• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

Обеденный перерыв — настоящая отдушина для всякого обитателя офиса, от вальяжного начальника до самого затюканного подчиненного. Это возможность хоть на сорок минут, хоть на полчаса выключиться из подневольной жизни. Дать отдых глазам, почувствовать, что рабочий день, неслышно скрипнув шестеренками, начинает клониться к закату. Не важно, что для кого-то офисный обед состоит из заваренного впопыхах доширака, кто-то поедает гречку, принесенную из дома, а кто-то смакует бизнес-ланчевые суши в окрестных кафе. Как быстро и незаметно бизнес-ланчи сменили комплексные обеды, но сути — тот же набор продуктов, а по звучанию — совсем другое дело.

Благозвучие — великая вещь! Во многом именно благодаря иностранному звучанию в офисную кулинарию вплотную вошел двойной бутерброд — сэндвич. Штука небезопасная для талии и бедер (все-таки удваивается порция хлеба!), но очень удобная для поглощения за компьютером, без отрыва глаз от монитора.

Анекдотической версией происхождения сэндвича является история об англичанине Джоне Монтегью, графе Сэндвиче. Согласно общеизвестной байке он очень любил играть в карты — настолько сильно, что мог подолгу просиживать за игровыми столами. Однажды в 1762 году игра продолжалась целые сутки, и, поскольку одновременно играть в карты и есть за столом ножом и вилкой трудно, граф попросил подать ему два куска обжаренного хлеба с ломтем ростбифа между ними. Таким образом, он мог держать карты одной рукой и есть — другой. С тех пор сэндвич начал свое победоносное шествие по всему миру. Но это всего лишь дурацкая легенда!

На самом деле граф изобрел сэндвич для того, чтобы иметь возможность дешево питаться прямо во время работы над серьезными проектами, чтобы не отнимать у себя драгоценное время, необходимое для напряженной работы. Ведь он состоял членом в английском парламенте и даже принимал участие в подготовке кругосветной экспедиции капитана Кука в 1778 году. В результате той экспедиции были открыты Гавайские острова, которые первоначально даже носили имя графа Сэндвича — Сэндвичевы острова. А в карты граф не играл, и даже полагал карточную игру глупой и бессмысленной тратой времени. К тому же у весьма стесненного в средствах графа просто не было денег на подобные развлечения. Из-за недостатка денег он и изобрел удобную для своей работы недорогую еду.

В советской офисной жизни бывали свои знаменитые приверженцы недорогого питания, один из таких персонажей, известный всем подпольный миллионер Корейко, описан Ильфом и Петровым в «Золотом теленке», книге, давно разошедшейся на цитаты.

Ровно в двенадцать часов Александр Иванович отодвинул в сторону контокоррентную книгу и приступил к завтраку. Он вынул из ящика заранее очищенную сырую репку и, чинно глядя вперед себя, съел ее. Потом он проглотил холодное яйцо всмятку.

Холодные яйца всмятку — еда очень невкусная, и хороший, веселый человек никогда их не станет есть. Но Александр Иванович не ел, а питался. Он не завтракал, а совершал физиологический процесс введения в организм должного количества жиров, углеводов и витаминов.

Все геркулесовцы увенчивали свой завтрак чаем, Александр Иванович выпивал стакан кипятку вприкуску. Чай возбуждает излишнюю деятельность сердца, а Корейко дорожил своим здоровьем.

Что касается соотношения цен/зарплат, обнаружилась забавная вещь: советский комплексный обед (отец нынешнего бизнес-ланча) соотносился с зарплатой примерно так же, как сегодняшний обеденный перекус соотносится со среднеофисной зарплатой, составляя примерно 0,7 % от получки за один обед. Проверим? Средняя советская зарплата равнялась (примерно) 150 руб. Комплексный обед стоил 1 руб. 10 коп. Средняя офисная зарплата сейчас составляет примерно 35 000 руб., а цена усредненного бизнес-ланча — 250 руб. Любопытно, правда? Не забывайте, что мы говорим именно о средних зарплатах и усредненных ценах.

