зрения, и которая находится, как мы видим из ежедневных упражнений, в совершенном согласии с хиромантией, хирогномикой и френологией и было бы трудно, чтоб было иначе.

Физиономия может быть изучаема под двумя различными видами, и так изучал ее Лафатер:

Под видом формы органов и под видом выражения.

Личной нерв играет главную роль в системе физиогномии.

Чтоб обобщить, мы скажем, что «его господство понимают все мускулы лица и уха до затылочного[82] ». «Он возбуждает не только строительные и расширительные мускулы носа и рта, но и те, которые расширяют и сжимают зев рото-глоточный[83] ».

Ясно, что в мускулах, так же как и в органах, в которых все держится и соприкасается, чем сильнее развитие, тем качество мускулов или органов имеет большее могущество. Может даже, как мы уже видели, явиться излишек.

Мы узнаем сейчас, что Лафатер следовал этой системе.

Личной мускул действительно зависит от мозга и повинуется его хотениям.

Не менее верно, что личные мускулы сжимаются также впечатлениями, проистекающими из органического существа.

«Страсти[84] могут (мы уже видели) действовать симпатически или на мозг вообще, или на одну из его частей, реакция которой на мускулы, получаемая ими чрез нервы, определяет движение, которое тогда наблюдают. В произведении этих движений орган, так сказать, действует пассивно, тогда как он действует насильно, когда воля управляет его усилиями.

Движения лица существуют тогда только по симпатии».

То же можно сказать и о жестах, которые суть деятельная физиономия тела и которые, повинуясь тем же причинам, производят аналогичные следствия.

Наконец, наблюдения главных медиков установили, что лицо в продолжение времени и через повторение тех же самых идей, страстей и привязанностей, и следовательно, тех же движений мускулов и кожи различных частей его, сохраняет обыкновенно особенное выражение достаточно тождественное у различных личностей.

Итак, чем более вульгаризируется человек, чем более он нравственно унижается, тем более он стремится инстинктивно обезобразиться. Его жесты становятся низкими, походка – неблагородной, голос задорным; его лицо искажается отвратительными гримасами, и он приноравливается ко всему этому потому, что повинуется, сам того не зная, великому закону природы, которая хочет гармонии, какой бы то ни было, между душой и телом, и на этом-то символическом принципе основаны все системы предсказаний. По мере того, как интеллектуальное тело воспринимает господство над мыслью, – человек оскотинивается (это народное выражение, а язык народа полон верными и магическими образами), и покидая свою часть божественной искры, все более и более принимает сходство и инстинкты того животного, образ которого он носит.

Итак, выражение физиономии есть действие страстей, вещественные причины которых объясняет френология, а невещественные – магия.

Лафатер восходит от действий к причинам; Галль нисходил от причин к следствиям. В этом все различие, и ясно, что Лафатер принес Галлю громадную пользу, дав ему точку для сравнения и быть может самую исходную точку.

Известно, что физиономия есть отражение наших впечатлений и по этому самому она кажется назначенной для выражения инстинктов и качеств, секрет которых сокрыт для френологии под волосами или прической. Только в физиономии изучение человеческого характера должно было сделаться всем сначала, невозможно отрицать, что люди, одаренные козальностью и имеющие гладкие пальцы, предугадывают довольно часто созерцанием, без других изучений характеры людей, которых они видят в первый раз.

Между тем физиономия, хотя она и может утрачивать цвет, вследствие страстей, зависит от мозга и по тому самому она раба воли. Лоб и руки показываются такими, какими они есть; но физиономия повинуется, если нужно, приказаниям хитрости, и умеет делаться обманчивой, управляя выражениями до той минуты, когда порок, выходя, так сказать, из берегов, кладет на нее печать органического тела, направляет вниз все мускулы лица, делает безумными глаза, изменяет первоначальную красоту в отталкивающее безобразие и открывает тайного лицемера. Но до того времени часто ошибаются, когда доверяя своим инстинктам, думают читать по физиономии намерения своего противника.

