Сны и предсказания

«То что мы называем в себе воображением, есть не что иное, как внутренняя способность души удерживать образы и отражения, производимые лучами света.

Форма предметов, призрак их, остается в лучах света, как возвратное отражение. Планетный ток, который мы называем великим магическим деятелем, также насыщен образами, которые сообщаются с душой нашей, или она сама вызывает их пред свои внутренние очи».

«Ничто не утрачивается в природе, все умершее возрождается в новых формах, чтобы снова жить; но прежние оставленные формы тоже не уничтожаются. Разве мы не можем по желанию вызвать в нашем воображении образ ребенка, которого мы когда-то знали и который теперь уже стал стариком? Черты эти уже не существуют, но они живут еще в вaшeм воспоминании и при случае мгновенно рисуются в душе нашей. Но каким образом, где видим мы их? В токе планетных лучей, как мы уже говорили, который передает их нашему мозгу через посредство нервной системы[13] ».

Всякая наука, существовавшая некогда и потом забытая, непременно опять выйдет на свет, потому-то ее принципы остались начертанными в лучах планетного тока, и ждут только вызывающего сочувствия какого-нибудь ученого ума, который займется забытой наукой и поведет ее дальше.

Запах падающего дождя, ропот ветра, движение волнующейся нивы, вид моря, звук колокола возбуждают нервы человека и мгновенно воскрешают в нем идеи, связанные с этими явлениями.

Чтоб понимать голос Бога человек должен выйти из нормального состояния; его охватит лихорадочная дрожь вдохновения, энтузиазма, пульс его бьется сильнее: он болен – и вот тогда-то возвышается душа его выше сферы человеческой жизни и пред ним окрывается одна из страниц великой книги природы.

«Общие, врожденные идеи, – говорит Фенелон, – вечны, неизменны, необходимы. Это не наши собственные идеи, это само божество».

Когда мы бодрствуем, вещественные предметы мешают нам видеть образы, окружающие нас в лучах планетных токов; душа и тело господствуют над существом интеллектуальным и сковывают его способности; но когда мы спим, душа отдыхает и существо интеллектуальное вступает в сношение с этими образами, которые приносит нам иногда смутными и лишенными связи, но часто передает их очень верно и ясно, когда сон овладевает нами после сильного беспокойства или желания.

Бальзак рассказывает, что в 1812 году он находился в коллегии Вандома, где Луи Ламберт был его другом. Оба они с восторгом мечтали о прогулке в знаменитый замок Рошамбо, прогулке, обещанной только старшим ученикам по причине отдаленности Вандома от земли.

«В конце весны мы собирались туда в первый раз. Желание видеть знаменитый замок, владетель которого часто угощал учеников молоком, заставило нас вести себя безукоризненно, и, таким oбpaзoм, ничто не помешало нашей прогулке.

Ни я, ни Ламберт не видали прекрасной долины Луары, где возвышается этот замок; поэтому мы сильно интересовались этой прогулкой и воображение наше было сильно возбуждено.

Когда мы пришли в долину и стали любоваться на прекрасный замок и извилистую долину с блистающей на зелени лугов речкой, Луи сказал мне: «Я видел все это нынче во сне».

Он узнал группу деревьев, в тени которых мы сидели; расположение листвы их, цвет воды, башни замка, вид дали, и все подробности местности, виденной им в первый раз. Мы оба были детьми, мы неспособны были ко лжи ни в одном действии нашей жизни, наполненной взаимной дружбой.

Мы сели около старого дуба. После некоторого молчания, Луи мне сказал: «Если весь этот пейзаж не перенесся ко мне нынче ночью, то стало быть, я сам к нему переносился. Если я был здесь и в то же время спал в своей постели, не доказывает ли этот акт совершенную раздельность и самостоятельность моей души и моего тела?...

Если же мой дух и мое тело могли разлучиться во время сна, почему же это не может повториться и во время моего бодрствования?

Эти факты совершились силою какой-то способности, приводящей в действие мое второе я, которому тело служит только оболочкой, или это происходит в таком нервном центре, которого имя нам неизвестно, но который есть вместилище ощущений, или в мозгу, который есть центр идей».

Луи Ламберт или сам Бальзак видел пейзаж в планетном токе, с помощью своей воли и желания, дошедшего до такой степени возбуждения, что воля, так сказать, проникла в существо интеллектуальное во время сна тела.

Силой своей воли он видел, как видят сомнамбулы, повинуясь чужой посторонней воле, образы и картины в планетном токе.