Насчет бизнес-ланчей у белых воротничков существуют свои поверья и приметы. В одной конторе, где я недолго проработала, начальство питалось в своем кафе. Туда почему-то запрещалось заходить рядовым сотрудникам… В этом было что-то андерсеновское, почти сказочное: никто не должен видеть, как кушает император![29] Впрочем, запрет был негласный: никто его не озвучивал, не рассылал по служебной почте. Просто огненными буквами на небесах было начертано: «В кафе через дорогу ходить нельзя! Там едят они!» Каждому новому сотруднику рассказывали об этом, чтобы он невзначай не опростоволосился. Впрочем, в остальном пищевом поведении у служащих была полная свобода: хочешь — обедай в скверике у универсама, хочешь — иди в кафе-пивную. Только вот питаться домашним (принесенным из дома) на территории офиса нельзя: боссы страшно переживали за сохранность ковролина: каждый вечер один из трех директоров бродил по помещениям, как тень отца Гамлета, и тревожно вглядывался в серую рябь коврового покрытия — нет ли пятна? Молва гласила, как некая Лена ела грушу в то время, как директорская тень бесшумно пересекла порог кабинета, где происходило запретное действо. Лена испугалась, вздрогнула, и тяжелая капля сладкого сока спланировала на пол, как в замедленной съемке, сопровождаемая взглядом испуганных свидетелей и разгневанного директора. Почти невидимое пятно стоило девушке 50 долларов, и эта история пересказывалась всем вновь прибывшим с трепетом и даже некоторым восторгом.

Не таков был издатель компьютерных журналов Дмитрий А.! Своим сотрудникам он организовал просторную кухню, где можно было подогреть продукты и съесть их под присмотром видеокамеры. Стулья на этой кухне стояли высокие, так называемые барные, на таких долго не высидишь! Иногда сам Д. А. заходил поесть, но сотрудники не особо ценили этот демократизм: за ланчем приходилось говорить о рабочих проблемах, а порой — просто выслушивать нагоняи. На дверцах кухонных шкафчиков висело комическое объявление: «В 17.00 вся еда выбрасывается». Сотрудники шутили о суицидальных наклонностях пищи, которая дружно «выбрасывается». Есть за компьютером и даже пить Дмитрий А. строго запрещал. Нарушение запрета каралось штрафом в стандартные 50 долларов. Причину запрета Дмитрий А. мотивировал по-разному — иногда доверительно сообщал, что «вечно обляпывается сам, когда ест за компом», иногда аргументировал запрет заботой о здоровье подчиненных: мало, мол, двигаются. А побегают до кухни и обратно — типа фитнес, зарядка. Отказ от фитнеса — 50 баксов.

Моя начальница из другой редакции постоянно худела, поэтому не ходила в столовую — дешевую и вкусную. Помещение столовой мы использовали как убежище, буквально прятались за тарелками с капустой. Правда, если прятались слишком усиленно и продолжительно, нас ожидал разнос: где вас так долго носило?!

Но не все и не всегда так мрачно, иногда даже солнечно: моя начальница Алина покупала тефтельки в кафе и приносила прямо к клавиатуре, причем следила, чтобы эти паровые тефтели не поливали ненавистным мне соусом. Становилась ли Алина от этого менее начальственной? Вовсе нет. Зато такого генерального директора не забудешь. Да и не каждый гендир имеет диплом литературного института, как Алина. Алина, привет!

Рассказывает Евгения, Новосибирск:

Кухни в новом офисе не было… Однажды девчонки рискнули достать из коробки привезенную из старого офиса микроволновку и разогрели там уже не знаю что. Но тут зашел генеральный, возмутился, что в таком тесном помещении пахнет едой. Микроволновку забрали. Остался только чайник. Дошираки заваривать тоже запретили, т. к. они пахнут похлеще, чем любая еда. Так как зарплату не платили, то ходить куда-нибудь кушать постепенно люди перестали. То есть люди перестали кушать вообще.