Нападающее свирепое животное имеет большую энергию, чем человек, который защищается; это деятельная сила, которая увеличивается движением, действием, тогда как сила страдательная имеет невыгоду неподвижности. Чтоб сопротивляться удару, нужно иметь двойное могущество. Хитрость часто обманывает прозорливость, и чтоб узнать чего держаться, нужно прибегать к данным науки, которые всегда подтверждаются наблюдениями. Правда, что наиболее сильные люди устают носить маску и бывают принуждены отдыхать хоть на минуту, и тогда красноватый блеск глаз, неприметная складка, являющаяся у угла рта, могут открыть тигра; но чтоб открыть это надо быть очень привычным и внимательным.

Относительно лица, лоб, как мы видели, составляет божественный мир, ибо под перепонками черепа находится мозг, откуда брызжут на мысли, которые освящают физиономию, действуя мускулы. Твердая часть лба, говорит китайская пословица, выражает внутреннюю меру наших способностей, подвижная – употребление, какое мы из них делаем.

Нос, глаза и уши находятся в услужении у разума, дабы предварить об опасности зрением, слухом, запахом, – качества особенно развитые у диких, которые живут в войне и войною.

Эти органы образуют мир абстрактный.

Чувственный и сладострастный рот, подбородок, составляющий как бы основание лица, челюсти, предназначенные дробить пищу, питающую тело, принадлежат миру материальному.

Середина лба, нос, подбородок, так как они выдвигаются вперед, суть органы, предназначенные представлять наклонности или инстинкты того мира, к которому они принадлежат.

Эти различные органы были наиболее специально изучаемы Лафатером, который приписывает им могущественное влияние на характер, относительное с различиями их форм. Мы вскоре убедимся.

Рассмотрим теперь, каким образом совершаются переходы из одного мира в другой.

Выпуклая бровная кривизна тождественна по нашему мнению с философским узлом хирогномии. Помещенная, как и в хирогномии, между божественным и абстрактным миром, она участвует и в том и другом.

Брови образуют заставу между страной мозга и страной чувств.

По Лафатеру, прямые горизонтальные брови выражают мужественный и мудрый характер.

Но мужественный и мудрый характер существует только при хорошем ведении, и не давая свободы влияниям пришедшим извне, он имеет уверенность в самом себе, несколько сомневаясь в силе других или принимая ее только после доказательства.

Это, если мы не ошибаемся, философский узел,независимый и сомневающийся.

И потом, для прямизны бровей необходимо нужно, чтобы выпуклая бровная кривизна была ровна и хорошо выполнена, особенно на месте порядка, который есть наружный треугольник глаза перед висками.

Итак, человек, который соединяет знание местности или пространства, то есть геометрии, с знанием протяжения, веса, колорита и порядка необходимо должен иметь философский узел очень развитый на первом суставе пальцев.

Жидкость, нисходя изо лба, встречает препятствие в брови, и заметьте хорошенько, что мыслители, когда они работают или размышляют, сдвигают брови, как будто для того, чтобы запереть путь жидкости и концентрировать ее в мозгу. И действительно лицо в это время остается инертным и как бы неподвижным.

Ясно, что жидкость проходит по корню носа.

Если корень носа широк, жидкость нисходит легко и беспрепятственно.

«Выгнутый или нет, – говорить Лафатер, – нос, корень которого широк, означает всегда высшие качества. Эта форма, – прибавляет он, – редка, даже у знаменитых людей, но ее непреложность неопровержима[85] .

«Носы выгнутые при вершине корня принадлежат повелительным характерам, твердым в своих проектах и пылким в их преследовании[86] ».

Следовательно, властелинам. Лафатер приближается к д'Арпантеньи: сустав длинного большого пальца. Продолжаем.

«Перпендикулярный или приближающийся к этой форме нос предполагает душу, умеющую действовать и страдать спокойно и с энергией![87] »

Это посредственный большой палец: сила сопротивления.

«Сжатый нос[88] выражает легкость получения чувственных ощущений, иногда легкомыслие и беспечность».

