• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

Три последних десятилетия в экономическом мире господствовала одна идея - идея глобального рынка. Идея свободной торговли. Идея неограниченного товарного обмена и всеобщего распространения правил свободного рынка. Рынка, лишенного как таможенных преград, так и внерыночной социальной сферы. «Все в рынок!» - так звучал девиз эры финансовой глобализации, открывшейся с началом 1980-х годов. Государственные расходы изгонялись из экономики, объявлялись вредными, приносящими инфляцию. Исключения касались военных и полицейский статей бюджета, а также содержания управленческого госаппарата.

Крупнейшие компании стремились завоевать на глобальном рынке лидерские позиции, развивали международные производственные сети, создавали предприятия, ориентированные на экспорт, активно входили в новые регионы планеты. Объем международной торговли возрастал быстрым темпом. В глобальный обмен включались все новые отрасли и страны. Углублялось международное разделение труда. Государственные чиновники наперебой рассуждали о пользе и необходимости большего интегрирования национальных экономик в единый процесс мировой торговли. Рассказывали о выигрышах, гарантированных странам и народам.

В 1995 году была образованна Всемирная торговая организация. В ряды ее устремились почти все страны «старых» и «новых» экономик. Для больших компаний польза от выхода на мировой торговый простор была очевидной. По сравнению с глобальным рынком национальные рынки многих стран выглядели узкими. Сбыт товаров на мировом рынке мог принести значительно больше выгоды. Низкие издержки производства гарантировали корпорациям высокие прибыли. Для их достижения заводы создавались там, где рабочая сила стоила дешевле. Юг перенял у Севера эстафету индустриализации. Однако далеко не всем доставались плоды глобализации.

Европейцы и американцы начали терять в персональных доходах. «Хорошие» рабочие места закрывались, появлялись только «плохие», с меньшей оплатой. В семьях, где раньше трудились лишь мужья, пошли работать и жены. В итоге резкого падения семейных доходов в 1980-1990-х годах не произошло. В 2000-е годы на помощь слабеющим потребителям подоспел избыток свободных капиталов. США и ЕС оставались главными рынками сбыта. Но пузырь дешевых кредитов начал сдуваться уже в 2007 году. В 2008 году ситуация стала намного хуже. Избыточные капиталы подошли к концу, кредитный процент пополз вверх. Начался экономический кризис. Неожиданной проблемой оказалось ускорение инфляции. Инфляции не локальной, а всеобщей.

Первый серьезный скачок цен произошел в мире еще до цепи биржевых обвалов начала 2008 года. На первом году мирового кризиса тенденция получила развитие. В четвертом квартале 2008 года прирост ИПЦ (по данным ООН) составил: во Франции - 3,9%, в Германии - 3,4%, в Великобритании - 4,1%, а в целом по еврозоне - 5,1% против 0,2% в третьем квартале.

Инфляция продолжала свое наступление весь 2008 год. Прежде всего дорожали продовольствие и топливо. Многие промышленные товары не демонстрировали тенденции значительного стоимостного роста. Одежда, компьютеры и бытовая техника оставались в прежних ценовых пределах, а в ряде случаев даже проходили распродажи со значительными скидками. Вопреки общепринятым представлениям «тихих гаваней» не сохранялось, обесценивались все валюты. Даже евро и доллар теряли прежнюю покупательную способность. Скорость инфляции отличалась от страны к стране, но снижение покупательной способности денег проявлялось повсеместно.

Зримо оценить динамику потребительских цен позволяет следующая таблица (Таблица 1). В ней приводятся данные ООН по изменению ИПЦ с 2000 по 2008 год. Характерно, что после рецессии 2001 года темп увеличения потребительских цен не изменялся радикально. Однако с момента вступления глобальной экономики в 2008 году в новый, более глубокий кризис, произошел резкий скачок ИПЦ.