Рассказывает Сергей Турко:

Сразу после института, в 1999 году, я устроился в компанию «Главмосстрой», которую возглавлял «товарищ Улановский». Да, именно так к нему надо было обращаться — «товарищ». Если кто-то но незнанию вставлял ставшее модным «господин», Улановского это задевало. Так вот, первое, что меня поразило, — это раздельные столовые для руководства и «простых смертных». В институте я начитался западных книг по менеджменту, где президент сидит за одним столом с охранниками и водителем, общаясь с которыми может одновременно мониторить климат в коллективе. А тут такая сегрегация! Уровень «простой смертный» простирался до начальника отдела (примерно второй уровень в табели о рангах, то есть мой начальник был как раз таким), начиная с начальника управления уже начиналось «большое руководство», которое обедало отдельно, за закрытыми дверями. Проходя мимо, мы принюхивались: чем же таким особым кормят топ-менеджмент и почему они не едят со всеми? Может быть, слишком громко жуют?

Мой следующий работодатель — компания «Моспромстрой» — был более демократичным. Отдельная столовая полагалась только для генерального директора и его замов. Начальник управления здесь приравнивался к простым смертным и ел вместе с ведущими и главными специалистами (читай — инженерами и проектировщиками).

В «Моспромстрое», кстати, как-то был забавный период. Для обеда отводилось время с 12 до 15 (если я не ошибаюсь), народ ходил неравномерно, в результате возникали то огромные очереди, то полная пустота. Руководство решило разделить обеденное время на куски по полчаса, и каждому отделу выделили время. А чтобы отделы ходили кушать только в свое время, около дверей столовой назначили дежурных, причем каждую неделю дежурил какой-то отдел, тратя три часа своего рабочего времени. Все это очень напоминало школу, где на входе проверяли, кто в сменке, а кто пытается пройти на занятия в уличной обуви, неся на подошвах пыль, заразу и кишечную палочку.

Рассказывает Эдуард, Таганрог, госпредприятие:

Обеденный перерыв был всегда в одно и то же время: с 12.20 до 13.00. То есть 40 минут. Но это у рядовых работников, потому что начальник отдела и его зам уезжали в двенадцать и появлялись около двух часов.

Помещение: все были утрамбованы в маленькие комнатки по два, по три человека. В комнате метров десять сидело три человека… Кондиционеров не было, мало того — у нас, как правило, не работала канализация (в городе были постоянные проблемы с водой). В обед часто нечем было помыть руки, но завод не мог этой проблемы решить, потому что это уже чисто городские проблемы. Обеды приносили из дома — в коробочках, в мисочках. Ели в комнатах. Столовая была, но там, во-первых, очень плохо готовили, люди травились, а во-вторых, там было достаточно дорого — популярностью она не пользовалась ни у кого. К тому же предприятие здоровенное, и если у человека обед сорок минут, а ему двадцать нужно только на то, чтобы добраться до…

Рассказывает Женя:

Я не ела, потому что не успевала. Один раз давилась дошираком на балконе нашего с начальницей кабинета, так она чуть ли не в слезах кричала: «Женя, ну вы хоть зайдите, пусть воняет!»

А девчонки да, гоняли чаи… иногда (первую неделю после получки) ходили или в «Мегу», или рядом в столовку, но она была совсем ужасная, я туда тоже разок ходила. А потом, но слухам, микроволновку взял к себе в каморку наш сисадмин — и к нему ходили перекусывать. Начальница ела растворимые каши. И еще у нас процентов двадцать сотрудников офиса купили квартиры в том же доме, к ним вот ходили некоторые, с кем общались.