Это короткий палец д'Арпантеньи.

«Нос с углублением при корне непеременимый знак слабости или робости[89] ».

Очень короткий большой палец д'Арпантеньи.

Перейдем теперь к излишествам:

Легкий горб на носу – признак поэзии[90] ».

Поэзия есть уже излишек воображения.

«Когда свод носа чрезмерен и слишком продолжен, когда он непропорционален с общим ансамблем, должно ожидать какого-нибудь умственного расстройства[91] ».

Таким образом мы логически дойдем до той степени, которая, непосредственно следует за поэзией.

Поэзия возвышенна; она занимает середину между небом и землей.

Если возбуждение идет далее, человек, не имея возможности достигнуть небес, должен освободиться чрезвычайным усилием от своей земной оболочки: дух, мысль испаряются, труп остается. Часто встречаются поэты, потерявшие рассудок.

Жалели безумного Тасса и были неправы: для него божественная искра блистала в высшем мире.

Таким образом Лафатер является для поддержания нашей системы.

Итак, мы видим, что нос с углублением при корне, по которому жидкость течет дурно, слаб и без энергии.

Курносый, по которому она протекает с трудом, – беспечен и легкомыслен.

Прямой нос, где жидкость протекает лучше, энергичен в страданиях и имеет спокойную твердость.

Орлиный нос, по которому жидкость течет легко и в изобилии, энергичен и властолюбив, чем выражается уже избыток жизни. Если посредине носа есть горб, то есть чрезмерность, – это поэзия.

И если свод носа чрезмерен, если жидкость протекает в самом большом изобилии, это – безумие или беспорядок.

Таким образом, по словам доктора Каруца, большой, толстый и мясистый нос выражает страсть к вину и хорошим кушаньям, а может быть, и следствия этих излишеств.

«Сильные напитки, действие которых отражается на мозгу и должно бы быть присвоено также черепу, не производит в нем никаких других изменений, кроме выпадения волос, вследствие раздражения кожи; но в носу, который есть продолжение черепа, он производит приток крови. Отсюда – красный нос у пьяниц[92] ».

И заметьте, что повсюду: в хирогномии, хиромантии и особенно в френологии, – основания более известные, чем система Лафатера, каждый слишком развитый орган, в котором следовательно, жидкость находится в слишком большом изобилии, неминуемо ведет к беспорядку и безумию, определяемым специальностью органа. Система Лафатера повсюду следует тем же данным и таким образом может быть непрерывно объясняема индукцией.

Таким образом, нос, склоняющийся к губам, есть признак чувственности, ибо он стремится склониться к материальному миру, представляемому ртом и подбородком.

Как ни материален рот, но и он имеет свои степени в трех мирах.

«Выдающаяся вперед верхняя губа выражает доброту», – говорит Лафатер[93] .

И действительно, верхняя губа, присоединяющаяся к абстрактному миру, гораздо менее материальна, чем нижняя; если жидкость вливается в нее в изобилии, она будит хорошие инстинкты, потому что тогда над материей господствует милосердие.

«Сжатый рот, короткий и прямолинейный очерк которого, а также тонкие губы не выказываются, есть выражение порядка, точности, чистоты, а если он очень сжат, то эгоизма[94] ».

Жидкость – редка.

«Если губы пропорциональны, равномерны, одинаково выпуклы, сжимаются без усилий и очерк их правилен, они выражают честный, размышляющий, твердый и правдивый характер[95] ».

Жидкость вливается пропорционально: ни много, ни мало.

Но если губы толсты, то есть если жидкость вливается в большом изобилии, тогда есть беспорядок и излишество в материальной стороне: это – обжорство, чувственность, леность, особенно обозначенные развитием нижней губы.

Каруц говорит: «Рот следует движениям бровей и подобно им приподымается и опускается; большие тощие губы, суженные и растянутые принадлежат холодным и бездушным людям; круглой, прекрасной и изящной формы – поэтам; а когда они сухо выражены – упрямцам. Виверы и флегматики имеют сильные губы».