Одним словом, можно сказать, что силой своей возбужденной воли, он вызвал в своем воображении фотографию пейзажа.

Придет время, когда, не входя в область метафизики, сумеют обяснить эти непонятные загадки, разгадку которых, по их уверению, знали каббалисты.

Электричество есть одна из вероятных причин возбуждения нервов, устремляющихся к головному мозгу. Сомнамбулы могут видеть изображение местности, куда воля магнетизма направляет их деятельность; они видят не теряя сознания, как во сне, видят наяву с помощью скрытого электрического тока, направленного на них волей магнетизера; пространство не существует для электричества. Это внутреннее зpениe может быть приведено в действие и во время бодрствования, когда мысль сосредоточивается на одном пункте; для этого необходимо отвлечь чувства от всего окружающего и в этом случае употребляют в помощь какого-нибудь постороннего деятеля, воду, огонь или кофейную гущу.

Стакан воды, кофейная гуща, куда человек устремляет все свое внимание, совершенно отвлекают его от всего окружающего.

Мы видели Генриха Делажа, который первый серьезно занимался в Париже мистицизмом; он возобновил эти забытые опыты; c помощью своей воли, он ясно видел в стакане воды пейзажи, дома, внутренность жилищ, даже в странах, самых отдаленных, и приводил в такое же состояние неврастеничных особ, на которых он для этого только устремлял свой взгляд, и они получали способность видеть в воде вещи отдаленные. Сосредоточивая все их внимание на одном пункте, он приводил их в состояние сомнамбулизма.

Это заставляет нас подозревать, что между человеком и планетами существуют магнетические отношения, тем более энергичные, чем сильнее нервная впечатлительность человека.

Описания, данные сомнамбулами, всегда исполнены тончайших подробностей, как говорят лица, спрашивавшие их.

Делаж мог бы быть, если б захотел, могущественным медиумом.

Сомнамбулы и экстатики одарены природой внутренним зрением; но эта способность делается еще сильнее, при совершенном изолировании от всего окружающего. Так беременные женщины более способны к ясновидению, потому что они более других окружены влиянием планетных токов, которые содействуют образованию младенца.

Мы знали одну сомнамбулу, одаренную поразительным ясновидением во время беременности; как только она разрешилась, эта способность исчезла.

Большая часть беременных женщин имеют предчувствия, так же как и странные желания, известные в обществе под общим именем «прихотей». Эти же самые явления, происходящие, в случае беременности, от переизбытка планетных лучей, повторяются в особах нервных до крайности.

Сензитивы (люди имеющие особенно тонкую чувствительность) умели употребить в пользу эти излишества.

Между ними особенно Аполлоний Тианский мог изолироваться без всякой посторонней помощи, одной силою своей воли. Его вдохновение всегда сопровождалось истерическими припадками.

Сообщаясь душой и нервами с окружающими электрическими токами, сомнамбулы вызывали образы существующих предметов, хотя бы они находились в значительном отдалении; и эти образы отражались в душе их, как бы в волшебном зеркале, открывая им даже некоторые зачатки будущего; они могли разоблачать тайны и предсказывать будущее, не доходя до состояния каталепсии, и даже не приходя в восторженное состояние.

Увлечение одним стремлением проникает человека так, что делает тело нечувствительным к явлениям внешнего мира.

Часто и при других обстоятельствах воля и сильная сосредоточенность производит те же результаты.

Влюбленный может часами стоять зимою под снегом и дождем под окнами своей милой, не чувствуя холода, не замечая ни снега, ни дождя.

Лафонтен часто оставался в одном и том же положении, сидя под деревом, несмотря на сильный дождь. Его дух, погруженный в размышления, не позволял ему заметить изменения погоды.

Сомнамбула должна отречься от собственной воли и совершенно подчиниться воле другого.

Человек высшей организации повелева ет существом интеллектуальным, употреб ляет его как орудие, для сношения с планет ным током.

Он видит, угадывает, предсказывает.

Могущество воли, как говорят, идет еще далее.

Некоторые, говорить Монтань[14] приписывают силе воображения происшествия, случившиеся с королем Дагобертом и святым Франциском.

Цельсий рассказывает об одном человеке, душа которого приходила в такое восторженное состояние, что тело его долгое время оставалось бездыханным и бесчувственным.

Примечания:

Этюды об электричестве.

Dogme et rituel de la haute magie p. 28.

Montaigne, p. 43. N. ed. (1835).

Оглавление