Обеды в «Боско»

Некоторые девчонки-менеджеры полюбили ходить в служебную столовую известной торговой сети, у которой было свое именное кафе, со столиками на Красной площади. Так вот, для работников этой сети и была кормежка за четверть цены этого самого кафе. Там подавали все то же самое: те же невесомые пирожные со свежими фруктами, те же замысловатые салаты, но только вдали от посторонних глаз, в небольшом помещении без окон, с лампами дневного освещения, которые заливали все пространство каким-то мертвенным холодным светом. Мне сразу не понравилось там столоваться: не покидало ощущение, что ешь объедки с барского стола. Не говоря о том, что мы там питались полулегально, ведь мы не работали в этой торговой сети… Я так и говорила: «Зачем мы туда ходим? Это все равно что подбирать крошки с барского стола» — но меня почему-то никто не слушал. Может, им даже показалось, что я выпендриваюсь излишне.

Рассказывает работник отдела маркетинга крупного мясокомбината, Москва:

По пути в столовую стояли напольные весы: сверхточные, взвешивали с точностью до второго знака. Можно было узнать, каков твой вес до обеда… То есть весы были вмонтированы в пол, обойти их, в сущности, было невозможно. Потом надо было пройти через всю территорию завода, подняться на пятый этаж… Поесть, взвеситься, вернуться. Обеды были совсем дармовые, копеечные: мясо шло по ценам, что называется, «ниже оптовых». Там, конечно, большинство колбас в брак списывалось, но они нормальные были, только что-то треснуло, лопнуло — и это шло на обеды.

Столовая состояла из двух комнат: в одной едят рабочие, в другой — менеджеры и маркетологи. Работники сами разделились так, им никто не приказывал. Кормили очень сытно и дешево, все кто там ел — толстели и иногда даже прекращали там питаться, начинали носить более полезную для фигуры еду из дома, а то сложно устоять против дешевых колбас.

Отрывок из «антикризисного» письма сотрудникам «Студии Артемия Леведева»:

(…) Чтобы сохранить компанию и пережить кризис (а у нас есть такой положительный опыт), нужно сесть на небольшую диету. Основные расходы студии состоят из затрат на зарплату, производство, аренду и еду. Каждый месяц мы тратим на еду 50 000 долларов. Это пи… как дох…, больше полумиллиона в год. Поэтому с 1 ноября отменяются бесплатные обеды. Приносите бутеры из дома, покупайте доширак, заваривайте личные каши в стаканах. Ходите в окрестные заведения за свой счет. Вечерние бутерброды и их заменители остаются — мы на них теперь будем тратить в полтора-два раза больше[30].

Рассказывает аноним:

В одной знакомой конторе регламентировали количество чаепитий: одно до обеда и одно после — и запретили держать сахар и чай в рабочих комнатах. И еду в офис тоже запретили заказывать, насколько я помню. А сама я работала в конторе, где владельцами были сингапурцы, и кормили они там индийской едой, преимущественно вегетарианской (я уж не говорю, что ужасно невкусно приготовленной). Запах их пряностей меня еще долго преследовал. А вокруг никаких едален, так как это была жуткая дыра, и приносить с собой мясное не поощрялось — все ели в общей маленькой столовой. И всех новопришедших дрессировали, что оставлять на тарелке ничего нельзя — все надо доедать…

Рассказывает Н. Б., 41 год, журналистка:

Владельцы этого небогатого, но крепко стоящего и не имеющего долгов предприятия были людьми в возрасте, достаточно увлеченными, честно и много работающими — почти наравне с наемным персоналом. Покупать «мерседесы» и дорогие цацки не на что, ходить по ресторанам и снимать баб тоже как-то уже неинтересно. Жизнь в основном крутилась вокруг бизнеса — так что радости были простые. Угадываете, куда клоню?

Добавим к тому, что они состояли между собой в родственных связях, о чем красноречиво говорила фамильная полнота и отменный аппетит. Ну а что может объединить таких товарищей в порыве положительных эмоций?

Да. большинство были озабочены фигурой и здоровьем и все худели. Для этого — не ели по вечерам (дома). Но я сильно подозреваю, что это было связано с тем. чтобы полностью перенести кухонные заботы на службу. Дома хозяйство у ключевых фигур конторы полностью отсутствовало. Как и расходы на продукты. Все это обосновалось на работе.