По нашему мнению, губы виверов полны, а флегматиков – мягки и отвислы.

Он прибавляет далее: «Верхняя губа есть более орган чувствительности, а нижняя более специально предназначена к принятию пищи, чем к воспроизведению душевных привязанностей». Каруц естественно входит в нашу систему.

Те же степени мы найдем и в подбородке. Каждый мир, как вероятно уже заметили, подразделяется еще на три отдела или, если хотите, на три степени.

Таким образом рот, который уверяет, улыбается, дарит поцелуи любовника и отца, занимает более возвышенный ряд в материальном мире; он соединяется с божественной стороной красноречием, наслаждением и особенно любовью.

Костлявый и твердый подбородок представляет в материальном мире сторону рассудка, действие над материей, более или менее деятельную, более или менее привычную реализацию, смотря по большей или меньшей его важности.

Итак:

«Плоские подбородки предполагают холодность и сухость темперамента[96] ».

А следовательно – эгоизм, как и плоские губы, и также:

«Угловатые подбородки принадлежат людям умным, твердым и снисходительным[97] ».

«Выпуклый подбородок есть всегда признак твердого, благоразумного и способного к размышлению характера[98] ».

Вот сходство с равными губами.

Выдавшийся, круглый несколько выпуклый подбородок выражает привычку управлять материею или материальными инстинктами и получать от них пользу. Это – материальная мудрость, реализация.

«Но мягкий, мясистый, двухэтажный подбородок есть признак действия чувственности[99] ».

И это должно быть. Жидкость направляется в изобилии в материальный мир и должна увеличить материальные инстинкты, подобно тому, как в высшем мире она увеличивает качества иногда до излишества.

Каруц сказал: «Не одни только кости составляют подбородок, но также мясо и жир, находящиеся под кожей, и различие, уже существующее между верхней частью (разумной) и нижней (чувственной), воспроизводится здесь. В верху мясо и жир ничего не значат; форма черепа не очень страдает от жира на лбу и соседних с ним частях; тогда как он легко соединяется внизу, особенно у флегматических и материальных натур, под именем двойного подбородка. Во всяком случае костлявый, сухой и выдающийся подбородок означает или старость или юность, сжигаемую сухостью, происходящей из честолюбия, страстности или жадности[100] ». Маленькие подбородки выражают скромность. «Отклоненные подбородки означают слабый характер[101] ».

Это и должно быть по аналогии и вследствие тех же причин.

То же самое и о щеках:

«Худощавые в впалые щеки суть признак душевной скудости[102] ».

«Мясистые щеки выражают вообще влажность темперамента и чувственность[103] ».

Легко обозначенные скуловые кости суть признак холодности, очень выпуклые – эгоизма и часто злости.

Но известный непогрешимый признак есть ширина челюстей.

Губы – чувственны: они пробуют, отведывают, они любят наслаждения.

Людям наслаждения нужны товарищи и такие же.

Но широкие челюсти пожирают; это алчность, эгоизм, материализм в своем последнем периоде: слепой и бессострадательный материализм.

Ибо они представляют материю в материальном мире. Отброшенные в сторону и как будто изолированные от разумной части лица, изображающие положительность, они слепо повинуются их единственному инстинкту и дробят все, что им дают дробить.

Чем шире челюсти, тем сильнее господствует материальный инстинкт; во всяком случае инстинкт этот может быть побежден и уменьшен органами снисходительности, идеальности и привязчивости; но всегда есть битва. Если эти органы не важны на черепе – эгоизм господствует.

Природа поступила мудро, дав плотоядным животным широкие челюсти, но она была также мудра, дав широкие челюсти и алчным людям, дабы при виде на лицах этих людей главного признака свирепого животного необходимо было возможно отгадывать их.

Избегайте же широких челюстей, избегайте вдвойне, если, что почти всегда случается, череп сжат у верхушки.

Привяжите на цепь бульдога или бегите, ибо от него ничего нельзя ожидать, кроме зла.

