Каббала

Происхождение кабалистики, теряется во мраке доисторических времен. Пришла ли она из Индии, или из Египта – неизвестно; достоверно только то, что она была знакома и египтянам и индусам. Пифагор принес первые об ней понятия в Грецию, по возвращении из путешествия своего по Востоку, стране самой просвещенной в то время.

Неизвестно также, были ли первые понятия сообщены откровением божественным, или они были плодом вдохновения.

В первые века человечества все народы занимались скотоводством; в среде этих пастырей, как и во всякой среде человеческих существ, часто появлялись люди высшей организации, гений которых требовал себе деятельности. Их воображение, очищаемое и просветляемое уединением, возбуждаемое безмолвием и прохладою ночей, после утомительного дневного зноя, искало пищи своей поэтической мечтательности в созерцании чистого, звездного неба. У них были свои любимые созвездия, за течением которых они следили с особенною любовью; видя прекрасные светила дня и ночи то исчезающими, то снова блистающими на небе, они постигали все величие этого мирового вращения. Совершенная правильность, строгий порядок, замеченный ими во всей природе, заставили их искать основные начала и причины в самих проявлениях, или в результатах этой неведомой силы. Гений их стремился к горизонту наблюдаемой ими сферы, этому горизонту, который удаляется, бежит от вас по мере приближения к нему, развертывая перед вами на каждом шагу новые неисчерпаемые богатства, поражающие взор наблюдателя. Как натуры непосредственные, следовательно, более чистые, более впечатлительные, чем мы, они чувствовали влияние планет на нервную систему человека, и стали изучать тайны этого влияния; неудержимое стремление к истине придавало еще более горячности их верованиям, возводя их на степень убеждения; магнетическая сила человека стала им понятна. Начиная с этой точки отправления они, как и все возвышенные мечтатели, стали проводить параллель между видимым миром и невидимым; они угадали существование таинственного, высшего мира; но в то же время разрушительные землетрясения, вулканические извержения, прозябание растений, указывали им на существование другой таинственной силы, работающей втайне, в подземной глубине.

Итак, с одной стороны, усеянный звёздами небесный свод привлекал и очаровывал их взоры, с другой – эти страшные подземные удары, эти мрачные бездны, следы разрушений внушали им чувство уныния и ужаса.

Земля поглощает мёртвые тела; но семена, брошенные в ту же землю, прозябают в ней, растут, зеленеют, благоухают, и блистают яркими красками; наблюдая это явление, философы заключили по аналогии, что труп, разлагаясь, отдает атомы своего вещества земле, а бессмертная душа, в нас обитавшая, испаряется, как благоухание цветка и возносится к небу. Так начали они изучение мира магического и нашли три мировые сферы, соединенные одной цепью в руке единого Бога.

Оракул Аполлона признает единого Бога, несотворенного, рожденного из самого себя, который обитает в огненном эфире, Бога, стоящего выше всего существующего.

В религиозных обрядах греков, жрец обращается к посвящаемому со следующими словами:

«Поклоняйся Повелителю вселенной, он един, он вездесущ». За 600 лет до Р. X. Пифагор получил от жрецов египетских понятие о всемогущем Боге. Отрывок из произведений одного из его учеников Окелла из Лукании дает этому доказательство. Этот отрывок, сохраненный Стоби, говорит: «Гармония царствует в мире и Бог есть творец этой гармонии». Позже, развивая далее принципы Пифагора, Платон говорит: «Бог, о котором я возвещаю вам, есть единый, неизменяемый, бесконечный Бог»[2] .

Антисфен говорит: «Народы поклоняются многим божествам, но природа указывает нам на одно»[3] . Анаксагор сказал: «Единый Бог создал материю и весь мир»[4] . Евсевий, Св. Августин, Лактанс, Юстин и Афенагор утверждают, что древние философы признавали единство Бога.

Гениальные мыслители первых времен, размышляя о той разнице, которая замечается в умственных способностях и физических силах индивидуумов, объясняли это неравенство тем, что люди, менее одаренные от природы, живут на земле во второй раз, чтоб искупить ошибки своей первой земной жизни. Зная, что огонь, дающий благодетельную теплоту и свет, делается орудием гибели и разрушения в руках неопытных, они скрыли истину от массы невежественных профанов, и населили Олимп, по их желанию, богами, полными человеческих страстей и пороков; истину же они хранили в небольшом кружке избранных, или высказывали в притчах и метафорах, чтобы сделать ее мало-помалу доступною всем ограниченным и материальными людям: истина абсолютная сделалась достоянием чистых и сильных душой.

«Что я имею сказать, – я скажу», – пел вдохновенный Орфей, – но да затворятся двери для непосвященных!»

«Слова мои обращены к высочайшему существу. Обратите к нему все силы вашей души; идите прямым путем и созерцайте единого царя земли. Единый он произошел из самого себя, и от него произошло все живущее.

Ни один смертный не может его видеть; но он видит все.

Я покажу вам следы его присутствия. Я покажу вам деяния руки всемогущего Бога, но облако скрывает образ его от глаз моих»[5] .

Лучшие люди образовали тайные ассоциации и из среды их произошли личности, управлявшие миром: жрецы, цари и высшие классы общества.

Общество разделилось на два класса: высшее сословие и народ, патриции и плебеи.

Для патриция плебей – раб, существо проклятое.

Вот что говорят «орфические таинства», перешедшие по преданию:

Примечания:

Platon, in Phoedon, т. I, стр. 78.

Ciceron,de Nat.Deor. кн. I, т. 2, стр. 407.

Anaxagore, Ap. Plut. deplac. philos., к. I, т. 2, стр. 881.

Poeter minores Groeci, р. 458 (Cantabrigix 1671).

Оглавление