Помещение конторы к кухонному делу не располагало. В здании не было горячей воды, на территории офиса кран отсутствовал как класс, а специфика производственного процесса объединяла офис и склад. Проще говоря, там было пыльно и грязно, и любую СЭС хватил бы кондратий. Но — корпоративные принципы превыше всего! Да и дело было поставлено так, что у части сотрудников рабочий день начинался в 7 утра — не морить же их голодом, имеет право человек на питание? Поэтому еда царила круглосуточно, подразумевала завтрак, ланч, обед и полдник, да и перед уходом с работы неплохо было бы чего-нибудь сожрать — дома же предстояло худеть и не ужинать!

Жратва закупалась за казенный счет. С раннего утра руководство, а после и сотрудники начинали обсуждение фантазий — чем бы пообедать? К слову сказать, все было демократично, если какой-нибудь младший сотрудник хотел, к примеру, селедки — ее вносили в список. Часов в 11 гонец направлялся в магазин, и начинался пир духа. И брюха. Имевший, кстати, очень интересную психологическую подоплеку.

Руководство относилось к людям расчетливым и прижимистым. Экономило предприятие на всем, и в быту эти люди тоже были весьма скромны. Но как только дело касалось жратвы, слетали всякие ограничения. За счет «производственной необходимости» инстинкт разгульного продовольственного шопинга в почти премиум-сегменте удовлетворялся по полной. Дело происходило в центре — так что магазины были недешевыми. Я, контролируя финансовые потоки налички, кусала себе локти, что не имею возможности ездить в офис на машине, подвозя жратву, купленную на окраине, — уже давно бы себе особнячок построила на разницу в ценах на жратву.

Да и откровенно говоря, когда проеденная за день наличка превышала приход от розничной торговли, становилось как-то не но себе. Доставали также крошки в компьютерном хозяйстве, повсеместные следы от селедки и перекладывание недоеденных кусочков тортиков. И — размазывание пищевых отходов но жестяным мискам под холодной водой — на одноразовую посуду щедроты предприятия не распространялись.

С бумагами «приход-расход» я долго искала понимания у инициаторов пищевой идеологии. Откровенно говоря, резервы доя повышения зарплаты вскрывались немалые — и любой сотрудник с радостью согласился бы съесть домашнюю кашку из банки, чем размазывать микроскопическую долю поддельного утиного паштета по тарелке в обмен на прибавку к жалованью. И, как ни странно, коллективу пошли навстречу.

Была неделя царствования «обедов в офис» лично для меня очень приятная выбором и расфасовкой. Но владельцам это явно не понравилось — обед с доставкой на весь день не растянешь, а без тортика, пряников, коньячка, колбаски и полезных овощей-фруктов было голодно. Подозреваю, кое-кому пришлось даже ужинать дома — со всеми вытекающими последствиями типа мытья посуды. Начинание запретили сверху как «общепитовское» и «неполезное».

Свои воспоминания Н. Б. завершает словами: «Я с ними до сих пор дружу, хоть и ушла давно, а они все так же ЖРУТ и ЖРУТ!»

Рассказывает анонимный работник «Пепси-Колы»:

Я работала в отделе, который продавал чипсы Lay's. Чипсы у нас в офисе были всегда. Открывали их так: хлопали двумя руками по пакету, и он лопался по шву.

И пот однажды этот прием один наш сотрудник проделал в присутствии большого иностранного шефа. Но неудачно — чипсы высыпались на пол. На следующий день его уволили. За неуважение к продукту.

Рассказывает Ева Пунш, Санкт-Петербург:

Я работала поваром в офисе — программерская контора, где я кормила 40 человек и была особая иерархия — кого звать первым к обеду, а кого в последнюю очередь (бухгалтерию — в первую очередь, манагеров — во вторую, программеров — в последнюю), гендиректор всегда ел отдельно и с отдельным меню, которое он мог продиктовать за час до обеда, и я кидала все свои кастрюли с обедом для 40 сотрудников и бежала но магазинам-рынкам, потому что он ел только самое свежее.