В заключение, по словам Лафатера, всякая замечательная впадина в профиле головы, а следовательно, и в ее форме, выражает слабость ума. Кажется, эта часть опускается, для поиска опоры, как слабый туземец ищет помощи у чужестранцев.

Мы не будем в настоящее время объяснять мелочи метода Лафатера; но если мы рассматриваем общее, то увидим, что в ней черты лица равносильны мускулам тела и выпуклостям черепа, то есть, что чем развитее могущество известного органа, тем более качеств в сфере, к которой он принадлежит.

Таким образом: широкий, высокий и выпуклый лоб в божественном мире выражает разум.

В мире абстрактном сильный, выгнутый нос, выпуклые скуловые кости, широкие челюсти выражают честолюбие, гордость, желание возвыситься, и – как следствие – эгоизм, который почти всегда следует за великими страстями.

В материальном мире длинный и широкий подбородок есть хладнокровие, проницательность в делах положительных; выпуклый и округленный подбородок – могущество в материи, а при надобности и над материей, привычное и пылкое направление, давно предвиденная утилизация материальных вещей; напротив, слишком обширный и жирный подбородок, – энергическое влияние материи на организм.

Если нос короток, а подбородок длинен – это материя, управляющая разумом; если высшие части развитее подбородка, это разум первенствующий над материей; но подбородок никогда не должен отклоняться и быть слишком мал.

Если высшая часть очень развита и также развита нижняя, тогда есть борьба между разумом и материей, и из этих двух различных областей, приносящих различные силы, часто рождается великая энергия, в которой однако любовь чувственных наслаждений всегда имеет широкое значение.

Четырехугольный нос – добродушие, остроконечный – тонкость, четырехугольный подбородок – холодное сопротивление, остроконечный – хитрость.

Тонкость и хитрость – слабость ума. По Лафатеру, ни один хитрый человек не имеет энергии, наше недоверие к другим происходит от малой уверенности в самих себе.

Разбирая изменения, приносимые каждой чертой, каждым органом лица, можно бы было достигнуть открытия степени силы этого органа, в представляемом им качестве, и посредством сравнения с другими чертами лица, которые являются для увеличения или борьбы с этими наклонностями, или даже для их нейтрализации, можно бы узнать истинный характер той личности, инстинкты которой желают отгадать.

В френологии и хиромантии всегда должно быть вычисление, и мы дали нашим читателям многочисленные примеры этого.

Вне сомнения, что, поступая таким образом, всегда встретились бы с Лафатером и доказали бы вычислением, истинность того, что открыл он вдохновением.

Примечания:

Этюды об электричестве.

Мы заметим здесь, не говоря еще о хиромантии, что ноготь гиппократический, который означает расположение к чахотке, находится не на среднем пальце Сатурна, означающем назначение судьбы, но на указательном пальце, который изображает божество, т.е. волю Божию.

Chimie nouvelle, pages 326—327, 329—330.

Dupuis, Origine des cultes (1821) pag. 340.

Mannel de Phisiologie de Miller, пер. Журдона. Париж, 1845; т. I, стр. 674.

Ibid. Примечание переводчика.

Биша. Recherches phisiologiquesm sur la vie et la mort. 3 издание, стр. 61 и 62.

Etudes sur la phisionomie, Лафатера, т. III, стр. 300.

Ibid.

Etudes sur la phisionomie, Лафатера, т. III, стр. 300.

Ibid.

Idem. стр. 72.

Idem. стр. 300.

Idem. стр. 301.

Каруц. Symbolik der Menschlichen gestalt.

Etudes sur la phisionomie, par Lafater, т. III, стр. 322.

Ibid.

Лафатер. Etudes sur la phisionomie, т. III, стр. 318.

Ibid. т. II, стр. 179.

Ibid. т. II, стр. 318.

100

Лафатер. Etudes sur la phisionomie, т. II, стр. 318.

101

Symbolik der Menschlichen gestalt.

102

Лафатер. Etudes sur la phisionomie, т. II, стр. 318.

103

Ibid., стр. 317.

Оглавление