Россия почувствовала значительный рост цен в числе первых. Он ощутимо затронул отечественный рынок в конце 2007 года. Как и во всем мире, российские аналитики поспешили дать происходящему объяснение. Оно ничем не отличалось от объяснений, которые с экспертной легкостью стали выдавать экономисты других стран. В качестве источника инфляции большинство аналитиков называли рост цен на продукты питания и энергоносители. Так причиной инфляции оказывалась сама инфляции, ее ценовое выражение. При этом уточнялось, что она не носит системного характера и бороться с ней нужно исключительно сдерживанием цен на топливо и продовольствие. Виновником проблем объявлялись спекулянты, почему-то решившие заняться перепродажей риса и молока, а не обуви и цветных телевизоров.

В первой половине 2008 года правительства принялись командовать ценами. Однако политика административного сдерживания цен на продовольствие пережила крах, еще не успев толком оформиться.

Продукты дорожали несмотря ни на что. Неудача в управлении ценами постигла не только власти России. В таком же положении оказались правительства многих держав. Даже когда нефть с июля 2008 года начала дешеветь, рост потребительских цен в мире не прекратился. Наряду со старым неадекватным объяснением появилась новая, монетаристская «разгадка». Оказалось, что виновниками инфляции выступают государства: цены растут из-за больших правительственных расходов, прежде всего чрезмерных социальных статей бюджета. Неолиберальные аналитики утверждали, что у населения слишком много денег и высокий платежеспособный спрос толкает цены вверх. На деле все обстояло в точности наоборот. Вверх цены толкал не избыток, а недостаток средств у беднейших слоев потребителей.

Все выдвинутые экономические гипотезы не объясняли действительности, не вскрывали сути развивавшихся инфляционных процессов. Они скорее походили на ответы, подсмотренные второпях на последней странице учебника. Причем ответы эти не относились к задаче современной инфляции, которую действительно требовалось решить. Забыв от волнения об экономической логике, неолиберальные аналитики все перепутали.

Монетаристское представление о государственных расходах как основном источнике инфляции не подходит для современных условий. Оно механически переносится на настоящее из кризисных 1970-х годов. Тогда, в период заката кейнсианской экономики, большие расходы государства на подержание потребительской активности действительно способствовали инфляции. Уже в 1960-х годах настолько возросло международное разделение труда, что поддержание высокого спроса на внутреннем рынке стимулировало не столько национальное производство, сколько производство в рамках транснациональных корпораций (ТНК). К тому же колонии перестали для метрополий быть «своей территорией», источником дешевого сырья. Деньги оказывались менее обеспеченными товарами, производимыми в странах капиталистического центра, что способствовало инфляции.

Ситуация начала настоящего глобального кризиса являлась совершенно иной. Принципиального сходства с проблемными 1970-ми годами не имелось. Исключение составляла только внешний признак - инфляция, пожиравшая доходы и сбережения потребителей, а также денежные капиталы компаний. Никакие административные заклинания не действовали на нее, а ограничения на вывоз продовольствия давали недостаточный результат. Социальные расходы большинства правительств мира были ничтожны. На протяжении трех последних десятилетий они практически повсеместно сокращались. В России (в целом для СНГ) по сравнению с «богатым Западом» они были невелики, однако инфляция делала в стране более внушительные скачки. Подобным образом все обстояло и в других «новых индустриальных странах».

Разгадки, предлагавшиеся в 2008 году повсеместно, не подходили. Не вскрывая девальвационных процессов, они не могли помочь в выработке действенных антиинфляционных стратегий. Инфляционный процесс на планете не затихал, развиваясь параллельно с поражением кризисом финансовой, а затем и производственной сфер. Чтобы хоть как-то оправдаться, некоторые аналитики ссылались на то, что глобальная экономика возникла недавно и представляет собой совершенно новую хозяйственную эру. Недостаток практических знаний, вызванный новизной глобализации, как утверждали они, являлся главной преградой понимания природы мировой инфляции. На деле такой преграды не имелось.