Когда он ел, я должна была из столовой комнаты выгонять всех других сотрудников (бухгалтерию надо было выгонять вежливо, с другими можно было не церемониться), я должна была ему накрывать и вставать в дверях. Выходить нельзя — вдруг ему что потребуется, мыть посуду или продолжать готовку при нем — нельзя (столовая совмещена была с кухней), его отвлекал и раздражал шум. Садиться при нем я тоже не могла. Должна была стоять по стойке смирно — руки под фартук — все сорок минут, что он ел.

На третий день завотделом кадров решила провести анкетирование касательно моей готовки. Анкеты были анонимные, но все мужики подписались. А барышни — нет (барышень 6 человек, и сразу ясно было, кто не подписался). В анкете были, в частности, вопросы — помимо качества еды: оцените внешний вид повара по пятибалльной системе. Девушки (анонимно) поставили мне тройки. Было очень смешно. Потом завотделом кадров решила сшить мне форму с логотипом фирмы, настаивая, чтобы за дневными покупками я выходила на улицу в их форме (халатик и колпак) — в ноябре месяце, между прочим.

Когда у меня семилетняя дочка заболела ангиной с температурой сорок и стоял вопрос забирать ее в больницу или нет, меня уволили тут же. В первый же день, как я сообщила, что не смогу выйти (я готова была предоставить и справки и бюллетень), потому что больная дочка — это не тот вопрос, что может помешать нормальному питанию офиса!

Рассказывает И., технический дизайнер:

В еженедельном журнале «П» времени на обед не было. Потому что еженедельник. Сроки сдачи номера вечно горят, работники ходят бегом, какой уж тут ланч! Но была комната для обедов, в самом конце длинного коридора. В ней посменно трудились две поварихи, имен не помню. Думаю, они и не говорили, как их зовут. Одна была честная, а вторая — наоборот. Честная готовила из нормальных продуктов, купленных на каком-то оптовом рынке. Где брала продукты вторая — не ясно. На помойке, может? Угадать, кто из них работает в какой день, было нельзя — четкого графика не было. Поэтому я часто возвращалась, так и не пообедав (травиться-то неохота). На сам обед отводилось около пятнадцати минут (это если повезет!). Очень часто прибегал кто-то из менеджеров и, делая страшные глаза, кричал, что надо вернуться на рабочее место. Я занималась графической обработкой рекламных модулей — главного источника дохода для журнала, поэтому курьера, привезшего диск, надо было быстро отпустить. У курьера прав было побольше, чем у меня. Ну уж точно не меньше. Поэтому я бежала к нему по первому зову, дожевывая на ходу. Хорошо, что хоть кофе и чай не запрещали попивать за работой, иначе — каюк. Да, забыла добавить — за обеды мы платили сами, из своего кармана. С содроганием вспоминаю эти серые ватные сосиски и слипшиеся (тоже серые) макароны — ни до, ни после я не ела такой гадости.

Рассказывает О., секретарь-референт:

У меня было очень бережливое американское начальство, ну просто очень! Правда, надо отдать им должное, «живота своего» (в прямом смысле слова) они не щадили наравне с рядовыми работниками. Наш офис располагался на последнем этаже какого-то спортивного интерната (что-то вроде школы олимпийского резерва, я не вникала). У них, у спортивных деток, имелась своя столовая, куда мы ходили обедать. Интернат, это, конечно, не детдом, но воспитанники выглядели довольно жалко — в дешевых трениках, затравленные какие-то. Может, просто уставшие от тренировок?

Наш начальник Джей платил интернатской администрации некую сумму ежемесячно, чтоб мы там столовались. Каждый поход на обед превращался в целое представление — причем именно мы были для будущих чемпионов главными актерами этого цирка. Они даже прекращали есть, когда мы входили гуськом. Видимо, их удивляли американцы и лощеные офисные служащие, жующие их котлеты-с-пюре и прочие казенные радости. Еда была тяжелая, высококалорийная. Обитатели офиса заметно округлились и залоснились. В какой-то момент Джей рассорился с дирекцией столовой, и мы, слава богу, перестали там обедать. Так как в округе с кафе была напряженка, приносили что-то с собой: то баночки из дома, то просто сникерсы. Но я и сейчас помню стриженые головы воспитанников, оборачивавшиеся как по команде в нашу сторону. Помню тишину, которую и нарушать-то как-то неловко. Кстати, из-за того, что мы были все время на глазах у деловитого босса, казалось, что и обеденного перерыва толком и не было.

Рассказывает Наталья, 45 лет, Москва:

Лет десять назад в одной большой и бестолковой редакции работали эти двое: Юра и Бронислава. Юра — высокий, вальяжный, с вьющимися полуседыми волосами, придававшими ему моложавый вид. И Броня — маленькая, суетливая старушка. Да, хоть и было ей не больше шестидесяти, но вид у нее был классический: кудельки, крючковатый нос, очки с толстыми стеклами и, главное, склочный характер… Интриганка и хамка, все ее заслуженно не любили.

Броня и Юра занимали один кабинет на двоих. Б пять вечера на их двери появлялась кокетливая табличка: Five o'clock. Как сейчас помню — написано это было черным маркером на желтом стиксре. Надпись означала, что входить было категорически нельзя: они чаевничали. Причем Юра был полуначальником, а Броня — никем. Но ее боялись и не смели отвечать на стервозные выпады. Не смели и прерывать их каждодневный файв о'клок. Сплетничали, что Броня всегда приносит из дома невиданной красоты сэндвичи в полотняных салфетках, лимоны… Все это великолепие она сервировала необычайно изящно. Если кто-то пытался к ним проникнуть, Броня вылетала коршуном из-за двери с перекошенным и некрасиво покрасневшим лицом и орала что-то неприятное, брызжа в лицо нарушителю их идиллии крошками изо рта.

Когда у Юры случился день рождения (сорок семь, дядя ягодка совсем), Броня принесла совсем уж удивительные по тем временам яства — какие-то крошечные тарталетки, микропеченьица, фруктовый мусс — всего не упомнишь. Держалась в тени, не язвила, была бледнее обычного и какая-то поникшая… Юра разливался соловьем о своей поездке в Италию — что видел, где ужинал… По его словам выходило, что в Италии он был один.

Позже я узнала от наших конторских сплетниц, что Броня в то время уже болела раком, Юра за ней ухаживал, жили они давно вместе, но тщательно это скрывали… В Италию они, конечно, ездили тоже вместе.

Ни разу за все три года работы в конторе я не видела, чтоб Юра и Броня хотя бы разок коснулись друг друга.

Примечания:

2

Главный герой фильма «Бойцовский клуб» (Fight Club, реж. Д. Финчер. США. 1999).

3

Фильм «Старые стены»: директор подмосковной текстильной фабрики Анна Григорьевна Смирнова, бескорыстно посвятившая себя организации производства, на склоне лет встречает мужчину и безуспешно пытается уйти от нежданной любви.

29

«Кухарочка! — сказал первый приближенный императора. — Я определю тебя на штатную должность при кухне и выхлопочу тебе позволение посмотреть, как кушает император, если ты сведешь нас к соловью! Он приглашен сегодня вечером ко двору!» (Г.Х. Андерсен. «Соловей», пер. Анны Ганзен. — Прим. ред.)

30

От автора: Публикация этого письма в Интернете вызвала волну негодования среди лояльных сотрудников студии — в возмущенных комментариях использовались такие пафосные определения, как «крот» и «предательство». Само же письмо было признано настоящим, но факт выноса сора из избы сотрудники восприняли крайне негативно (http://webplanet.ru/files/antikrizis.doc.).